Прежде чем начать говорить о русских богах, о том, как они понимались предками и постигаются нами сегодня, обратимся к нашим ведическим корням, которые сохранились в индийской культуре и религии. Мы найдем эти корни и отделим от них сорные травы, что вплелись, дабы пить их жизненные соки.
Ведическая религия
1. На древних ведах и всей ведической цивилизации сегодня делается масса спекуляций. Чтобы ответить на вопросы: что же из себя представляют веды и какой в действительности была древняя арийская цивилизация, надо повторить результаты религиозного исследования, которое было ранее опубликовано нами отдельной брошюрой.
Бытует мнение, что культура ведической эпохи намного превосходила нашу современную культуру. Попробуем разобраться в этом сложном вопросе. Сложность заключается в том, что культура – многозначное явление, и ее можно оценивать по‑разному. В зависимости от этого, величие древней культуры может пониматься как сказка или как реальность.
Без всякого сомнения, древние обладали такими достоинствами, которые не даны нам сегодня. Одним из них является цельность видения мира, когда религия, искусство, наука и быт нераздельны, а человек не мыслит себя вне своей родной Природы и своего человеческого окружения. В этом состоянии естественного дарна вера способна творить чудеса. И если о величии культуры судить по мощи волхвов, то действительно: такой силой слова и такой магией, которой обладали волхвы древности, более никому не владеть ни сейчас, ни в обозримом будущем. Но дело здесь не только мощи волхвов, но и во внушаемости древнего человека. Это как бы обратная сторона древнего сознания. Его цельность обусловила его восприимчивость и уязвимость.
Веды создавались две с половиной – четыре тысячи лет назад. Этот период их истории уже характерен сословной специализацией и кастовостью, в которой наблюдаются все те добродетели и пороки, которые известны и в наше время. Можно сказать, что мотивировки поступков древних ариев нам понятны.
В ту же эпоху, независимо от ариев – создателей вед, на большей части европейского континента господствует матрическая культура. Это такая культура, когда человек поклоняется Великой Матери, мирно живет родовым строем, изображает на стенах пещер животных, в совершенстве владеет свойствами дерева и камня, знакомится с бронзой.
Этот наш предок известен нам куда хуже, чем арий. Нам до конца не ясно – как он обходился без металла, как делал потрясающе аккуратные каменные инструменты, которые находят археологи. Загадкой оказывается и то – почему ни один из этих тщательно отполированных инструментов не поврежден? Если они выполняли культовую роль, то создается впечатление, что их найдено излишне много. С другой стороны каменные топоры кажутся не функциональными по причине своей толщины. Хрупкость каменного инструмента, по нашим меркам, исключает утомительную работу по приданию ему эстетической формы. Человек каменного века на территории нынешней Белоруссии выкапывал целые шахты, в которых, копая оленьими рогами, добывал «гегу» – граниты нужного свойства. Качества же древесины этот человек знал на недоступном нам теперь уровне.
Технические навыки и мотивировки поступков человека матрической эпохи нам не ясны, хотя его культурное наследие живет в нас сегодня, вместе с наследием ариев. Каст матрическая культура не знала. На матрическом фоне, ведическая культура оказывается совершенно инородным явлением.
2. Происхождение ведических воззрений теряется в глубине тысячелетий. Сегодня кто‑то наделяет арийским духом жителей Аркаима, кто‑то считает, что арии принесли свою культуру с Севера, примерно с Полярного Урала. Есть современные мифы, согласно которым, арии берут свое происхождение от гипербореев, живших в Заполярье или даже на материке у Северного полюса. Ответы на все это могут дать только раскопки и серьезные исследования. Мы не будем тут строить домыслы.
Напомним, что самые одиозные из этих спекуляций уже появлялись ранее, и имели бесславный конец. Восходят они к началу двадцатого века, когда еще не было известно, что под льдами Антарктиды нет никакого континента. Когда выяснилось, что арктического континента нет, то в угоду мистическим представлениям было решено, что он затонул подобно Атлантиде. Геологическая наука скептически относится к столь крупным изменениям за геологически недолгий срок человеческой истории. Но мистиков наука никогда не смущала. Адольф Гитлер полагал, что германцы есть буквальные потомки древних ариев и буквальные наследники духа ведических богов. Конечно же, они имели и арктическую прародину – остров Туле.
Деяния фашистов, в главной своей сути, отражают ведическую идею. А именно: дух главы ведических богов Индры взывает к религиозной войне с людьми низшего сорта. Эти негодные люди, оказывается, живут на огромных пространствах, на востоке от истинных ариев. Потому, ведение фашистами войны со славянами носило по их представлениям, религиозное, мистическое значение.
Были, правда, и нововведения: в случае победы в этой войне, германцы возвысятся до сверхчеловеков, приблизятся к богам. Мы разберем эти новшества в шестой главе. Здесь же отметим, что лингвистический анализ показывает: русский язык ближе к языку древних ариев, чем германский. Ближе мы и к местам деяний ариев географически. Такие простые рассуждения указывают, что потомками древних ариев в большей степени должны быть русские, чем немцы. При этом мы не являемся носителями арийского духа – не носим в душе идею, что боги позволяют нам уничтожать народы ради собственного господства. Оказываясь каким‑то образом наследниками ведической культуры, мы не можем сказать, что все содержание вед наше!
