Демократия для защиты — охранительная демократия

Прошли столетия, но содержание понятия демократии не приобрело какого-либо единого, устраивающего абсолютно всех толкования. Большин­ство живущих в демократических странах в принципе согласно с тем, что главные позиции в демократии занимают право и идея справедливости как высшей степени совместимости различных интересов. Основной критерий справедливости — максимум свободы для возможно большего числа инди­видов. Цель демократии — достижение предельного разнообразия (плюра­лизма), привлечение наивысшего количества людей к социальной жизни и распределению общественного продукта. Демократии не может быть без согласия большинства с главными принципами устройства данного обще­ства, но нет демократии и без конфликта интересов. Наконец, общие прин­ципы демократии — конституционализм, легитимность, свободные выбо­ры управителей, мажоритарность (правление большинства) и уважение к оппозиции, конституционные гарантии индивидуальных прав и свобод. Все эти положения будут разобраны ниже.

Однако разные концепции демократии до сих пор спорят между собой о том, что есть народ и как он осуществляет свое право на власть? Можно ли ставить знак равенства между народом и нацией? Каковы оптимальные для демократии формы правления, пределы допустимого протеста либо использования насилия? Способна ли при демократии прийти к власти по­литическая сила, уничтожающая сам демократический режим?

В попытках найти достоверные ответы выдвигались различные, часто взаимоисключающие, интерпретации демократии как таковой. Есть либе­ральные, консервативные, популистские, коммунистические и анархистс­кие трактовки демократии; немалой популярностью пользуются плюрали­стические и элитарные концепции, идеи прямой и представительной де­мократии, модели охранительной, развивающей, партиципаторной демократии (или демократии прямого участия). К концу XX в. заметно сни­зилось внимание к идеологическим конструкциям вроде «демократии со­ветов», пролетарской (буржуазной, мелкобуржуазной и т.п.) и «народной» демократии; напротив, возрос интерес к различным националистическим и «цивилизационным» версиям демократии. Собственно, именно поэтому тема демократии является чуть ли не отдельной субдисциплиной полито­логии, потому предлагаются к анализу лишь основные из моделей.

	Сосредоточение всей власти — законодательной, исполнительной и судебной — в одних руках, независимо от того, предоставлена ли она одному лицу или многим, по наследству, назначению или избра­нию, можно по праву определить словом «тирания». Дж. Мэдисон, «Федералист» № 47
	Все ветви власти — законодательная, исполнительная и судебная — сходятся в законодательном органе. Средоточение их в одних и тех же руках как раз и определяет деспотическое правление. Ничуть не будет легче, если вся эта власть находится в руках многих, а не одно­го, 173 деспота, несомненно, будут угнетать так же, как и один.   Т. Джефферсон, «Заметки о штате Виргиния»

Классический либерализм рассматривает демократию не столько как порядок, позволяющий гражданам участвовать в политической жизни, сколько как механизм, защищающий их от произвола властей и беззакон­ных действий других людей. Идея развивалась Томасом Гоббсом, который признавал, что суверенитет принадлежит гражданам, но они делегируют его избранным представителям, так как только сильное государство в со­стоянии защитить своих граждан. С ним позже согласился Джеймс Мэди­сон, утверждавший, что цель демократического правительства — защитить общественное благо и личные права. Джон Локк и Шарль Луи Монтескье писали о необходимости конституционных ограничителей власти, выражав­шихся прежде всего в разделении полномочий законодательной, исполни­тельной и судебной властей («власть останавливает власть», утверждал французский мыслитель).

Модели демократии

Интерпретация Локка нельзя назвать демократом в современном понимании. Он счи­тал, что лишь собственники обладают естественными правами*(правами и свободами, присущими так называемому естественному со­стоянию), поэтому только они должны иметь право голоса. Если прави­тельство с помощью налогообложения обладает властью экспроприа­ции собственности, граждане могут защитить себя, контролируя за­конодательный орган, утверждающий налоговое законодательство.

