Обереги, капища, священные рощи 2 страница

Надо понимать, что таким священным животным должен был быть и тот ученый кот, что в сказке Пушкина (в действительности сказительницы Арины Радионовны) ходил по золотой цепи вокруг священного дуба. На избранных древнейших дубах, в знак их почитания и присутствия божества, вешали золотую цепь.

7. Нам следует дать народное понимание и отношение к идолам. Оно сохранилось в волшебных русских сказках, из которых мы приведем несколько примеров. В основном эти примеры сохранились либо в сказках старых изданий, либо в сказках, бытовавших на окраинах Руси. Следует понимать, что такого рода сюжеты выхолащивались из текстов как в царское время, так и в советское за очевидностью язычества. Поэтому их относительно немного. Начнем со сказок Афанасьева, 1855 года издания. Вот фрагменты сказки: "Иван‑царевич и Марфа – царевна." "У одного царя, (в тюрьме), содержался мужичек – руки железны, голова чугунна, сам медный, хитрец был, важный человек." Сын царя, молодой Иван‑царевич, по незнанию дал ему воды, и тот пропал. За это Ивана выгнали из царства. Через некоторое время, этот железный человек наградил его великой силой и скатертью самобранкой. Силу Ивану подносили дочери железного человека в чашах вина (не прообраз ли ведийской сомы?). От той силы Ивана не стал носить конь, а дома пришлось укрепить стулья и крыльцо. Через некоторое время, Ивану пришлось сражаться со змеями за Марфу – царевну. Он победил трехглавого и шестиглавого змея, а двенадцатиглавого они добили с железным человеком. Иван женился на Марфе и получил новое царство.

Здесь железный человек, части тела которого сделаны из разных металлов, есть одухотворенный народной памятью идол. Явление, когда разные части идола изготовлялись из разных материалов, было широко распространено. Так, идол Святовита Араконского, по описанию Саксона Грамматика, имел рог, состоящий из разных металлов, тело его состояло из дерева различной породы. По‑видимому, такая особенность была связана мифологическим представлением, что разные части тела божества выполняют различную роль в мироздании, потому они имеют разную природу и у изваяния.

Другой пример из сказки о трех царствах: медном серебряном и золотом. Под землей Ивашко пришел к избе, на которую ему указал черный дед с бородой. Этот дед сказал, что там лежит Идолищо, у которого он может спросить совета. Ивашко заходит в избу, там лежит длинный мужик из угла в угол. Он спрашивает его: "Сильный Идолищо, не погуби меня, скажи, как на Русь попасть?" Идолищо отвечает, чтобы он шел к Бабе‑Яге, у нее есть сильный орел, он вынесет… Далее идет сюжет о том, как Ивашко кормит орла жертвенным мясом – частями своего тела.

Сказка еще характерна тем, что в начале Ивашко встречает доброго змея о трех головах, который помогает ему – отодвигает камень с вершины горы, под которым открывается спуск в подземное царство.

Можно полагать, что этот камень есть камень – Алатырь, в следующем узле мы поговорим об этом. Здесь же отметим, что сказка ломает привычные стереотипы, представляя змея добрым. Заметим, что по разумению древних греков познакомившихся с Библией, змей понимался добрым божеством, потому, что дал Адаму плод с древа познания. У античных греков змей оказался на одной ступени с Прометеем. Саваоф же понимался дурным богом, поскольку держал человека в невежестве.

Эпизод с добрым змеем позволяет считать, что сказка сохранила фрагменты древнейших представлений. Среди них оказался и разговор с Идолищем, который в последующих редакциях сказки из требований христианского приличия опустили, так, что теперь дед сразу указывает Ивашке путь к Бабе‑Яге. Вместе с этим, теряется и значение самого деда, ибо до этого, он однозначно понимается как умерший жрец у так же «умершего», выкопанного и унесенного в избу изваяния своего божества – своего Идолища.

