Очень теплый человек, очень тонкий художник… От Олега исходила волна открытости, дружелюбия, неподдельного интереса к людям, к жизни, к событиям. Будучи вполне самодостаточным, он в то же время немножко напоминал большого бородатого ребенка — азартного, доброго и шаловливого.
Я любил бывать у него в доме — мастерская с, наверное, тысячью разных инструментов, красивые, немного загадочные картины на стенах, буйно растущие зеленые растения, часть собственных работ — развешены или разложены на полках; две милые Тани (жена и дочь), друзья-ювелиры, забегающие на огонек — все вместе создавало удивительную ауру. (Может, она-то и обеспечивала такой буйный рост зелени в квартире?)
Олег много работал с моховыми агатами. Я всегда поражался, как он ухитрялся открыть в камне пейзажи такой редкой красоты, как он умел оформить эти пейзажи в изящный ансамбль украшений.
Фантазия, романтизм, тонкость — не перенос ли это собственно человеческих качеств художника в содержание и стиль его работ?
Мы долго и давно дружили с Олегом, еще с поры общения с безвременно погибшим нашим общим другом Виталием Пташником — талантливым физиком и прекрасным ювелиром. Олег очень тяжело переживал его смерть, и я подозреваю, что это оказало негативное влияние на его здоровье. Сердце человеческое, если оно неравнодушное, плохо выдерживает гибель близких…
Очень много радостных и смешных вещей связано в моей памяти с Олегом и его семьей. Сколько раз мы встречались на Голубых озерах 9-го мая, на нашем традиционном празднике прыжков в воду с трапеции! Натянутые между двух сосен тросы с перекладиной между ними, платформа, на которую залезаешь для того, чтобы уцепившись за перекладину пролететь над склоном и сверзиться в ледяную воду метров так с девяти; стаканчик с согревающей влагой, которую тебе подносят после прыжка; громадное количество друзей, веселых и радостных, пляшущих, поющих под гитару и выпивающих; традиционные стихи, написанные специально к этому дню; раздача призов за прыжки — эти призы часто с любовью делал Олег, используя свое ювелирное мастерство.
Я понимал, что Олегу немного страшновато прыгать — высоко, и вода холодная — но он превозмогал себя и потом был просто счастлив!
После трапеции мы любили заехать к Олегу с Татьяной, чтобы продолжить ощущение праздника взаимной любви, выпить доброго винца (или "худого пива", как говорил Олег), попеть под гитару. Замечательно пел Стас Сивицкий, но и Олег, и его любимая дочка тоже понимали толк в этом деле. Как хорошо было сидеть на полу в большой комнате с цветами и слушать песни…
Обычно уже где-то в начале апреля Олег звонил мне и трогательно интересовался, все ли в порядке с поездкой на Голубые озера, будет ли автобус…
Одна из последних работ Олега — набор из двух бокалов для ужина при свечах. Один бокал он разместил опрокинутым на столе…Может быть, это было мистическим предвидением?
Он многое не успел, но и успел много. Даже дождался внучки.
"И все-таки жаль, что нельзя с Александром Сергеичем, поужинать в "Яр" забежать хоть на четверть часа…"