Родственной связи древних славян с ариями, что написали веды, проследить до сих пор не удалось. По всей видимости, славяне наследовали фрагменты их культуры. Трудно ответить и на вопрос – кто же эти древние арии? Так, наши причерноморские курганы, принадлежавшие, очевидно, древним ариям, хранят в себе память о десятке древних культур. Курганы начали возводиться четыре тысячи лет назад и досыпались в течении тысячелетий. В такой ситуации естественно думать, что арийский дух и культура эстафетным образом передавались от народа к народу, и этот процесс не обязан быть обусловлен генетическим родством и, значит, определялся неким иным избранничеством. Некая высшая сила решала раньше и продолжает решать сегодня – на кого падет ведический дух?
Анализируя следы погребальных ритуалов причерноморских культур, Ю. Шилов, уже в первой своей книге "Космические тайны курганов", (изд. «Эврика», 1990 г.), совместил их космические представления с ведическими. Он пришел к выводу, что творцы курганов исповедовали веру, отраженную в ведах. Он открыл, что курганы представляют закрытые для нас, объемные картины ведического мироустройства. Сами же гимны Ригведы были записаны в более позднюю эпоху, когда ослабел дух их носителей, и мудрейшие спохватились утраченного знания.
Вывод работы Шилова состоит в том, что южнорусская (скифская) культура, базируется на культуре древних ариев, которые были кочевниками и четыре – пять тысяч лет назад обитали в Причерноморских степях. Эти кочевники не составляли единый народ, но десятки столетий наследовали культурные пласты своих предшественников. В эстафетном порядке они передали ее скифам, а потом и нашим предкам.
Кочевой образ жизни не предполагает обязательной дикости. Кочевники изобрели штаны, стремена, саблю. Они ковали железо и вполне могли иметь письменность. Но следов могучего государства ариев с дорогами и городами мы не находим. Арийского государства, такого как Рим или Египет, скорее всего, не было. По крайней мере, древние египтяне или китайцы должны были заметить его существование, уже потому, что древние арии были захватчиками. Основу их боевой мощи составляли колесницы, которые разбирались во время мирных кочевок.
Почти все, что мы знаем об ариях, мы знаем из текстов вед. В этих текстах не содержится какой либо информации о верховном брахмане, императоре, столице или об ином признаке древнего государства.
Вопрос: как при относительной государственной слабости древние арии сумели разнести по двум континентам свою культуру и сделать ее столь устойчивой – остается загадкой. Мы допустили здесь существование божества Арийского Духа, которое нисходит к народам по своей воле. Но божество обязано иметь проводников своего духа на земле. Помимо военной силы, для этого надо было иметь развитую жреческую организацию, орден, может быть, касту. В религиозную обязанность такого ордена входило распространение и сохранение чистоты учения. Если на тысячи километров вокруг этих жрецов не возникало противостоящего им культурного центра, то жрецы могли рассчитывать на успех. А это могло быть только в случае относительно очень высокого культурного уровня центра и запрета на создание дочерних организаций. Таким образом, арийская религиозная концепция могла быть запущена из некоего «Асгарда» или «Шамбалы». Место ее естественно искать на прародине ариев. Веды так же ничего не говорят об этом, а забыть такой центр кажется невозможным. В результате у Индры не оказывается дома или дворца. Он бог – кочевник.
Много более поздним примером такого культового института является балтийский центр Ромово со святилищем трех богов Перкуноса, Патримпаса и Пеклоса (Триглав) и верховным жрецом Криве‑Кривейте. Этот центр был создан в Восточной Пруссии, в шестом веке, некими воинами, приплывшими с Готланда. По сути, они были захватчиками, защищенными не только доспехами, но и религией, были предшественниками крестоносцев. Они несли ведическую культуру, которая оказалась конфликтной с матрической культурой балтов. По прошествии веков, религиозный конфликт сгладился, так же как и в древней Индии.
Этот эпизод, хотя и не имеет отношения к ведической эпохе, повторяет ее характер, и говорит нам, что божество Арийского Духа, преодолевшее пространство и время, продолжает ту же работу, которую вело ранее.
3. Кто же был активным носителем ведической религии? Из вед мы узнаем, что исполнителями и создателями гимнов были некие певцы или барды. В ведах их называют брахманами и риши. Эти риши и брахманы так же кочевали, как и все пять ведийских народов, о которых говорят веды. Хотя многие современные идеологи ведизма утверждают, что веды даны людям богами, в текстах ведических гимнов мы непрерывно находим от чьего имени они исполняются.
В риши люди попадали по призванию, а не по касте. Источником их заработка было составление и исполнение гимнов. Надо думать, что они нанимались, и их самих нанимали для этого дела. Все остальное время они были предоставлены сами себе и их, как говорится, боги берегли. Риши запросто могли быть ограблены и убиты. Ничего другого, кроме как обращаться к богам в поисках защиты им не оставалось. Их богом – защитником был Агни. Именно он нес их гимны богам, и от этого зависело их благосостояние. Риши видели божественную силу в своем слове: "Я должен найти скалу неба, разверзая ее гимнами", (мандала V, гимн 45, далее обозначаем как V, 45). Но, перед материальным миром риши часто оказывались в затруднительном положении, и им было о чем просить богов.
