– Ээ… Ну, я просто слегка в ужасе, видишь ли, – натянуто хихикнула Окса. – Я как бы не рассчитывала провести каникулы в слетевшей с катушек картине. Но я свыкнусь с этой идеей. Свыкнусь… В конце концов, мы могли решить провести каникулы где‑нибудь среди военных действий, так сказать, отдохнуть в расслабляющей обстановке. Но нет! Для Поллоков это было бы слишком просто! Так что выбрали нечто более подходящее, как для них скроенное и сшитое! Потому как по большому счету ну ничего особо сложного: заходим в спятившую картину, освобождаем Гюса, а потом мчимся в Эдефию за Тохалиной. Ага! Ну, а попутно спасаем мир… Вполне себе симпатичная программка, нет?
Фолдинготы промолчали, лишь слегка озадачившись насчет «симпатичности» с иронией изложенной Оксой программы.
– Хотелось бы мне знать, о чем они сейчас толкуют… – продолжила девочка, поглядев на Абакума с Драгомирой, по‑прежнему о чем‑то тихо беседующих. – Что они там затевают?
– Кхм‑кхм… – кашлянул Фолдингот.
Окса повернулась к нему с горящими глазами человека, которому пришла в голову блестящая идея.
– О! Тебе что‑то известно! – заявила она Фолдинготу, отбрасывая назад волосы.
– Известно Фолдинготу многое о разном, но сим знанием ведь обладает Юная Лучезарная, не так ли?
– Да уж, конечно, обладаю! – подтвердила Окса. – Так что давай, выкладывай, что тебе известно… и чего не известно мне!
Фолдингот огляделся по сторонам, потом, уверившись, что никого нет, наклонился к уху девочки и пробормотал скрипучим голоском:
– Должна Юная Лучезарная владеть информацией, что приказал один предатель вести за Беглецами наблюдение.
– Это что еще за история? – нахмурилась Окса.
– Предательство внедрилось в ряды, Юная Лучезарная, – продолжил Фолдингот под перепуганным взглядом своей половины. – Предатель действует среди них. Наружное и внешнее не всегда совпадают. Суровая необходимость есть быть настороже: Изменники, как и друзья, не обязательно представлению нашему соответствуют.
– Знаешь, Фолдингот, иногда я тебя не очень понимаю… – задумчиво почесала голову Окса.
– Однако это же очевидно! – раздавшийся позади нее голос заставил девочку вздрогнуть.
Обернувшись, Окса увидела Тугдуала, прислонившегося к дверному косяку гостиной. Длинная темная прядь закрывала половину его лица, и, хотя голова его была склонена, Окса заметила, что холодные синие глаза парня пристально смотрят на нее.
Тугдуал отбросил волосы назад, открывая красивое точеное лицо, и странно улыбнулся, одновременно доброжелательно и тревожно, выводя девочку из равновесия.
Не сводя с нее глаз, Тугдуал подошел ближе, и Окса напряглась. А Фолдинготы, стараясь действовать как можно незаметней, встали и забились в уголок камина.
– Фолдингот говорит, что друзья и враги не всегда те, кто мы думаем, – объяснил Тугдуал, плюхаясь в кресло напротив Оксы.
В отличие от нее, он был совершенно спокоен. Перекинув ногу через подлокотник, он провел пирсингом в языке по зубам, издавшим неприятный скрип.
Окса вздохнула, раздраженная тем, что всякий раз теряется в присутствии этого загадочного парня. Она попыталась подобрать слова, но почувствовала, что заливается краской и теряет ход мысли.
– Ты решил сменить прикид? – выдавила она наконец, мысленно чертыхнувшись на собственную бестолковость.
Во взгляде Тугдуала промелькнуло удивление. Затем глаза его просветлели и снова приобрели так нравящийся Оксе оттенок голубого льда.
Сглотнув, девочка закусила губу, сама этому поразившись.
– На самом деле никто, как правило, не меняется… – ответил Тугдуал.
