Исторические формы демократии

О демократия в развитии

Демократия сегодня — едва ли не самое популярное слово политичес­кого лексикона в России, да и во всем мире. Тем, кто отталкивается от внут­ренней формы слова, его этимологии, сущность демократии может пред­ставиться самоочевидной — народовластие или правление народа. Сра­зу же возникают вопросы. Какая власть имеется в виду? Что понимается под народом? Кто и кем управляет при народовластии? Может ли народ целиком выступать в роли правителя? Так что же, разве демократия — не народовластие? Действительно, народовластие. Однако слова «народ» и «власть» были столь же многозначны для античных эллинов, сколь и для нас. Поэтому в этой главе с необходимостью придется воспроизвести неко­торые положения предыдущих и последующих разделов книги.

 

Обратите внимание По-гречески demos (демос) — народ, толпа, чернь, люди (в эпоху расцвета полиса — собрание полноправных граждан, а в Аттике — основное подразделение граждан, т. н. дем), a kratos (кратос) — сила, власть, могущество, правление и даже победа.

 

Древние греки и их выдающиеся политики, риторы (ораторы) и фило­софы расходились в истолковании содержания демократии не меньше, чем наши современники. Это понятие могло обозначать и «торжество бунтую­щей черни», и «господство низших слоев населения», и «участие всех граж­дан в делах полиса», т.е. в политике, и «решающую роль народного собра­ния», и «систему правления лицами, уполномоченными на это с помощью формальных процедур представления демов».

 

И так как у нас городом управляет не горстка людей, а большинство народа, то наш государственный строй называется народоправством. В частных делах все пользуются одинаковыми правами по законам. Что же до дел государственных, то на почетные государственные должности выдвигают каждого по достоинству, поскольку он чем-либо отличился не в силу принадлежности к определенному сосло­вию, но из-за личной доблести... Терпимые в своих частных взаимо­отношениях, в общественной жизни не нарушаем законов, главным образом из уважения к ним, и повинуемся властям и законам, особенно установленным в защиту обижае­мым, а также законам неписаным, наруше­ние которых все считают постыдным... Одни и те же люди у нас одновременно бы­вают заняты делами и частными, и обще­ственными... Мы не думаем, что открытое обсуждение может повредить ходу государ­ственных дел. Напротив, мы считаем непра­вильным принимать нужное решение без предварительной подготовки при помощи выступлений с речами «за» и «против».   Перикл, «Надгробная речь» (изложение Фукидида)

 

Позже Аристотель писал о шести видах госу­дарственного устройства, сгруппированных по три­адам: «правильные» формы — царская власть (басилейя), аристократия (правление лучших), полития; «неправильные» — тирания, олигархия (правление немногих), демократия. Философ считал демократию неспра­ведливой конструкцией власти, потому что в отличие от политии — как правления большинства, избранного на основе определенного ценза и за­ботящегося о всеобщем благе, — демократия есть правление неимущего большинства ради собственного блага и интересов. Демократии на самом деле — это целый набор различных политических систем, объединенных зачастую лишь наименованием. Дифференциации требуют и разные «име­на», и традиции — по меньшей мере те два противоположных и взаимо­дополняющих подхода, которые образуют проблемное поле демократий. Один подход связан с осуществлением народом в целом всей полноты своей власти, а тем самым — в управлении каждым человеком и группой. Другой — с мерой участия любого человека и группы, составляющей на­род, в самоуправлении политической системой в целом. В одном случае демократия оказывается народовластием с сильным акцентом на ее всена­родности. В другом — народовластием с упором на властность и управля­емость образующих эту систему людей (ролей) и групп (институтов), т.е. на самоуправлении.

Действительные формы демократического опыта были реализованы и продолжают совершенствоваться в ходе истории, но суть двух взаимодо­полняющих аспектов народовластия — всенародности и властности (само­управления) каждого — оставалась почти неизменной.

