VI. О притворстве и лицемерии

Притворство -- прибежище слабых, ибо надобны силы ума и духа, чтобызнать, когда уместна правдивость в словах и поступках. Поэтому наиболеелицемерны слабейшие из государственных деятелей. Тацит сообщает, что "Ливия была под стать хитрости мужа и притворствусына"^[35], приписывая, таким образом, хитрость Августу, апритворство Тиберию; а Муциан^[36], побуждая Веспасиана выступить соружием против Вителлия, говорил: "Мы восстаем не против проницательною умаАвгуста, не против чрезмерной осторожности и скрытности Тиберия".Действительно, искусства политики и лицемерие или скрытность -- вещи разные,и их надлежит различать. Кто наделен такой проницательностью, что видит, чтодолжно открыть, что утаить, а что обнаружить лишь отчасти и когда и кому(искусство, нужное и в государственной, и в частной жизни, как справедливоговорит Тацит)^[37], для того лицемерие будет лишь жалкой помехой.Но кто не обладает такой силой суждения, тому остается взять скрытность илицемерие за правило. Ибо не умеющему выбирать пути лучше идти путембезопаснейшим, как подслеповатому лучше всего ступать потихоньку. Наиболеедаровитые из людей действовали прямо и откровенно и славились своейправдивостью, но ведь это потому, что они, как выезженные кони, отличнознали, где остановиться или свернуть; а когда, по их мнению, требовалосьпритворство и они применяли его, прежняя добрая слава об их честности ичистосердечии никому не давала этого заметить. Есть три степени того, как можно скрыть и завуалировать свое истинноелицо. Первая состоит в молчаливости, сдержанности и скрытности, когдачеловек не дает проникнуть в себя и узнать, что он такое; вторая -- впритворстве, когда он знаками и намеками способствует ложному о себе мнению;третья будет уже собственно лицемерием, когда он намеренно и усерднопритворяется не тем, что он есть. Что до первой из них -- молчаливости, то это лучшее качествоисповедника. Умеющий молчать слышит много признаний. Ибо кто же откроетсяболтуну или сплетнику? А кто слывет молчаливым, вызывает на откровенность,подобно тому как спертый воздух всасывает воздух более редкий; и, какисповедь служит не житейским целям, но облегчению души, так и умеющиемолчать узнают много вещей; с ними люди не столько делятся мыслями, сколькоотделываются от того, что их тяготит. Словом, скрытному открыты все тайны.Кроме того, нагота неприглядна -- как телесная, так и духовная; скрытыелегким покровом дела человеческие выглядят много почтеннее. Что же касаетсяговорунов и пустословов, то они обычно тщеславны и притом легковерны. Ктовыбалтывает, что знает, будет говорить и о том, чего не знает. А потомувозьми себе за правило сдержанность: оно и благоразумнее, и пристойнее. Итут надобно, чтобы лицо не опережало язык; у кого мысли написаны на лице,тот выдает себя с головой; ведь лицу придают куда больше веры, нежелисловам. Вторая степень, которая есть уже притворство, нередко следует за первойпо необходимости. Кто желает сохранить тайну, вынужден отчасти ипритворствовать, ибо люди хитры и не допустят, чтобы ты ничем себя не выдал.Они так будут досаждать расспросами, так выведывать и вызывать на разговор,что, если только не упорствовать в нелепом молчании, придется обнаружить,куда склоняешься. А если и нет, тогда из твоего молчания они заключат неменьше, чем из слов. Ведь темных и двусмысленных отговорок надолго нехватит. Вот почему нельзя быть скрытным, не позволяя себе также и некоторойдоли притворства, которое как бы тянется следом за скрытностью. Что же касается третьей степени, т. е. собственно лицемерия и лживости,это считаю я более предосудительным и менее благоразумным, за исключениемчрезвычайных и редких случаев. Привычное лицемерие есть порок, порождаемыйлибо врожденной лживостью, либо робостью, либо существенными нравственнымиизъянами, которые человек принужден скрывать, а для этого притворяться и вовсем другом, дабы не утратить в притворстве сноровки. Лицемерие и притворство имеют три преимущества. Во-первых, усыпляютбдительность противника и застигают его врасплох, ибо открыто объявленныенамерения, подобно сигнальному рожку, собирают всех врагов. Во-вторых,обеспечивают отступление, ибо, связав себя открытым объявлением своих целей,надо идти до конца или пасть. В-третьих, помогают выведать чужие замыслы,ибо тому, кто открывает себя людям, едва ли отвечают тем же, но дают емуволю и, что было бы на языке, держат на уме. Умна поэтому испанскаяпоговорка: "Солги и узнаешь правду", т. е. правду не узнаешь иначе какпритворством. Зато и невыгод тоже три. Первая состоит в том, что лицемерие ипритворство указывают обычно на боязливость, а это во всяком делепрепятствует прямому движению к цели. Вторая -- в том, что они смущают иотталкивают многих, кто иначе, быть может, помог бы, и оставляют человекапочти в одиночестве. А третья и величайшая невыгода заключается в том, чточеловек лишается одного из важнейших средств успеха, а именно доверия. Лучшевсего сочетать добрую славу человека чистосердечного, привычку ксдержанности, при случае -- способность к скрытности, а в крайней нужде -- ик притворству.