Тон его был мрачным, серьезным и холодным, как зимний ветер. А Оксу еще больше, чем обычно в его присутствии, раздирали противоречивые чувства: с одной стороны, Тугдуал казался ей надежным из‑за его неизбывной иронии и развитого чутья, с другой – в нем было нечто чужое, опасное, почти угрожающее. Но одно она знала точно: всякий раз при его появлении у нее заходится сердце. Прежде она ничего подобного не испытывала.
Окса взглянула на него внимательнее: этот Тугдуал практически ничем не отличался от того Тугдуала, с которым она познакомилась в прошлом году. Худощавый, мрачный, с ног до головы в черном, брови, уши и нос усыпаны пирсингом с крошечными драгоценными камнями. Он выглядел и вел себя так же, как и в тот вечер, когда она увидела его впервые и узнала великий Секрет Беглецов. Единственным отличием было то, что теперь Тугдуал смотрел на нее пристальнее, чем раньше.
«Окса‑сан, у тебя крыша едет… Ну‑ка, соберись!» – мысленно пнула она себя. Девочка подтянула колени к груди, чтобы хоть как‑то скрыть свою растерянность.
– Но главное – знать, кто ты есть, и это принять, – продолжил он.
– А ты кто? – тут же брякнула Окса и сама удивилась своей смелости.
Тугдуал одарил ее полуудивленным, полусмеющимся взглядом, отчего у Оксы возникло ощущение, что она вспыхнула, как свечка. Потом, немного подумав, ответил голосом, таким же гортанным, как у его бабушки Брюн:
– Кто я? Тебе какую версию выдать? Официальную или неофициальную?
– Мне нужна настоящая, – отважилась Окса. – Я хочу знать, каков настоящий Тугдуал.
– А ты прямолинейна, Юная Лучезарная! И я не уверен, что ты готова принять ответ…
– Да что ты меня за младенца держишь! – взорвалась Окса, сжав кулаки. – Это… это… унизительно!
Тугдуал поглядел на нее с веселым удивлением, сдерживая смех. И от этого Окса неожиданно пришла в ярость.
– Ты меня бесишь… – сердито буркнула она и отвернулась, чтобы не видеть его обжигающих синих глаз.
– Ты правда хочешь знать? – поинтересовался Тугдуал через несколько мучительных секунд.
– Конечно, хочу! – кивнула девочка, грызя ноготь.
– Ну что ж… Я потомок двух самых знатных представителей племени Твердоруков, сбежавших из Эдефии. Я обладаю способностями, которыми мечтали бы обладать самые могущественные люди на Земле. Я и сам мог бы быть самым могущественным человеком в мире, однако вынужден скрывать, кто я есть, так как демонстрация моих возможностей практически наверняка повлечет за собой мою смерть, а также смерть моих близких. Но то же самое относится и к твоему отцу, твоей бабушке, Абакуму и моим деду с бабкой… и к тебе, естественно. Особенно к тебе… Не считая этого, я парень шестнадцати лет от роду со склонностью ко всему мрачному и скрытому, чем только обладают живые существа – люди и звери. Некоторые называют это маниакально‑депрессивным психозом. Но лично я считаю, что тьма и двусмысленность являются питающими меня источниками развития. Могу быть как хорошим, так и плохим. Могу быть самым верным другом и самым злейшим врагом, без разницы. Опасность и смерть, особенно когда они позволяют вырваться из скучнейшей обыденности, представляют для меня вызов и являются смыслом моей жизни. И, коль уж ты хочешь знать все, встреча с одной Юной Лучезарной избавила меня от смертной скуки, от которой я уже не знал, куда деваться. Когда мне все совсем обрыдло, появилась ты, как маленькое чудо. Короче, можно сказать, ты избавила меня от жутко скучной смерти, мамуазель Долгожданная…
С этими словами Тугдуал потянулся, как кот, а довольная улыбка, появившаяся на краешках его губ, резко контрастировала с его глазами цвета полярного льда.