Вот примеры таких обращений. Нам более удобна первая, древнейшая мандала Ригведы, потому, что она наиболее откровенна, в ней просто и ясно выражены стремления людей и их просьбы, обращенные к богам. Мы не будем приводить весь гимн, хотя он красив, а приведем лишь нужные нам строки:
" Этого Агни усиливаем мы. Наполни нас богатствами, о самовластный, – ведь у тебя есть, Агни, дружба с богами. Смилуйся над нами: ты велик! Стой же прямо как бог Савитар (бог жизнедающего Солнца), чтобы помочь нам…. когда мы соревнуемся с жрецами – украшателями гимнов! Защити нас от узости знаменем. Спали всех атринов (т. е. упырей)! Поставь же нас прямо – для странствий и для жизни! Найди нам милость среди богов! Защити нас от обмана безбожника! Защити от вредящего или от желающего убить! Тот смертный, что слишком прыток по ночам, – да не овладеет нами этот враг!" (I,36).
Из этого очень хорошо видно, к чему сводятся заботы риши. Вот последние слова гимна: "Искрометные, яростные языки пламени Агни, Страшные – не подступиться! Сжигай всех ракшасоподобных (демоноподобных), колдовских, любого атрина!" Эти слова дают понять, что костры, которые зажигали риши для молитвы Агни, были огромны, а гимн читался при возрастающем пламени.
При всей кажущейся свободе риши, все они воспевали за ритуальные деяния фактически только двух богов: Индру и своего Агни. Место других богов в Ригведе оказывается незначительным. Если бы риши не имели давления со стороны некоего религиозного института, то имена их богов и их деяния скоро бы раздробились и размножились, как свойственно свободной природе человека. В этом вопросе ключевую роль должны были сыграть первые составители Ригведы.
Среди риши были не только певцы, но и вообще люди, которые не могли жить без творчества. Так известны странствующие ученые и мастера Рибху, которых за искусство один из богов сделал бессмертными, смотри гимны (I,110) и (I, 111).
Помимо риши, среди служителей культа оказываются еще и каста брахманов, (это те жрецы – украшатели гимнов, в которых риши находили соперников). По смыслу, это те же риши, только обогатившиеся и идущие в ногу со временем. Естественно думать, что риши издревле как были так и все века оставались энтузиастами, любителями своего дела. Брахманы же стали работать в организационном направлении, объединили себя в кастовый союз и потому стали восприниматься как профессионалы. Они то и хранили официальный культ. Их кормили вожди племен. Поскольку они были богаты, то могли позволить себе некоторый паразитизм. Чего только стоят первые слова гимна (I,80,) обращенного к Индре: "Вот так, в полном опьянении сомой, брахман создал песнь – подкрепление. О самый могучий громовержец, силой стер ты с земли змея…"
Действительно, на фоне традиционной витиеватости гимнов Ригведы, такие простые слова мог прокричать только упившийся сомой брахман. Быть последовательным далее он уже не мог. Логическая нить гимна на этом рвется. Далее она вновь и вновь возвращается к одному и тому же, но опять разрывается. Это характерно и для некоторых других гимнов. И это создает затруднения для логически мыслящих исследователей. Но нами было замечено, что если читать те же гимны будучи пьяным или в измененном состоянии сознания, то ряд кратко нарисованных картинок начинает оживать и становятся подобными веренице воспоминаний. Скорее всего гимны и создавались под действием "меда поэзии" – сомы.
Приведем еще несколько фрагментов из гимнов, где выясняются некоторые подробности культа. Как известно, риши или брахманы выжимали давильными камнями сок растения эфедры. На это шло много кустарника эфедры, который поломанный становился подобен соломе, а капель сока получалось немного. В гимнах о них так и говорят: капли. Судя по всему, эти капли помещали в мед или некий напиток на меду (сурья) и тогда напиток назывался сомой.
Напиток обладал галлюциногенными свойствами. Его принимали сами жрецы и лили в огонь, чтобы он доставил его богам, и они пришли на питие сомы. Сому выжимали жрецы и ее подымал из огня к небу орел для победы над Вритой, о которой говорится то в прошедшем времени, то в будущем, (I,80,). Вероятно, отпробовав сомы, Индра сходил вниз, к жрецам. Во всяком случае, через некоторое время, после принятия сомы, жрецы действительно начинали видеть присутствие среди них бога Индры, для которого заранее было приготовлено седалище из соломы эфедры, и к нему непосредственно и обращались. И говорили, что: "Индра умеет возникать, тем и знаменит.", (VII, 62) Нельзя исключать, что вместо Индры приходил, и вместе с жрецами пил сому заказавший молебен кшатрий, на которого в это время нисходила мощь победителя Вриты. В нем на какое‑то время начинали видеть Индру.
Из гимнов ясно, что роль брахманов была очень важна для самого Индры. Ибо он наполнялся сил и всякий раз побеждал Вриту благодаря соме, которую ему подавили.
