Было ощущение, что каждый раз, когда я выглядывала в окно, на улице становилось все темнее, все более зловеще. Мистер Найэлль включил радио на кухне, и в каждое определенное время мы слышали гнетущие прогнозы погоды о приближении ужасного ранневесеннего шторма, как бы необычно это ни было. Они шутили о том, что Март до сих пор рычит словно лев, ха‑ха. Это все казалось нереальным. Как весь мир мог продолжать существовать в привычном порядке, когда я знала, что мой мог закончиться в любую минуту?
Соберись, говорила я себе. Сконцентрируйся. Итак, третий этап заклинания – формирование.
Он был сложным – не настолько, как второй, но труднее, чем первый и четвертый. Повернувшись лицом на восток, я стала совершать танцевальные шаги в строго выверенной комбинации, которая должна была помочь сделать заклинание конкретным и ясным. Рядом со мной, словно мы были парой в фигурном катании, мистер Найэлль начал совершать такие же движения.
«Слова», – пробормотал Хантер. Он и Морган сидели на полу, прислонившись спинами к стене. Уже прошло почти шесть часов с тех пор, как Хантер позвонил мне и сообщил, что темная волна все еще надвигается. С того времени я с трудом пыталась понять: Что? Надвигается? Сейчас? В моей голове просто не могло снова уместиться знание о темной волне, и времени почти не было, несмотря на все наши практические занятия. Будто странный ночной кошмар снился средь белого дня, и я могу проснуться в любую минуту в безопасности в своей постели. Но в глубине моей ведьминской души я знала, что не проснусь.
Морган положила голову на колени, словно она была слишком слаба, чтобы двигаться. Хантер выглядел, будто его переехал автомобиль. Мистер Найэлль держал в руках мокрую повязку, которой периодически смачивал лоб. Он выглядел мрачным и вялым и был вынужден присаживаться каждые пять минут.
«А, хорошо», – сказала я, массируя свои пульсирующие болью виски и изнывая от жажды. «Ногак хаилл, бетс карреин, хест фаррилл, май нал нитрак, бок майжиир», – произносила я древние слова, значения которых знала лишь очень поверхностно, снова совершая шаги в выученном мною танце. Мои руки выводили в пространстве очертания сигилов и рун, с помощью которых я описывала то, что заклинание должно сотворить, как и когда и почему. Третий этап обычно занимал около семнадцати минут, если я делала его правильно.
«Нет…, подними руки», – прохрипел мистер Найэлль.
Его вмешательство разрушило мою сосредоточенность; моя нога споткнулась, и в одно мгновение я сбилась с ритма, не представляя, с какого именно места я должна продолжить заклинание. Я уставилась в изумлении на свои опущенные руки, и затем волна усталости и тошноты захватила меня.
«Ты все делаешь великолепно, Алиса», – сказал Хантер, пока я уныло стояла, потирая свой лоб. Его голос звучал низко и отрывисто, словно даже от произношения слов ему становилось хуже, – «Просто это невероятно сложное заклинание. Мне бы потребовался целый месяц, чтобы выучить его».
«Да, но ты бы понимал, какого черта ты делаешь и говоришь и почему. А я всего лишь заучиваю его, как попугай».
«Талантливый попугай», – сказала Морган, пытаясь улыбнуться.
Мистер Найэлль медленно опустился на деревянный пол, согнувшись со стоном. Он выглядел, как человек, который вытащил наружу все свои внутренности и залез обратно в кожу. Из нас четверых, ему было хуже всех. Я мельком взглянула на Хантера и встретила его взгляд: мы оба знали, не существовало никакого шанса, чтобы Дэниель был в состоянии хотя бы попытаться наложить заклинание самостоятельно. Я находилась здесь три часа, и в это короткое время я наблюдала, как три полноценные кровные ведьмы истощались на глазах. Даже я начала чувствовать себя изрядно плохо: моя головная боль мешала концентрироваться, а мои колени дрожали.
«Я пойду заварю чай», – сказала Морган, осторожно разгибаясь и направляясь на кухню.