У Оксы, очарованной, но потрясенной, возникло неприятное ощущение, что она всего лишь игрушка в его жестоких когтях. Немного поразмыслив, девочка решительно заявила:
– Говоришь, ты можешь быть как самым преданным другом, так и злейшим врагом… Так кто же ты сейчас, вот прямо в данный момент? – предупреждение Фолдингота внезапно всплыло у нее в памяти.
– А как ты думаешь? – с ухмылкой задал провокационный вопрос Тугдуал.
– Не пытайся казаться хуже, чем ты есть! – раздался голос Абакума.
Окса повернулась, уставившись на замершего в дверях фея. Застывшая рядом с ним Драгомира посмотрела на Тугдуала очень долгим и очень усталым взглядом.
– Любимая игра нашего юного друга, – пояснил Абакум, усаживаясь рядом с Оксой. – Заставить поверить, что он на стороне врага, хотя на самом деле в глубине души он, пожалуй, самый верный и самый горячий защитник нашего дела. Не так ли, Тугдуал?
Вместо ответа тот одарил Оксу такой ослепительной улыбкой, что она чуть не упала. Девочка до боли сжала кулаки и улыбнулась в ответ, наградив его взглядом, как она надеялась, столь же бесстрастным, как и его. И при этом отчетливо понимала, что этот приводящий всех в замешательство парень видит ее насквозь…
Чужак на площади
Драгомира с Абакумом отлично видели, какое впечатление произвел Тугдуал на Оксу. Но им было некогда уделять этому столько внимания, сколько бы им хотелось, поскольку очередная неприятность усугубила и без того непростую ситуацию.
– У нас проблема, дети мои, – с ходу сообщила Драгомира, поочередно посмотрев на Оксу и Тугдуала.
– Среди нас предатель, да? – брякнула Окса.
– С чего ты взяла? – поинтересовалась бабушка, сердито взглянув на Тугдуала.
– Э‑э… Ну, это же самое плохое, что может с нами произойти, да? – заявила Окса, чтобы обелить приятеля и скрыть личность маленького информатора, затаившегося в углу камина.
Драгомира озадаченно поглядела на нее, затем пригладила уложенные короной волосы и продолжила:
– Мы не думаем, что в наших рядах есть предатель. Но вот в чем мы точно уверены, так это в том, что за нами следят. С того самого момента, как Гюса вкартинили, за нами наблюдают, подглядывают…
– Откуда это известно? – перебил ее Тугдуал.
– Ты же знаешь, мой мальчик, что у Абакума особый нюх. Запах шпиона витает вокруг нас вот уже три дня.
Этот запах постоянно присутствует на Бигтоу‑сквер, и мы заметили человека, простоявшего под деревом несколько часов подряд. Когда ты вызвала грозу, Окса, этот человек даже не шелохнулся, не попытался укрыться. Довольно показательно, правда? Абакум недавно выходил, чтобы убедиться. И человек скрылся, едва его заметил. Но два часа спустя он снова был на том же месте. Тогда Абакум превратился в тень и подошел к нему. Но человек, должно быть, очень хорошо осведомлен, потому что опять скрылся. Что окончательно убедило нас, что это Беглец…
– Или Изменник! – воскликнула Окса.
– Изменники тоже Беглецы, лапушка, – напомнила ей Драгомира.
– А, ну да, – спохватилась Окса. – Но это ведь может быть агент спецслужб, нет? Или полицейский…
Драгомира с Абакумом обменялись короткими улыбками.
– Внешник не стал бы убегать при приближении тени Абакума… – возразила Бабуля Поллок. – Потому что не заметил бы ее! Только хорошо информированный выходец из Эдефии, то есть Беглец, близкий к нашей семье, может быть в курсе этой способности Абакума.
– Да, ты права… – признала Окса, продолжая размышлять. – А это не может быть Беглец, который пытается войти с нами в контакт?
– Будь это так, он бы вел себя иначе, тебе не кажется? – возразил Абакум. – Для начала, он не стал бы убегать. Но скажи‑ка мне, Окса, похоже, ты не хочешь признавать существования шпиона‑Беглеца?
