Конфликт вед с поздними религиями Индии

 

1. Мы наметили суть конфликта вед с позднейшими индийскими верованиями, которые якобы произошли из вед. Мы так же рассмотрели связь вед и славянского язычества. Ключевым в этой связи оказывается признание Нравственного Закона, утвержденного богами Ригведы и продолжающего свое действие в нашей языческой вере.

Понимание единства и связи Ригведы с нашим язычеством становится яснее, если рассматривать его на фоне ведант и поздних религий Индии. Поскольку, влияние этих религий на наше общество велико, а знание о них носит очень расплывчатый характер, здесь кратко дается концептуальное представление о буддизме, тантризме, джайнизме и индуизме. А потом указывается на принципиальные различия между этими поздними индийскими религиями, ведами и славянским язычеством.

2. Поговорим о буддизме. Мы выяснили, что еще до Будды, в упанишадах, брахманы и аскеты пришли к выводу, что человек страдает. Что ему будет лучше, если путем постижения Брахмана он избавится от мирских устремлений и связанных с ними страданий, очистится, прекратит перевоплощения и сольется с Брахманом.

В нашем современном толковании, это означает, что человеку, посредством системы йогических упражнений, надо стремиться к нирване. Что же нового в эту картину внес буддизм, и в чем его суть?

По большому счету, ничего нового он не внес, а только систематизировал идеи упанишад. Буддизм чрезвычайно многоплановое явление. Поэтому у нас можно встретить русских людей, именующих себя буддистами, которые лишь ограничатся пересказом всего того, что было в религиозной жизни Индии еще до Будды. Венцом их знания будет утверждение, что Будда пришел не для того, чтобы дать счастье, а чтобы избавить людей от страданий. Якобы, это и открылась ему под смоковницей. Он понял – что есть зло.

Что в действительности открылось Будде – никто не знает, истина глубоко спрятана под наслоениями легенд. Скорее всего, Будда просто здраво объединил духовные практики своего времени. Известно, что первая проповедь Будды была направлена против аскетизма и умерщвления плоти, как самоцели. Может быть Будда, по нашим меркам, был вполне нравственным человеком? Может быть. Но все это нам тут не важно, нас интересует то, что теперь называется буддизмом. Аскеты, философию и жизнь которых отрицал буддизм, в позднем ведическом гимне поют о себе так: "Аскеты, подпоясанные ветром, одеваются в коричневые грязные одежды. Они следуют порыву ветра, когда боги вошли в них. "Возбужденные состоянием аскета, мы оседлали ветры. Только тела наши вы видите перед собою. " Он летит по воздуху, глядя на все формы. Аскет каждому богу добрый друг, готовый на благое деяние." (X, 136). Здесь напрямую говорится о ведической практике белого шаманизма. Иначе говоря, аскетизм – это не только бессмысленное умерщвление плоти.

На брахмана, похожего на этих аскетов, написан буддистский стишок: "Заросший словно черный як, в звериную завернут шкуру, идет брахман, но он дурак, а не святой и мудрый гуру. В его глаза ты загляни – там джунгли прячутся внутри." Буддизм не вел с брахманами честного диалога.

В одном из своих вариантов, буддизм есть личное, спасение, уход от сложностей жизни. Это так называемая "Малая колесница". Она содержит в себе практику отказа от «жажды». Под «жаждой» понимается жажда жизни, которая побуждает человека класть массу сил на достижение чего‑то, что требуется его личности. Это может быть насилие, корыстное обогащение, горное восхождение, поиск научной истины, создание семьи, строительство дома, стихосложение и многие другие нравственные или безнравственные деяния, требующие всего человека.

От всего этого, по буддизму, следует отказаться, ибо ежели это принесет радость, то бесполезно и позорно, ибо ведет к новым рождениям на земле, а ежели приведет к сожалениям и мучениям, то вредно. Чтобы избежать всего этого, нужно следовать истине восьмеричного пути, который содержит правильное воззрение, правильное решение, правильную речь, поведение, правильный образ жизни, правильное усилие, припоминание и правильную медитацию. Всему этому учат учителя в монастырях и общинах. Без этих учителей буддизма не освоить, он не дается с молоком матери как народная традиция.

В монастырях, на основе многовековой практики, разработаны уставы поведения, в основе которых лежат десять обетов, иначе говоря буддистских заповедей. Среди этих заповедей есть, на наш взгляд, очень полезные, такие как: "Я даю обет воздерживаться от ложных речей". "Я даю обет не брать того, что не дано". "Я даю обет воздерживаться от причинения вреда живым существам".

Вторая заповедь многозначна, следуя ей, человек берет на себя не только обещание не воровать, но обещает не пребывать на тех местах и должностях, которым он не соответствует. Третью мы можем принимать только как духовное стремление, ибо человек, как природное существо, живет в биоценозе, в котором вред другим существам – неизбежен. Этот вопрос – о вреде живым существам от человека столетиями решали не только индийские аскеты, но и русские люди. И простой русский народ сошелся во мнении, что Бог дал человеку скот и зверей на жертву. Иначе говоря, выращивать свинью, потом ее резать, пить кровь и употреблять все части ее тела в быту по назначению – это естественно, с этим согласны боги, и так и надо поступать.

Другие заповеди буддистского монастыря: не следовать страстям, не пить спиртное, не нарушать пищевых запретов, не танцевать и не петь, не наряжаться и прихорашиваться, не пользоваться удобной постелью, выглядят причудами. В реальной жизни буддистской общины, все это можно было делать, но только как ритуальные действия. Даже мясо есть можно, если животное убито не буддистом!

