Динара Рафферти, ICOW Elder, Loughrea, Ирландия, 1994

 

«Тебе что‑нибудь купить? Я иду в магазин», – голос Хилари прервал мое чтение, и я посмотрела на дверь, в то время как она открылась. Она была в черных леггинсах и красной тунике, ее безупречные волосы были собраны назад и перевязаны красной лентой.

«Нет. Я в порядке», – сказала я, повышая свой голос так, чтобы она могла услышать меня через мой плейер.

«Может, имбирного пива? Мне оно помогает, когда я болею».

"Нет, спасибо".

Я выдержала соперничество взглядом, и, когда Хилари окончательно сдалась, вернулась к своему чтению. Минутой позже я услышала, как закрылась входная дверь с чуть большим усилием, чем требовалось. Я предпочла психически здоровый день походу в школу, занятию физкультурой, обеду с людьми, впитыванию информации на уроке – всё это казалось смешным по сравнению с тем, что я узнала о своей сущности полу‑ведьмы. Это и есть моя «болезнь», которую Хилари пыталась излечить. Однако сейчас она ушла, и у меня появились покой и тишина.

Я достала Книгу Теней Сары Кёртис из‑под кровати и затем вытащила небольшую связку писем. Со Вторника я прочитала все их. Словно в попытке переварить информацию, что огромный метеорит столкнется с землей – или что‑то в этом роде, я просто не могла понять это. То есть, еще месяц или два назад я даже не знала, что реальные кровные ведьмы существовали, и я даже не поверила бы в это до тех пор, пока не увидела, как Морган Роуландс и Хантер Найэлль совершают вещи, которые невозможно объяснить по‑другому. А сейчас, сюрприз! Я сама на половину чудо. И это еще не всё: моя мама то же самое чувствовала по отношению к своей сущности ведьмы – это пугало ее тоже, и перед тем, как она встретила папу, она в действительности лишила себя своих сил. Что объясняет, почему он не знает, что она была ведьмой.

Я должна была многое осмыслить: то, что моя мама была ведьмой, ее отказ от собственных сил, которые были способны, я даже не знаю, на что, и также то, что касается ее семьи. Папа всегда говорил, что мама ушла из своей семьи до того, как они познакомились. Он никогда не знал никого из них. Из Книги Теней и писем Сэма Кёртиса следовало, что, скорее всего, они лишили ее наследства, когда она отвергла собственные силы. Так что, если только они все не были разогнаны из‑за какого‑нибудь странного события, то у меня все еще оставались родственники, живущие там. Полагаю, возможно, они все уже мертвы – типа «СЕМЬЯ В ГЛОСТЕРЕ УНИЧТОЖЕНА ЧУДОВИЩНЫМ ТОРНАДО» – но это кажется неправдоподобным.

Мама была Рованвандкой. Я знала из того, что Хантер рассказывал в кругах, что Рованвандцы, по своей сути, имели репутацию «хороших» ведьм. Они посвящали себя знаниям, они помогали другим ведьмам, они все приносили клятву не совершать зла, не участвовать в войнах между кланами. Это совершенно не соответствует мне. Посвящали себя знаниям? Я ненавидела школу. Клялись не совершать зла? Кажется, каждые десять минут я жестоко раню кого‑то. Так что я не чувствовала себя настоящей Рованвандкой. Что, по моему мнению, хорошо.

Может, быть ведьмой – это как иметь рецессивный ген, для уничтожения которого требуются неповрежденные копии обоих родителей. Это было бы неплохо. Я выдохнула, уже чувствуя облегчение. Поскольку папа был нормальным, возможно, я всего лишь носитель ведьминского гена, но он не даст о себе знать. Я нахмурилась, думая о последнем семестре в классе биологии. Гороховые растения и дрозофилы всплыли в моем сознании, а что насчет рецессивных ведьминских ген? Или дело даже не в гене? Но что еще это может быть?

Я застонала и откинулась назад на подушки. Теперь у меня действительно разболелась голова. Я отправилась в ванную комнату, взяла Талейнол и уже потащилась назад в постель, когда я услышала, как входная дверь внизу снова закрылась. Чувствуя, как мои нервы буквально задергались, я затолкала письма и книгу под одеяла и схватила «Суровое испытание» Артура Миллера, которое мы изучали на втором курсе Английского, довольно иронично.