Окса опустила взгляд, взволнованная вопросом, а главное – новостью, что за ними следит какой‑то незнакомец.
– Ну… Потому что я этого не хочу! – ответила она. – Все и так довольно сложно…
– Может, это Мортимер МакГроу? – неожиданно бросил Тугдуал.
– Во всяком случае, это первое, что пришло нам в голову, – подтвердила Драгомира.
– Но зачем? Зачем Мортимеру следить за нами? – спросила Окса. – Из‑за Зоэ? Он хочет ее увидеть? В конце концов, она член его семьи… О, НЕТ! Может, он хочет ее похитить!?
Это предположение напугало ее куда больше, чем она могла представить. Зоэ, внучка Леомидо и Реминисанс, племянница Ортона МакГроу, потомок Осия и Темистокла, злобных Застеней. А также хрупкая и одновременно могущественная девочка, с тяжелым и запутанным прошлым…
– Не думаю, что этого шпиона интересует Зоэ, – заметил Абакум. – Конечно, Мортимер разделяет взгляды отца, но я всегда был убежден, что Ортон – не единственный Изменник, оказавшийся Во‑Вне. Но в чем мы совершенно уверены и что представляет для нас сейчас серьезную проблему – с того момента, как мы окажемся в картине, она превратится в предмет еще более ценный, чем сейчас. Некоторые видят в тебе лишь ключ, который позволит им вернуться в Эдефию, Окса. И они пойдут на все, чтобы заполучить картину. И тогда им нужно будет лишь подождать и схватить тебя на выходе, так сказать. Это куда проще, чем пытаться тебя похитить!
– Хм… Не подумайте, что я боюсь, но почему при таком раскладе я не остаюсь тут? – спросила потрясенная девочка.
– Безусловно, наличие этого незнакомца усложняет дело, – продолжил Абакум. – Теперь опасность подстерегает нас не только внутри картины – кто знает, с чем нам там придется столкнуться и как все обернется? – но и снаружи. А это совсем не одно и то же, и мы действительно рассматривали возможность оставить тебя здесь, взяв вместо тебя Драгомиру.
– Ну уж нет! И речи быть не может! – возмутилась Окса. – Я иду с вами!
– Никто не хочет подвергать тебя опасности. Это не в наших интересах и не в интересах Изменников. Но, конечно же, ты идешь с нами, – вздохнув, подтвердил Абакум. – Ты же слышала Вещунью. Ты – наша единственная надежда освободить друзей, это не обсуждается.
– А представим худшее… – предложил Тугдуал. – Предположим, этому Изменнику, или кто он там, удастся завладеть картиной. С нами внутри, естественно. И представим, что по тем или иным соображениям он ее уничтожит. И что тогда? Мы обречены вечно бродить по враждебному и неизвестному измерению? Или умрем в страшных мучениях?
Драгомира вздохнула и удрученно покачала головой.
– Ты что, хочешь еще больше встревожить Оксу? – поинтересовалась она. – По‑твоему, ситуация недостаточно сложна?
– Ты и впрямь совершенно невыносим! – Окса повернулась к парню, явно довольному тем, что вывел ее из себя. – Конечно, умрем… Это же логично, нет? Ну, так чтобы ты знал: мне не страшно! Совсем! Ну… разве что чуть‑чуть… – призналась она, понизив голос.
Тугдуал тихонько хихикнул, чем еще больше разозлил Юную Лучезарную. Подавив желание кинуться на него, девочка сжала кулаки и стиснула зубы, решив ни за что не показать ему, насколько она в ярости.
– Вот почему, несмотря на то, что она могла бы оказать нам существенную помощь, Драгомира останется снаружи, защищать картину, – подытожил Абакум. – Опять же, не стоит забывать, что твоя мама нуждается в уходе. А кто может сделать это лучше, чем твоя бабушка, травница и колдунья?