В духовные упражнения монахов входит медитация со скрещенными ногами, в которой они переживают состояния любви, жалости, радости и безмятежности относительно бытия Мира. При этом, переживают они и чувство «нечистоты», "гнусности" и «ужаса» бытия того же самого Мира. Каждый монах старается видеть себя как бы со стороны, отделиться от бытия. Задача монаха стать архатом – прекратить цепочку перерождений и впасть в нирвану.

Вся эта буддистская практика имеет смысл при очень важном условии: надо понять и принять, что нашей личности не существует, и души тоже нет! Субъективное «я» есть только иллюзия, от которой надо избавляться так, чтобы через восьмеричный путь утрачивалась "жажда мысли", которая возникает от страстей и потребности плоти, охватывающей крупицу Брахмана в каждом человеке. Конечной целью является высвобождение этой крупицы, которое понимается как исчезновение субъективного «я», и погружение в нирвану, которая есть третье состояние, помимо бытия или небытия. В нашей терминологии, это бытие в ином, не материальном плане третьей реальности, там, где существуют божества. Иначе говоря смерть, если ее понимать не по атеистически, как небытие.

3. Таким образом, ежели Род (или Варуна) вдохнул в людей души (вдохнул Брахмана – частичку бессмертного мирового духа), то буддизм есть стремление к препятствию воле Рода – освобождение этой частички мирового духа от иных материальных начал, которые могут быть столь же совершенными. Стало быть, буддизм полагает что, вложенная в людей частичка мирового духа, не относится к человеку, не является его законной частью. Тогда и само изначальное попадание совершенной души в свое первое тело обязано рассматриваться как глупость богов.

Этим буддизм идет против замысла и воли Рода, который сознательно наградил каждого человека душою. Стало быть, ежели боги – сотворители вселенной и человека задали его жизнь на земле и дали Нравственный Закон бытия (по ведам – Риту), то буддизм идет против Закона бытия и творения великих богов, как бы поворачивает процесс вспять – стремится насильно вернуть богам то, что они вложили в человека.

Этим буддизм настраивает людей идти против воли богов, в то время как веды предписывают человеку быть в согласии с богами. В этом суть конфликта вед с буддизмом и поздними религиями Индии. В такой же степени верования Индии конфликтны с нашим язычеством, и это всегда было и будет иметь место.

Так что буддизм – это религиозное преступление! Потому, надо думать, что если буддист малой колесницы попадался на дороге ария эпохи расцвета ведического мировоззрения, то его участь была предрешена. Он умирал под бичом как негодная к работе скотина, и как недостойный лицезреть Белый Свет и Солнце. Никто его не жалел, ибо не было предмета для сожаления: буддист добровольно лишил себя души, объявив, что у него ее нет, и при этом он утратил всякое личностное начало. Арий расправлялся с таким человеческим гнильем фактически по велению Индры. Так поступал арий эпохи расцвета вед. Но в позднюю эпоху, когда арийский дух ослабел, общество уже терпело буддистов.

4. Помимо Малой колесницы, в буддизме есть и учение Большой или Великой колесницы, которое не сводится только к личному спасению и обладает некоторыми этическими достоинствами. Это учение никогда не было массовым и практиковалось ограниченным числом адептов. Действительная суть его в том, что боги все же активно действуют в мире и милосердны к людям. Но, теперь боги выступают под новой личиной, их теперь понимают бодхисаттвами.

Большая колесница учит, что святые люди, достигшие границы нирваны, всегда могущие переступить эту границу и стать архатом, но не торопятся делать это из сострадания и милосердия к людям. И всякому обычному человеку так же следует не стремиться стать архатом, а следует стремиться быть бодхисаттвой. Надо с помощью своих духовных достоинств помогать всем живым существам достичь совершенства. В учении Большой колесницы полагается, что бодхисаттва может усилием воли передавать другому человеку свои духовные наработки, заслуги. Они приходят к человеку как некое озарение, мгновенное перерождение. Получивший такой дар совершал деяния в согласии с его новыми духовными потребностями и побуждениями. Он чувствовал потребность принести клятву бодхисаттвы:

"Я принимаю на себя страдания всех существ, так же и тех, которые наказаны в иных мирах… Я должен нести бремя всех существ, ибо я дал обет благополучно провести их всех через лес рождения, старости, смерти и перерождения… Я готов подвергнуться любой пытке в любом чистилище вселенной… Я отдаю себя взамен… Я ведь решил достичь высшей мудрости ради всего живущего, чтобы спасти мир."

Есть мнение, что эта идея сострадающего спасителя появилась в результате влияния христианства. Это представляется сомнительным, поскольку христианский спаситель спасал не просто так, а за определенную плату – за принятие его веры: "Не десять ли исцелились, где же девять?" Бодхисаттва же оказывается духовно выше Христа, он бескорыстен. Но, бодхисаттва заблуждается, думая, что мир – это зло и его зачем‑то надо самого от себя спасать.

5. Почти все мы слыхали об индийских аскетах, что заматывают рот при дыхании, чтобы не причинить зла витающему в воздухе микробу, и метут перед собой дорогу веником, чтобы не наступить на муравья. Это джайнисты. Они полагают, что любая деятельность способствует росту кармы, поэтому лучше не делать ничего. По этой причине нельзя никого проглотить или задавить. Себе хуже будет.

Наверное, при такой вере, лучше всего лечь и умереть. В Индии действительно есть такая поговорка: "Лучше сидеть, чем стоять, лучше лежать, чем сидеть, а лучше быть мертвым." При всем этом, джайнисты почему‑то не вымерли, хотя их и относительно мало.

Доктрина джайнизма следующая.

1. Бога‑творца, который сотворил мир, а потом его уничтожит – нет, но закон существования мира есть.

2. Бытие мира состоит из бесконечного множества циклов, в апогее которых, люди достигают исполинского роста, долго живут, создают совершенные произведения культуры. Потом идет вырождение, люди превращаются в слабоумных карликов и облюбовывают пещеры, потом снова начинается развитие.