Хантер поднялся и встал рядом со мной. «Получается, что это придется сделать тебе», – проговорил он так, чтобы его отец не мог услышать, и я кивнула, мечтая очутиться во Флориде, чтобы все это было их проблемой.
«Я знаю», – прошептала я в ответ, – «Но я не готова, Хантер, ты знаешь это. Что если когда наступит час, я не смогу этого сделать? То есть, я очень стараюсь, но…». Мой голос задрожал и сел, я потерла рукой наливающиеся слезами глаза. Я отказывалась плакать и выглядела перед ним как ребенок.
Морган вернулась с кружками на подносе. Она опустилась на колени рядом с мистером Найэллем, немного расплескав чай. «Вот», – сказала она ему, – «Выпейте это».
Он с усилием выпрямился и протянул костлявую руку за кружкой: «Спасибо, девочка».
Хантер и я сели на пол. Я была невероятно измученной жаждой, поэтому сразу отпила несколько глотков горячего, сладкого чая. Морган добавила в него сахар и лимон, и он был очень вкусным.
«Волна приближается», – напрямик констатировал Хантер, и я заметила, как Морган вздрогнула, – «Алиса продела поразительную работу, разучивая заклинание, настолько, насколько она способна, но она не готова полностью. Никто не готов».
«Я сделаю это», – сказал мистер Найэлль.
«Нет никакого шанса, что ты сможешь это сделать, пап», – возразил Хантер, – «Ты знаешь это и я знаю. Волна уже ослабила тебя так сильно, во всяком случае, я должен буду практически нести тебя до машины».
«Тебе не придется меня нести», – начал мистер Найэлль, демонстрируя вспышку жизнеспособности.
«Пожалуйста», – Морган подняла руку, – «Давайте не будем напрасно тратить время. Что мы собираемся делать?»
«Думаю, похоже, у меня есть идея», – медленно сказал Хантер.
«Это ужасно болезненно», – предупредил меня Хантер. Мои волосы разметал ветер, как и у Морган. Она быстро спрятала их назад под пальто, и я сделала то же самое. Здесь на старом Протестантском кладбище воздух ощущался сверхъестественным, словно он обладал настоящим весом и прижимал нас к земле – влажный, но холодный. Мы стояли перед источником силы, слушая, как Хантер объясняет свою грандиозную идею. Голова мистера Найэлля была опущена, а сам он согнулся в три погибели.
«Как ты его называешь, повтори?» – попросила я.
Хантер грустно улыбнулся: «Тат меанма».
Я нахмурилась, все еще озадаченная: «А почему я просто не могу соединиться – или типа того – с митером Найэллем?»
Хантер бросил взгляд на своего отца, который испытывал такую сильную боль, что был не в состоянии обращать на что‑либо внимание. «Потому что мой папа ослаблен», – тихо ответил Хантер, – «У него сейчас нет достаточной силы, чтобы воссоединиться с твоим сознанием и все еще оставаться на расстоянии от темной волны. Морган в наибольшей степени сильна для соединения с вами обоими, и она сможет удерживать вас на связи». Он взглянул на меня: «Понимаешь?».
Я кинула: «А мм… почему это больно?». Не то чтобы это имело значение.
Морган слабо улыбнулась. «Прежде, чем совершать тат меанма такой степени, рекомендуется провести ряд очищающих ритуалов, выпить крепкий, травяной чай, и так далее», – объяснила она. «Для небольших тат меанма подготовка не играет такой большой роли. Но для таких, как этот, она могла бы очень помочь. Для меня он тоже будет ужасным», – она состроила болезненное выражение лица.
«Супер», – я грустно улыбнулась, – «А где ты будешь?»
«На поле через дорогу, по другую сторону деревьев. Я буду достаточно близко, чтобы поддерживать связь, но надеюсь не слишком близко, чтобы получить удар».
