Беспомощный друг и заклятый враг 6 страница

– Погода на улице мерзопакостная, – с ленивой улыбкой на лице сказал он. – Льет так, как будто на небесах прорвало водопровод. А ты ведь, если я все правильно понял, даже Скорлупу сейчас создать не сможешь. Шалопай, кстати, тоже промокнет. Тебе его не жалко?

Мила нахмурилась и скосила глаза на дверь в гостиную, вспоминая, что, когда она выходила, та была приоткрыта.

– Ты подслушивал? – без обиняков спросила она.

– Ну да, – как ни в чем не бывало ответил Берти. – Ты же знаешь, есть у меня такая маленькая слабость – слушать чужие разговоры. Адски трудно удержаться от соблазна, ведь иногда можно узнать уйму всяких интересных вещей.

Мила молча смотрела на Берти.

– Не волнуйся, Рудик. Я буду держать рот на замке и унесу все твои тайны с собой в могилу.

Изобразив, будто застегивает у рта несуществующую молнию, Берти поднялся с лестницы и подошел к Миле.

– Если тебя все еще волнует, как себя защитить без магического проводника, – сказал он, – то у меня есть одна идея. Тебе это понравится.

– Какая идея?

– Превосходная, – ухмыльнулся Берти. – Но для этого тебе придется пойти со мной в одно место. А так как ты все равно собиралась на прогулку, то почему бы не отправиться туда прямо сейчас? Зачем откладывать?

– Ты же говорил, что там дождь.

Берти качнул головой.

– Ну, это ерунда.

Он резко щелкнул пальцами прямо перед лицом Милы и произнес: «Эскалоп!». Потом проделал ту же процедуру с Шалопаем.

– Все, Рудик, ты в Скорлупе. Твой четвероногий друг тоже. «Выйти сухими из воды» – это теперь о вас.

С этими словами он подошел к выходу и открыл дверь в тамбур. Придерживая ее одной рукой, обернулся.

– Ты идешь?

Несколько секунд Мила задумчиво смотрела на ожидающего в дверях Берти, потом кивнула и направилась к нему. Следом за хозяйкой, не отставая, двинулся Шалопай.

 

Глава 7

Салон «Черная клякса»

 

– Берти, что ты слышал? – нахмурившись, спросила Мила, когда они вышли за ворота Львиного зева и направились вверх по улице.

– Хочешь об этом поговорить? – с готовностью повернув к ней лицо, спросил Берти. Даже не пытаясь изобразить серьезность, он смотрел на нее со слегка насмешливой полуулыбкой.

– Когда я все рассказала, Ромка с Белкой даже смотреть на меня не хотели, – игнорируя его легкомысленный тон, сказала Мила. – А ты ведешь себя так, как будто ничего не произошло.

– Так ведь ничего и не произошло, Рудик, – невозмутимо ответил Берти.

Мила остановилась. Не обративший на это внимания Шалопай потрусил дальше по улице. Нашел лужу побольше и ударил по ней лапой, потом встряхнул ею и удивленно проскулил, не понимая, почему с лапы не летят брызги. Что такое волшебная Скорлупа, ему было невдомек.

– Неужели тебя совсем не волнует, что мой прадед был основателем Гильдии? – спросила Мила, пристально глядя в глаза Берти.

Тот изобразил на лице задумчивую гримасу, потом пожал плечами и ответил:

– Да нет, не особо.

Мила выпустила из груди короткий выдох и недоуменно покачала головой.

– Но ведь Гильдия убила твоего отца, – тихо напомнила она. – Для тебя это совсем ничего не значит?

Берти засунул руки в карманы, опустил глаза, уставившись отстраненным взглядом на мокрую брусчатку мостовой, немного помолчал, потом ответил:

– Это много для меня значит. Я ненавижу Гильдию с детства. Я с этой ненавистью вырос. Но, как ты верно сказала, Рудик, моего отца убила Гильдия. Гильдия, а не ты.