3. Вырождение человечества начинается с потерей истинной религии, которой и является джайнизм.

4. Мир живет благодаря взаимодействию душ, которые есть у всех объектов Природы, например, у камней.

5. Душа, по своей природе, светла и блаженна, но ее омрачает карма, которая появляется из за деятельности. Из за кармы мир перевоплощается и живет вечно.

6. Из вечной жизни есть выход. Посредством аскетического подвижничества джайнистов можно рассеивать свою карму.

7. Очистившаяся от кармы душа немедленно воспаряет на высочайшее из небес и там пребывает всезнающая и созерцающая вселенную.

Монахи джайнисты подвергали себя истязаниям, дабы убедить себя в необходимости радостно уйти из мира. Они выдирали себе волосы, медитировали под палящим солнцем, пребывали в неудобных позах, доводили себя до голодной смерти. Этот мазохизм совмещался с ненасилием над другими душами. Так джайнист не может зажечь огня, ибо при этом он может погубить жука‑точильщика в древесине. Не может он и тушить огонь, ибо это означает убить Агни. Джайнист не может возделывать землю, ибо тогда он губит сорняки. Он должен процеживать питьевую воду по тем же причинам.

В общем, джайнисты довели до абсурда принцип ненасилия, преследуя при этом не цели спасения мира, а цели эгоистического характера – цели личного вознесения. Миряне – джайнисты занимались, в основном, торговлей.

6. Джайнизм – экзотика Индии, он не получил мирового распространения и мы описали его здесь как пример одной из многих религий Индии, которые отрицают веды и арийское миропонимание. Джайнизм возник как религия шудр, которым запрещалось знать веды и присутствовать на ведических богослужениях.

Исторически, отрицание вед пошло по двум направлениям. Первое направление предполагает качественное отличие от Вед – это учения буддистского направления, где полагается, что люди могут исключить себя из Природы и страстного мира богов, и обрести качества, которые дают им возможность оказаться над ними. Это не языческие учения, ибо в них нет многобожия и свободы выбора.

Второе направление такого отличия не предполагает. Оно оказывается языческой религией Индии, и называется индуизмом. Надо понимать, что индуизм, как и буддизм, не имеет четких границ. Здесь мы кратко скажем, что это такое и чем боги индуизма отличаются от богов Ригведы.

Стержнем индуизма является почитание великих богов Вишну, Шивы и Богини‑матери. За ними почитаются второстепенные боги, среди которых оказались боги Ригведы: бог Индра, Брахма, Яма, Варуна, бог обезьян Хануман – сын бога Ваю, бог желаний и любви Кама, богиня счастья Лакшми, и многие другие божества. Все эти боги были переосмыслены индуизмом. Заметим, что если ведическая религия делала основной упор на жертвоприношение богам, то индуизм делает основной упор именно на почитание божества. Жертвоприношение в индуизме второстепенно.

Помимо богов, почитаются еще более низшие полубожества и духи, которые несут в себе наследие еще доведического времени. Среди них покровители городов, змеиные духи, (полулюди‑полузмеи), духи, живущие в лесах и под землей, подобные эльфам и гномам, небесные волшебники, что живут высоко в Гималаях. Риши – составители ведических гимнов. Сидхи – святые люди, попавшие по смерти на небеса, так же вошли в число почитаемых духов. Священными являются реки, холмы и горы. Священны коровы и змеи. Достойны почитания и выдающиеся люди, современники, поскольку божественное начало размыто в Природе, и выдающийся человек должен нести заметную часть божественного начала.

Среди духов зла, главными являются асуры, демоны и ракшасы. Асуры индуизма ведут войну с богами, но не в состоянии сокрушить их мощь. Ракшасы пожирают людей и наводят ужас, принимая устрашающие образы и являясь людям в дебрях лесов, на кладбищах, на местах насильственной смерти. По ночам бродят вампиры и призраки покойников, не похороненных по обряду.

Разбираясь в особенностях низшей демонологии и роли низших богов индуизма, становится ясно, что понимание духов и богов этого уровня мало чем отличается от единого индоевропейского понимания. В этом вопросе между верованиями Индии и других индоевропейских народов едва ли можно найти принципиальное различие. Попутно заметим, что качественно аналогичное языческое понимание духов бытует у нас в России, в то время как культы великих богов погибли.

Естественно, что идеологическая борьба между носителями ведической религии и аборигенами Индии велась на уровне официальных культов. Поэтому, принципиальные отличия индуизма от религии вед следует искать в культах главных богов: Вишну, Шивы и Богини – матери, и в идеях организации Мира.

Культ Богини‑матери сложился еще во времена матриархата. Позднее, он был потеснен, но так и не сдал своих позиций. В индуизме полагается, что сами боги пребывают в медитации и бесстрастно взирают на мир. Их же супруги, более внимательны к людям, и поэтому, просьбы до богов доходят быстрее, если их излагать супругам, иначе – матерям.

Среди этих матерей главной была черная супруга Шивы – кровожадная богиня войны, пожирающая мясо убитых. Представлялась она и в другой ипостаси: добродетельной, белой дарительницей обильной пищи и звалась Матерью. Можно полагать, что она является аналогом нашей белорусской Мары. Ригведа не содержит описание такой многоликой богини. Почитание Богини‑матери имело место еще до возникновения индуизма, в доведический период. Индуизм включил в свой пантеон эту богиню, как и всех остальных древних богов.