Отбытие в неизвестность
Мари изо всех сил сжимала подлокотники кресла‑каталки, вонзив ногти в толстую кожу. Окса обхватила мать сзади обеими руками и крепко обняла.
День подходил к концу. Последний день перед Вкартиниванием. Увидятся ли они снова? Окса в этом нисколько не сомневалась. Она была абсолютно уверена в успехе. Что, впрочем, не мешало ей нервничать перед скорой разлукой. Она почувствовала, как мама сотрясается от сдерживаемых рыданий, и у нее защипало в носу. На глаза начали наворачиваться слезы.
Вокруг молча стояли остальные Беглецы. Драгомира, очень взволнованная, вцепилась в руку Абакума, своего верного Хранителя, с которым ей предстояло расстаться впервые за свою жизнь. Весь день они в мрачной тишине бок о бок трудились в ее личной мастерской, делая запасы Граноков и Улучшалок. Они очень пригодятся во время спасательной операции внутри волшебной картины.
Бабуля Поллок посмотрела на своего верного друга покрасневшими от грусти и усталости глазами и тихонько сказала:
– Будь там сам очень осторожным, мой верный Хранитель… И приведи всех назад, я тебя умоляю! – добавила она севшим голосом.
– Все будет хорошо, – успокоил ее фей, но как‑то не очень убедительно. – Мы вернемся очень скоро, я тебе обещаю. Ничего с нами не случится. Ты же знаешь, у нас есть сильные козыри. Павел куда более силен, чем он сам готов признать. А у Леомидо достаточно мудрости и опыта. Пьер – воплощение чистой мощи. Тугдуал обладает темными способностями, которых нам, идеалистам, иногда так недостает. Что же касается нашей Долгожданной, то, хотя сама она об этом пока и не догадывается, ее могущество просто колоссально…
– Защищай ее, заклинаю тебя! – оказывается, Мари внимательно слушала их разговор, как и другие Беглецы. – Иначе я умру…
У Оксы болезненно сжалось сердце. Больная мама, говорящая о смерти – это невыносимо. Смерти, бродящей вокруг, как неумолимый хищник, в сопровождении своего неизбежного спутника – времени.
– Ладно, двинулись! – внезапно воскликнула девочка, боясь, что вот‑вот сломается и ей не хватит мужества.
Первым был Пьер. Он обнял жену, и все последовали его примеру. Объятия и похлопывания по плечу вышли натянутыми, почти у всех по щекам текли беззвучные слезы.
Павел, еще раз поцеловав напоследок Мари, уступил место Оксе, которая уткнулась лицом в мамину шею.
«Я сдохну с тоски…» – подумала девочка.
Абакум очень ласково положил руку ей на плечо, тронутый до глубины души печалью Юной Лучезарной. Пора было идти.
Окса взъерошила волосы и, желая скрыть свои чувства, встала в стойку ниндзя, отставив назад ногу и выставив вперед руки.
– Ну держись, чертова картина! – воскликнула она, смахнув слезы тыльной стороной ладони. – Сейчас ты получишь… Мы идем, Гюс! Держись!
Едва Павел коснулся Схлоп‑Холста, как всех шестерых державшихся за руки Беглецов втянуло внутрь какой‑то медленно колышущейся необычной смеси перламутровых оттенков. Они немного постояли на краю деревянной рамы, выступавшей над чудовищной бездной. Абакум первым поддался притяжению пустоты и рухнул вниз, увлекая за собой остальных.
– Мааамаааа!!! – завопила Окса и с такой силой вцепилась в руки Абакума и отца, что на миг испугалась, что их сломает.
Ее вопль затих, заглушённый стенами длинного и широкого колодца, в который они падали, держась друг за друга.
Несколько минут у всех было ощущение, что они парят, как перышки в какой‑то совершенно фантастической туче, темной и пугающей. Спасатели ничего не могли различить, кроме темно‑сиреневого тумана, обволакивающего все вокруг странной дымкой. Чем больше они углублялись в этот туман, тем темнее становилось. И тем чаще у них билось сердце…
Внезапно падение остановилось. В царящей вокруг мертвой тишине все затаили дыхание. Сидя на губчатой земле, они попытались оглядеться. Вокруг была кромешная тьма и полная тишина.