Внезапный комок подкатил к моему горлу, и я сильно сжала губы. Конечно, мы собирались испытать гениальную идею Хантера, но в конечном итоге всё сводилось ко мне, а я далеко не герой. Я работала так усердно, как могла, зная, что буду стараться использовать весь свой потенциал, но моего потенциала просто не могло хватить. Истина заключалась в том, что если я не справлюсь, мы все умрем здесь. И мне не придется быть подружкой невесты для Хилари после этого.
«Ладно», – сказала я, пытаясь звучать менее напуганной, чем была.
«А Даниель будет намного дальше отсюда, по другую сторону от Морган», – объяснил Хантер, – «Он сможет находиться с ней на связи, а Морган – на связи с тобой, и мы сделаем это. Договорились?»
«Договорились», – ответила я, не веря в это. Это была идея Хантера: я все еще должна буду выполнять заклинание, но мой разум будет соединен с Морган. Ее разум будет соединен с мистером Найэллем, а он будет посылать ей слова, если понадобится, которые она сможет передать мне. Хантер собирался остаться здесь на источнике силы со мной, наблюдая за моими движениями и консультируя меня. Он знал, что делать, даже если не мог сотворить заклинание сам.
В тот самый момент холодный ветер дунул мне в лицо. Я посмотрела наверх: вдали на горизонте нависало облако того, что выглядело как чистейшая зола. Оно вздымалось, бурлило, переворачивалось, надвигаясь на Видоус Вейл, словно невероятно огромный рой насекомых.
Хантер взглянул на небо, затем его отец, который, казалось, скрючивался на глазах. «Внимание, все. Начинаем. Она здесь».
Морган, бледная и напряженная, встала лицом ко мне. Мы положили наши руки на плечи друг другу. Медленно мы сближались так, чтобы дотронуться лбами. Морган была ледяной и влажной на ощупь. У нас обеих были длинные волосы, и теперь бешеный ветер скручивал их пряди вместе вокруг наших голов. Я смутно понимала, что Хантер и мистер Найэлль уходят, и я знала, что Хантер вернется. Затем я закрыла глаза и сосредоточилась так, как они учили меня. Самое главное, от меня требовалось медитировать, очистить свой разум и позволить Морган полностью совершить тяжелое слияние.
Я стояла там, чувствуя, как ветер сосульками пробирается под мое пальто, и думала, когда всё наконец начнется. Затем мое сознание словно вспыхнуло, и я почувствовала сильную, острую боль, будто металлические тиски сдавили мой череп. Сразу, как только я начала думать, что не могу больше здесь оставаться, Морган появилась в моем сознании.
«Расслабься», – донесся до меня ее голос, хотя я знала, что мои уши не слышали его, – «Пусть все идет своим ходом. В данный момент ты в безопасности и всё замечательно. Пусть все течет свободно. Сними барьеры, впусти меня».
«Это больно», – сказала я, как трусливая девчонка.
«Я знаю», – ответила Морган, – «Я тоже чувствую. Мы должны преодолеть это».
Я представляла, как опускаю барьеры, и медленно начала осозновать, что Морган и я каким‑то образом воссоединились – я могла видеть ее внутри нее, а она могла видеть меня внутри меня: мы стали одним целым. Я чувствовала необъяснимый восторг – это было красиво, волшебно, возбуждающе. Золотистый свет исходил из окружности венца, идеально выгравированного болью. Я размышляла, выглядит ли так же тень луны, когда она движется между солнцем и землей.
Затем я последовала за Морган глубже в ее разум. Я увидела все ее знания о магии, ее чувства к Хантеру, всю ситуацию с Карьяном… – я почувствовала, как Морган целенаправленно увела меня прочь от своих личных мыслей.
«Сосредоточься», – раздался ее голос, нежный и сильный. «Я сейчас уйду, но мы будем оставаться соединенными. Вскоре ты лишь чуть‑чуть ощутишь мистера Найэлля. Мы будем с тобой все время. Ты способна сделать это. У тебя есть любая поддержка, какая потребуется. Ты сильная, красивая ведьма, и совершая этот поступок, это заклинание, ты выбираешь удивительный жизненный путь».
Это не было похоже на то, что Морган обычно говорила, но я чувствовала, что, на самом деле, именно такой она была внутри. Внешне она была из числа робких и закрытых людей. Внутри она сияла светом, силой и вековой мудростью.