Узлом индуизма являются культы Вишну и Шивы, и все индуисты почитают одного из этих богов главным, вообще как единственного бога. При этом Вишну убежден, что Шива – одна из его эманаций, такая же как, например, бог Кришна. Шива убежден в обратном. Существует известная легенда о состязании богов, когда Шива превратился в безмерной длинны фаллос, а Вишну, для погашения его силы, превратился в соответствующий женский орган, который оказался соизмерим. По этой причине, между ними сохраняется паритет.

Вишну говорит о себе в Бхагаватгите:

Я – атман, пребывающий в сердцах всех существ.

Я – начало, середина, конец всего мира.

Я – начало, конец, а так же середина творений.

Я – бесконечное время, творец вселенной, всеуносящая смерть, возникновение всего, что возникает.

Я – игра в кости, великолепие великолепных.

Я – безмолвие тайн, то – что во всех существах есть семя. Нет существа подвижного или неподвижного вне Меня. Моим божественным проявлениям нет конца…

 

Для русского человека, в Бхагаватгите так и остается не ясным: почему с одной стороны Кришна объясняет Арджуне, что жизнь и смерть людей, богатство и слава – не имеют для него (для высшего божественного начала) никакого значения, а с другой стороны он обещает Арджуне победу и обладание безмерной собственностью?

Было бы куда естественнее, если бы Кришна сперва объяснил Арджуне о суетности земного бытия, а потом заявил, что он, Арджуна, должен участвовать в битве, но в результате армия его будет разгромлена, сам он будет унижен перед врагами и они предадут его позорной смерти. Потом враги будут наслаждаться его богатствами и женами. Далее, на память потомкам, враги опишут в летописях свою великую победу, а о нем напишут гадости.

А почему бы не так? Ведь ему, Кришне, – все равно! Ведь он – игра в кости. Тогда почему же не наобещал Арджуне этого Кришна? Совершенно понятно почему. Хоть Кришна и заявляет, что он начало и конец мира, что он самодостаточен, но почему‑то не хватает ему, великому Кришне, поклонения какого‑то Арджуны. Ибо скажи Кришна Арджуне, что его дело табак, и тогда ни один житель земной Кришне не поклонился бы. Никто не принял бы всерьез Бхагаватгиту. Выходит, не безразличны Кришне людское внимание и ценности людские. Выходит, врет Кришна про свое бесстрастие.

В системе индуизма Кришна понимается как восьмое воплощение Вишну. Это самое скверное его воплощение. Кришна был трупного цвета. Как и рождение Христа, его рождение было отмечено массовыми убийствами детей. (По индийским сказкам, когда рождается добрый герой, то умирает злое начало – например, в джунглях задыхается тигр‑людоед.)

Проведя беззаботную юность, Кришна приступил к выполнению своего предназначения: к убийствам людей и эротическим излишествам. Попутно, он рассыпал мудрость своего праотца – Вишну. В конце жизни, окончательно озверев, он предал огню и смерти тысячи своих жен и бежал в лес, где его встретил охотник арийской крови. Охотник пустил стрелу и убил злодея.

Пойдем далее. Девятым воплощением Вишну был Будда.

Десятым воплощением будет Калкин – всадник на белом коне с пылающим мечем в руках. Он осудит грешников и возродит золотой век на земле. Таков собирательный образ Вишну.

Шива ведет свое происхождение от бога Рудры и наделен всеми его достоинствами. Шива носит на себе ожерелья из черепов, его окружают злобные демоны – телохранители. Он неизменно присутствует во всех зловещих местах Индии. Он олицетворяет смерть и время, которое разрушает все сущее.

Вместе с этим, он великий аскет и покровитель аскетов. Он выпил яд, который явился в Мир при его творении ведическими богами. Этот яд застрял у него в горле, поэтому оно почернело и сгнило. Река Ганг ниспадает с волос Шивы. Он – вселенский наставник, оплодотворяющее и оживляющее мир начало. Своей медитацией Шива удерживает Мир в равновесии. Но придет время, и Шива, вместе со своими телохранителями, запляшет неистовый танец, разрушающий Мир в конце космического цикла.

Шива имеет двух жен, соответствующих его двойственной сути. Одна из них прекрасная дочь гор Парвати, с которой у Шивы были трудности сексуального характера. Ему ее навязали заинтересованные божества. Вторая – кровожадная людоедка Кали.

Из данных описаний, можно понять, что вишнуиты люди утонченные и женственные, шивиты – люди грубые и частенько воинственные, а божества обоих кошмарны и чужды природе человека. Кровавые, в том числе и человеческие жертвы приносили шивиты, а вишнуиты не приносили.

При всей неприемлемости для нас Шивы и Вишну, нельзя не признать, что поклонявшиеся им индусы научились самообузданию, научились ладить друг с другом без религиозных войн. Этого нельзя сказать об индийских мусульманах, которые нетерпимо и воинственно относятся к индуистам по сей день. Но оставим мусульман. Из древней индийской мудрости (афоризмы раннего Тирукурала), мы можем извлечь кое что знакомое:

"Не платить местью недругу причинившему тебе зло, – таков венец мудрости, изрекли святые… Ликование отплатившего злом за зло длится день, но радость всепрощающего не стихает до смертного часа."

Индусы уважали и уважают то непротивление злу, когда на зло не отвечал сильнейший. Когда же не сопротивлялся злу слабейший, то религиозная доктрина просто позволяет ему спасти лицо от позора.

7. Естественно, что помимо индуистов и буддистов в Индии было достаточно много колдунов и магов, которые тяготились тем, что их волшебные познания и способности не вписываются в какую‑то религиозно‑философскую систему. Поэтому, на фоне этих основных послеведических религий Индии, они создавали свои учения. Книги, в которых они излагали свои учения назывались тантрами, а учения стали называться тантризмом.