Известно, что политология — не только особая гуманитарная дис­циплина, но и своеобразная школа гражданского образования. В этом смыс­ле политологи считают нужным обучение демократии — ведь даже этимологически термин до сих пор не вполне ясен. Так где же можно на­учиться правилам демократической жизни? В семье (особенно с традици­онными устоями), в учебном заведении, в казарме, на службе (в частной или государственной фирме)? Вряд ли все эти коллективы способны стать той самой необходимой «школой демократии». Наконец, и в разных об­щественных (добровольных) объединениях власть чаще всего принадле­жит меньшинству, руководителям, которых мы считаем необходимыми для себя, а они нередко подменяют демократические нормы соблюдением фор­мальных ритуалов. Пусть каждый ответит себе на вопрос: что было бы, если игроки вышли на футбольное поле, не зная правил игры? Разве не то же самое происходит и с россиянами, входящими в демократию при не­знании ее принципов регулирования социальных отношений? Вопреки бы­тующим представлениям даже самая распрекрасная демократия не явля­ется естественным образом политической жизни. Вся предыстория и ис­тория человечества учат скорее обратному: именно закон сильнейшего — главное природное ограничение, с которым уже с рождения сталкивается человек. Мы вынуждены этому или подчиниться, или обречь себя на стра­дания. В политике такой естественный порядок знает разные степени на­силия, в зависимости от того, насколько жесткие ограничения накладыва­ет он на людей: патриархат, тирания, диктатура, монархия, империя, тота­литаризм — все это выражения насилия, навязанного меньшинством большинству, не способному, несмотря на свою многочисленность, про­тивостоять принуждению.

Демократия, наоборот, стремится перевернуть этот заданный приро­дой порядок жизни, признавая за большинством людей, даже физически и материально слабых, право на время властвовать над меньшинством, пока это последнее, в свою очередь, не станет большинством. Данный способ правления построен на двух принципах: это всегда власть боль­шинства и всегда право меньшинства свободно создавать оппозицию. Де­мократический образ жизни, демократия в политике — культурный про­дукт развития человечества, изобретенный для наиболее экономного раз­решения естественных конфликтов, которые противопоставляют людей и социальные группы друг другу. Не стоит и мечтать: борьба за власть еще надолго останется неустранимой, ибо она — в природе человеческой. Вме­сте с тем установление правил политической игры на основе принципов демократического общественного соглашения: 1) организованное огра­ничение власти; 2) свобода формирования и выражения собственного мнения; 3) защита гражданина законом — это произведение политичес­кого искусства по отлаживанию нормальных общественных отношений. Французский литератор Н.-С. Шамфор (1741-1794) очень просто выра­зил подобную мысль: «Я — это всё, остальное — ничто; вот деспотизм и его сторонники. Я — это другой, другой — это я; вот народный режим и его приверженцы. А теперь — решайте сами».

В силу высокой теоретической и практической значимости проблемы, многообразия концептуальных подходов к ней тематика и сама категория демократии является ключевой почти для всех дисциплин комплекса по­литической науки.

Античная демократия

Первоначальной самоорганизации людей с чертами всенародности было присуще непосредственное участие всех в деле выживания и воспро­изведения рода. Только еще нарождавшаяся политика была демократична, правда, эта первобытная демократия неизбежно оказывалась очень прими­тивной. Вопрос об участии каждого в управлении и в самоуправлении еще не возникал в силу его предопределенности естественным распределением половозрастных ролей. Природа и выбирала, и назначала; от людей лишь требовалось поддерживать основы всенародности.

В преуспевающих родах и племенах политика с течением времени ус­ложнялась, возникала структурно-функциональная дифференциация, воз­никали прообразы (архетипы) первых политических институтов. Важным стало появление дружин — группировок здоровых, энергичных и, главное, вооруженных мужчин, которые обеспечивали безопасность всех. Это обо­рачивалось ответственностью и честью принимать нужные решения — по-прежнему всенародно, только «народ» все чаще ограничивался кругом муж­чин с оружием. Так складывалась военная демократия*. В подобных ус­ловиях женщины, старики, дети оказывались лишь приживальщиками при власть имущих.

По мере дальнейшего усложнения политических систем развиваются отношения начальствования/подчинения. (Впервые они рассматривались Платоном в диалоге «Политик» в понятиях archein & pratten — приказа­ния начать действия и исполнения данного приказания.) Военная демокра­тия еще долго служила (в иных странах вплоть до наших дней) средством

сдерживания этих антидемократических по сути взаимоотношений.