Приведем некоторые фрагменты обращения жрецов к Агни. "Ты, о Агни пламенем ярко пламенеющий, рождаясь, заполнил оба мира, ты освободил богов от проклятия своим величием.", (VII, 13) "О Агни, пусть будешь ты зажжен прекрасным зажиганием, и солома пусть будет широко расстелена! И согласные врата пусть растворятся, и богов согласных приведи сюда.", (VII, 17). "Ты, о Агни, хранитель обетов, бог среди смертных, ты достоин призывов на жертвоприношениях!", (VIII, 11).
Таким образом, мы узнаем, что Агни хранитель клятв, что он смертен, умирает и рождается по воле жрецов, что у богов перед ним есть какой‑то долг и поэтому они не могут не откликаться на его желание привести богов на солому и трапезу, а самого Агни надо попросить об этом. Агни существует в двух мирах: на земле и в небе, и в небе есть некие врата в иной план, откуда и приходят боги.
Сам Агни, а зависит от брахмана. При этом боги слышат именно гимны, а не простую человеческую речь. Они сильны и велики, но человек еще более усиливает их гимнами и жертвами, в основном сомой.
4. В Ригведе упомянуто много богов, но центральным культом, питавшем и риши и брахманов, был культ Индры, в котором тогда и воплощался Арийский Дух. Кочевники арии были захватчиками, поэтому во главе их религиозной системы стоял бог, оправдывающий и позволяющий вести захватнические войны. В этой своей самой ранней ипостаси, Индра однозначен и прост. Позднее, культ Индры, выдержав борьбу с иными, не арийскими культами Индии, стал более сложен и неоднозначен.
Нас тут интересует ядро культа ведического Индры. Суть его мы уже в значительной степени передали. Она в том, что Агни связывает людей с Индрой, как и с другими богами. Индра приглашался исполнителями гимнов к костру в сотрапездники. Через Агни его поили сомой, восхищались его мощью и подвигами, и просили дать богатство.
Приведем подборку из фрагментов ранних гимнов, поясняющих сказанное. Из гимна (I, 16): "К этим ячменным зернам, смоченных жиром, сюда пусть привезет Индру пара буланных коней на самой быстроходной колеснице! Индру мы призываем поутру, Индру в ходе обряда, Индру на питье сомы. Эти соки сомы, выжатые капли на жертвенной соломе. Пей их, Индра, для силы! На каждый праздник выжатого сомы Индра идет для опьянения, убийца Вриты – для питья сомы. Исполни ты это наше желание – дай коров, коней, о стосильный! Мы хотим прославить тебя прекрасной молитвой!" Из (I, 17): "Наслаждайтесь вволю О Индра‑Варуна, чтобы дать потом богатство, об этом мы вас больше всего просим."
Из (I, 32): "Когда ты, Индра, убил перворожденного из змеев и перехитрил хитрости хитрецов, и породил солнце, небо, утреннюю зарю, с тех пор ты уже в самом деле не находишь противника… Безногий, безрукий боролся он против Индры. Тот ударил его дубиной по спине. Вол, хотевший стать противником быка, Врита лежал, разбросанный по разным местам. Через безжизненно лежащего как через раскрошенный тростник, текут, вздымаясь воды Ману (воды человеческого мира), которые Врита некогда сковывал, у их ног (у истоков), теперь лежал змей."
К Индре (I, 33): "При полном вооружении, он увешал себя колчанами. Он угоняет коров чужого – у кого хочет. Сгребая себе много добра, о Индра, не будь скупым к нам, о возросший!"
К Индре (I, 51): "От века ты рожден для убийства дасью (демонов и не арийцев)… Различай, кто арии, а кто дасью! Наказуя тех, у кого нет обетов, отдай их во власть разостлавшему жертвенную сому! Будь могуч, будь вдохновителем того, кто заказал жертву! Вместе с этим твоим подвигом, я радуюсь на совместных праздниках сомы. Отдавая во власть тому, кто следует обету, тех, кто против обета…"
В последних строках чувствуется бессовестный брахман, творящий угодную князю молитву.
Из (VIII, 61): "Охраняй ты нас сзади, снизу, сверху, спереди, о Индра, со всех сторон! Прогони прочь от нас страх божий, прочь – выстрелы противников богов. Каждый сегодняшний и каждый завтрашний день, о Индра, охраняй нас, и в дальнейшем тоже! И все дни, о благой повелитель, защищай нас, певцов, – днем и ночью!"
Сравнивая этот фрагмент с предыдущим, замечаем как меняется характер обращения к Индре, в зависимости от того, кто и почему обращается.
Из позднего гимна (X, 133): "Преданные тебе, о Индра, мы уцепляемся за дружбу с тобой. Веди нас путем закона через все трудности! Пусть лопнут у других людишек их жалкие тетивы на луках. Нам, о Индра, постарайся ты подарить такую корову, которая доилась бы для певца по его желанию…".
Наконец, редкая похвала Индре по поводу устройства мира: "Ты установил на небе распределение месяцев", (X, 136).
Таков бог Индра, и такова древняя религия, которая бесхитростно вертит своим богом, направляя его на свои корыстные цели, и задабривает его бесконечными жертвами, среди которых основное – это сома. Кроме сомы, богам жертвовали и жир животных, он растапливался и лился в огонь. Человеческих жертв не приносили.