Перед тем, как дать более детальное представление о тантризме, следует остановиться и посмотреть на саму тантрическую идею с позиций европейской магии. Европейские маги вовсе не чувствовали недостатка в том, что они просто маги, просто обретают возможности, которые лежат далеко за пределами возможностей своего времени. Европейские маги вожделели обладать сверхчеловеческими способностями исключительно для власти в земной жизни. Идея совершенства сознания и тела при этом не отбрасывалась, но оказывалась второстепенной. От магии ждали не духовного, а практического результата. Друидизм, на который фактически опирался маг средневековой Европы, объяснял, что это и есть основная задача в земном круге воплощений человека, поскольку на земле человек всегда будет духовно не совершенен. Что ждало европейского мага после смерти – об этом он не хотел или боялся думать, поскольку немного веровал в каббалистического бога.

Индийские маги‑тантристы поставили перед собой несколько иную цель. Они решили прийти к миросозерцанию с целями более высокими, чем бытовой результат. Для этого, они создали учение, в котором совместили религиозные медитативные практики с магическими действиями. Это было сделано, с одной стороны, для открытия пути самоочищения и приобретения значения в мире духов, а с другой – для оказания давления на богов, чтобы получить от них высшее блаженство после ухода из этого мира.

Так, что тантризм оказывается неким совмещением индуизма, буддизма и древней магии. Как синтетическое явление – тантризм относительно позднее явление, хотя входящие в него представления могут принадлежать древнейшим культурам.

По тантрическим, индуистским и буддистким представлениям, человеческая жизнь не имеет ценности в высшем, божественном смысле, поскольку для богов добро и зло, созидание и разрушение равноценны. Поэтому чувства и страсти человека, его мирские переживания есть иллюзия, и ничего не значат. В связи с этим жизнь не имеет смысла как процесс, но имеет смысл как средство. Правильно организованная жизнь позволяет достигнуть освобождения души от бесконечного переселения из одного тела в другое за время одной жизни. Освободиться может лишь душа, достигшая должного совершенства. Освободившись, душа сливается, например, с творцами мира – Шивой и Кали, пребывает в вечном наслаждении и теряет свою индивидуальность.

Соответственно, тантризм как религия требует медитативной практики и ведения предписанного образа жизни, при котором душа совершенствуется. Совершенство это специфично. Чувства для души при этом второстепенны, они должны бесследно погаснуть. Чувственную деятельность имеет смысл допускать только для того, чтобы подавление одних чувств не вызывало другие, более сильные. Сохраняться и развиваться должно стремление души к власти и сверхъестественные способности – летать, читать мысли, убивать без прикосновения и другие.

Для решения магических задач тантристы устраивают различные манипуляции с трупами, предаются сексуальным извращениям, аскетизму и самоистязаниям, воздерживаются или наоборот – неограниченно едят мясо и пьют вино, исполняя свой обряд пяти «М». Все это делается в ритуально‑магических целях. При этом, на время обряда все сословные и кастовые различия пропадают, и все запреты инуизма и вед нарушаются.

В мирской жизни тантрист от обыденного буддиста ничем не отличается. Преображается, меняет сущность, он только на время обряда. В идеале совершенному мастеру тантры владение магией нужно не для элементарного злодейства и обогащения, а для самосовершенства и утверждения тантрической справедливости вокруг себя. Главенствующей и управляющей всем оказывается тантрическая идея, а надо ли для нее совершать в ведическом понимании злодейство или добродетель – это оказывается уже вторичным. К народу, живущему по ведическим нормам бытия, тантристы относятся с презрением, называя их людьми‑животными.

По сути тантрист – колдун, но без обычных человеческих чувств. Его идея и путь состоят в опустошении своего сознания так, чтобы его постепенно заполнили боги – Кали и Шива, или другие боги, но таким путем, что бы последним в нем умерла его магия.

Тантризм привлекателен тем, что дает человеку большую мистическую свободу. Предоставляет тантризм и духовную свободу от общественных институтов и установившихся культов. Тантризм может оказаться прибежищем революционера, вольнодумца, всякой мечущейся души, чем‑то не согласной с обществом, возможно из самых высоких соображений. Тантризм привлекает молодежь, но взрослея, люди отходят от него. Одним из современных направлений развития тантризма явилось учение Шри Ауробиндо, который стремился к сохранению душой воли и дееспособности после смерти тела. Добивался он этого через развитие способности принимать волевые решения во время сновидений.

Тантрист может быть и совершенно безвредным для общества. Но поскольку тантристы создают тайные общества с закрытыми ритуалами, то в них вообще говоря должны скапливаться различного рода нарушители не только религиозных законов, но и законов государственных. По причине своей закрытости тантрическая организация неизбежно тяготеет к масонской ложе или к наркобанде.

 

Ползучий дух Вриты

 

1. На этом мы закончим изложение религий Индии и сделаем нужные заключения. Как видно, индуизм, тантризм и буддизм оказываются не совместимыми со славянским язычеством. Их различие, во‑первых, в том, что на Руси никогда не признавалось равноправие добра и зла, жизни и смерти. Боги, отстаивающие эти стороны бытия, враждебны друг другу. Их борьба проявляется в Природе как смена мертвящей зимы дающим жизнь летом и теплым солнцем.

В Индии это не так – там летнее солнце жжет землю как злое начало, а зима не грозит гибелью и землю не сковывает. Там бог сухого лета Врита нежелателен, и потому его всякий раз побеждает божество сырой зимы Индра. Наша система календарно‑мистических представлений оказывается там не пригодной.

Во‑вторых, различие в том, что славяне признают жизнь и чувственное начало как данное богами благо и как самоценность. Дурные чувства – соответственно от злых, черных богов. Добрые чувства – от белых богов. Чтобы люди могли развивать в себе доброе начало, боги научили нас различным искусствам. Поэтому искусство способствует жизни и является самоценностью, на которой стоит мир русского язычества. В индийских представлениях, искусства – просто страсти, они уходят с человеком. А каждая отдельная жизнь, да и вообще вся земная жизнь, не является ценностью, в которой заинтересованы боги.