Мила смотрела на него исподлобья, не в силах отбросить недоверие. Берти подошел ближе и заглянул ей в глаза.

– Мила, мне ни горячо ни холодно от того, что именно твой прадед основал Гильдию. Мне от этого не плохо – мне все равно. От этого плохо тебе. И это единственное, что меня огорчает. Твоего прадеда я никогда не знал. Зато знаю тебя. – Берти усмехнулся. – Ты разве не та храбрая девочка, которая однажды благородно решила пожертвовать собой, чтобы спасти от смерти оболтуса меня?

Подошел Шалопай и уставился на своих провожатых нетерпеливым взглядом янтарных глаз, словно требовал продолжить прогулку. С улыбкой кивнув головой на драконьего пса, Берти возобновил путь. Миле ничего не оставалось, как последовать за ним.

– Но Ромке с Белкой было не все равно, когда я им рассказала, – на ходу напомнила Мила.

Берти покачал головой.

– Им надо время, чтобы прийти в себя. Ты их просто слегка пришибла своими признаниями. А если ты думаешь, что они теперь начнут относиться к тебе по‑другому, то ты плохо знаешь своих друзей.

Дождь снова затих, но Берти не стал снимать с них троих Скорлупу, понимая, что затишье продлится недолго. Какое‑то время они шли молча, наблюдая за Шалопаем. Драконий пес решил исследовать странное поведение луж. Он разбегался и всеми четырьмя лапами прыгал в очередную, встречающуюся ему на пути, дождевую ванну. Брызги из лужи летели во все стороны, и Шалопай радостно лаял. Но когда он выходил из лужи и встряхивался, брызг не было, тогда Шалопай опять обиженно скулил. Или оборачивался к ребятам и возмущенно гавкал, обвиняя их в том, что они украли у него веселые брызги. Мила с Берти только смеялись в ответ, поэтому вскоре Шалопай нашел себе новое занятие – ходить по пятам за случайными прохожими. Увязавшись за какой‑нибудь старенькой волшебницей или коренастым гномом, он тщательнейшим образом обнюхивал их следы, а когда они его замечали, с лаем бросался прочь и возвращался к ребятам.

Вскоре они миновали Главную площадь, оставив позади памятники Трем Чародеям и каменного тролля, чья голова возвышалась над окружавшими площадь тополями. Когда свернули на одну из многочисленных улиц, Мила подняла глаза на Берти и сказала:

– Спасибо.

Тот ответил удивленным взглядом.

– За поддержку, – пояснила Мила.

Берти улыбнулся, а потом сказал с показной иронией:

– Запомни, Рудик, я самый ценный человек в твоей жизни. Ты просто этого еще не осознала.

Мила тоже улыбнулась и покачала головой, не понимая, как можно абсолютно по любому поводу умудряться шутить и иронизировать. С другой стороны, без этого Берти не был бы самим собой.

Подбежал Шалопай и, ухватив Берти зубами за край штанины джинсов, тявкнул.

– Понял. Еда.

Берти достал из кармана бумажный пакет, засунул в него руку, вынул круглое овсяное печенье и бросил псу. Повторил эту процедуру три раза и спрятал пакет обратно в карман. Пока Шалопай хрустел печеньем, Мила спросила:

– Мой подарок на день рождения?

– Ага, он самый. Пока ты сидела под арестом, мне пришлось заботиться о желудке Шалопая. Не буду же я таскать с собой мешки с печеньем! Ты знаешь, сколько он ест?!

Мила прыснула.

– Догадываюсь. Это же все‑таки мой пес.

– Ну вот я и подумал, что одно несъедаемое печенье – это намного удобнее. И карман не оттягивает, и Шалопай сыт.

Драконий пес в ответ довольно гавкнул и, покончив с едой, побежал вперед. Переглянувшись, ребята молча пошли за ним.

– Берти, – минуту спустя нарушила молчание Мила.

– Да?

– И все‑таки подслушивать нехорошо.

Берти с чувством крайнего раскаяния цокнул языком.