С реформ афинского архонта Солона (между 640-635 — ок. 559 до н.э.) пира­мидальная структура начальствования — цари/аристократы/демос — изменялась. Реформы были начаты под призывом воз­врата к старому — к всенародности, зна­чит, равенству всех перед законом и друг перед другом как представителями одного сообщества, «народа». Особые функции обрело народное собрание, перенятое у военной демократии, ко­торое на деле объединяло тех, кто мог быть воином и отцом семейства. С развитием практики античной демократии описанная легендарным Гоме­ром агора* сменилась афинской экклесией* или спартанской апеллой*.

После реформ Солона в этичной Греции возникла структура, опи­рающаяся на частную собственность, чего не было нигде в мире. Господство частной собственности вызвало к жизни свойственные ей и обслуживающие ее нужды политические, правовые и иные ин­ституты — систему демократического самоуправления с правом и обязанностью каждого полноправного гражданина, члена полиса, принимать участие в общественных делах (римский термин res publica как раз и означает «общественное дело»), в управлении полисом; систему частноправовых гарантий с защитой интересов каждого гражданина, с признанием его личного достоинства, прав и свобод, а также систему социокультурных принципов, способствующих рас­цвету личности, развитию творческих потенций индивида, не гово­ря уже о его энергии, инициативе, предприимчивости и так далее. Словом, в античном мире были заложены основы так называемого гражданского общества, послужившего идейно-институциональным фундаментом быстрого развития античной рыночно-частнособствен-нической структуры.   Л.С Васильев, «История Востока»

Я думаю, все придерживаются того мнения, что самое ужасное — это уравнивание в правах людей порядочных и дурных, а самое спра­ведливое — тщательное проведение разграничения между ними с тем, чтобы люди, неравные между собою, не получали и равных благ, но каждый пользовался и положением и почетом по достоинству. Меж­ду тем олигархические и демократические государства всегда доби­ваются равенства среди тех, кто располагает гражданскими права­ми, и у них высоко ценится, если один ни в чем не может иметь пре­имущества перед другим — обстоятельство, которое на руку дурным людям.   Исократ (436-338 до н.э.)

Эволюционировавший принцип управления с помощью народного со­брания не просто сводился к поддержке (санкции) действий начальника, как это было в случае агоры. Из обычного источника власти такое собрание добилось права наделять властными полномочиями и тем самым обрело верховенство над главным руководителем. Гомеровский «совет царей» стал представительным органом полиса, точнее, его отдельных «народов», или демов. И цари-воители, и аристократический ареопаг вписались в систему взаимного соподчинения.

Возникла практика выборности, назначения по жребию и ротации исполнителей политических ролей. Каждый мог — и обязан был! — занять любую должность: исполнительную, законодательную, сакральную (отно­сившуюся к религиозному культу), судебную или иную, которую опреде­лило для него народное собрание, жребий, его собственный народ-дем или просто подошедшая очередь на данное место.

При этом был утвержден основополагающий демократический (спра­ведливый и для всенародности, и для самоуправления) принцип равенства граждан. Он стал развитием изначальных норм родства (равенства в роде) и дружбы (равенства в дружине). Данный принцип был юридически зак­реплен в праве/обязанности граждан выступать в народном собрании, осу­ществлять правосудие, другие полисные функции, например: служить в вой­ске, совершать литургии (священные церемонии, праздники, включая ра­зыгрывание трагедий и комедий), а также отвечать перед законом. Сама система демократического правления нередко именовалась равновластво-ванием, которое не сводилось к всенародности: отправление разных долж­ностей позволяло хотя бы на время делать в принципе равных неравными по статусу.

А что он был сторонником демократии, это я вам докажу. Прежде всего, сколько ни было походов, он ни от одного не уклонялся, во всех участвовал, как могут засвидетельствовать знающие это члены дема. Затем, хотя он мог свое имущество обратить в деньги и не при­носить вам никакой пользы, он предпочел, чтобы вы знали о его со­стоянии, чтобы не иметь возможности быть бесчестным, если бы даже ему соблазнилось стать таким, но чтобы вносить военные налоги и исполнять [за свой счет] литургии.   Лисий (459—380 до н.э.)