«Сосредоточься», – донесся ее голос.
Медленно я открыла глаза, чувствуя, как тошнота пытается сделать свое дело. Я подавила ее и постаралась забыть о ней. На улице стемнело почти, как ночью. Остался лишь слабый свет, казавшийся неуместным, преимущественно зеленоватого оттенка, словно перед закатом. Прошлогодняя листва кружилась, образовывая крошечные пыльные вихри над надгробными камнями. Чувствуя себя словно во сне, расслабленной, и глупо уверенной в своих силах, я увидела Хантера, возвращающегося из леса. Я ощутила, как Морган увидела его моими глазами, почувствовав прилив любви, желания, неуверенности. Я попыталась не обращать внимания на это.
Под большими зелеными глазами Хантера залегли темные мешки. Его лицо побелело и казалось высеченным из мрамора, скулы заострились, кожа туго натянулась.
«Начинаем», – скомандовал он.
Невероятно необыкновенное чувство быть связанной с Морган. Пока я не думала об этом, у меня всё было в порядке. Но как только я это осознавала, я ощущала прилив боли и тошноты. Хантер передал мне большую чашу с солью, с помощью которой я образовала круг защиты на земле. Он помог мне разместить камни силы и защиты по всей окружности. Затем я погрузила свои руки в соль и натерла ею кожу. Оставшуюся часть соли я рассеяла вокруг себя. У меня было четыре отчеканенных серебряных чаши, которые Хантер передал мне. В одной была земля, в другой – вода. В третьей был маленький огонек, который разожгла Морган так, чтобы его не задул ветер, и в последней – дымящийся ладан, светившийся оранжевым светом. Я расставила эти чаши на восток, юг, запад и север, чтобы представить четыре стихии. Мистер Найэлль дал мне золотые карманные часы, которые я поместила в центр круга. После этого я была готова приступить к первому этапу заклинания. Он должен был занять почти двадцать минут, если я сделаю все правильно.
Как только я подняла руки, я почувствовала мерцающее присутствие мистера Найэлля. В моем сознании он был под именем Магач, но Морган была просто Морган. Через секунду, привыкнув к этому новому присутствию, я сделала глубокий, очистительный вдох, выдохнула, и начала.
«В этот день, в этот час, я взываю к Богине и Богу», – сказала я, устремляя руки к небу, – «Вы, кто непорочны в своих намерениях, прошу, поддержите меня в этом заклинании. Землей, водой, огнем и воздухом наделите его силой. Весной, летом, осенью и зимой укрепите его. Ведьмами прошлого и настоящего, из моего рода и из других родов, наполните его мощью. Очистите сердце мое, увенчайте успехом дело мое, придайте уверенности и твердости рукам моим, помогите разуму моему постичь мудрость Вашу».
Я нарисовала руны и сигилы, чтобы представить себя лицом, накладывающим заклинание, а мистера Найэлля создателем заклинания. Я обозначила место, время года, фазу луны, час дня. Затем с вытянутыми руками я обошла круг три раза по часовой стрелке.
«Творю заклинание это ради защиты от зла,
С целью придать ему силу помощь мне Ваша нужна.
Объединимся сегодня, ранение чтоб исцелить,
А после счастливою песней мой голос пускай зазвучит.
Надежду свою я питаю мудростью древних времен.
Задача, которую ставлю, спасти чистоту и добро.
Слугою я Вашей являюсь и снова прошу всей душой,
Магию Света свершите, уняв наконец нашу боль».
Такими простыми словами я напела песню силы, которая должна была увеличить имеющиеся у меня, какие бы то ни было, возможности, а также призвать Богиню и Бога. Когда бы я ни практиковала это с Хантером, то в результате вызывала разрушение какого‑нибудь предмета, так что я не была уверена, что этого не случится сейчас.
Голос Морган послышался в моей голове: «Алиса, ты всё делаешь так замечательно».