В‑третьих, индийские боги являют обязательные черты гигантизма как в своих размерах, так и в сроках задуманных деяний. В мире этих богов человек оказывается мельче песчинки. Славянские боги оказываются соизмеримыми с человеком, никогда не демонстрируют безмерности своих масштабов, даже если действительно велики.

Эти конфликтные различия появляются уже в Ригведе, где будущие индийские верования напоминают маленький ручеек, никак не обозначающий появления великой реки ниже по течению времени.

Таким образом, Ригведа, помимо пласта, развитого впоследствии русской культурой, содержит еще и начала совершенно иные. Эти начала оказались конфликтны с основным жизнеутверждающим началом Ригведы. Они содержатся в ней как некоторое малое начинание, развившееся впоследствии в группу новых индийских религий. Эти религии содержат ряд аскез, через которые отвергается жизнь и совершенствуется искусство умирания. Мы назвали эти начала "духом Вриты".

Дух этот не наш. И если мы ныне читаем «Ригведу», то надо понимать, что в ней содержится и не славянские начала.

2. Есть одна сторона индийских верований, о которой следует помянуть. Мы говорили, что индийская веротерпимость это благо и великое человеческое завоевание. В этом достоинство духа Вриты. Но отметим и лукавство духа Вриты. Индийские верования столь терпимы, что производят у нас относительно большое число просвещенных, которые скажут вам, что всякая религиозная борьба и нетерпимость происходит лишь на уровне формы веры и от невежества, (форма веры – это конкретные имена богов, символы и обряды, через которые выражаются идеи веры). Сами же эти посвященные поднялись выше формы – до уровня понимания содержания веры. И они видят, что идеалы и устремления одной веры, находят свое отражения в другой. Эти отражения полноценно эквивалентны, поэтому на их высоком и достойном человека уровне конфликт невозможен. Потому они не желают решать вопросы, вроде того: какая вера лучше? Раз они превзошли этот уровень развития, то для них уже сама такая постановка вопроса ложна. В частности, так рассуждают теософы, вдохновленные трудами Безант, Блаватской и Елены Рерих.

Такая позиция сноба напрочь отметает все те принципиальные различия между ведической религией и поздними религиями Индии, о которых мы тут говорили. По мнению этих просвещенных теософов, такие различия как раз и связанны лишь с формой, которая не есть суть и содержание веры.

Что можно сказать им здесь? Пусть такого рода просвещенные радуются жизни и наслаждаются переливами видимой им духовности. Все они очень амбициозны, явно или тайно гнут свою линию, угнетая всякое инакомыслие, хотя и заявляют о всеобщем духовном равноправии. Их может быть не за что гнать, но и не за что любить.

В устойчивом обществе, такого рода просвещенные защищены, и могут наслаждаться игрой ума потому, что на их страже стоит этническое самосознание народа, которому форма веры очень важна. Ему, народу, далеко не все равно – начнет ли, например, преобладать в России мусульманская религия или нет? Потому, что со сменой формы веры, неизбежно начнется распад традиционного понимания мира, а за ним приходят социальные и экономические бедствия. Тогда, размеренная традицией (и этой самой формой) жизнь сменится жизнью беспокойной и опасной – как на вулкане. И уже в такой кризисной ситуации жизнь и смерть определяются именно формой веры – тем, как и в кого веруешь.

История регулярно показывает, что при смене формы веры неизбежно возникают социальные бедствия. И тогда, не отягченные религиозной формой теософы бегут в ту часть мира, где им можно будет по‑прежнему отвлеченно созерцать божественное. Не важно в какой земле и в рамках какой религиозной доктрины.

Так просвещенные теософы откажутся от своей земли и народа.

Это духовное предательство! Скажет язычник. – Да нет, скажет просвещенный теософ, – это поведение человека, который понимает себя "гражданином Мира", который мыслит себя выше этнических предрассудков и конкретных религий.

Стоит ли еще раз объяснять, что форма выражения веры крепит и создает традицию народной жизни. Отказ от конкретной формы веры есть, по своей сути, отказ от национальной традиции. Так что любители обобщенных религиозных знаний, всякого рода теософствующие эстеты, существуют сами для себя. Они абсолютно бесполезны для своей земли и народа, а возможно и вредны тем, что портят души людей, ищущих веру.

3. И кое что о нашей российской современности. Сегодня теософы высмеиваются, а дух Вриты в чистом виде не принимается нашими язычниками. Поэтому те, в ком силен этот дух, подают его в новых упаковках. Дух Вриты ищет новые формы для очередного воплощения.

Сегодня апологеты индийских неарийских религий готовы на все и делают любые заявления, только бы утвердить на Руси свою не славянскую религиозную идею. Что бы не быть голословными, приведем цитаты из книги И.В. Мочаловой и В.В. Данилова "Сварожий круг", 1998 г.

Как видно из названия, книга претендует на древнеславянскую духовность. В ней упоминаются имена многих русских богов, и в то же время указывается, что религия Древней Руси была монотеистической. И богом Руси оказывается был Кришна! Будучи монотеистами, Мочалова и Данилов многогранно проявляют свою нетерпимость ко всему тому, что не попало в их учение. Приведем ряд цитат из этой книги.

"ЯЗЫЧЕСТВО – невежественные верования малоразвитых племен… язычники совершали кровавые жертвоприношения демоническим духам, принимаемым ими за Божества.

Совершенные, исчерпывающие, универсальные Знания… Есть ли они?

Есть. Это Веды.