Обратите внимание Женщины, дети, рабы, вольноотпущенники и иногородние не были гражданами античного полиса. Аристотель, который жил и работал в Афинах, создал здесь свой знаменитый Ликей, афинским гражда­нином не считался.

Демократию не следует определять... просто как такой вид государ­ственного устройства, при котором верховная власть сосредоточена в руках множества, потому что и в олигархиях, и вообще повсюду верховная власть принадлежит большинству (корпуса политически активных граждан)... Демократией следует считать такой строй, ког­да свободные и неимущие, составляя большинство, имеют верхов­ную власть в руках.   Аристотель, «Политика»

Система взаимодействия и взаимосдерживания отношений началь­ствования/подчинения является смешанной по определению. Так она и толковалась в течение веков после древнегреческого историка Полибия (ок. 200 — ок. 120 до н.э.) и до французского политического мыслителя Алексиса де Токвиля.

Такую систему обычно называли республикой (по примеру римского полиса) либо просто городом, университетом, корпорацией, коммуной — все эти слова обозначали самоуправляющиеся общности. Демократический характер этих политических систем нередко подчеркивался эпитетом — свободный.

Демократия Нового времени

С наступлением Нового времени и началом процессов модернизации (политические, экономические и социальные изменения, переводящие об­щество из традиционного в современное состояние) снова был активизи­рован демократический комплекс всенародности, который стал основой суверенитета новых европейских наций.

Политическая модернизация прежде всего означала суверенность по­литических систем и конституционность их устройства. Суверенитет пред­полагает, что на четко определенной границами территории возникает от­носительно однородный режим властных отношений. С одной стороны, выделяется государство (state, etat, estado, Staat), закрепляющее за собой монополию на использование насилия, а с другой — гражданское обще­ство*, утверждающее ненасильственную договорную (контрактную) само­организацию в соответствии с нормами естественного права и прав человека. Согласно конституционности правовые стандарты гражданского обще­ства вместе с принципами государственного расчета (ratio status, raison d'etat) закрепляются в виде основного закона (конституции), стоящего выше и го­сударства, и гражданского общества, что дополняет его договорную само­организацию законопослушанием. Более или менее последовательная су­веренизация и конституционализация создавали предпосылки для демо­кратизации*.

Афинская демократия

Первопроходцем в деле модернизации в целом и по отдельным ее на­правлениям (суверенизация, конституционализация, политизация и демо­кратизация) принято считать Англию. Такому лидерству благоприятствова­ли ее островное положение и раннее — примерно с XIII в. — развитие до­говорных, совещательных и представительных институтов (Великая Хартия вольностей, парламент и т.п.), которые при всех их феодальных истоках об­ладали потенциалом, способным превратить эти институты в центры модернизационных процессов. Ключевым событием для модернизации стала Славная революция (Glorious Revolution) 1688 г., положившая начало кон­ституционной монархии в Великобритании. Последовавшее Революцион­ное установление (Revolution Settlement) 1689 г. ознаменовало закрепление результатов самых успешных направлений модернизации — суверениза­ции и конституционализации — и открыло возможности для демократиза­ции, которая вместе с тем оказалась замедленной из-за трудностей процес­са преобразования средневековых институтов в современные.