Над концепцией охранительной демократии много работали утилита­ристы* Иеремия Бентам (1748-1832) и Джеймс Милль (1773-1836), ко­торые тоже исходили из идеи защиты индивидуальных интересов с помо­щью обеспечения всеобщего права голоса. Согласие подчиняться выража­ется в процессе голосования на выборах. Это, в свою очередь, обеспечивает ответственность управителей перед избирателями, которая достигается че­рез такие механизмы, как тайное голосование, регулярные выборы, конку­ренция на выборах, правление большинства, дающие гражданам возмож­ность выбирать себе власть имущих и контролировать ее решения.

Охранительная модель — это система конституционной демократии, действующей в рамках формальных и неформальных правил, ограничива­ющих власть государства. Такой подход гарантирует политические и граж­данские свободы (слова, ассоциаций, голоса и т.д.), а также равенство всех перед законом. Однако политическое равенство понимается просто техни­чески и означает только равное для каждого право голоса, что и защищает личную свободу, которая обеспечивается строгим разделением властей и сохранением основных прав. Охранительная демократия предоставляет гражданам солидные возможности для выбора их образа жизни при пол­ной ответственности за свой выбор, что подразумевает невмешательство властей во многие сферы жизни общества и полное отделение государства от гражданского общества.

Теоретики данной модели считали, что демократия не может быть пря­мой, а должна работать через представительную ассамблею. Они стреми­лись ограничить власть большинства, ибо видели слишком много недостат­ков в «чистой» (т.е. прямой) демократии.

Ненасытное стремление к одному и пренебрежение к остальному искажает этот строй и подготовляет нужду в тирании. А кончат они... тем, что перестанут считаться даже с законами — писаными или не­писаными, — чтобы вообще уже ни у кого и ни в чем не было над ними власти... Именно из этого правления... и вырастает, как мне кажется, тирания.   Платон, «Государство»

«Чистая» демократия способна привести к «тирании большинства», при которой индивидуальные свободы и права меньшинства могут быть нарушены от имени народа. Гораздо позднее возможность большинства решить, что должен править тиран и как именно, Карл Поппер назвал «па­радоксом мажоритарного правления».

Подобные опасения разделяли и теоретики представительной демок­ратии*. Мэдисон считал, что большинство слишком необразованно, чтобы управлять, чересчур подвержено влиянию демагогии популистов и непре­менно будет ущемлять интересы меньшинства, а «чистая» демократия мо­жет выродиться в правление толпы.