– Все тут? – раздался глухой голос Абакума.
– Я тут, – мгновенно отозвался Павел, сжав руку Оксы, которую по‑прежнему не выпускал. – Ты как, дочка?
– Э‑э… нормально… кажется… – дрожа, ответила девочка.
– Я тут! – сообщил Пьер.
– Я тоже! – сказал Леомидо. – Но, по‑моему, я потерял Тугдуала… У нас руки разжались буквально перед самым приземлением, должно быть, он где‑то неподалеку…
Окса побелела. Она глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, а Курбита‑пуко колыхался у нее на запястье с невиданной доселе интенсивностью.
– Тугдуал! Ты где? – во весь голос закричала девочка.
Вслед за ней четверо мужчин тоже начали во всю глотку звать парня, а Фолдингота, сидевшая у Павла за спиной, крепко‑накрепко привязанная ремнями, присоединилась к общему хору своим пронзительным голоском. Что тут же напомнило Абакуму еще об одном их маленьком компаньоне…
– Простофиля? Ты здесь?
Со спины Леомидо раздался сонный ленивый голос:
– Да, кажется, я здесь, но я не совсем в этом уверен, потому что ничего не вижу… А вы? Вы здесь? И кто вы? Ваш голос мне что‑то напоминает… Мы уже где‑то встречались?
– Ну, во всяком случае, Простофиля точно в форме! – констатировала Окса, сжав руку отца. – А‑а‑а!!! Это еще что?! – вдруг заверещала она, пинаясь куда‑то в пустоту.
– Э‑э… Извини, Окса! Кажется, я задел твою ногу…
– Тугдуал, это ты? – тут же среагировал Леомидо. – Слава богу, ты тут… ты в порядке?
– Да, все путем, не переживайте, – ответил парень с обычной небрежностью. – Но вам нужно пойти со мной. Кажется, я что‑то нашел… Окса, дай мне руку, и вы все тоже держитесь за руки, ладно? Я вас проведу.
Тугдуал пощупал ногу Оксы, потом бок, пока не добрался до ее ладони, и девочка порадовалась, что кругом царит тьма. По крайне мере никто не видит, как она покраснела…
Беглецы взялись за руки и осторожно поднялись на ноги. Тьма вокруг по‑прежнему стояла кромешная, но глаза уже начали потихоньку привыкать: мало‑помалу они начали различать в темноте сиреневые серые пульсирующие вспышки, от которых тьма казалась живой. На Оксу это произвело сильное впечатление: у нее по телу бежали мурашки.
– Красиво, тебе не кажется? – спросил Тугдуал, заметив ее испуг.
– Перестань! – буркнула Окса. – Я и так до смерти боюсь…
Тугдуал покрепче сжал ладошку девочки и уверенно повел их маленькую группу сквозь тьму, пульсировавшую в ритме бьющегося сердца.
– Тугдуал, а можно тебя спросить? – прошептала Окса.
– Слушаю, Юная Лучезарная…
– Ты видишь в темноте?
– Похоже, что так, – коротко ответил парень. – Не забывай, что я из Твердоруков! Помнишь? У нас инстинкты, сила и чувства развиты, как у животных. Но я тут не единственный с такими способностями. Верно, Пьер?
Последний прокашлялся.
– Да… Но должен признать, в ночном зрении ты, похоже, куда более одарен, чем я, мой юный друг! – бросил Викинг.
– Осталось совсем недолго, скоро придем, – сообщил Тугдуал, увлекая спутников за собой.
Они прошли еще несколько шагов по упругой земле, вглядываясь во тьму, становившуюся все светлее и светлее.
А потом в одно мгновение тьма исчезла и перед ними предстал густой темный лес.