Я изобразила еще несколько сигилов в пространстве и на земле. Как ранее объяснял Мистер Найэлль, они представляли собой что‑то вроде истории, в которой кратко описывается, кто он и кто я, а также всё, что он знает об источнике силы. Затем я опустилась на колени. Первый этап завершен.
Я услышала, как Морган сказала, что первый этап прошел прекрасно, и приступила ко второму. Я встала и еще раз вдохнула, держа руки по бокам. Я почувствовала, как холодный, влажный ветер закружил мои волосы, я знала, что это новая стадия темной волны, но преимущественно мое внимание было сконцентрировано на совершенной, восхитительной форме заклинания, которую создал Магач. В моем сознании я могла видеть ее полностью законченной, завершенной, слои за слоями. Мне требовалось сосредоточиться, чтобы воспроизвести ее шаг за шагом.
Второй этап самый долгий и самый трудный. Что‑то во мне встревожилось, словно я не успевала за временем. Это была либо Морган, либо мистер Найэлль. Быстро я погрузилась во второй этап, «ограничения».
«Это заклинание совершается, чтобы повлечь воспламенение на тридцатый день первого весеннего месяца», – начала я, мой голос гремел против ветра, – «Когда луна станет полной и окажется на грани убывания. Длительность заклинания не должна превысить пяти минут после воспламенения. Она должна быть заключенной в эти барьеры».
Я опустилась на колени и нарисовала на земле сигилы, затем руны, которые дополнительно определяли точное место зарождения заклинания, расположенное не дальше чем в ста футах отсюда (~30 м). Я ощутила настойчивую просьбу поспешить и стала рисовать быстрее. Внезапно мой разум опустел, и я в удивлении уставилась на землю, моя рука застыла. Еще один сигил? Еще одна руна? На земле? В воздухе? Должна ли я встать сейчас? Ледяной шарик пота потек по моей спине, в то время как адреналин захлестывал мое тело. О, нет, о, нет, о, нет.
«Тир», – раздался спокойный и уверенный голос Морган в моей голове.
Я почти заплакала от облегчения. Я нарисовала руну Тир на земле отточенными движениями. «Ур», – продолжала она терпеливо, – «Торн. Затем Ир. После них сигил битвы в воздухе».
«Да, да», – думала я, следуя ее указаниям.
«Сигилы лунной фазы», – инструктировала она мягко.
«Да, сейчас я знаю», – подумала я в ответ, снова понимая, что делать дальше. Я прошла по кругу, повторяя форму луны, затем изобразила в воздухе идентифицирующие ее знаки.
«У заклинания не будет иной цели, чем та, что описана здесь» – продолжила я, – «Оно не нанесет вреда ничему другому, за исключением того, что описано здесь. Оно не появится и не воспламенится снова никогда, кроме времени, которое описано здесь. Это заклинание предназначено только для добра, безопасности, защиты от зла. Моя цель чиста. Я действую не от ярости, не от ненависти, не от мести».
Не останавливаясь, я продолжала. Установление ограничений заклинания – самый важный его этап, особенно для такого, как это.
Этот этап занял почти тридцать минут. Я двигалась так быстро, как могла, одновременно оставаясь аккуратной и точной, не пропуская ничего. Более трех раз я забывала, что делать, и каждый раз меня охватывала паника до тех пор, пока Морган не подсказывала следующий шаг. Ее голос звучал деформировано, но невероятно спокойно и обнадеживающе. Я больше не осознавала, где Хантер и что он делает. Я ощущала неясные черты Магача в моей голове. Иногда я чувствовала холодный ветер или тяжелое давление на себя или понимала, что вокруг кружатся листья. Я оставалась в кругу и накладывала заклинание.
По завершении второго этапа я хотела упасть и разрыдаться. Воздух стал ужасным, причинял мне боль, словно я вдыхала ядовитый газ. Я была измотана, меня тошнило, голова раскалывалась на мелкие кусочки. Третий этап предназначался для придания заклинанию конкретной формы. Четвертая часть будет быстрой: воспламенить его.