Третий пример из русской сказки с Терского берега Белого моря "Земляная орда". События так же развиваются под землей. Иван‑царевич находит там себе жену, благополучно живет с ней, но хочет вернуться на Русь. Трижды он видит как бьют железом человека, который вместо слов о помощи, говорит Ивану: "Я тебя убью, на твоей жене женюсь." Иван удивляется и не верит этим словам, выкупает избиваемого человека. Он становится у Ивана работником. Вскоре они приходят к берегу моря, работник обращает кита в корабль, и все трое плывут на Русь. Ночью работник узнает от птиц, что Ивану дома грозит смерть от коварства мачехи, но тот, кто предупредит об этом Ивана – окаменеет. Придя на Русь, работник в прилюдном месте сообщает Ивану о смертельной опасности и каменеет. Иван устанавливает камень в поле. "Камень – камень и есть, и он стал ездить каждый день на равнину и смотреть на этот камень." Однажды, на обратном пути, Ивану встречается старичок, который говорит, что у Ивана родился сын, надо взять крови из горла новорожденного и полить ею камень, тогда работник снова оживет. Иван делает ранку на горле сына, набирает в сосуд его кровь и поливает камень, который обращается прежним работником.

Этнографический пласт в этой сказке совершенно прозрачен. Иван приносит в жертву своего ребенка только символически. В сказке специально отмечено, что ребенок жив и все живы. Загадкой выглядят слова волшебного работника: "Я тебя убью, на твоей жене женюсь." Ничего подобного в сказке не происходит. Наоборот, работник абсолютно доброжелателен к Ивану. Смысл этой фразы лежит сразу в трех направлениях.

Первое: работник создает о себе негативный образ, чтобы испытать Ивана. Иван решается выкупить работника только на основе своего не испорченного умозаключения – зачем же он это говорит, если хочет освободиться от мучений?

Второе: нельзя исключать и то, что работник говорит о посмертной участи Ивана, когда он должен будет взять его душу. В таком варианте событий, Иван оказывается избавителем великого бога от заключения. И великий бог опять же испытывает Ивана, но сообщает ему не ложь, а правду. Иван, мыслящий в пределах границ своей жизни, не может понять ее суть.

Третье: эта фраза есть отражение мнения о язычестве, которое складывало христианство. Всякий Иван, сталкиваясь с языческими богами, уже заранее имел в себе массу страхов и предрассудков, которые были вложены в него пропагандой. Чтобы получить от родных богов помощь, нужно было первым делом эти страхи преодолеть и взглянуть на реальность трезво, что и сделал герой сказки. Сам образ избиваемого работника так же кое о чем говорит: Бил железом богов тот, кто сокрушал идолов.

Четвертый пример. Он известен по сказке "Василиса прекрасная", сказка в начале века была иллюстрирована Билибиным. В ней говорится не о большом идоле, а о малом, в котором хранился родовой дух – "матушкино благословение". Эту куколку девушка кормит. За это она дает полезные советы, помогает в работе, спасает от гнева великого божества матриархата, которое в сказке приняло образ Бабы Яги.

Сказка замечательна тем, что в ней, по сути, идет состязание женских божеств, и малое семейное божество оказывается более значительным для девушки, чем большая древняя богиня, которой служат всадники: День, Ночь и Солнце, и части тел людей, черепа которых торчат на колах вокруг избы.

Без самого материального тела куколки это семейное божество немыслимо, оно само куколка и есть. Так в простонародье сливались образы идола и божества. Одна из таких куколок использовалась по назначению еще в середине девятнадцатого века, (об этом смотри книгу Г. Носовой).

Традиция общения с малыми идолами сохранилась у нас на Русском Севере, в значительной степени благодаря контактам с чудью и саамами. Отметим, что она именно сохранилась, а не была заимствована, хотя часто русские мужики и корабельщики пользовались идолами, изготовленными аборигенами.

 

 

О мясе, вине и крови

 

1. Одним из требований некоторых религиозных учений является малокалорийное питание и отказ от спиртных напитков. При этом объясняется, что религиозная истина открывается только постящемуся человеку.

Действительно, мы знаем, что сытое брюхо к учению глухо, а избыток мясных продуктов в рационе вреден для здоровья. Постижение как научной, так и духовной истины не совместимо с обжорством.