– Знаю. Мне стыдно. Веришь?

Мила в ответ только закатила глаза к небу, а потом негромко рассмеялась вместе с Берти.

– Некоторые вещи никогда не меняются.

 

* * *

 

Минут через двадцать вслед за Берти Мила свернула на тесную улочку, где дома жались друг к другу, а мостовая была такой узкой, что вряд ли по ней смогли бы проехать повозка или карета, не говоря уже о дилижансе. На углу крайнего дома висела табличка: «Заброшенный переулок».

Людей здесь не было – возможно, из‑за дождя, но не исключено, что переулок был безлюдным всегда. Пройдя мимо нескольких домов, Берти, а следом за ним и Мила с Шалопаем, остановились у непримечательного одноэтажного строения: стены выкрашены в охряный цвет, большие окна и черная как смоль деревянная дверь. Над дверным козырьком Мила прочла надпись, выложенную дугой большими черными буквами:

 

ТАТУ‑САЛОН «ЧЕРНАЯ КЛЯКСА».

 

Сбоку от двери, на скобе висела неокрашенная деревянная вывеска, слегка покачивающаяся от ветра. На вывеске был изображен пляшущий человечек, действительно напоминающий черную кляксу на желтоватом пергаменте. Картинка была живой и все время двигалась, изменяя форму – человечек то и дело принимал вид то бабочки, то летучей мыши, то обезьяньей морды.

– Тату‑салон? – повернувшись к Берти, спросила у него Мила. – Куда ты меня привел?

Берти пожал плечами.

– Тебе нужна защита. Здесь, – он ткнул большим пальцем в сторону двери, – делают татуировки на все случаи жизни. И защитные тоже. Заинтересована?

Мила хмыкнула и на секунду задумалась. Татуировка, которая сможет ее защищать вместо перстня? Это звучало любопытно.

– Пожалуй, да.

– Тогда, вперед, – энергично сказал Берти.

С этими словами он распахнул перед ней дверь, предлагая войти.

Внутри место с громким названием «салон» оказалось крохотной комнатушкой с креслом и тахтой по центру. Там же стоял стул без подлокотников, но со спинкой. Еще несколько стульев беспорядочно стояли в разных местах комнаты. Вдоль стен по всему периметру помещения на высоте локтя тянулись узкие полки: с баночками, которые были наполнены какими‑то жидкостями, с подшивками потрепанных журналов, со странными приспособлениями, о которых Мила ничего не знала. К деревянной поверхности стен всюду были прикреплены канцелярскими кнопками пергаментные сувои. Шалопай сначала стоял, переминаясь с одной собачьей лапы на другую – видимо, чувствовал себя неуверенно. Потом сел прямо под дверью и вывалил наружу синий язык, решив отдохнуть.

– Милое место.

– Милое место для Милы, – сыронизировал Берти. – Видишь, я привел тебя по адресу.

В этот момент отодвинулась шторка проема в стене напротив входа, и в комнату вошел, судя по всему, владелец салона «Черная клякса» – худой, высокий, в потертых джинсах и черной футболке без рукавов мужчина. На голове у него была цветная бандана, из‑под которой торчали длинные космы соломенного цвета волос. Руки, от плеч до кистей, были украшены различными узорами и символами.

– О, приятель, давно не заходил! – воскликнул мужчина, пожимая руку Берти; он быстро глянул на Милу, удивленно округлил глаза, заметив порезы на ее лице, но ничего по этому поводу не сказал. – Привел мне нового клиента?

– Что‑то вроде того, – ответил Берти и, уже обращаясь к Миле, сказал: – Знакомься: Шило – лучший татумаг Троллинбурга и окрестностей. Я иногда привожу ему клиентов, и он мне отстегивает небольшие комиссионные.

Заметив округлившиеся глаза Милы, Берти экспрессивно тряхнул руками.

– Что?! Ну ясно же молодому человеку с потребностями как‑то зарабатывать себе на карманные расходы?