5. Таким образом, риши исполнили массу чисто заказных гимнов для Индры. Они и себя не забыли – спели много гимнов Агни, так, что он оказался вторым богом Ригведы. Богоподобной оказывается и Сома. Это дар – ритуальная субстанция с душой, выслушивающая человека и передаваемая Агни.
Но, что же можно сказать о других богах? Среди них для нас самыми важными оказываются боги, хранящие карающие и награждающие за соблюдение закона мироздания. В Ригведе он называется Рита. На этом законе держится Мироздание. Обращения к этим богам носят характер духовного творчества и философских исканий риши и брахманов.
Из обращения к Митре‑Варуне (V, 63): "О хранители закона, вы восходите на колесницу, о те, чьи установления истинны на высшем небе. По своему усмотрению, о Митра‑Варуна прозорливые, вы охраняете заветы богов волшебной силой Асуры. Благодаря закону вы царствуете во вселенной".
Асура – жизненная сила, в нашем понимании это Мировая Воля, нечто не персонифицированное, подобное стихиям, подчиненное двум богам, и проявляющаяся через законы, которыми они владеют.
К Митре‑Варуне (VII, 64): "О два царя, хранители великого закона, о повелители рек, два владыки! Приходите в наши края! Жертвенную усладу, а так же дождь, о Митра‑Варуна, приносите нам с неба, о вы, быстродарящие!" Из (VII, 66) "Эта молитва… вдохновения, для приобретения мудрости. Такими мы хотим быть, о бог Варуна, такими о Митра, вместе с нашими покровителями!" Из обращения к одному Варуне (VII, 86) " Только могуществом того мудры поколения, кто укрепил отдельно два мира, как ни велики они. Высоко вверх протащил он небосвод, а также светило и разостлал землю… Отпусти нам прегрешения предков! Отпусти те, что мы совершили сами! Отпусти, о царь, как отпускают вора, укравшего скот, как теленка с веревки! Не своя была на то воля, о Варуна. Это соблазн: хмельное питье, гнев, игральные кости, неразумение…"
Гимны – обращения к Митре‑Варуне оказываются малосодержательными, в то время как обращения к одному Варуне – конкретны, и мы даже нашли этот пример покаяния перед Варуной за нравственную нечистоту. Такие примеры для Ригведы очень редки. Можно думать, что культ Митры‑Варуны появился, когда объединились два ведических народа, у которых были два близких по роли в мироздании бога, но с разными именами. Политика требовала не возвышать одного бога над другим. Поэтому, жрецы решили не перечислять конкретные деяния и достоинства каждого, а просто славить обоих.
Относительно часто в Ригведе встречается богиня утренней зари Ушас. Из (VI, 64): "Она делает все пути счастливыми, легко проходящими… Ты появляешься как несущая счастье, твое пламя и лучи взлетели к небу. Красуясь, ты обнажаешь грудь, о Ушас божественная, блистая во всем великолепии… Ты, о дочь неба!…"
К Ушас древние арии обращались с теми же обращениями, что и наши предки. То, что Ушас снимает преграды с казавшихся непроходимыми путей, отразилось в нашей сказочной присказке: утро вечера мудренее.
Редки, но по своему интересны обращения к богу Рудре, (VII, 47) "Не поражай болезнью наших потомков!… тысяча у тебя целебных средств, о прекрасно навевающий жизнь! Не повреди нас в продолжении рода. Не убей нас, о Рудра, не выдай!" К этому стоит добавить фрагмент из ведического заговора от стрелы Рудры, (Ахтарваведа VI, 90): "Ту стрелу, что Рудра метнул в твои члены, в сердце, – ее мы сейчас вырываем у тебя, ломая на куски…"
Закончим этот пункт обращением к богу корысти, скота и дорог Пушану. Он как‑то связан с Солнцем, но эта его высокая ипостась теряется за вульгарными обращениями. Из (VI, 56): "Кто на него нацеливается, называя Пушана: "Едок каши", – бог не для того, чтоб на него нацеливаться… И этот наш ищущий коров отряд приведи к цели – к захвату! Ты прославлен издалека, о Пушан. Мы просим у тебя счастья…"
По‑видимому, великий Индра не подходил как защитник и помощник маленькому отряду грабителей. Тогда обратились к Пушану. Ведь бог для того, чтобы помогать!
6. Изучая гимны Ригведы, нельзя не чувствовать некоторой недостаточности. А именно, не достает самого понимания: что же представляла собой ведическая религиозность и какова же была религиозная практика?
В ведической религии, гимну богам отводится очень важное место. Через гимн происходило обращение к богам, это обращение обычно подкреплялось сомой и священным огнем. Делая попытку понять: в чем же заключалась ведическая религиозность, мы имеем две альтернативы. Или гимнов не хватает для воссоздания религиозного чувства, или Ригведа является такой же полной книгой как и Библия, просто сегодня мы не можем этого осмыслить, не можем найти правильное восприятие гимнов?
Тут для нас будет интересно мнение руководителя литовской языческой организации Ромува, Йонаса Тринкуноса. Это мнение было высказано устно в августе 1997 года, и воспроизводится здесь мною по памяти.
