Или человеческие способности?

Все, что могло сделать Павла убеждающим, впечатляющим, уверенным оратором, было отброшено. Он пришел со стра­хом, слабостью, трепетом в мир, полный собственной впе­чатляющей мудрости. Павел был глубоко убежден в силе истины, настолько, что мог полагаться на нее, не надеясь на свои силы. Павел искал только Божьей славы и скорее был готов к насмешкам и отвержению, чем согласился бы ума-

 

Дух Истины

Истина: дух без лукавства

 

лить проявление и силу истины. Такие слабость и трепет обязательно должны быть у любого служителя, предстояще­го перед собранием, каждого евангелиста, каждого христиа­нина, живущего в мире, каждого, кто разделяет любовь Пав­ла к истине и его ревность по Божьей славе. Павел прошел через все для того, чтобы вера наша была в Боге, в истине, чтобы мы были движимы и убеждаемы истиною, а не лука­выми речами, порожденными гордостью и неуверенностью в себе людей, которые не любят истину и не доверяют ей.

Вопрос, которым задавался Павел, проповедуя в Коринфе, точно такой же, какой возникает у нас каждое утро, когда мы созерцаем себя в зеркале. Свободен ли я от всякого порока? Тогда почему я так себя веду? Павел говорил только те слова, которые были понятны людям, чтобы позволить свету ис­тины пролиться, а самому в то же время оставаться в тени. Павел говорил истину и только истину во всякое время. О чем говорят одежда, украшения, прическа и парфюмерия, которыми я пользуюсь? Прославляют они Бога или меня?

Петр обращается именно к женщинам, но его слова при­менимы и к Церкви как невесте Христа: "Да будет укра­шением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный серд­ца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливо­го духа, что драгоценно пред Богом" (1 Пет. 3:3-4). По­добное пишет Павел: "Чтобы также и жены, в приличном одеянии, со стыдливостью и целомудрием, украшали себя не плетением волос, ни золотом, ни жемчугом, ни многоцветною одеждою, но добрыми делами, как при­лично женам, посвящающим себя благочестию" (1 Тим. 2s9-10). Петр и Павел не выступали в защиту тряпья и лох-

мотьев в этом послании так же, как Павел не защищал не­грамотность и отсутствие логики, проповедуя в Коринфе. Все дело в мотивации и вере. Так буду ли я смущаться, гото­вясь к проповеди, если из-за моего смущения я смогу воз­дать меньше славы Духу Истины?

Цель оправдывает средства

Удовлетворен ли я тем, что отражаю? Настолько ли я предан истине, настолько ли хочу выражать истину во всем, что не позволю ничему в своей жизни: ни речи, ни одежде, ни ма­нере поведения — помешать отразить истину, которая во мне? В нас сильно искушение создать свой образ, добавить немножко иллюзии к истине. Настолько же велико искуше­ние оправдать свое стремление сделать более привлекатель­ным и впечатляющим служение Богу. Но ложь никогда не сможет служить Богу истины, и каждая фальшивая копия — это ложь. Все, что делается из побуждения тщеславия, гор­дости или неуверенности — ложь. Действительно ли я дове­ряюсь Богу, чтобы Он жил, творил и являлся через меня, или я постоянно созидаю какой-то свой образ, физический или духовный, какой-то внешний облик и предлагаю Богу исполь­зовать это, творить и говорить через это? Цель никогда не оправдывает средств. Если цель — откровение Бога, кото­рый есть истина, тогда средства должны быть истинными во всех аспектах моей жизни.

О книге можно судить по обложке

Мир настолько свыкся с ложными образами, что придержи­вается неоспоримого принципа житейской мудрости, кото­рый гласит, что нельзя судить о книге по ее обложке. Но

 

Дух Истины

Истина: дух без лукавства

 

можно узнать Нафанаила по его одежде. И можно видеть Отца в Его Сыне. Если вся внутренность проповедника за­полнена Духом Истины, то это выразится во всем, начиная от слов и заканчивая стилем прически. Истина в том, что книгу всегда можно узнать по обложке. Ничто жизненное не может быть просто внешним. Все внешнее всегда выражает и показывает то, что глубоко внутри. Если в сердце пустота или страх за свою репутацию, это же проявится во внешнос­ти и поведении. Как бы мы ни старались скрыть тайны сво­его сердца, но правдой остается то, что все тайное стано­вится явным: "Иисус, отвечая им, сказал: Мое учение — не Мое, но Пославшего Меня... Говорящий сам от себя ищет славы себе; а кто ищет славы Пославшему Его, Тот истинен, и нет неправды в Нем" (Ин. 7:16-18).