Безвозвратный лес
Сквозь густую листву гигантских деревьев пробивался лунный свет, освещая подлесок странным бледно‑сиреневым светом. Лес, неподвижный и молчащий, казался еще более пугающим, чем если бы в нем кипела жизнь. Беглецы, разинув рот, таращились на застывший пейзаж и не могли поверить своим глазам.
Но тут их внимание привлекло какое‑то движение: из земли неожиданно высунулась маленькая головка! Личико, острое, как беличья мордочка, все было усыпано веснушками. Тело неизвестного существа представляло собой длинный толстый корень, который шевелился, отбрасывая комочки земли.
Повернувшись к Беглецам, существо вытянулось настолько, что коснулось пушистых ресниц Оксы. Девочка невольно отшатнулась, и корень тут же подался назад.
– Не двигайтесь… – выдохнул Абакум. – Она боится не меньше нас.
Так все и стояли некоторое время – люди и корень с головой, таращась друг на друга, пока у их ног не села черная бабочка удивительного вида и с очень большим размахом крыльев – добрых тридцать сантиметров! Черные крылышки насекомого трепетали, а крохотные глазки с любопытством пристально смотрели на девочку.
Тут из земли вылезли еще корни с головами, образовав некий странный коллектив. Раздался шепоток. Беглецы прислушались, и, сосредоточившись на этом бормотании, смогли уловить тему беседы.
– Это Юная Лучезарная! – убеждало бабочку одно из маленьких полулюдей‑полурастений. – Можешь его известить, что она пришла. Но, пожалуйста, избегай столкновения с Вредоносками!
– Да пребудет со мной удача… А эти люди? Они кто? – спросила бабочка.
Окса кашлянула. Бабочка повернулась к ней, подлетела и погладила девочку по лицу своими шелковистыми крылышками.
Окса, напрягшись, затаила дыхание. Она никогда особо не любила насекомых, даже таких невероятно красивых, как этот вид, касающийся сейчас ее кожи. Окса была готова при малейшем подозрительном движении насекомого тут же прихлопнуть его на месте. Беспощадно!
Но бабочка развернулась и тихо растворилась в лесу, избежав таким образом жуткой смерти путем раздавливания.
– И что это было? – пробормотал Павел.
Ответила ему первая появившаяся головка на корне, причем с возмущенным видом:
– Вы что, не узнали Дозорного, эмиссара Сердцеведа?
– Ну, собственно… мы вообще‑то не местные, знаете ли! – язвительно сообщила Окса.
Услышав слова Юной Лучезарной, маленькая головка низко склонилась, коснувшись длинными рыжими волосами земли.
– Сперва хамим, а потом падаем ниц! – рявкнула Вещунья, высунувшись из‑за пазухи Абакума. – Ну надо же! А тут просто отлично! Температура идеальная, влажность тоже. Просто рай на земле…
– Хмм… на земле… позволь в этом усомниться, Вещунья! – заявила Окса, обводя взглядом странный пейзаж.
– Я бы хотела вам помочь и сообщить, где мы находимся, но не могу определить ни одного ориентира. Странно… – призналась крохотная курочка.
– Мальчик и пожилая дама будут счастливы гостям, – заявила голова на корне пронзительным голоском.
– Ты имеешь в виду Гюса? – подпрыгнула Окса, просветлев. – Ты его видел?
– Ну, видел – это сильно сказано, – ответило существо. – Скажем так, я его ощутил. Особенно когда он на меня уселся!
– Клево! – У Оксы с души камень упал.
– Ага, ну да… Если тебе нравится, когда тебя готовы сделать мокрым местом! – буркнуло существо, у которого имелось свое мнение на этот счет.
– Где он? – спросил Пьер.
Он обежал глазами мрачный лесной массив, ища хоть какие‑то признаки того, что его сын жив‑здоров. А потом в каком‑то дурацком порыве ринулся в чащу и скрылся из глаз.
– Пьер! – окликнул его Абакум. – Не делай этого! Заблудишься!
– Он не может заблудиться, – сообщила головка.
– Как это? – изумилась Окса, беспокоясь за отца своего друта.