Только я сделала в уме заметку, что надо раздобыть краткое изложение, как, гляди‑ка, голова Хилари показалась из‑за двери, потому что я забыла ее закрыть. Она несла поднос с набитым фасолью сэндвичем и несколькими подростковыми журналами под названиями типа «Будешь ли ты со своим бывшим? Пройди этот тест и узнай!»

Для тех из нас, кто слишком тупой, чтобы понять это самостоятельно.

«Алиса? Я подумала, что ты могла проголодаться. Когда я болела, моя мама всегда приносила мне обед и какие‑нибудь веселые журналы».

«О, спасибо», – сказала я без энтузиазма. Рискуя сказать очевидное: ты не моя мама. «Хотя, думаю, на самом деле, я всего лишь хочу побыть одна».

Ее лицо омрачилось, и я немедленно почувствовала укол вины.

«Я знаю, я не твоя мама», – сказала она с явной болью в голосе. «Но неужели так тяжело для нас быть друзьями? В ближайшее время мы станем родственниками. Я хочу сказать, нравится тебе это или нет, но мы с твоим папой собираемся пожениться, и этот малыш, который во мне, наполовину твой брат или сестра».

Она поставила поднос на мою кровать, и в этот момент мой плейер с грохотом упал. Я ощутила запах горящей проводки и подпрыгнула, чтобы выключить его. Он был практически новый! Почему все самоликвидируется вокруг меня? Хилари наградила меня глубоким страдальческим взглядом, затем вылетела из комнаты, хлопая за собой дверью.

Я посмотрела на вилку в своих руках, начиная чувствовать себя подобно гуляющей разрушительной силе: всего несколько дней тому назад емкость с маслом у Мэри Кей, затем моя шкатулка с драгоценностями, теперь плейер.

О, Боже мой. Моё дыхание застыло в горле. Я стояла неподвижно, окаменев от внезапного озарения. Я только что прочла о подобного рода вещах в книге моей мамы. Когда она была моложе, она творила странные телекинетические вещи, такие как падение предметов с полок, выключение радио, рев сигнализации автомобилей. Часы на ней никогда не работали – как и на мне. Батарейки садились незамедлительно.

Улыбка, которая могла бы растопить Аляску. Обычно он серьезный, поэтому, когда он улыбается, у любого подгибаются колени. Или, по крайней мере, я уверена, что ни у меня одной. «Я мог бы тебя поздравить, но понимаю, что ты не чувствуешь праздника».

Мои щеки загорелись, и я отвела взгляд: «Нет».

Он немедленно стал сдержанным и наклонился ближе ко мне так, чтобы только я могла слышать: «Я знаю, это должно быть шок. И я понимаю, как ты относишься к магии и ведьмам. Я бы хотел рассказать тебе об этом, попробовать помочь, если смогу».

Я кивнула: «Спасибо». Я стояла очень тихо, ожидая зрелища падающей стены, срывающейся двери или разбивающегося окна. Ничего не происходило, а я сдерживала свое дыхание, решив оставаться очень, очень спокойной этим вечером.

Хантер отошел обратно к Морган, и я обнаружила, что она тоже выглядела совершенно ужасно. Должно быть, они уже прошли основные начала и продвинулись дальше. Тьфу.

«Мы можем начинать», – сказал Хантер. «Думаю, все в сборе. Сначала обсудим дела ковена? Полагаю, Саймон пригласит нас к себе в следующую Субботу, так? Отлично. Теперь, порядок. Сегодня я хотел бы рассказать немного о магии».

Хантер встал на колени и нарисовал большой круг на полу гостиной Талии. Он всегда начинал с рисования круга, но в этот раз он добавил другой круг вокруг этого и затем еще один вокруг них. Потом он взял маленькую тряпичную сумку с камнями и разместил разноцветные камни вдоль наружной части круга. Стоя, он жестом пригласил нас войти в маленький «проход», который оставил, и в момент, когда мы все находились в самом маленьком кругу, он закрыл их мелом, использовав камни, а также несколько рун, которые нарисовал в пространстве. Я задумалась, что происходит.

«Так вот, магия», – начал он, стряхивая мел со своих рук. Он выглядел бледным и уставшим. «Магия, в своей основе, – энергия, жизненная сила, жизнь, назовите как угодно. Та же магия, что цветение цветка, созревание фруктов на дереве, рождение ребенка в мир – это совершенно та же самая магия, что способность зажигать огни самопроизвольно, передвигать предметы и совершать незаметно изменения в общепринятом порядке вещей такого рода, как наложение защитного заклинания, заклинания плодородия или оздоровительного заклинания. Сейчас, не мог бы каждый из вас поделиться вашими представлениями о магии?»