Перед священнодействием жрецы не едят мясо, но едят его после, на ритуальной трапезе. В день праздника, до совершения обряда, жрецу естественно не есть вообще. Это добровольное правило может быть нарушено, если капище находится далеко, так, что до него надо идти много километров, и при этом нести поклажу.

Всякая целительская практика и работа с духами так же предполагает, что человек ведет ее на пустой желудок. Для здоровья имеет смысл устраивать себе регулярные голодания до трех суток, особенно весной.

Пить спиртные напитки при голодании категорически нельзя. На праздниках русские язычники пьют пиво, квас, медовухи и самодельные вина. Все водки и питьевые спирты, кроме некоторых дорогих марок, не проходят должной технологической очистки, и потому ядовиты. Но главная причина в том, что водка не ритуальный и не славянский напиток.

2. Голодание не всегда полезно. Истощенный однообразной пищей организм, которому остро не хватает каких‑то аминокислот или витаминов, от голодания едва ли получит какую‑то пользу. В этом случае голодание приводит к дальнейшему истощению, которое скажется на самочувствии, психике и характере поведения человека, да и вообще всякого живого существа.

Чаще всего культовые ограничения в питании сводятся к неедению мясных продуктов и жиров. Надо отметить, что мясо содержит незаменимые аминокислоты, которые служат строительным материалом для нашего тела. Если какие – то индийцы не едят мясо из поколения в поколение и при этом у них родятся и вырастают здоровые дети, то это не значит, что всем можно автоматически отвергать мясную пищу. Дело в том, что те же незаменимые аминокислоты находятся и в сое, орехах, желудях, каштанах, и так далее. Есть они и в овсе, но их нет во ржи и пшенице. Наши предки много веков питались овсяной кашей, а пшеницы не знали. Сегодня мы имеем несколько иной рацион и потребность в мясе у нас должна быть иная, чем у наших предков.

В своей микросреде индийцы‑вегетарианцы так же могут получать нужные аминокислоты из экзотических для нас видов растительности или животного мира, например из саранчи и других съедобных насекомых. Поэтому, узнав, что тот или иной народ или племя не едят мяса и благополучно здравствуют, надо сперва провести биохимический анализ всех видов их пищи, сравнить его с тем, который имеет место в российских условиях, а уже после этого предлагать нам диетические новшества.

3. В некоторых современных сектах, голодание проводится именно с тайной целью истощения человека. Поэтому требование голодать может носить чисто демогогический характер и быть направлено не на раскрытие истины, а на подчинение человека системе. Наблюдение за домашними животными (собаками, кошками) приводит к простому выводу: если животное имеет полноценный рацион, ест мясо, то оно активно, самостоятельно и порой агрессивно. Если нет, то оно «шелковое», спокойно и ласкается к хозяину.

Примером случая, когда через диету и голодание идет формирование религиозной идеологии, является церковь Виссариона. Там люди, сидящие на воде и муке, начинают любить весь мир, и якобы теряют отрицательные эмоции. Во всяком случае, спектр эмоций заметно изменяется. Человек становится елейным, мягко стелет, да жестко спать.

Для привлечения неофитов в свои ряды язычники восточной ориентации могут утверждать, что древние славяне так же мяса не ели. Действительно, землепашец пробовал мясо редко, обычно только по праздникам, когда забивалось жертвенное животное. Но и то не всегда. В этом мешала ему церковь, устраивая посты как раз на праздники мясоедения. Такого рода запрет слышен в словах Павла: "…некоторые и доныне с совестью, признающею идолов, едят идоложертвенное, как жертвы идольские, и совесть их, будучи немощна, оскверняется. И потому, если пища соблазняет брата моего, не буду есть мяса вовек…", (1Кор. 8, 7 и 13).

Запрета на мясоедение у славян не обнаруживается. Для мяса славяне специально выращивали свиней, и в основном ели свинину. Говядину действительно ели редко. Мясо добывали и на охоте, без которой вообще трудно представить русского человека. На Севере, где земля давала скудный урожай, прокормиться без зимних ловов было невозможно. На юге ели конину, а так же брали пример с кочевников, которые, изголодав, подрезали вену у одной из своих лошадей и ее кровью утоляли голод. После этого животное должно было отдыхать, такая операция не была смертельной.

