Истина, котораяпреображает

Внешняя форма или внутренняя сущность?

Осознание того, что истина — это дух, в котором нужно хо­дить, не только преображает нашу личность, но полностью изменяет наше понимание того, что такое церковь. Когда ис­тина понимается только как сумма исповедуемых истин, тог­да церковь воспринимается как сумма личностей, которые все исповедуют одинаковые истины. Поэтому мы считаем, что церковь находится в истине, только на основании пра­вильности или ортодоксальности ее доктринальных положе­ний. Но если церковь - это что-то большее, чем слова и доктрины, тогда церковь, как и ее члены, должна ходить в истине, чтобы быть в истине.

Духовное состояние церкви не выше духовного состояния ее членов. Как наши взаимоотношения могут быть более на­стоящими, чем мы сами? Бог желает, чтобы христиане стали самыми настоящими и истинными людьми на земле. Поэтому церкви следовало бы стать гаванью и пристанищем от лице­мерия и самообмана этого мира, тем местом, куда могут убе­жать ищущие истину люди. Церковь сделают такой не пото­ки слов, а сплоченные люди, ходящие в истине ежеминутно.

Мир полон людей, внимательно наблюдающих за цер­ковью. Наше исповедание истины привлекает внимание. Лю­ди из мира научились распознавать притворство. Они хоро-

 

Дух Истины

Истина, которая преображает

 

шо обучены искусству обмана и бпефа. Они хорошо знают, что такое удобство, выгода, неискренность и махинации. Они -могут отличить поверхностные и глубокие взаимоотношения. Если они не находят в церкви ничего существенно отличаю­щегося от мира, если они не видят настоящей разницы в том, как используются деньги и власть, тогда никакие потоки слов, даже самых истинных, никогда не впечатлят их.

Церковь, как и отдельный верующий, может иметь вид ис­тинной только снаружи. Она может основываться на наи­более ортодоксальных (правильных) и фундаментальных доктринах. Может показаться, что церковь благословлена, богата и преуспевает. В ней даже могут проявляться духов­ные дары. Но истинна ли она глубоко внутри? Или внутри она изъедена притворством и увертками, поверхностными взаимоотношениями, неискренней любовью и невысказан­ной враждебностью, которые извращают ее слова и проти­воречат им, делая их, фактически, ложью? Бог желает, что­бы истина обитала в самой глубине нашего сердца.

Мы должны начать оценивать истину так же, как и Бог, т.е. в соответствии с нашим истинным духовным состояни­ем, а не с нашим кажущимся, внешним состоянием. О том, насколько мы истинная церковь, свидетельствует не гром­кость и частота наших "аминь", "слава Богу" и "аллилуйя", но искренность нашего терпения и воздержания и то, говорим ли и слушаем ли мы истину в любви.

Любовь и истина

Может возникнуть возражение, что слишком много внима­ния уделяется истине, тогда как любовь более важна как для личности христианина, так и для церкви. Б конце концов, не

сказал ли Иисус: "По тому узнают все, что вы Мои учени­ки, если будете иметь любовь между собою" (Ин. 13:55)? Любовь — вот что самое важное. Печально, когда ее не хва­тает. Это часто зависит от того, как мы понимаем соотноше­ние любви и истины.

Мир отчаянно нуждается в любви, он одержим поисками ее. Сегодня о любви говорят по телевизору и по радио, это излюбленная тема эстрадных песен и современной литера­туры. Но был ли мир когда-нибудь более грубым, склонным к насилию, нездоровым и непристойным, чем в наши дни? Мы все время гоняемся за любовью, но никогда не можем найти ее. То, что люди называют любовью, разоблачается в труд­ных обстоятельствах, вырождаясь в безжизненную обязан­ность, или похоть, или сентиментальность. Стало ясно, что мир не может достичь настоящей любви, и причину этого нетрудно найти. Иисус сказал: "...Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя, да пребудет с вами вовек, Духа исти­ны, которого мир не может принять, потому что не видит Его и не знает Его..." (Ин. 14:16-17). Мир, по определе­нию, не может принять Духа Истины, того самого Духа, кото­рым любовь Божья излилась в наши сердца. Для мира так естественно добиваться любви, не считаясь ни с чем, ценой истины. Он настойчиво ищет любви, но не способен принять и не примет истины, а потому не найдет ни истины, ни любви.

Мир утрачивает любовь, когда отворачивается от истины. Что же тогда происходит в церкви? Больше ли у нас возмож­ностей найти подлинную любовь, чем у людей из мира, если мы ищем ее, не считаясь с Духом Истины?

Второе Послание Иоанна начинается так:

 

Дух Истины

Истина, которая преображает

 

Старец — избранной госпоже и детям ее, которых я люблю по истине, и не только я, но и все, поз­навшие истину, ради истины, которая пребывает в нас и будет с нами вовек: да будет с вами бла­годать, милость, мир от Бога Отца и от Господа Иисуса Христа, Сына Отчего, в истине и любви.