Йонас сказал, что когда мы поем свои древние песни, то теряем свое индивидуальное начало. В нас оказывается то общее, родовое, что есть в нашей душе. Тогда становится ясным, что главное в нас это не индивидуальное, а общее, родовое начало. Во время такого пения происходит соединение с предками и всем своим родом, подобное тому, которое происходит после смерти. Поэтому так важно сохранять древнюю форму исполнения песен не теряя ни интонации ни расстановки звуков во времени, ни слов, смысл которых нашему современному сознанию кажется утраченным. При соблюдении всего этого, связь с предками оказывается наиболее прочной и постоянной.
Язычество Ромувы опирается на древнюю песенную культуру Литвы, которая сохранилась в силу исторических причин. Вообще, во всем индоевропейском язычестве, песне уделено слишком много внимания, чтобы считать ее просто песней, просто украшением обряда, просто примером эксплуатации искусства религией. Песня – элемент древней религии. Может быть важнейший. В силу этого, если рассматривать слова Йоноса не как литовскую идею, а как интуитивно найденный общий древний принцип, то наступает новое понимание сказанного.
Гимны Ригведы до сих пор понимались как некий компонент ведической религии, который сам по себе оказывается недостаточным для ее понимания. Но можно думать, что гимны все же достаточный материал для понимания религии, а все остальное: храмы, одежды, атрибутика и символика, жертвы – уже второстепенно. Это остальное еще и дополняемо на основе раскопок и сохранившегося ныне зороастризма, который возник на ведической основе.
Узловой момент ведической религии представляется в следующем. Гимны Ригведы вырывали древнего ария из момента текущего бытия. Пение давало ему чувственное видение мира, которое было наслаждением, которое связывалось с вечностью, а значит с богами и предками. Такое воздействие на сознание оказывало влияние не только содержание текста. Текст устаивался обыденным сознанием еще до исполнения, при изучении гимна. Воздействовало на сознание само исполнение, тот эмоциональный мир, который при этом создавался. Значение же слов при этом оказывалось уже второстепенным. В данном случае, если говорить о недостаточности религии, то у нас не достает понимания деталей того, как гимны исполнялись.
Исполнение приводило к душевной работе, в результате которой возникало внушение и формировалось состояние сознания, которое называется религиозностью.
По праздникам, достигшие совершенства в исполнении и переживании гимнов, получали сому. Входя через гимн в религиозное состояние, благодаря галлюциногену, они начинали видеть то, о чем поют. Начинали видеть богов.
Через тысячелетие такие религиозные праздники с принятием легкого галлюциногена стали называться мистериями.
Завершение вед
1. От Вед ждут решения вопросов, касающихся начал русской культуры и веры. Поиски таких решений едва ли могут быть плодотворными. Они легко могут вести и к неверным результатам, к ложному мифотворчеству, к религиозному обоснованию экспансии, ибо в своей сути ведическая идеология – это идеология кочевников.
В отдельных фрагментах мифология Ригведы совпадает с мифологическими идеями, бытовавшими на Руси, и дожившими до нашего времени. Например, в Ригведе рассказывается о первом человеке Пуруше, из которого древнейшие боги сделали земной мир, (X, 90): "Из этой жертвы, полностью принесенной, гимны и напевы родились, стихотворные размеры родились из нее… Из нее кони родились, быки родились из нее, родились козы и овцы… Луна из его духа рождена, из глаз солнце родилось, из уст – Индра и Агни, из дыхания родился ветер, из пупа возникло воздушное пространство, из головы развилось небо, из ног земля, стороны света из уха. Так они устроили миры."
Аналогичный ответ: откуда взялся мир, мы получаем из "Голубиной книги" – песни, исполнявшейся слепцами на Руси. В этой песне Пурушу подменил христианский бог, а все остальное, по сути осталось прежним. В этой песне поется, что: "А и белый свет – от лица Божья, солнце праведно – от очей его, светел месяц – от темечка, темна ночь – от затылечка, заря утренняя и вечерняя – от бровей Божьих, часты звезды – от кудрей Божьих." Сейчас уже не понять – почему именно так связались явления и предметы с частями тела божества?
Мы можем отметить много аналогий между славянским и ведическим язычеством. Но познакомившись с ведическими мифами, мы можем сказать, что даже в зашифрованном виде ответы на наши современные вопросы там не содержатся. В этом смысле веды не являются чем‑то достаточным для восстановления нашего язычества. Сравнительным анализом ведической и европейской мифологий занимался, в частности, Афанасьев в своих знаменитых "Поэтических воззрениях". Дальше сравнений никакой работы в этом направлении не проводилось.
В наше время началось усиленное мифотворчество якобы на основе вед, в котором регулярно повторяется слово «ведический», но в этих работах как правило нет ссылок на текст вед. В добавок, в сам объем ведических текстов стали включать произвольные материалы, так что понятие «веды» – начало терять свои очертания. Это проявилось во введенном Бусом Кресенем термине "русские веды". Поэтому желающим выяснить, что же в течении тысячелетий называлось ведами, следует обращаться к академическим изданиям, как это и было тут сделано.