Мила покачала головой.

– Да на здоровье. Не в том дело. – Она наклонилась к нему поближе и шепотом произнесла: – Берти, у меня сейчас… нет денег.

Берти покосился на татумага, потом тоже наклонился к Миле и, словно передразнивая ее, прошептал:

– Рудик, учитывая, откуда тебя сегодня выпустили, я об этом догадывался.

Затем он выпрямился и улыбнулся татумагу, который с интересом прислушивался к их перешептыванию.

– Шило, дружище, сегодня платить буду я.

Татумаг с пониманием кивнул.

– Ну тогда сегодня, исключительно из уважения к тебе, приятель, я сделаю скидку.

Тут он заметил Шалопая.

– Тоже клиент? – спросил Шило и обратился уже к драконьему псу: – Тебе не нужна хорошая татуировка, приятель?

Шалопай гавкнул, проскулил и на всякий случай отполз подальше.

– Ну, в другой раз, – как ни в чем не бывало сказал татумаг.

– Это Шалопай, – представила своего питомца Мила. – Мой пес. Можно, он нас здесь подождет?

– Да пусть сидит, мне не жалко, – махнул рукой Шило и вопросительно посмотрел сначала на Милу, потом на Берти: – Что будем делать? Нужна какая‑то конкретная татуировка или еще пока не определились?

Шило подошел к правой стене комнаты и щелкнул пальцами. Сразу несколько пергаментных сувоев, прикрепленных к стене канцелярскими кнопками, молниеносно развернулись. Перед глазами Милы затанцевали черными кляксами толстая свинка, распустивший хвост веером павлин, гримаса клоуна, оскалившаяся волчья морда, цветок лотоса, крадущийся тигр, дышащий огнем дракон, попеременно то печальная то веселая театральная маска, играющий с клубком ниток котенок…

Берти покачал головой.

– Нет, мы не определились, поэтому помоги нам выбрать. – Он кивнул в сторону Милы. – У Рудик проблема: она на время осталась без магического проводника и ей нужна какая‑нибудь защита.

Шило кивнул и, подойдя к одной из полок, взял с нее две связки журналов.

– Вот, здесь самые лучшие защитные татуировки. Сверху – те, что подешевле и попроще, снизу – подороже и посложнее. Самые сложные не рекомендую, и дело не в том, что они вам влетят в копеечку. Просто вам такое еще рано – не потянете. Они для магов постарше.

– Что это значит? – шепотом спросила Мила у Берти.

– А это значит, детка, – ответил Шило, у которого оказался отличный слух, – что татуировки, которые делают татумаги, это тебе не просто рисунки на теле. В них магия. И чем сложнее татуировка, тем больше в ней магии. Нанесешь такую молодому магу, у которого силенок пока еще кот наплакал, она его и убьет. Живьем съест.

Мила с трудом заставила себя закрыть рот и непроизвольно сглотнула.

– Потому и говорю, – продолжал Шило. – Вам надо что‑то попроще.

– Ясно, – сказала Мила и с упреком посмотрела на Берти.

Тот лишь невозмутимо пожал плечами и бесцеремонно вложил Миле в руки одну связку журналов. Другую взял сам и, устроившись на ближайшем стуле, принялся листать. Миле не оставалось ничего другого, кроме как последовать примеру Берти.

Поначалу ей показалось, что поиски подходящей татуировки затянутся надолго. Она пролистала первый журнал почти до конца и ей не приглянулись ни египетский скарабей, ни коршун, разрывающий змею, ни мандрагора, символически изображенная в виде человечка, ни крохотная рыбка внутри воздушного пузыря, ни красивая декоративная булавка, словно приколотая к уголку воротника, ни щит с древнеславянским изображением солнца. От предложений Берти Мила начала отказываться после того, как он показал ей рисунок татуировки в виде головки чеснока.

– Мне же не от вампиров нужна защита, – отрицательно покачала головой Мила.