Аничков на основе летописных поучений, указывал, что русские жрецы, для того чтобы узнать волю богов, пили кровь жертвенных животных.

4. Характер забоя скота в России до сих пор носит явно ритуальный характер. Это означает, что он уходит корнями в глубокую древность. Этот обряд представляет интерес для нашей темы вообще, поэтому остановимся на нем подробнее. Воспользуемся сообщением нашего друга Г.И. Топоркова, который оказался участником обряда пития крови в Дядьковском районе Брянской области, в деревне Ивот в 1979 году.

На забой свиньи собрались все свободные на тот час мужики деревни. Все они приняли по стопке, как по случаю праздника. К миске с отрубями подвели огромную свинью. Выбранный мужик ударил ее молотком по виску. Ноги свиньи подкосились, и она упала. После этого, тот же мужик вынул нож, вонзил его свинье в горло и сделал надрез. Нож этот использовался только для резания животных и перед употреблением обязательно точился. Из свиньи в подставленный таз хлынула кровь. Крови оказалось много. Первым ее налил себе тот мужик, что забил свинью, и выпил. Вторым кровью был угощен гость – Топорков. Потом пили все остальные. Когда кровь выпили всю, свинье отрезали уши и хвост и отдали их на жаренку детям. После этого позвали женщин с корытами, которые стояли поодаль и ждали когда начнется разделка туши. В корытах они унесли внутренности, так что ничего из свиньи не пропало. На вопрос Топоркова – почему пьют кровь, ему ответили, что таков обычай, и никаких иных объяснений он добиться не смог.

5. Здесь надо сказать слово и о жертвоприношениях в язычестве, ибо забой свиньи, который мы тут описали, в древности происходил не только по причине пищевых потребностей общины, он всегда был приурочен к дням почитания богов. Поэтому закланная свинья была еще и жертвенной свиньей.

Здесь мы рассмотрим вопрос разумности жертвы, ибо нас упрекают в том, что язычники непременно резали не скот, а людей. В противовес этому христиане приводят рассказ о жертвоприношении Авраама, который уже был готов принести в жертву своего сына, но бог в последний момент запретил убийство.

Надо сказать, что среди русских сказок, есть похожая сказка, где отец так же собирается принести сына в жертву. Но сказка эта прозрачно указывает, что мужик решился на это по личному недомыслию, а не потому, что ему так сказало божество! Это важный и поучительный момент. Он переносит ответственность за человеческие жертвоприношения с богов на самих исполнителей. Боги не требуют человеческих жертв. Надо лишь правильно понимать их волю. В русской традиции, Авраам не остался бы безвинным за стремление исполнить волю своего бога. Приведем нашу сказку. Она называется "Рыбьи головы", дана в сборнике Н.Е. Ончукова "Северные сказки", т1, изд. С.Петербург, 1998 г.

Один бедный мужик слыхал, что в одном месте есть клад – золото; а он часто ходил и все искал, не покажется ли ему клад, а клад все не показывался. Он нашел место и не раз копал, и однажды вдруг слышит голос: "Что ты мужик трудишься и стараешься понапрасну! Клад ты получишь, если дашь мне голову". Услыхал это мужик и незнай обрадовался, незнай испугался, но однако пошел домой и размышляет: "Как тут быть, какую нужно голову?" В доме, кроме жены и сына, никого не было, он и решился принести голову сына. Пришел домой и обсказал все своей старухе, и говорит: "Испеки‑ко завтра, баба, мне рыбницек, а я с сынком пойду на озеро рыбу удить". Баба испекла ему рыбник из мелких рыб, мужик с сыном и отправился к тому месту, где был клад. Жаль было ему сынка, да и клад‑то надо было достать. Пришел на место и вздумал пообедать; разломил рыбник, стал сам есть и сыну дал. В рыбнике рыбы все маленькие, он отвертывал у них головы и кидал в сторону. Вдруг слышит знакомый голос: "Довольно мне мужик твоих голов, бери клад и иди домой". Обрадовался мужик, взял клад и пошел домой.