Проведем еще несколько очевидных аналогий между ведическим и славянским язычеством. В текстах вед, главный герой Ригведы – бог Индра в своих деяниях подобен богу Перуну. Бог Ваю – бог ветров, это славянский Стрибог или Похвист. Бог арийского солнечного света Савитар так же бескорыстно просвещает ариев как и славянский Даждьбог. Богиня Ушас – это Зоря, богиня утренней зари. Бог Парджанья – туча, изливает потоки дождя – подобен нашему богу Погоде. Вместе с этим он, как и Индра, владеет молниями, страшен в своих деяниях, но орошает мир водой, защищает людей и дает плодородие всему живому на земле. Бог Митра и бог Варуна – охранители истины и справедливости, стерегут небесные воды и организуют мировой порядок. Они подобны Велесу, Святовиту и Роду. Противоположной им оказывается богиня, разрушающая мировой порядок, богиня беззакония – Гибель, имя которой одинаково в наших языках. Подобны и различного рода вредные демоны и упыри, (ракшасы и атрины). Есть и другие боги. Все они, обычно, дают человеку жизнь и свет, либо откровенно враждебны ему.
Особо надо подчеркнуть философские сходства. Религия вед, как и наша вера, предполагает наличие в мире нравственного закона жизни. В силу этого, ведическая доктрина жизнерадостна! Из нее следует, что боги заботятся о том, чтобы их подопечные арии были счастливы на земле. Иначе говоря, по понятиям ариев, их боги призваны делать добро.
2. Иной в ведах бог Рудра. Этот бог – убийца. Он красив и свиреп, но он и целитель, он помогает людям, если его просить об этом. Рудра несет в себе известную триаду функций: смерть – плодородие – жизнь. Так, что это божество добра и зла в одном лице. С появлением персон вроде Рудры понятия нравственного закона, добра и зла утрачивают смысл, становятся относительными понятиями. Рудра лишь вертит колесо рождения, жизни и смерти. Понятия счастья или несчастья, закона или беззакония для него не имеют значения.
Триада функций Рудры весьма характерна для Индийских богов, но в целом чужда русскому язычеству. У нас боги разделяются на богов, созидающих жизнь и богов разрушающих ее, насильственно нарушающих мировой порядок. Роль божеств, совмещающих одновременно две эти функции, в нашей мифологии несущественна. Среди индийских богов такая разделенность наблюдается только в ведический период. В ведах место и роль Рудры незначительна.
Проследим дальнейшую эволюцию религий Индии. В послеведический период, в религиозных системах Индии стали преобладать боги, творящие людям добро и зло в равной степени, в зависимости от своего божественного замысла. Так, бог Рудра со временем трансформировался в бога Шиву – бога оплодотворителя живого мира, а потом – его убийцу. Варуна – трансформировался в чисто индийского бога Браму. Брама – творец вселенной, ее охранитель и разрушитель. Ходячий скелет – индийская богиня ужаса и смерти Кали оказывается, вместе с этим, богиней брака и женского начала – Великой Матерью. Упомянутый в Ригведе Вишну в послеведические времена воплотился на земле богом Кришной – избавителем людей от злого правителя и вместе с этим убийцей собственной семьи.
Два отрицающих друг друга начала несут в себе и другие индийские боги. Это отражается и в тайных религиозных учениях Индии – упанишадах. Тайна многих из них состояла в том, что они отрицали мир человеческого бытия, организованный на ведической основе. За такое отрицание, которое по сути было демонстрацией презрения к традиции, могли просто побить. Поэтому творцы упанишад не стремились нести свое учение в массы, а уходили от мира и ограничивались проповедями среди учеников.
3. Для примера, здесь приводятся фрагменты одной из упанишад. Она называется – Майтри упанишада. Этот пример важен тем, что основная идея этой упанишады так или иначе отразилась в других упанишадах и стала общим местом индийской религиозной идеи вообще. Части 1 и 2 этой упанишады медленно подводят ведически воспитанного читателя к сути, которая излагается в частях последующих.
Приведем фрагмент из части 3 п.4 о том, как рождается на свет человек. Обратим внимание на чувство омерзения, которое увязывается при этом с человеческим телом от момента его рождения: "Тело это возникает от совокупления, возрастает в аду, затем выходит через мочевой проход; оно построено из костей, облеплено мясом, окутано кожей; наполнено калом, мочой, желчью, флегмой, мозгом, жиром, салом и многими другими нечистотами, словно сундук полный имущества."
Мы узнаем, что дух страдает в теле, преисполненном страстей и пороков. Тело терзают: (далее цитата из п.5 третьей части) "Ослепление, страх, отчаяние, сон, лень, беспечность, старость, печаль, голод, жажда, слабость духа, гнев, вероотступничество, невежество, зависть, жестокость, жадность, бесстыдство, негодность, высокомерие, неровность – таковы признаки Тамаса… привязанность к принадлежащему, приверженность к желаемому, неясность в речи, неумеренность в пище – таковы признаки Раджаса."