– Зря отказываешься, – с ехидной улыбкой заявил Берти. – Здесь написано, что в действие татуировки входит выделение сильного запаха, характерного для аллиум сативум.

– Для чего? – не поняла Мила.

– Это «чеснок» на латыни, – пояснил Берти. – Нет, ты только представь себе… Лютов с Вороновым подходят к тебе с такими злобными мордами, принюхиваются и… падают замертво.

Мила наморщила нос. Заметив выражение ее лица, Берти расхохотался.

– Ничего мне больше не предлагай, – угрюмо проворчала Мила.

Она уже долистывала первый журнал, когда ее внимание привлекла картинка на предпоследней странице.

Это было танцующее на единственной ноге огородное пугало в рваном тряпье и с дырявым мешком от картошки вместо головы. В разные стороны от пугала разлеталась стайка ворон.

– Берти, – позвала Мила, – смотри.

Он оторвался от своего журнала и склонился над рисунком.

– Пугало, – вслух сказал Берти.

– Которое отпугивает ворон, – с улыбкой добавила Мила.

Берти весело хмыкнул.

– Мне нравится твое чувство юмора, Рудик.

Мила коротко рассмеялась.

– Главное, чтобы Рем Воронов оценил. – Она повернулась к татумагу: – Скажите, а как действует эта татуировка?

Татумаг подошел ближе.

– А‑а‑а, пугало, – протянул он. – Это же проще простого: отпугивает врагов. Если кто‑то задумал против тебя какую‑то гадость, то эта татуировка его отпугнет. Человек даже сам не поймет, в чем дело. Ему просто захочется отойти от тебя подальше.

– То есть… мои враги будут меня бояться? – уточнила Мила.

– Угу. Это называется бессознательный страх, – подтвердил татумаг.

Мила подняла глаза на Берти.

– По‑моему, это то, что мне нужно.

– Уверена?

Она пожала плечами.

– Я просто хочу, чтобы они меня не трогали. Это все, чего я хочу.

– Тебе виднее, Рудик. К тому же в этом пугале что‑то есть. – Берти снова заглянул в рисунок. – Славный малый. Если тебе интересно знать мое мнение, то я этого красавца одобряю.

– Ну что, решили? – спросил татумаг.

– Кажется, да, – ответила Мила. – Пусть будет пугало.

– Отличный выбор, – одобрил татумаг. – Правда, должен предупредить, есть одно «но».

– Всегда есть какое‑нибудь «но»! – возмущенно посетовал Берти.

– Да, приятель, жизнь такая – без «но» никак.

– Что за «но»? – напомнила Мила.

– Если твой враг узнает, что у тебя есть такая татуировка и как она действует, ты от него уже так легко не от делаешься.

– Почему?

Татумаг снисходительно покачал головой.

– Детка, татуировка действует, пока страх неосознанный, а если осознать, откуда он взялся, то ее действие закончится.

– Ясно, – задумчиво произнесла Мила. – Ну если без «но» никак, то пусть будет с «но».

– Присаживайся в кресло, – предложил Шило.

Отложив журнал, Мила пересела со стула в стоящее посередине комнаты просторное и вполне удобное кресло.

– Уже решила, куда хочешь нанести татуировку? – спросил татумаг.

Мила озадаченно моргнула.

– Э‑э‑э… вообще‑то нет. Еще не думала об этом.

Шило со значением заглянул ей в глаза.

– Тогда совет: выбери такое место, где ее не будет видно. Магические татуировки – не украшение. Я уже объяснил, если тату действует на бессознательное, то его не должно быть видно, потому что о действии многих из них можно догадаться по рисунку.

Он поднял жилистые руки – узоры, символы, знаки на его коже были словно сплетены друг с другом и казались Цельным рисунком.

– Татуировки у меня на руках – либо такие, о действии которых черта с два догадаешься, либо без разницы, знает кто‑то, как они действуют или нет, – все равно будут действовать.

Мила растерянно глянула на Берти, словно спрашивая совета.