МЭДИСОН(Madison), Джеймс(1751, Порт Конвэй — 1836, Монпелье, США) — политический фи­лософ, сторонник либерального республиканизма, су­щественно повлиявший на развитие американской по­литической мысли и формирование политических институтов США; государственный деятель, один из отцов-основателей (англ. founding father) и четвертый президент США (1809-1817). Статьи, выступления и переписка Мэдисона, где изложены его политические взгляды, объединены в изданиях: «Журнал дебатов конституционной конвенции, написанный Джейм­сом Мэдисоном» (ред. Г. Хант, 1908); «Работы Джеймса Мэдисона» (ред. Г. Хант, 1900-1910); «Бумаги Джеймса Мэдисона» (ред. У. Хатчинсон и др., 1962-1991). Вклад в развитие политической мысли. Политические идеи Мэдисона способствовали теоретизации проблем, связанных с демократическим прав­лением, разделением властей и федерализмом, а его участие в разработке и принятии Конституции и дополнений к ней (первые 10 поправок, или Билль о правах, во время обсуждения которых этот политик уделил особое внима­ние истолкованию свобод вероисповедания и слова) во многом определило специфику американских политических институтов и демократических про­цедур. Классикой американской политической мысли стал проект «Федералист», предпринятый Мэдисоном, Александром Гамильтоном и Джоном Джеем (они взяли себе псевдоним «Публий»), который был призван убедить граждан шта­та Нью-Йорк ратифицировать Конституцию. «Федералист» — это сборник из 85 статей (29 принадлежат перу Мэдисона), публиковавшихся в четырех нью-йоркских газета;; в!787-1788 гг. Центральную проблему политики Мэдисон видел в обеспечении эффек­тивности государственного управления в общенациональных масштабах при создании условий, гарантирующих ответственность правительства («Глав­ная трудность состоит в том, что в первую очередь надо обеспечить правя­щим возможность надзирать над управляемыми, а вот вслед за этим необхо­димо обязать правящих надзирать за самими собой»; «Федералист» № 51). Этих целей можно добиться, создав такой порядок организации власти, при котором личным интересам одних людей надо позволить ограничивать лич­ные интересы других («Честолюбию должно противостоять честолюбие»). Мэдисон утверждал, что личные интересы, которые обычно ведут к фрак­ционности («крамоле») и тирании, способны, при соответствующем поряд­ке организации власти и его закреплении в Конституции, служить источни­ком единства нации и гарантией свободы, дав возможность осуществить рес­публиканский проект даже при «отсутствии добродетели», «недостатке лучших побуждений» у граждан. Общий принцип «игры на противополож­ных и соперничающих интересах» нужно дополнить распределением долж­ностей в правительстве между большим числом людей, чтобы каждый из них имел «необходимые средства и личные мотивы для противостояния по­кушениям на свои права со стороны других». Несовершенная природа че­ловека (которая много раз служила оправданием тиранических режимов, вся­чески ограничивавших свободу, или, наоборот, разрушала утопические по­пытки построения справедливого общества) в концепции Мэдисона и его соавторов по «Федералисту» была необходимым условием и движущей си­лой системы разделения властей, доказавшей в дальнейшем свою результа­тивность на практике. Целям распределения власти и поддержания един­ства нации служит также принцип федерализма. (Отношение Мэдисона к нему впоследствии несколько изменилось, что можно объяснить как усидением и ростом федерального правительства, так и сложностью этой пробле­мы.) Фактически распределение полномочий между штатами и нацио­нальным правительством создает еще один уровень в системе разделения и уравновешивания властей, что важно для страны с многочисленным насе­лением, где велик разброс мнений и интересов. Тем самым федерализм по­нимается как еще одна гарантия свободы. Идеи Мэдисона о разделении полномочий нашли удачное развитие в аме­риканской системе сдержек и противовесов, основанной на предложенных им принципах частичного пересечения компетенций властей и их взаимно­го контроля. Принимая классическое разграничение власти на законодатель­ную, исполнительную и судебную, Мэдисон выступил за деление общефе­деральной законодательной власти на две палаты, усматривая в палате пред­ставителей необходимый демократический элемент конституционного механизма, способный противостоять любым привилегиям и попыткам ог­раничения свободы.

Под крамолой, или крамольным сообществом, я разумею некое число граждан независимо от того, составляет ли оно большую или меньшую часть целого, — которые объединены и охвачены общим увлечением или интересом, противным нравам других граждан или постоянным и совокупным интересам всего обще­ства....Можно заключить, что чистая демократия, под каковой я разумею общество, состоящее из небольшого числа граждан, со­бирающихся купно и осуществляющих правление лично, не име­ет средств против бедствий, чинимых крамолой. Общее увлече­ние или интерес почти во всех случаях буду!' владеть большин­ством, а поскольку широковещательность и единомыслие обусловливаются формой правления, нет ничего, что помешало бы расправиться со слабой стороной или каким-нибудь неугод­ным лицом. Вот почему демократии всегда являли собой зрелище смут и раздоров, всегда оказывались неспособными обеспечить личную безопасность или права собственности, существовали очень недолго и кончали насильственной смертью.   Дж. Мэдисон, «Федералист» № 10

Механизмы охранительной демократии как раз и способствуют защи­те демократии от вероятности тирании большинства. Принцип разделения властей не позволяет большинству захватить все ветви власти, а двухпалатность (бикамераяизм) парламента помогает не допустить концентрации власти большинства в законодательном органе и в случае контроля боль­шинством одной из палат (Мэдисон считал, что скорее всего это может про­изойти в палате представителей) противостоять ему.