Он кивнул на Шарон Гудфайн.

Она задумчиво нахмурилась, ее блестящие темные волосы струились по ее плечам. «Для меня магия является потенциалом – возможностью что‑то делать».

"Это хорошая мысль", – сказал Хантер. "Талия?"

"Это просто круто", – ответила она, пожав плечами. "Это что‑то особенное, за пределами обыкновенного".

Итан сказал: "Это словно иной вид контроля, необычный способ справляться с чем‑либо".

"Это связь с жизненной силой", – сказала Дженна.

"Это красота", – сказала Бри.

Следующей была Морган. «Это… другой аспект существования, добавляющий важность обычной жизни. Это сила и ответственность».

Хантер снова кивнул: "Робби?"

"Это волшебство", – сказал Робби.

"Алиса, как насчет тебя?" – спросил Хантер.

«Это пугающе», – сказала я резко, думая о своем собственном опыте. Сразу, как только я сказала это, все мои чувства вырвались наружу. «Это неконтролируемо. Это опасно. Это ужасно, словно генетическая ошибка. Ты никогда не знаешь, когда она разрушит твою жизнь».

Мои кулаки сжались, и мой рот плотно закрылся. Я осознала, что была окружена тишиной, и подняла глаза, чтобы увидеть одиннадцать пар глаз, вытаращенных на меня. Девять пар были удивлены. Хантер был спокоен, принимая. Морган выглядела понимающей.

«Ой, я говорила это слишком громко?» – сказала я, чувствуя себя смущенной.

«Всё в порядке», – сказал Хантер. «Магия производит на каждого разное впечатление. Я понимаю, что ты чувствуешь». Он повернулся к другим. «Сейчас, с тех пор как мы под защитой камней, я не буду призывать землю, воздух, огонь и воду. Но я освящу наш круг именем Богини и Бога и попрошу их соединить нас и благословить нашу силу сегодня. Возьмитесь за руки».

Я взялась за руки с Саймоном и Рэйвен, испытывая ощущение надвигающейся гибели. Если бы я была в этом круге и он вобрал бы в себя всю магию, что могло бы произойти? Что я могла бы уничтожить?

Медленно мы начали идти по часовой стрелке. Хантер начал напевать что‑то вроде песни. Она была невероятно приятной и легкой для повторения, и вскоре все мы присоседились. Это было вроде акустического Прозака (антидепрессанта), потому что вскоре я начала чувствовать себя спокойнее и более жизнерадостной, чем была на днях. Я ощущала, словно каждый здесь был моим другом, что я была в безопасности, что мы пели самую красивую песню в мире, что я была переполнена светом, что все мои проблемы оказались разрешимыми.

Я обрабатывала эти ощущения, и вдруг поняла, что это тоже магия. Это был положительный, нежный вид магии. В то время как напевание становилось громче и громче, я чувствовала себя лучше и лучше. Словно, как бы я ни пыталась волноваться насчет магии, но я просто не могла. Я знала, что это сверхъестественное, однако всё это воспринималось нормально. Когда мы разъединили наши руки и подняли их к небу, я широко улыбалась, чувствуя свободу и открытость вместо сжатости и расстройства.

Затем наш круг разбился на части, и люди обнимали и похлопывали друг друга по спине. Морган подошла ко мне и взяла мою руку. Она положила свою ладонь на мою и держала ее так в течение момента. Она посмотрела на свою руку, и я почувствовала нежное тепло. Я убрала свою руку, а на ней находилась розоватого цвета руна, отпечатанная на моей коже.

Я схватила ее руку и посмотрела на ее ладонь. Там ничего не было. Я потерла свою руку и поняла, что это в моей коже, словно шрам. Я уставилась на руну, а Морган слегка улыбнулась.

«Это Винн», – сказала она. «Счастье. Мир». Завладев моим вниманием, она добавила: «Пройдет через какое‑то время. Это то удивительное, что можно унести с собой».

Она отошла, чтобы присоединиться к Хантеру, а я снова взглянула на свою ладонь. Счастье, покой. Она имела в виду только руну или реальные чувства тоже?

 

Переводчики: FenixYS

 

Глава 7

Морган

 

«Впервые я увидела одну (волну) в Шотландии. Конечно, я не участвовала – я еще не была достаточно сильна. Но я наблюдала издалека, как она прокатилась через все сельское население, счищая с земли любую грязь. Я почти плакала от великолепия этого».