– Даже не знаю… Я думала… может быть, на плечо, но…

– Ты носишь одежду без рукавов? – спросил татумаг.

– Конечно. Летом.

Он категорично покачал головой.

– Значит, плечо – не вариант. Тогда уж лучше нанести рисунок под ключицей. Как минимум всякие там бретельки будут ее прикрывать. Ну, как, пойдет?

Пожав плечами, Мила кивнула.

– Хорошо. Пусть будет под ключицей. Слева.

Мила вытянула шею, чтобы посмотреть, как там ее пес, и улыбнулась, обнаружив, что нарезвившийся во время прогулки Шалопай уснул, положив морду на лапы.

– Фронт работ от одежды освободить, – скомандовал Шило, вооружившись всеми необходимыми ему инструментами.

Мила растерянно поерзала в кресле.

– А‑а‑а… Кофту нужно снять? – Она вдруг почувствовала себя крайне неуютно.

– Не обязательно, – ответил татумаг. – Все, что мне надо, чтобы участок, с которым буду работать, был свободен от одежды. Кофту можешь просто спустить пониже.

Мила потянулась к пуговицам, чтобы спустить кофту с плеч, и нерешительно замерла в таком положении.

– Меня можешь не стесняться, – невозмутимо сообщил Шило. – Мы, татумаги, как знахари. У нас работа такая – татуировку на одежду не нанесешь.

Мила согласно выдохнула, но тут же покосилась на Берти. Тот ухмыльнулся. Шило, заметив ее взгляд, бросил через плечо.

– А он отвернется.

Берти, не переворачивая стул, поднялся и сел на него, как в седло, водрузив обе руки на спинку.

– Отвернуться мне не трудно, – сообщил он и, сделав небольшую паузу, добавил: – Но я не обещаю, что не буду подглядывать.

– Берти! – возмутилась Мила; расстегнув только верхние пуговицы кофты, она пыталась вытащить руки из рукавов, чтобы опустить кофту до груди.

Берти негромко рассмеялся в ответ.

– Шучу.

– Не смешно, – проворчала Мила.

– Странно, – вполне искренне удивился Берти. – Обычно девушки считают меня остроумным.

Мила пристально посмотрела на пепельно‑русый затылок Берти и улыбнулась.

– Девушки? – невинным тоном переспросила она. – У тебя есть девушка, Берти?

Несколько секунд он молчал, потом нарочито дружелюбным голосом ответил:

– Давай договоримся, Рудик: я не буду подглядывать, а ты не будешь задавать дурацких вопросов, ладно?

Мила тихо рассмеялась.

– Уговорил!

 

* * *

 

Инструмент в руках Шило, чем‑то напоминающий очень толстую ручку с иглой на конце, Мила возненавидела почти моментально, потому что, по ее убеждению, это было самое настоящее орудие пыток. Нельзя было сказать, что боль была сильной – когда Воронов сегодня утром трижды резанул Милу заклинанием, было намного больнее, – но она была назойливой, как сотня комаров, раз за разом вонзающих тебе в кожу свои носики, вытаскивающих их и снова вонзающих. Мила подумала, что так же, наверное, должно себя чувствовать дерево, которому случилось повстречаться с дятлом.

– А чем отличается магическая татуировка от обычной? – спросила Мила, заставляя себя отвлечься от назойливых «укусов».

– В том, что красители, которые сейчас проникают тебе под кожу, зачарованы, – ответил Шило. – Готовятся специальные зелья. Не из чего попало, ясное дело. Из соков всяких волшебных растений. Во время готовки используется тьма тьмущая всяких заклинаний. Игла вот, тоже заговорена…

– Берти, а какая у тебя татуировка? – повернула к нему голову Мила.

– А с чего ты взяла, что она у меня есть? – живо отозвался тот.

– Конечно, есть, – уверенно сказала Мила. – Я в этом даже не сомневаюсь.

Берти весело качнул головой.

– Ладно, угадала, есть. Но какая, не скажу. Это секрет, Рудик.