Десятки тысяч томов древнеарийских Знаний, записанных Самим Богом тысячи лет назад. Нет вопроса на который нет ответа в Ведах… Тысячу лет назад наша страна была не языческой, как нам внушает наш геополитический противник… Она была Арийской (т. е. Ведической) Империей, раскинувшейся на одной пятой Земной суши…

Ведические тексты «Бхагавад‑Гита», Шримад Бхагаватам", "Велесова Книга", "Звездная книга Коляды", "Боянов Гимн", «Перуница» должны быть объявлены национальной святыней и защищаться всей мощью государственной власти от целенаправленной дискредитации… (стр.129). Древнеарийская философия уровня "Бхагавад – Гиты и "Шримад Бхагаватам", в переводе и с комментариями Свами Прабхупады, должна быть на надконституционном уровне признана в качестве государственной философии, на которую опирается во всей своей деятельности государство. (стр. 130)…

Высшая математика является… еврейским изобретением для мастурбирования мозгов", (стр.101).

 

Как видно из цитат, авторы не стесняются "рубить с плеча". Они свободно пользуются верой многих из нас, что древние веды содержат всю полноту религиозного знания, объявляют ведами то, что захотят, говорят, что их написал Бог, и требуют абсолютного подчинения своей системе. Образно говоря, дух Вриты поднял голову на всеобщее обозрение.

Русских язычников, идущих путем традиции, авторы ни во что ни ставят. Это очевидно из их определения и из следующей цитаты, повествующей о том, что в новом государственном Законе нужно указать, "что единственным хранителем чистоты высшего уровня древнеарийской философии (бхакти‑йоги) являются последователи Бхактисидханты Сарасвати Тхакура, состоящие в цепочке непрерывной ученической преемственности.

Это непременное условие для того, чтобы не допустить очередной профанации и дискредитации. Ибо уже появились организованные и одиночные массовики‑затейники, неблагочестивые ряженные, именующие себя "кастой славянских волхвов‑кудесников", которые не владеют никакими Знаниями и не состоят в цепочке непрерывной ученической преемственности, а значит и не имеют никакой энергетической связи с Богами, никакой Духовной силы." (стр. 129).

Таковы цитаты. Кто‑то скажет – зачем надо писать и упоминать о такого рода произведениях? Давно ли в цепочку преемственности попали сами авторы "Сварожьего круга"?

Увы. Со всех сторон появляются идеологи, которым славянское язычество становится костью в горле. Они ползут, чтобы извратить, разорвать, напиться его живительных сил, а потом отшвырнуть то, что нельзя переварить. Об этом надо знать для самосохранения. Вернемся к нашей теме.

Итак, нас представили "неблагочестивыми ряженными" и обвинили в разрыве цепочки преемственности знаний. На это следует ответить, что если человек хоть раз в жизни видел, пережил, осознал и принял какое‑то ритуальное языческое действие, которое совершает его народ по своей древней памяти, то он уже является правоприемником и продолжателем цепи традиции! Нам не надо благословений учителей, которые учат искусственным знаниям. Для преемственности, нам надо напитываться духом родной Природы и духом своего народа. Через это мы постигаем родных богов. Конечно, в этом может помочь учитель. Но именно помочь, а не заменить этот основной путь, через который достигается преемственность!

Среди примеров заимствования индийских, не арийских божеств, можно назвать Вышеня и Крышеня, введенных Бусом Кресенем в своей "Звездной книге Коляды". Из них один родил другого, и это ни кто иные, как Вишну и Кришна. Этих же богов почитает и В. Данилов – автор не только упомянутой выше книги, но и создатель эклектического учения "Евангелие от ариев".

В "Евангелие от ариев" Данилов богато цитирует Буса Кресеня, демонстрирует те места его произведений, где говорится про Вышеня и Крышеня.

В этом евангелие Владимира Данилова так же помещено откровение некоего А.И. (надо понимать Александра Игоревича), что Владимир будет царствовать в духовой империи Русь от 2017 года. Что сакральное звукопостроение это: Кристос – Кришна – Крышень, а все не верующие в Крышеня кончат страшно.

Из этих строк можно понять, что все русские язычники будут перебиты кришнаитами в 2017 году. Так рождается неовишнуизм на нашей земле. Что же нам делать? Будем готовиться к семнадцатому году и посмотрим, чья возьмет, а пока выясним, как еще дышит Врита на нашей земле.

Известный московский тантрист средней руки Свами Садашивачарья проводит экспансию культа Шивы и Рудры. В журнале "Наследие предков", № 5, он откровенно пишет: "…лишенное силы живой непрерывной традиции русское неоязычество едва ли способно стать массовой религией, а индуистская духовность находит отклик лишь среди незначительной части россиян. Значит нужен синтез!"

Действительно, русское язычество находится в процессе становления. Так будет долго. Но почему же это условие для обращения к индуистской традиции? В своей статье Свами приложил массу усилий, чтобы показать, что Рудра и Шива – арийские боги, а Вышень‑Крышень Данилова и Асова божества совсем не арийские.

Свами кажется более симпатичным, чем Данилов. Он не требует принятия государственных законов, запрещающих русскую духовность. Но он все равно трудится зря. Нам важно не арийство, а суть. Мы русские, но и угро‑финских богов тоже почитаем. Угро‑финские боги не арийские, но все равно наши по духу. Соседи они, по крови родичи. А Рудра и Шива нашими богами никак не являются. И не арийские они боги. Выяснили мы это ранее.

4. Наконец, посвятим специальную нить книге "Клич Феникса". Эта книга еще не создана в своем конечном варианте, но уже в последнем ее издании насчитывается более четырехсот страниц. Это капитальное произведение создается в российской глубинке (Северный Кавказ) великим энтузиастом А.В. Трехлебовом. В отличии от предыдущих гуру, этот человек не желает личного господства над своими последователями, а просто бескорыстно ДАЕТ нам свое учение, сшитое из полного набора идей восточной ориентации и сдобренное библейскими истинами там, где это оказалось удобно.