Обратите внимание   Славная революция (или Бескровная революция) — события 1688-1689 гг., приведшие к смещению с английского престола короля Якова II Стюарта и воцарению штатгальтера (правителя) Нидерлан­дов Вильгельма III Оранского (1650-1702) и его жены Марии II Стю­арт. Причиной послужили попытки Якова II восстановить абсолютную королевскую власть и укрепить позиции римско-католической церк­ви, обернувшиеся преследованиями пуритан и угрозой доминирую­щему положению англиканской церкви. Итогом политики Якова II стало объединение всех его, даже разделенных по теологическим со­ображениям, противников, обратившихся к Вильгельму III с просьбой о помощи в борьбе с королем. После высадки армии Вильгельма III в Англии Яков II быстро потерял остатки поддержки подданных и бе­жал во Францию; Вильгельм III созвал парламент, который 22 янва­ря 1689 г. постановил, что бегство короля равносильно его отречению, и согласился передать королевскую власть Вильгельму III и Марии II при соблюдении ими ряда условий, известных как Декларация прав. Декларация прав вошла в корпус принятого парламентом в 1689 г. Билля о правах (полное название — «Акт, провозглашающий права и свободы подданных и устанавливающий наследование короны»), где были признаны незаконными некоторые инициативы Якова II (при­остановка действия законов, введение налогов без согласия парла­мента, королевская прерогатива не следовать законам в ряде случаев и т.п.). Билль утвердил: принцип занятия престола только протестан­том; меры, исключающие королевское вмешательство в парламентс­кие процедуры; права на свободу слова для членов парламента и сво­бодные выборы и т.п. Этот акт, по сути, не вводил новых норм, но его значение в том, что монархия отныне была поставлена в зависимость от закрепленных законом условий. Билль о правах, Акт о веротерпимости (1689), Акт о мятеже (1689), Трехлетний акт (1694; о регулярных парламентских выборах каждые три года) и Акт об установлении (1701; о порядке наследования престола) определили конституционные рамки государственного правления после Славной революции и вошли в основное содержа­ние Революционного установления. Сейчас Билль о правах и Акт об установлении — в составе современной (неписаной) конституции Ве­ликобритании.

 

Исходная идея суверенитета как единства властителя-суверена (кем бы он ни был — монархом, группой аристократов или парламентом) и народа, достигаемого с помощью первоначального договора, вскоре до­полнилась демократической идеей народного суверенитета, согласно ко­торой сам мистически необъятный Народ и становится Сувереном. По­добный демократизм всенародности виден в рассуждениях Жана Жака Руссо (1712-1778) об общественном договоре как проявлении общей, при­знанной раз и навсегда истинной воли народа, принимающего статус су­верена. Этот мыслитель любые отклонения от общей воли и оппозицион­ные течения считал ересью, тем самым дав повод современным полито­логам называть его модель «тоталитарной демократией», принуждающей людей к их счастью.

 

 

Демократия в Америке

В конце XVIII в. благодаря образованию Соединенных Штатов Аме­рики впервые отчетливо были определены и законодательно закреплены некоторые формальные механизмы, которые позже сыграли важную роль в утверждении (консолидации) современных вариантов демократии. Пона­чалу американские политики были склонны именовать свою систему сме­шанного представительного правления просто республиканской, т.е. систе­мой правления, осуществляемого от имени всех граждан, а не определен­ных классов.

В 1795 г. великий немецкий философ Иммануил Кант (1724-1804) предложил различать понятия «демократия» и «республика». По Канту, де­мократия, как и автократия (монархия) — это форма господства; республи­ка — форма правления, т.е. распоряжения всей полнотой государственной власти, а альтернатива ей — деспотия. Значит, Кант именовал республикой примерно то, что мы сейчас называем правовым государством либо опять-таки демократией.

 

Интерпретация После Конституционного конвента в Филадельфии (1787) Бенджа­мина Франклина спросили: «Какую форму правления Вы нам приготовили?» «Республику, — ответил он, — если вы сможете сохра­нить ее». Неприятие концепции демократии на раннем этапе исто­рии США было связано с ее классовым пониманием — как власти подавляющего большинства населения, состоящего из низших клас­сов. Такой подход согласовывался с античным видением демократии как власти демоса — простого народа. В США страх перед эксцес­сами якобинства заставил федералистов отмежеваться от понятия де­мократии.

 

Под республиканской формой правления в Соединенных Штатах понимается размеренное и спокойное развитие общества. Это обще­ственное устройство представляет собой хорошо отрегулированный механизм, поистине созданный по воле просвещенного народа. Эта форма правления стремится к примирению противоречий, принима­емые ей решения долго обдумываются, неторопливо обсуждаются и мудро выполняются... Республикой называют мирное господство большинства. После того как большинство осознало свое существо­вание и свою силу, все власти получают свои полномочия от него. Но и само большинство не всемогуще. Над ним возвышаются мо­ральные принципы, такие как человечность, справедливость, разум и признанные обществом политические права людей.   А. де Токвиль, «О демократии в Америке»

 