Мила перевела взгляд на сосредоточенное лицо татумага.

– А вы? Скажите? – обратилась она к нему. – Это же вы ему татуировку делали. Наверняка.

Тот коротко качнул головой.

– Нет, не скажу. Конфиденциальная информация. Даже если бы и захотел сказать, не смог бы.

– Почему?

– Каждый татумаг дает Клятву Неразглашения. Если я ее нарушу…

– Она вас накажет, – скривившись от боли, закончила вместо него Мила.

– Откуда знаешь? – без особого удивления вскинул брови татумаг.

– Все клятвы так работают, разве нет? – ответила Мила.

– Пожалуй, все.

Мила невольно вспомнила о клятве, которую дал Лютов, после того, как Гарик наложил на него чары Сакраментум, но тут же тряхнула головой, заставляя себя не думать ни о Гарике, ни о Лютове.

– Можно спросить? – обратился к ней Шило. – А что за имя у тебя такое странное – Рудик?

Берти громко усмехнулся. Мила в ответ на это вздохнула.

– Вообще‑то, Рудик – это моя фамилия, – пояснила она. – Берти просто мое имя произнести не может. Слишком трудное для него. Целых два слога: «Мила».

Даже не подумав обидеться, Берти лишь еще больше развеселился, откликнувшись на ее слова новой порцией смеха.

– Красивое имя. Нежное, – как ни в чем не бывало заметил татумаг.

– Спасибо, – полыценно ответила Мила.

– Не обижайся, Рудик, – слегка повернув назад голову, сказал Берти. – Мне просто нравится твоя фамилия. Она тебе очень подходит.

– Эй, отвернись! – воскликнула Мила. – Ты обещал не подглядывать.

– Я? – удивился Берти. – Что, правда, обещал? Надо же, а я и не помню.

– Помнишь‑помнишь, – возразила ему Мила и задумчиво проворчала: – Фамилия мне подходит, видите ли…

– Ну да. Ты же рыжая.

– Какая наблюдательность, – прыснула Мила и тут же закусила губу от боли.

Пепельно‑русая голова качнулась из стороны в сторону.

– Ты не понимаешь, Рудик. Ты не просто рыжая. Ты самая что ни на есть рыжая. Рыжее не бывает.

Мила посмотрела на его затылок и скептически вскинула одну бровь.

– Угу, это же совсем другое дело. Как я не догадалась…

– Ничего ты не понимаешь, Рудик, – лениво растягивая слова, повторил Берти и, зевнув, обратился уже к татумагу: – Как у тебя дела идут, Шило? Отлично, как всегда?

Тот прищелкнул языком.

– Да не очень дела идут последнее время, – ответил он. – Работы мало.

– Та иди ты! – на этот раз серьезно удивился Берти. – Первый раз в жизни от тебя такое слышу! А что случилось‑то?

Не отрываясь от своего занятия, татумаг угрюмо покачал головой.

– Да у нас тут неделю назад в одном из соседних домов жильца насмерть кто‑то загрыз.

– Ну ничего себе… – потрясенно пробормотал Берти.

– Ага, – поддержал его Шило. – Община оборотней с Безликой клянется и божится, что никто из них к этому не причастен. Проверили, мол, всех поголовно – все исправно принимают противооборотное зелье.

Мила лишь однажды встретилась с оборотнем. Это было прошлой зимой. Тогда рядом с ней был Гарик… Мила почувствовала острое желание спрятаться – убежать в Плутиху и не знать ничего о том, что происходит вокруг. Почему так получалось: куда бы она ни пошла, с кем бы ни заговорила – обязательно что‑нибудь заставляло ее вспоминать о нем?

А она не хотела вспоминать. Потому что это было невозможно выносить. Она несколько месяцев подряд приучала себя не думать и не вспоминать. Так было легче. Нет, не то – только так и возможно было продолжать жить изо дня в день. Не думать и не вспоминать.