 

 

Жреческое служение

 

1. Древнее жречество Руси рассматривается современными исследователями как сословие. С одной стороны, жрецы могли жить отдельными поселениями, как, например, близ горы Богит, где было святилище с известным Збручским идолом. Жили там очень бедно.

С другой стороны, согласно летописным источникам, жрецы (в летописях всегда жрецы называются волхвами) часто представляются единичными людьми, которые оказывались сосредоточием и религиозной и светской власти. Они оказывались в конфликте с князьями, которые претендовали на стол, на власть светскую. Во времена летописные, этот конфликт был обусловлен естественным несогласием местной знати с княжением потомков Рюрика. Его приглашали княжить только Новгород, а власть его потомков утвердилась по всей Руси уже без какой либо инициативы снизу.

Власть духовная и светская боролись друг с другом во все времена и во всех странах. Такая картина является верной для всего индоевропейского сообщества, основанного в значительной степени на ведических началах. Сделаем маленькое отступление в область ведической традиции.

У древних ариев мы находим две главных касты жрецов – брахманов и воинов – кшатриев. В идеале, брахманы должны молить богов, чтобы они помогли кшатриям. За это кшатрии уважают и защищают брахманов. Но в реальной жизни между ними всегда был конфликт – кто главнее? Конфликт развивался в рамках того, что вообще все ведическое общество имело иерархический характер, в котором на различных ступенях сословной иерархии оказывались ремесленники, земледельцы, торговцы, слуги, рабы. Каждое сословие делилось на касты со своими нормами отношений, установленных на религиозном уровне. Сидеть вместе за обеденным столом могли только представители одной касты. Знать и слушать веды имели право только брахманы, кшатрии и вайшьи. Другие сословия не имели права на свет знания и поддержку ведических богов. Ситуация, когда за одним столом пируют кшатрий Владимир, брахман Алеша Попович и вайшья Илья Муромец – в древнем арийском обществе невозможна. Идея, что каста – это братство, возникшее на основе общего рода деятельности и мировоззрения – это современная русская идея, возникшая потому, что действительной арийской кастовости русское сознание вместить не может.

Именно в силу того, что принцип иерархического порядка пронизывал все сознание общества, проблема господствующего сословия у ариев периодически вставала очень остро.

Сохранилось мнение кшатриев о брахманах. Брахман – это тот, "кто получает дары, пьет сому, поглощает пищу и может быть выгнан, если кто пожелает". (Айтарея брахмана). А вот мнение брахманов: "Убив мать и отца и двух царей из рода кшатриев, уничтожив царство вместе с его подданными, брахман идет невозмутимо", (Дхаммапада). Как видно, брахман ставит свои принципы выше жизни кшатриев и вообще выше всего на свете.

Отношения в арийском обществе нельзя однозначно проецировать на славян. В славянском мире мы находим другую картину человеческих отношений. Мы до сих пор не любим выскочек или вообще всех, кто как‑то внешне выделяется из общей массы людей. Не важно, происходит ли это на крестьянской сходке или на ученом собрании. Мы, славяне, как бы тяготеем к однородной человеческой общности. У нас не признают рабства, но и того, кто хочет стать над людьми сверху – тоже не признают.

Вообще же у славян есть одно обязательное условие добровольного признания неравенства и власти человека над остальными – это харизма. И если власть передавалась по наследству, то народ разумел, что и харизма, некая божественная отметина таким же образом передается от отца к детям и возрастает в человеке к старости.

Харизма вовсе не обязана сводиться к признанию собственного рабства. В Российской истории, Новгород неоднократно приглашал князей на княжение, понимая этим, что он заполучает носителя харизмы для наряду, а не ярмо на шею. От того, что в городе есть достойный князь, у каждого новгородца прибавлялось достоинства и гордости, а не убавлялось. Тот же Новгород изгонял князей, если находил в них не харизматические, а чисто диктаторские начала.