Я могу говорить истинные слова, но если я говорю их от себя — они служат мне самому, а я сам не истинный. Иисус считает, что человек может говорить сам от себя, если он ищет славы себе. И какова бы ни была причина: то ли тще­славие, то ли отрицательные переживания, например, чувст­во опасности — но человек, ищущий чести для себя, пере­стает быть истинным. Но как же тогда насчет моих молитв или моей манеры одеваться, или моего выражения лица — не пытаюсь ли я с их помощью добиться признания, власти или чести для себя? Задержалось ли в моей душе ветхое, за­ставляющее меня наслаждаться и радоваться своей способ­ности впечатлять, манипулировать, контролировать других своим телом, своим видом, своими словами, своими молитва­ми? Если мы любим истину, мы будем задавать себе эти во­просы постоянно. Недостаточно, чтобы Иисус сказал обо мне: "Он не говорил лживых слов". Его благоволение и одоб-

рение выразятся только тогда, когда Он сможет сказать о че­ловеке: "Он истинен, и нет неправды в Нем".

Коварство обольщения

Существует негласный договор между обманщиком и обма­нутым, который позволяет притворству оставаться. Нет та­кого проповедника, который может стать "актером", если собрание не станет зрителями. Есть самоугождение и там, и там. Говорящий и принимающий лесть, обольщающий и обольщенный — оба забыли любовь к истине по удовлетво­ряющим их обоих причинам.

Наш дух должен вздрагивать всякий раз, когда собрание Божьего народа именуется зрителями. И, по правде говоря, часто так оно и бывает: они слушают человека на сцене и одобряют его. Проповедующий исполняет свою роль хорошо и принимает награды от тех, которые пришли посмотреть и послушать его. Он знает, как возбуждать эмоции. Его голос то поднимается, то плавно опускается в молитве, его пове­дение и манеры соответствуют нашему представлению о том, каким должен быть проповедник. Слова могут казаться правильными и даже волновать слушателей, но дух пропо­ведника говорит: "Все нормально. На самом деле я не жду изменений от вас, я просто исполняю свою часть в неглас­ном договоре, а вы — свою. Но все мы знаем, что это всего лишь спектакль".

Мы стали добровольными соучастниками во лжи друг дру­га. Никто не желает обнаружить блеф другого из-за страха, что и его блеф выйдет на поверхность. Истина стала такой же относительной и зависимой от наших собственных нужд и желаний, как и у неверующих. До тех пор, пока истина

 

Дух Истины

Истина: дух без лукавства

 

подавляется в нас, мы не сможем быть Нафанаилами для мира, обманутого и околдованного коварством обольщения. Мы соучастники обмана друг друга. Но мы должны (и к этому мы призваны) участвовать в освящении друг друга. Мы очень нужны друг другу. Нет никого без единого порока. Мы все склонны к лицемерию. Если мы не можем и не будем про­тивостоять друг другу в любви, мы будем оставаться в плену наших собственных иллюзий. Мы боимся ранить и обидеть, поэтому не говорим и называем наше молчание любовью. Чувство отвращения ко лжи, поглощающей души окружаю­щих,— это то, в чем мы очень нуждаемся и в чем заключа­ется истинная любовь. Любовь побуждает нас говорить, а не молчать; ибо если ревность по доме Божьем и чистоте Его Слова не поглотит нас, то это сделает дух лжи.

Дух Истины не допускает компромисса

Павел не боялся показаться слабым и глупым, обращаясь к коринфянам. Он точно так же не боялся показаться дерз­ким, не боялся оскорбить людей или даже апостола Петра в Антиохии. В послании к Галатам упоминается о том, как в Иерусалиме Павел противостал лжебратьям, спорящим об обрезании: "Мы ни на час не уступили и не покорились, дабы истина благовествования сохранилась у вас" (Гал. 2:5).