– Может, это зверь какой‑то был? – предположила Мила, уводя разговор в другое русло. – У волшебных животных бешенство бывает?

Шило озадаченно хмыкнул.

– Не слышал о таком. Но чего только в жизни не случается. Может, и зверь был. – Его лицо уныло вытянулось. – В общем, об этом, конечно, написали в газетах, и теперь в Заброшенный переулок люди боятся даже нос сунуть.

– А ты как? – спросил Берти. – Не боишься?

Шило пожал плечами и с пренебрежением искривил уголок рта.

– А у меня хоть от зверей, хоть от оборотней куча знаков на теле. Они меня стороной обойдут. Не учуют, даже если рядом стоять буду.

– Ух ты! – восхитился Берти. – А мне такое сделаешь?

Тот дернул головой, мол, почему бы и нет.

– Как разбогатеешь – приходи, сделаю. Тут ведь одной татуировки мало будет. Тут большой узор нужен. Сложный. А это дорого будет стоить.

Плечи Берти поникли.

– Понятно, – вяло протянул он. – Значит, от взбесившегося зверья пока придется палкой отмахиваться.

– Палка – тоже хорошо, – философски заметил татумаг и, отняв от Милы свой рабочий инструмент, разогнул спину: – Все.

Мила скосила глаза вниз.

– Уже можно посмотреть?

– Погоди, не вставай, – жестом остановил ее Шило. – Поставлю роспись – и будет готово.

В последний раз промокнув кожу под ключицей Милы салфеткой, он провел в воздухе над рисунком указательным пальцем, словно рисовал какие‑то буквы, и одновременно произнес:

– Идафат!

Перстень на руке татумага отозвался короткой ярко‑зеленой вспышкой.

– А что вы там начертили? – полюбопытствовала Мила.

– Свои инициалы, конечно, – ответил Шило. – Работа не будет законченной, если я не поставлю подпись. Это не тщеславие. Просто у татумагов так оно работает.

– Ясно. Теперь я уже могу посмотреть? – Миле не терпелось увидеть, что получилось.

– Зеркало там, – улыбнулся Шило, указывая большим пальцем себе за спину.

Мила вскочила с кресла и направилась к зеркалу.

– Ну а я наконец могу повернуться? – напомнил о себе Берти и пожаловался: – Спина уже болит – сидеть в одном положении.

– И не думай! – бросила через плечо Мила. – Я еще не оделась!

– Не понял! – возмутился Берти. – Ты не покажешь мне свою татуировку? Не честно! Это же я тебя сюда привел!

Мила уже подбежала к зеркалу.

– Погоди, – попросила она Берти, с жадным любопытством рассматривая рисунок под левой ключицей.

Пугало было почти таким же, как на бумаге: одноногое, в дырявом тряпье, с заштопанным во многих местах мешком от картошки вместо головы. Только ворон вокруг него не было. И еще оно, кажется…

Глаза Милы невольно поползли на лоб.

– Ого, оно танцует!

– А ты думала, оно будет столбом стоять? – откликнулся Шило. – Конечно, оно танцует! Ворон отпугивать как‑то надо или нет?

Мила открыла рот и тут же закрыла снова.

– И оно всегда так будет… танцевать?

Татумаг пожал плечами.

– Ну это уж как ему захочется. Устанет – отдохнет. Потом опять примется танцевать.

– Рудик! – нетерпеливо напомнил о себе Берти. – Ты мне покажешь или нет?

– Никогда и ни за что, – усмехнулась Мила, всовывая руки в рукава кофты.

– Ну знаешь… – обиженным тоном начал было Берти.

– Иди смотри, – справившись наконец с рукавами, перебила его Мила.

Берти встал со стула и подошел к ней. Мила немного оттянула воротник кофты, открывая татуировку.

Берти усмехнулся, разглядывая.

– Точно – танцует.

Мила наморщила лоб.

– Не представляю, как я привыкну к тому, что у меня под ключицей танцующее пугало, – шепотом поделилась она.