В нравственном плане Трехлебова упрекнуть достаточно сложно. Он по‑своему честен, мудр, но не прав. Не прав в том, что предлагает нам восточную и семитскую духовность под видом своей родной, истинно арийской и стало быть славянской.

Слабость и уязвимость учения Трехлебова в том же, в чем уязвимы все теософские доктрины. А именно – они эклектичны. Эклектичность дается тем легче, чем сильнее учение абстрагировано от психологии и культуры народа, чем сильнее учение игнорирует народную традицию, форму веры.

Вред от книги Трехлебова как раз и состоит в том, что он прививает читателю ощущение утраты своей изначальной традиции. Из книги молчаливо следует, что вот он, Трехлебов, ее нашел и дает. И по этому поводу читателю не надо сомневаться, ибо ему все равно не с чем сравнивать. Трехлебов нигде не доказывает и не обосновывает, что его сочинение есть наша забытая традиция. Но это утверждение вплетено красной нитью во всю книгу. Между тем отсутствие связи с национальными корнями просматриваются в абстрагировании религиозных понятой, например, в рассуждениях на тему неопределимости Абсолюта или в постижении любовных отношений человека с Верховной Личностью Бога.

В эпоху древних цивилизаций развитие абстрагированных понятой входило в задачу религии. Сегодня абстрактными понятиями занимаются логика, математика, кибернетика, физика. Сегодня наша цель не в том, чтобы плодить абстрактные конструкции. Наоборот. Сегодня именно они преобладают в обществе в ущерб национальной конкретности. Если в арийскую эпоху риши выходил из селения, где крепко жили традицией и, едучи по степи, начинал рассуждать про абстрактного Брахмана, то в наше время боги зовут к иному. Сегодня богоданна традиция, родовой закон. И следование ему есть доблесть веры, а развитие абстракций есть удел науки (например, в этом состоит мирская работа автора, пишущего эти строки). Сила язычества в его приложении к жизни, в его конкретности.

Дадим пример абстрактного суждения из книги Трехлебова. На философскую тему: что есть «Я», он пишет следующее. "Логически доказать, что «Я» не является нашим телом, довольно просто. Допустим, я отрежу себе палец и выброшу его: где я буду – здесь или там?… Естественно здесь… Так можно убедиться, что мое «Я» останется здесь, даже если выбросить все тело…"

Жизненно важные органы при этом Трехлебов заменит донорскими или сделает искусственно. Суть рассуждения не в этом. Трехлебов показывает, что наше индивидуальное «Я» не сопряжено с нашим материальным телом и стало быть имеет возможность переходить из одного тела в другое без философских проблем даже в рамках естествознания.

Приведем на эту тему мнение свойственное язычнику: Если отрезать палец, то часть моего «Я» теряется. Действительно. Если бы я только сидел и рассуждал про абсолют, то значение органа было бы мне не так важно. Но я живу среди своего народа. Режу по дереву, повторяю древние формы и нахожу новые. Без одного пальца, (без двух или без трех), я это делать не смогу. В этом случае мои навыки резьбы останутся только в моей памяти, и там они понемногу забудутся. Так утратится часть моего «Я»! Не сразу это произойдет, но постепенно. А ежели останусь с пальцем, то усовершенствуюсь в мастерстве. Тогда моего «Я» еще и прибудет. После смерти, эта часть моего «Я» не только уйдет с духом, но и остается в моих произведениях. Они, произведения, как дети. Они не родятся, если останусь без пальцев.

Такое различие суждений наглядно показывает различие веры теософской – абстрактной, выдуманной и веры живой, конкретной – языческой. Даже во время земной жизни, моего «Я» прибывает и убывает. Не все мое «Я» остается и после смерти со мной. Как мы уже говорили, остается лишь дух – основной узел, составляющий «Я», но этим узлом земная человеческая индивидуальность никак не исчерпывается. Во всякой жизни есть неповторимая красота, потому она заслуживает почитания. Всякое частное проявление жизни несет в себе след величайших творцов мироздания. Этот след вечен, но он же и временен. Эта языческая истина не постигается через абстрактную религию.

5. Подведем окончательный итог. Из всего сказанного вытекает, что индийские религии не родственны нам. Но, так или иначе, мы наблюдаем их поползновения и вползания к нам на Русь. Проникнуть в русское язычество они хотят через наше ведическое начало. Они стремятся подменить его духом Вриты, как это было ими сделано в Индии, в конце ведической эпохи. Там это удалось, но теперь этот прием разгадан и потому вторая попытка должна потерпеть неудачу, окончиться карикатурой и фарсом.

Творцы современных мифологем хитрят или объективно делают ошибку, опираясь на разработанные культы индийских религий. Говоря в терминах Н.Я. Данилевского, они не создают этим национального учения, а лишь прививают чуждый идейный росток к дереву славянской духовности. Этот привитый росток будет брать на себя соки, которые пошли бы на рост нашей традиции. Следующий шаг такого селекционера состоит в обрезании ветвей материнского дерева, чтобы этим дать преимущество своему ростку. Так полагается делать по правилам селекции. И селекционеры, пестующие дух Вриты, с неизбежностью готовы так поступить, о каком бы высоком гуманизме и терпимости они при этом не говорили.

Духовное развитие народа происходит на основе его внутренних движущих сил, а не на основе привнесенной идеи.

Тут уместен вопрос К. Бальмонта, заданный в стихотворении "Самоутверждение":

Я знаю, что Брама умнее, чем все бесконечноимянные боги.

Но Брама – Индиец, а я – Славянин – совпадают ли наши дороги?