Если бы он поддался хоть на час, хоть на мгновение, то закваска попала бы в тесто. Было бы так удобно просто ос­тавить в покое лицемерного Петра в Антиохии. Зачем идти на риск обидеть столп Церкви, особенно если сам ты не из числа первых двенадцати учеников? Зачем идти на риск по­казаться выскочкой? Зачем идти на риск получить отпор

Петра в присутствии тех, кого ты привел ко Христу? Никто не хочет получить клеймо фанатика или законника, или человека, ищущего не любви, а ссор. Но так как Павел был мужем истины, он знал через Духа Истины, что вопрос не до­пускает компромисса. Он знал разницу между осмотритель­ностью и трусостью, между самоправедностью и ревностью по Божьей истине. Он знал, когда любовь побуждала его противостоять лицемерию брата.

Нежность и смелость: источник один

Павел познал Евангелие позже, он был гонителем церкви. Б Антиохии он оказался лицом к лицу с Петром, который был одним из трех самых близких к Иисусу. Тот же самый Павел, который стоял перед коринфянами в страхе и в великом трепете, сейчас стоял перед Петром и противостал ему лич­но (Гал. 2:11-14). Источник его слабости и его смелости, его нежности и его твердости один, как одна цель, вооду­шевляющая его — страстное посвящение чистоте и истине Евангелия.

Павел знал, что Петр спокойно ел вместе с верующими из язычников до тех пор, пока не появилась группа верую­щих-евреев, которые соблюдали старые постановления — не есть вместе с язычниками. Б тот момент поведение Пе­тра изменилось. 'Ибо, до прибытия некоторых от Иако­ва, ел вместе с язычниками; а когда те пришли, стал та­иться и устраняться, опасаясь обрезанных" (Гал. 2:12). Изменение поведения Петра было вызвано не уважением или любовью, но страхом перед людьми. Павел наблюдал, как Петр, такой сокрушенный и одаренный, испугался нео­добрения и отвержения и стал лицемерить. Корень всякой

 

Дух Истины

Истина: дух без лукавства

 

лжи — эгоизм. Аврам сказал Саре солгать, что она его се­стра, "дабы мне хорошо было" (Быт. 12:13). Не будет сво­боды от искушения и силы лжи до тех пор, пока сущест­вует стремление понежить и защитить свое "я".

Только распятая жизнь...

Если даже Петр не избежал такого искушения, будет очень глупо думать, что мы его избежим. Если Петру необходимо было обличение Павла, то глупо думать, что мы можем соблюдать себя в истине в одиночку. Но кто обличит меня в лицемерии, если он сам опутан лицемерием? Если бы Павел боялся людей, если бы он полагался на человеческую под­держку и хвалу, он никогда бы не обличил Петра.

Страх перед людьми, страх отвержения, страх издева­тельств заставит задрожать самые крепкие колени. Только Па­вел, который мог хвалиться только распятием Христовым, ко­торый был мертвым и возвращен к жизни во Христе, мог оказаться выше страха и говорить к Петру в истине и любви. Только распятая жизнь, а не просто доктрина о кресте осво­бодит от страха перед людьми и сделает нас способными про­тивостать, когда это необходимо, Петрам нашего поколения.

Вместе с ним лицемерили и прочие Иудеи, так что даже Варнава был увлечен их лицемерием. Но тогда я увидел, что они не прямо поступают по истине Евангельской, то сказал Петру при всех (курсив автора); если ты, будучи Иудеем, живешь по-язычески, а не по-Иудейски, то для чего языч­ников принуждаешь жить по-Иудейски?

— Гал. 2:13-14

Немного закваски заквашивает всю меру. Лицемерие Пет­ра было заразительным. Оно быстро распространяется даже без слов. Поступки действительно говорят лучше слов. Цена терпимости ко лжи не остается постоянной, она возрастает и продолжает расти до тех пор, пока не будет оплачена полностью.

Если сегодня ты стараешься избежать маленькой жертвы, то завтра это твое старание может обернуться большими страданиями. Истина неудобна, и пока мы предпочитаем и выбираем комфорт и удобство, мы не ходим в истине. Дух лжи обеспечит удобство, самоудовлетворение и самооправ­дание для каждого, кто ищет их. Этот дух будет всячески пы­таться убедить тебя, что страданий не только можно, но и нужно избегать во что бы то ни стало. Но ведь истинное и неподдельное всегда стоит дорого. А всё ложное и фальши­вое нужно отбросить прочь. Путь истины — это всегда путь креста. Чтобы обличать брата (любя его) и чтобы позволить брату обличать тебя, твое прежнее "я", твой ветхий человек должен умереть.