Древние князья внешне не выделяли себя из массы своих дружинников. Вспомним Святослава. Он шатров с собой не возил, и его одежда ничем не отличалась от одежды остальных русских людей, разве что была чище. И это определяло достоинство князя. Ибо как отмечено, славяне признают достоинство человека не по сословию или образу жизни, а по его делам и харизме, которую он вокруг себя складывает. Русское холопство времен христианства и орды – это извращение народного сознания. Оно не записано в нас на генетическом уровне. Оно распадается, как только исчезают причины его поддерживающие, но при этом харизма лидера (волхва, атамана, воеводы, князя) – остается.

Такая ситуация говорит за то, что имевший место на Руси конфликт княжеского и жреческого сословий не сводился к отстаиванию эгоистических интересов сословия или касты. Это было столкновение и состязание носителей харизм, где индивидуальное значило больше чем социальное. Как правило, харизма князя соответствовала динамичной часть власти, а жреческая харизма всегда была более консервативной. Борьба между ними сводилась к борьбе между нововведениями и традицией. Так было до появления христианства, и так было после. В характере духовного и социального движения у нас всегда очень многое означал вождь.

2. Народ в жрецах далеко не всегда признавал лидеров или вождей. Чаще всего харизмой наделялся только кто‑то один из них, а все остальные просто рассматривались как рядовые служащие. Но как бы то ни было, жрецы, имея или не имея харизму, знали свое назначение и смысл дела. Жрецы всегда отстаивали традицию. Традиция начиналась в религиозном экстазе и кончалась нормами и правилами жизни, которым должно было следовать человеку. В этом заключалось все многообразие жреческого служения.

Жрецы разговаривал с богами, узнавали их волю, приносили жертвы, а так же хранили, создавали и исполняли обрядовые песни, аналогом которых являются ведические гимны. Делается это и сегодня.

Жрецы вели календарь и оповещали о наступающих сроках праздников, называли лучшие сроки сева и уборки урожая. Хранили приметы и указывали на грядущие изменения погоды. Когда надо, то влияли на погоду заклинаниями: вызывал дождь или наоборот, добивались тепла и сухости.

Жрецы хранили знание племени, из которого вытекали этические понятия и нормы повседневных отношений. Обучали ему прошедших посвящение учеников.

Жрецы хранили все накопленное знание и практическое его применение.

Жрецы создавали ритуальные предметы, постройки, делали к праздникам все подготовительные работы, вели летопись.

На основе знания традиции, жрецы выносили и судебные решения арбитражного характера.

Жрецы толковали, что должно делать людям в каждом конкретном возрасте: Когда должно человеку учиться, когда вступать в брак, как управлять домашним хозяйством, как относиться к детям, женщинам, старикам.

На такое суждение, конечно, имели права старейшие жрецы и жрицы, которые собственно и были старейшинами рода‑племени. Институт старшего племенного жречества неразрывен с институтом старейшин. Они и были носителями харизмы. Почитание на Руси стариков и старейших в роду прервалось лишь в тридцатые – пятидесятые годы двадцатого века. В это время утрачивается и харизма старшинства.

Все указанные функции в большей или меньшей степени выполняются жрецами в современных языческих общинах, хотя современные жрецы не имеют такого уровня знаний и авторитета, какой жрецы имели в древности.

3. Как жили жрецы? Помимо родовых жрецов, в которые с неизбежностью попадал каждый сохранивший ясный ум старик, были еще жрецы, которые по образу жизни, семейным возможностям и психологическому складу отделяли себя от жизни племени или общины. Со временем, они переходили в мир «чистой» жизни, приближенной к богам и удаленной от грязи бытия.

Отметим, что все летописные жрецы приходят в народ как бы ниоткуда. Но они должны были где‑то есть, спать, обогреваться зимой, где‑то совершенствоваться в своем деле. И жрец, занимаясь своим делом, едва ли мог выжить в одиночку. Кто‑то должен был его кормить.

Это молчаливо предполагает, что помимо известных властям населенных пунктов, в древней Руси были еще и некие сакральные, тайные поселения жрецов. Очевидно, это был или уединенный в лесу дом – двор для одной семьи, ставшей вне закона по своей вере, или это были целые поселения с архаическим образом жизни. Так, в пятнадцати километрах южнее Смоленска известен ряд святилищ среди болот, на которых происходили обращения к богам еще в тринадцатом веке.