– Не может! – повторило существо. – Потому что в этом лесу вы всегда приходите туда, куда хотите прийти. Безвозвратный лес выбирает маршрут и испытания, но конечная точка похода зависит только от воли идущего.
– То есть, если мы хотим попасть в одно и то же место, то все равно доберемся туда, идя теми тропинками, что лес для нас выберет, я правильно понял? – уточнил Абакум.
– Совершенно верно! – подтвердила головка.
– Ему повезло… – пробормотал Простофиля, по‑прежнему висящий за спиной Леомидо. – А я вот ничего не понял.
– Ничего страшного! – ласково сказала ему Окса. – Ну что? Идем? – добавила она, с трудом сдерживая нетерпение.
– Идем! – эхом отозвался Абакум. – Все активно думаем о Гюсе и, главное, не паникуем, даже если разделимся. Наше общее место назначения – место, где находится Гюс, и лес нас туда приведет.
– Я ни на шаг не отойду от Оксы, – заявил Павел, беря дочь за руку.
– Как тебе угодно, Павел… Но, боюсь, лес сильнее тебя, – ответил ему Абакум. – И если он решит вас разделить, ты ничего не сможешь сделать, кроме как подчиниться. Так что твердо помни о нашей общей цели, и мы встретимся. И с Гюсом тоже.
Окса двинулась первой. Она очень четко помнила лицо Гюса.
«Ты, главное, только не раздумывай, старушка! Действуй!», – сказал она себе. И улыбнулась, подумав, что сказал бы на это Гюс: «Тебе как горох об стенку, Окса! Нужно сначала думать, и лишь потом действовать!».
То есть совершенно обратное тому, что она намеревалась совершить… Покосившись на отца, казавшегося вне себя от беспокойства, девочка решительным шагом направилась в Безвозвратный лес.
И тут же оказалась практически в темноте.
Окса вздрогнула. Перед ней лежала прямая тропинка, усыпанная пятнами призрачного света, пробивающегося сквозь листву гигантских деревьев. Окса развернулась, испытывая искушение вернуться назад. Но лес за ее спиной словно сомкнулся, давая объяснение своему странному названию… Так что единственным живым существом рядом с ней оказался великолепный коричневый заяц, ласково смотревший на девочку.
– Абакум? – тихонько спросила она.
Заяц кивнул, и Окса была готова поклясться, что он улыбнулся. Наклонившись, она обняла зайца, довольная, что у нее есть такой надежный эскорт.
– Не оборачивайся, детка, – шепнул ей заяц. – Тугдуал идет за нами следом… Пусть думает, что ты этого не знаешь, хорошо?
– Но почему? – удивилась Окса.
– Ему необходимо быть уверенным, что он твой тайный хранитель.
– Ясно… – одними губами ответила она. – Но как это ему удалось пойти за нами, тогда как папу и Леомидо с нами разделили?
– О… – вздохнул заяц. – Просто Тугдуал более сообразительный, вот и все. Вместо того, чтобы выбрать целью Гюса, он выбрал тебя. Куда ты пойдешь, туда и он, все просто.
Окса покраснела. Похоже, ее сумрачный приятель и впрямь удивительный!
– Но ты не отвлекайся, – вернул ее к действительности заяц. – Думай о Гюсе…
Девочка выпрямилась и двинулась вперед, глядя на убегающую в глубину леса тропинку и вдыхая насыщенный лесной аромат.
Кроны деревьев над ее головой образовывали над тропинкой купол, украшенный темно‑зеленым мхом. По мере продвижения папоротники позади нее смыкались, воздвигая непреодолимую зеленую стену, так что Оксе не оставалось ничего другого, как идти вперед.
Абакум‑заяц скакал неподалеку. Окса видела, как он прыгает в высокой траве подлеска. Время от времени до нее доносился треск сучка или шорох листвы, и это говорило ей о том, что Тугдуал где‑то поблизости.
Фей и Твердорук‑Застень! О лучшей защите и мечтать было нельзя!