Токвиль(Tocqueville), Алексис де(1805, Париж — 1859, Канны)— французский политический мысли­тель, историк, социолог, публицист и государственный деятель; один из теоретиков демократии. Автор работ, среди которых: «О пенитенциарной си­стеме в США и ее применении во Франции» (1833, соавт. Г. де Бомон); «О демократии в Америке» (1835-1845); «Старый порядок и революция» (1856). В 1860-1866 гг. был издан девятитомник его сочинений под редакци­ей де Бомона, а в 1893 г. — «Воспоминания» и пере­писка. В конце XIX — начале XX в. о политико-фило­софском наследии Токвиля почти полностью забыли, но по мере нарастания угрозы тоталитарных тенденций интерес к этому мыслителю возрождался: в нем увидели глубокого и оригинального идеолога демократии, авторитетно оп­понирующего и фашизму, и коммунизму, вообще любым проявлениям тотали­таризма. Его труды стали заново издавать и переводить, появилось немало био­графических и др. исследований. В России после изданий начала века работы Токвиля были запрещены и вышли заново в свет лишь в 1990-х гг. Вклад в развитие политической мыслиТоквиля многогранен, но особо выделяются суждения по общеметодологическим проблемам социальных наук, о либерализме и консерватизме, идеи о революции и концепция демократии. Сочинения Токвиля — своего рода образец социологического подхода к изу­чению общественных явлений, основанного на принципах историзма (школа Гизо) и детерминизма (влияние Монтескье), что позволило причислить его к классикам политической социологии. Идеи мыслителя ощутимо повлияли на Вебера, Мангейма и др., а его работы до сих пор остаются примером комплек­сного теоретико-социологического исследования общества.

 

Лишь в первой половине XIX в. слова «демократия» и «демократ» по­степенно возвращались в политический словарь, как раз когда система прав­ления США начала отвечать критериям современной демократии: по од­ним оценкам, этот уровень был достигнут в 1828 г., по другим — через 20 лет, по третьим — только после гражданской войны 1861-1865 гг.

 

Под демократией понимается правление, при котором законодатель­ная власть осуществляется непосредственно всеми гражданами, как в прежние времена в Афинах и в Риме. В нашей стране эта власть находится в руках не народа, а его представителей. Власть народа, по существу, ограничена непосредственным использованием права голоса. Отсюда ясное различие между формой правления у нас и в древних демократиях. Наша форма правления получила название рес­публики или, скорее, представительной республики. Поэтому и сло­во «демократ» используется как синоним французского якобинца....Под республиканцами же мы понимаем друзей нашего представи­тельного правления, которые полагают, что в государстве недопус­тимо никакое воздействие, которое не было бы санкционировано кон­ституцией и законами.   Н. Уэбстер, «Третье письмо Дж. Пристли от 20 января 1800 г.»

 

Перед лицом этих благородно погибших мы принимаем еще боль­шую преданность делу, за которое они отдали свою последнюю и полную меру преданности. Мы здесь торжественно клянемся, что погибшие не отдали свои жизни напрасно, что наша нация, Госпо­дом благословенная, обретет возрождение свободы, что правление народа, определяемое народом, для народа никогда не исчезнет с лица земли.   А. Линкольн, «Г еттисбургская траурная речь»

 

Не везде, однако, обстоятельства складывались столь благоприятно, что позволяли неторопливо, зато верно дополнять суверенизацию и конституционализацию демократизацией. В континентальной Европе абсолю­тизм и полицейский стиль управления обществом вели к деформации мо-дернизационных процессов. Роль государства была преувеличена, в возникающих ассоциациях гражданского общества правители не видели серьез­ных партнеров, так что даже там, где провозглашали «правовое государ­ство», верховенство права зиждилось не на конституции, а на разуме, воп­лощенном просвещенным монархом. Неудивительно, что самоутверждение гражданского общества принимало здесь крайние формы всеобщей урав­нительности (эгалитаризма), а демократия преимущественно трактовалась в духе всенародности. В конечном счете это привело к революционному перевороту, последствия которого будоражили Европу до середины XIX в., не столько содействуя созданию демократических институтов, сколько про­сто расчищая политическое пространство. Вместе с тем Великая француз­ская революция (1789-1794) дала все-таки определенный импульс процес­сам политизации и демократизации на европейском континенте.