«Продолжай, Алиса», – сказала Морган, тонкий слой льда лежал в основе ее спокойного голоса, – «Не сдавайся. Ты способна это сделать. Ты сильная. Ты знаешь это. Сейчас сформируй заклинание».
Я вытерла пот со лба и повернулась на восток. «Этим заклинанием я создаю отверстие «бит деарк» между миром живых и миром потусторонним», – начала я дрожащим голосом, – «Я создаю неестественный разрыв между жизнью и смертью, между светом и тьмой, между избавлением и преследованием». И так далее: иногда на английском, иногда на современном гаэльском, для заучивания слов на котором я проделала огромную работу, и иногда на древнем гаэльском, слова на котором Морган и Магачу пришлось напоминать мне практически одно за другим. Я передвигалась по кругу, создавая образы, слои образов, слои намерения. Я рисовала сигилы в воздухе и на земле. Внезапно я застыла, глядя на движущееся маслянистое черное облако, ревущее нам навстречу. Оно выглядело тошнотворно с примесью зеленого, и оно было уже так близко. Я почувствовала, как вдыхаемый воздух сбивает меня с ног. О, мой Бог, оно было настоящим, и оно было здесь, и я действительно скоро умру. Мы все умрем.
Морган начала разговаривать со мной, но я не могла пошевелиться. Оно было здесь, мне было плохо, и голос Морган звучал все более вымученным и слабым. Я больше почти не чувствовала Магача.
Все кончено, думала я. Я не успею закончить вовремя. Я ошарашенно оглянулась в поисках Хантера и увидела его согнувшегося пополам рядом с надгробным камнем. Когда он посмотрел на меня, он выглядел как тридцатилетний.
Я должна была продолжать, а черное облако разрушения было почти над нами. Голос Морган в моей голове убеждал меня продолжать, и словно робот я начала производить последнюю часть третьего этапа, двигаясь как можно быстрее. Я вся тряслась: я думала, что меня может вырвать в любую секунду, и, в основном, я ощущала, будто нахожусь здесь в ожидании смерти.
Самый страшный источник смерти и тьмы находился едва ли не в двадцати ярдах отсюда (~18,5 м).
Мои руки тряслись, я изобразила перевернутую пентаграмму в пространстве перед собой. Я завершила третий этап заклинания.
«Воспламени его!» – задыхаясь прокричал Хантер.
«Воспламени его!» – закричала Морган в моей голове.
Снова я окаменела в ужасе, слабости, оцепенении и боли. Темная волна вот‑вот накроет нас, и я была загипнотизирована ей. В ее бурлящих, удушающих облаках я могла рассмотреть расплывчатые очертания лиц, искаженные, сморщенные, голодные, жаждущие. Мое тело превращалось в лед. Каждый из тех людей был когда‑то таким, как я – кем‑то, столкнувшимся с этим страшным облаком. Это было ужасающе. Самая страшная вещь, которую я когда‑либо видела или представляла.
«Воспламени его, Алиса!» – кричала Морган.
Не задумываясь от страха, я механически прошептала слова, которые приведут заклинание в движение, разожгут в нем искру для воспламенения ради добра, но не ради зла. Я так сильно тряслась, что с трудом могла стоять, я выставила руки и выдохнула: «Нал нитрак, каир на рит ла, каир нит ла!»
Я почувствовала огромный всплеск энергии внутри себя – казалось, она произрастала из земли, затем молниеносно протекала через меня и устремлялась наружу из кончиков пальцев и макушки головы. Это были тепло, свет, энергия и счастье все вместе: моя магическая сила. Затем появились лица; воздух и земля разверзлись передо мной, словно весь мир, который я знала, в действительности, был всего лишь рисунком, который кто‑то разрезал. Золотые карманные часы, размещенные мною на земле, разрушились, а взрыв сбил меня с ног. Я отлетела назад, ударившись головой о мраморный надгробный камень. Искры разлетелись в моей голове, и я заплакала. В десяти футах (~3 м) я увидела, как внезапно темная волна хлынула в трещину «бит деарк», которую я создала. Призрачные лица выглядели удивленными, затем потрясенными, затем разъяренными. Но они были бессильны против заклинания, которое я сотворила. Вся волна исчезла в трещине, пока я изумленно смотрела на нее. После этого мое зрение затуманилось, и всё стало блаженно тихим и безопасным, темным и спокойным.