— 2 Ин. 1-3

Четыре раза в трех стихах апостола любви, голова кото­рого покоилась на груди Иисуса в день их последней сов­местной вечери, упоминается истина. Любовь и истина на­столько переплетены, настолько пропитаны друг другом, что они неразделимы для Иоанна. И поскольку они неразделимы для Бога, они должны быть таковыми для нас. "...Которых я люблю по истине..." — говорит Иоанн. Есть ли какой-то другой путь любви? Если бы был, мы бы его уже нашли, по­скольку мы так сильно и так долго пытались обнаружить Истину, пугающую нас. Мы живем в страхе истины и так строим наши браки, взаимоотношения и церкви, чтобы изо­лировать и защитить себя от нее. Церковь, семья и община развились в сложные системы, чтобы избегать конфликтов, разоблачений, чтобы не выносить сор из избы. Даже архи­тектура большинства церквей и сам метод проведения слу­жений прекрасно приспособлены к тому, чтобы верующие как можно меньше вмешивались в повседневную жизнь друг друга. И тогда изолированные, действительно отрезанные от любой близости с Богом и людьми, мы в отчаяньи взываем о любви. Что же мы получаем? Обманчивое утешение, поверх­ностное исцеление и кое-какие разумные отговорки. Мы по-медвежьи обнимаем друг друга и говорим: "Будь благосло-

вен",— называя это любовью, и затем идем дальше, при­творяясь, что все хорошо, когда все плохо. Голод все равно гложет наши сердца. Мы начинаем с того, что ограждаем се­бя от истины, чтобы защититься. Но заканчиваем тем, что ограждаем себя от любви. Изоляция от истины не защищает любовь, а убивает ее. Единственное, что сохраняется, укры­вшись от истины,— сама ложь, как бы мы ее ни называли.

Имеет ли какое-либо значение то, что голова Иоанна, впо­следствии так много говорившего об истине, покоилась на груди Иисуса? Он даже сам называл себя учеником, которого любил Иисус. Есть ли здесь какая-то связь? Есть ли что-то общее в привязанности Иоанна к Иисусу и любви Иоанна к истине? Голова Иоанна могла наконец-то успокоиться на груди Иисуса, вопросы могли наконец-то прекратиться, страх и одиночество исчезнуть. Узы любви были запечатаны и прочны, потому что между ними не было ни защитной обособленности, ни притворства, ни тайн. Они были вместе в истине и поэтому объединены в любви. Если мы небрежны или безразличны к истине, если мы все еще притворны, на чьей груди будет лежать наша голова?

Мы отчаянно нуждаемся в том, чтобы успокоиться на гру­ди Иисуса, как лично, так и все вместе. Что нам мешает? От­вет на этот вопрос можно найти не столько в богословии, сколько в нашей неспособности (или нежелании) ходить в истине. Возможно, нас отдалило от истины слишком сильное действие холодного, безжалостного света, притворявшегося истиной. Но это только имитация истины, которая может су­ществовать без любви и не способна передать подлинную любовь. Нам необходимо вспоминать снова и снова, что милость и истина встречаются (Пс. 84:11); что Дух Истины

 

Дух Истины

Истина, которая преображает

 

— Утешитель; что Солнце правды всегда встает с исцелени­ем в Его лучах (Мал. 4:2). Истина, наконец,— это не ровный, ослепительный свет полицейского поискового фонарика. Она не холодна и не безжизненна, но дух и высшая милость для всех, кто жаждет ее и любит ее.

Очищенная душа

Самое очевидное и самое пренебрегаемое средство при отсутствии любви — это большая степень истинности. Но простое накопление истин не произведет большей любви. Истины ничего не стоят до тех пор, пока они не проникают в сердце и не делают нас более истинными. Любовь может существовать только в атмосфере истины. Б любой другой атмосфере, независимо от того, какие слова сказаны, лю­бовь обязательно будет притворной и неискренней. Вера в то, что мы можем любить или быть любимыми истинно, не живя при этом истинно,— это заблуждение и ложь. Петр это также имел в виду, когда писал: "Послушанием истине чрез Духа очистивши души ваши к нелицемерному братолю­бию, постоянно любите друг друга от чистого сердца..." (1 Пет. 1:22). Нелицемерная любовь требует прежде всего очищенной души. А развитой ум — это часть души, важная, но не единственная. Только послушанием истине чрез Духа, а не просто разумом, мы можем быть очищены от всего лож­ного и обманчивого, только после этого потечет из нас нели­цемерная любовь друг к другу. Пока истина не достигла та­кой глубины, бесполезно ожидать или требовать горячей любви.

"По тому узнают все, что вы Мои ученики, если буде­те иметь любовь между собою" (Ин. 13:35). Люди узнают,

потому что они увидят любовь, совершенно отличающуюся от любви, которую они видят повсюду, с которой они знако­мы. Люди увидят реальную любовь, основанную на абсолют­ной истине. Нам нужно "откровенно спросить себя, в какой мере наша любовь истинна, а в какой — не более чем пра­вильная доктрина или поверхностное отношение. Относи­тельно легко для белого христианина исповедовать любовь к своему черному брату до тех пор, пока этот брат не пере­едет в соседнюю квартиру или не начнет посещать церковь. Относительно легко изливать любовь и заботу на евреев, пока мы не столкнемся с настоящим евреем. Эта встреча может обнаружить всю нашу скрытую ненависть и зависть. Мы исповедуем свою любовь друг к другу и поем об этом в церкви, но мир жаждет увидеть, что происходит с нашей лю­бовью, когда испытания и тяготы жизни проверяют ее.

Бог готов приводить нас к любви в истине, не иначе. Или мы покажем миру, что такое настоящая любовь, или мир вообще не увидит настоящей любви. Притворной любви бу­дет недостаточно; только истина во внутреннем человеке может привести к нелицемерному, горячему братолюбию. Итак, мы опять вернулись к вопросу об истине. Оказалось, что истина далека от того, чтобы быть врагом или препят­ствием любви, но истина — обязательное условие любви. Настоящая любовь не испаряется в свете истины. Настоя­щая любовь — это свет истины. Но Божья истина будет рас­сеивать небожью любовь. Божий огонь поглотит то, что вре­менно или ложно, но очистит и сохранит то, что вечно и истинно.

 

ГЛАВА 5

Сотворен жить в истине