В первые века христианского нашествия на Русь, удаление капищ в лесную глушь кажется естественным и понятным. Но при этом мы ничего не знаем о «бегстве» жрецов в леса из городов и сел. Такого рода переселение было бы наверняка отмечено в "Повести временных лет" и в других поучениях.

На наш взгляд, никакого бегства жреческого сословия в леса и удаленные места не было, ибо главные хранители веры пребывали вне городов и до христианского насилия. Они понимались носителями нравственной, духовной и ритуальной чистоты. К ним обращались за мудрым советом и от них узнавали волю богов.

Понятие такой чистоты многогранно отражено в народной традиции. К нему восходит и обязательное мытье в бане перед священнодействием или мирским делом, будь то свадьба, похороны, предстоящая битва или любое торжество. К нему восходит чистота рубахи князя Святослава, ровно как и требование чистоты рубах воинов перед битвой, или чистоты одеяний, для молитвы.

Очевидным проявлением этого общего принципа является, например, нравственное и телесное очищение охотника перед охотой, пахаря, выходящего в первый день на поле, или жреца в храме Святовита.

Религиозную традицию чистоты восприняли и продолжили староверы. Их учителя и старцы, как и языческое жречество, жили в отдалении от общины, в состоянии чистоты телесной и нравственной. В силу этого учителя староверов не могли делать многих мирских дел. Поэтому они нуждались в обслуживании. Вместе с этим, они бесконечно высоко почитались, ибо их пребывание в чистоте увязывалось со служением богам, и рассматривалось как нравственный подвиг. Пребывающий в чистоте учитель имел довольно много свободного времени для раздумий и творчества, но не мог предаваться разврату и тунеядству, ибо община смотрела на него как на образец нравственности, и имела лишь моральную обязанность кормить его.

Через такого учителя старообрядцы имели связь с богами. Для решения же текущих общинных проблем имелись книжные люди, которые жили теми же общинными нуждами и довольствовались чистотой уровня общины.

Сарообрядческое понимание чистоты, конечно, имело и образцы вырождения, когда понятие доводилось до абсурда, вроде того, что старовер может идти в лес только по специальной тропе, а шаг в сторону – и случится осквернение землею. Но в целом, чистота как принцип, совершенно противоположна принципу телесной грязи и отвлеченного исступления, которого придерживались христианские «святые». Поэтому мы можем сказать, что принцип чистоты – это высокий принцип народного языческого жречества.

4. Но и в языческие времена жречество могло выражать не только родовые интересы. Во все времена тайные святилища могли образовываться группами жрецов, поклонявшихся богам погибели. Так, из текстов девятнадцатого века, хорошо известен образ злобного колдуна, нетерпимо относящегося к своим односельчанам и потому отселившегося от них подалее. Нетерпимым и злобным этот колдун чаще всего был не потому, что его несправедливо затравили и оболгали (хотя такое имело и имеет место), а потому, что такова его действительная природа. Такой человек или группа людей, чувствуя за собой силу злобных духов, создавали тайные святилища.

Есть такие жрецы и сегодня. Среди них есть и те, кто не просто придается злу ради власти, а стремится посредством обращения к богам погибели, разрушения и мести решить проблемы России, расправиться с ее противниками. Нам известно, что мощь их черных обрядов выходит далеко за пределы тех вульгарных страшилок, о которых пишут эзотерические издания. Нам жаль этих наших товарищей, ибо мы понимаем, что можем спасти Россию только через языческое добро.

В древности, (как это происходит и в наше время), могли образовываться уединенные поселения коллективами, строящимися на основе матриархата. Во времена наступления патриархата, обязано было появляться много властных женщин, не довольных нарушением их прав и обычаев. Потому они уходили жить в леса. И надо думать, что всякий Иван Царевич действительно становился лакомой добычей этих ягишен. По старым текстам русских сказок ("напоила, накормила, в бане испарила, спать повалила и начала выспрашивать…") он вынужден был переспать с Ягой, и помощь от нее получал потому, что удовлетворял ее должным образом. Позднее, это стали исключать из сказок по ханжеским соображениям, и мотивировка поведения Яги утратилась.