Что в такой ситуации нужно делать, говорится в части 6 п.28: " Преодолев элементы чувств и предметы; взяв лук, чья тетива – странничество и изгиб – стойкость, поразив стрелой, лишенной сомнения, главного стража врат Брахмана – того, чей венец ослепление, серьги – жадность и зависть, посох – леность, сон и нечистота, тетива лука – лень, изгиб – алчность… Убив его, переправившись в ладье звука АУМ через пространство сердца… и руководясь наставлениями учителя, пусть движется в сокровищницу Брахмана…"
Затем из сокровищницы Брахмана поразивший стража врат, движется дальше: "Чистый, светлый, успокоенный, лишенный существования, бестелесный, лишенный дыхания, бесконечный, негибнущий, стойкий, вечный, нерожденный, самостоятельный, он правит в вечном величии. Видя Атмана, пребывающего в своем величии, он взирает на колесо жизни как на вращающееся колесо повозки… Привязанный к сыну, жене, семье – никогда не достигает этого удела."
Вот суть учения. Из него ясно, что обыденная жизнь человека – мерзость. Истина и чистота содержатся лишь в движении к сокровищнице Брахмана, которая в конце концов оказывается вне жизни, и даже будучи еще живым, стремящийся к ней оказывается уже безучастен – жизнь для него не более, чем вращение колеса повозки.
Интересно, что в ведах, установленное богами течение времени и жизни сравнивается с вращением колеса: "О двенадцати спицах – ведь оно не изнашивается!" (I, 164). В приведенном фрагменте упанишады просматривается явная полемика с ведической философией жизни. В повозках арии перевозили имущество во время кочевий, и вращающееся колесо увязывалось у них с течением времени и движением солнца по небу. В эпоху упанишад арии перешли к оседлой жизни, тогда символ вращающегося колеса навсегда увязался с эпохой вед.
Основное заблуждение или сознательная ложь упанишад состоит в том, что традиционный народный (в своей основе ведический) уклад жизни рассматривается обязательно как нечто ленивое, алчное, ослепленное жадностью и завистью, бессмысленными страстями, удовлетворение которых невозможно. Это означает, что противоположные качества традиционный народный уклад жизни иметь не может, а стало быть и не может быть полноценной национальной культуры и веры.
Отсюда с очевидностью следует, что рассмотренные учения враждебны традиционной народной культуре и вере. Если подойти исторически к этому факту, то мы придем к выводу, что они так и возникали – как альтернатива установленной традиции. Они выступали и против ведической религии, которая была широко распространена, но ко временам создания упанишад выглядела уже архаичной.
4. Некоторые упанишады рассматриваются исследователями как продолжающие ведическое мировоззрение. Они и название имеют: «веданты», что расшифровывается как "цель вед" или "конец вед". Таковой считается, например, самая большая из упанишад: "Брихадараньяна упанишада". Знакомство с ней и другими упанишадами, позволяет сделать однозначный вывод, что этот конец вед выглядит как преодоление и отказ от ведических идей, отказ от идеи язычества, когда над богами становится безликий единосущный Брахман.
В ведах Брахман понимается как некая сущность, которая наполняет вселенную, осуществляет мировую связь и формируется словами гимнов. Творцы упанишад – аскеты и искатели духовных ценностей, пришли к выводу, что Брахман пребывает и в душе человека. Более того, он и есть человеческая душа в ее чистом виде, самая ценная и основная ее часть. Если так, то цель и смысл жизни человека заключается в постижении в себе этой самой совершенной части. Это будет достижением совершенства, пределом стремлений, а значит и прекращением несовершенной человеческой жизни, прекращением перевоплощений души. Впадением ее в вечную смерть – нирвану.
Эта вечная смерть или индийское спасение человека достигается не приношением жертв и пением гимнов, а через духовное прозрение в тиши лесов. Но в тиши лесов можно прийти к идеям и совершенно противоположным. Вообще говоря, позитивная идея лесной жизни была сведена "на нет" тем, что рассматривалась в совокупности с антиведическим выводом: Было решено, что спасительное прозрение состоит в постижении Брахмана. И добро есть то, что помогает познать Брахмана, а зло – то, что мешает этому. Брахман же такая сущность, которая не убывает если совершает зло и не возрастает, если совершает добро. Тупиковая сущность, которой все едино.
Заметим, что и сама идея о том, что человеку непременно надо от чего‑то спасаться так же принадлежит послеведическому периоду. По исторической хронологии этот период можно отнести ко времени эпохи древнего Рима. Вопрос о том, пришла ли идея спасения из Индии в семитский мир или наоборот, или в обоих случаях она возникла независимо, мы тут решать не будем. Важно только, что и в Индии и в семитском мире она связанна с отрицанием язычески естественного образа жизни и потому тяготеет к антисистеме.
Человек, постигающий ради своего спасения Брахмана, выглядит безвредным для общества. Его девизами являются положения: подавляйте себя, подавайте, дарите сострадание (Брихадараньяна упанишада, глава V, п. 2). Разумеется, уважать, подавать и дарить сострадание обязательно надо и самому брахману, т. е. постигающему Брахмана. Самостоятельное развитие религий Индии началось вот с такой «неоведической» почвы. Сегодня, когда некоторые идеологи привносят такие якобы завершения ведической мудрости на нашу землю, мы не можем не уяснить их сущность в самой простой основной форме.