«О, Господи», – простонала я, пытаясь прощупать затылок, – «О, Господи, как больно».
«Оставайся неподвижной», – сказал голос Морган.
Я моргнула. Она сидела рядом со мной и, казалось, с силой сжимала в руках зеленоватый мог. «Голова болит», – пожаловалась я, как ребенок, и затем все вспомнила. «О, Боже!», – закричала я, пытаясь сесть, только чтобы упасть от боли, – «Морган, что случилось? Что произошло?»
Когда ее глаза встретились с моими, я поняла, что она больше не внутри моего сознания, а находится отдельно в своем. В ее глазах я увидела гораздо большее, чем видела раньше. Словно в теле Морган находилась мудрая, обученная женщина, чей взгляд говорил такие вещи, которые я едва могла понять.
«Морган?»
«Держись», – ответила она, затем мягко приподняла мою голову и что‑то приложила к месту, которое болело.
«Ой!»
«Скоро тебе станет лучше», – сказала она.
На мое лицо упала тень, и я подняла глаза на Хантера. Он склонился надо мной, а Морган кивнула, будто сообщая ему, что я буду в порядке.
«Ты сделала это», – сказал Хантер скрежещущим голосом, – «Алиса, ты сделала это. Ты сотворила заклинание. Оно сработало. Ты спасла нас».
Неожиданно от этих слов я расплакалась, отчего голова разболелась сильнее. Морган, которую раньше я всегда считала довольно равнодушной, держала мою руку, поглаживая, ее собственные глаза блестели от слез.
«Морган сделала это», – возразила я, пытаясь перестать плакать, – «Я почти все забыла. Она говорила мне, что делать».
«Отец Хантера говорил мне, что сказать тебе», – ответила она, – «Это был он. Я всего лишь посредник». Она выглядела уставшей, выжатой как лимон, в ее волосах запуталась сухая трава и листья.
Очень медленно я села и обнаружила, что ужасная пульсирующая боль в моей голове уменьшилась. «Где мистер Найэлль?» – спросила я, – «Я не чувствую его больше».
«Здесь» – указал Хантер. Примерно в пятнадцати шагах от нас отец Хантера стоял на коленях на земле. «Он закрывает бит деарк навсегда», – объяснил Хантер, – «Только эту, естественно. Без сомнения, будут и другие темные волны. Насколько я знаю, это первый и единственный раз, когда кому‑то удалось отклонить ее. Теперь мы можем научить этому других. В следующем году к этому времени, вероятно, мы уже остановим Эмирант».
Морган прощупала свое пальто, достала фиолетовый шарф, которым перевязала мне голову. «Когда приедешь домой, оставь этот лечебный состав еще на два часа. Затем помой голову», – проинструктировала она, – «После этого выпей Талейнол и отдыхай. Ты заслужила это».
Я осмотрелась. «Поверить не могу», – сказала я, – «Оно сработало. Мы все еще живы. Каждый все еще жив», – еще больше слез покатилось по моим щекам, я вытерла их рукавом.
Морган прислонилась к Хантеру, он обнял ее.
«Я применила свои силы», – сказала я в удивлении.
«Ты определенно это сделала», – намек на улыбку отразился на лице Морган.
Мы смотрели друг на друга в течение одного долгого момента, и я обнаружила, что мы с Морган понимаем друг друга. Мы связаны. Мы ведьмы.
Переводчики: FenixYS
Глава 15
Морган
«Заклинание Нал Нитрак длительное и сложное, невозможное к сотворению одной ведьмой. В то время как заклинание может быть использовано против любой темной волны, необходимо тщательно следить за тем, чтобы наложение его было четким при определении места, времени и людей. Как показало произошедшее в Видоус Вэйле, очень важно иметь какую‑нибудь вещь, которая содержит вибрации создателя волны, но это не всегда необходимо».
