Знаменитый Тэппер заключил союз во грехе с новой примадонной 14 Страница

Татьяна ее перебила:

– Нет смысла анализировать этот конкретный эпизод. Джек все равно не задержится надолго.

– Вы собираетесь его уволить?

– Вы с ума сошли? – Татьяна запоздало сообразила, насколько нелепым был ее риторический вопрос. Если тут кто и сошел с ума, то это явно она. – Я его никогда не уволю. Джек – это лучшее, что случилось с… – Татьяна запнулась, собираясь сказать «со мной», но в самый последний момент успела остановиться, – с близнецами за последнее время. Я пыталась взять с Джека обещание, что он останется с ними до тех пор, пока им не исполнится восемнадцать. – Татьяна застенчиво пожала плечами. – Он отказался.

– Вы просили его дать это обещание применительно к его нынешнему положению в вашем доме, то есть и качестве няни?

– Мэнни, – машинально поправила Татьяна. – И что вы имеете в виду под этим «нынешним положением»? Впрочем, это не важно. Джек не задержится в этой роли надолго. Он не обязан этим заниматься. Ему двадцать шесть лет, и он волен делать все, что пожелает. Может быть, он на следующей неделе уволится, откуда мне знать.

– Да, это верно, – тихо сказала доктор Джи. – Может. Татьяна встревожилась:

– Вы думаете, он уволится? Доктор Джи покачала головой:

– Не могу строить догадки.

– Может, мне стоит обратиться к экстрасенсу? Принесу ему кусочек какой‑нибудь одежды Джека, и пусть он считает с него информацию.

Доктор Джи быстро склонила голову набок и приняла прежнее положение.

– Интересный подход.

– А что, у вас есть идея получше?

– Попробуйте быть честной с самой собой.

Татьяна мысленно приготовилась к удару. Такое случалось почти на каждом сеансе. Все шло прекрасно, а потом вдруг доктор Джи сваливала ее с ног ударом психологической кувалды.

– Я признала, что секс был хорош. По‑моему, это уже что‑то, я ведь могла запросто убедить себя, что Джек в постели никуда не годится.

– Как вы можете просить Джека что‑то обещать на восемнадцать лет вперед? Это несправедливо. Кроме того, я не верю, что вас беспокоит только его преданность близнецам. Думаю, в действительности вас куда больше беспокоит его преданность вам.

Татьяну разобрала досада.

– Вы мне ни в чем не даете поблажки. Доктор Джи рассмеялась.

– Татьяна, задача наших сеансов вовсе не в этом. Иногда мне кажется, что моя работа состоит в том, чтобы раскрывать пациентам глаза на разного рода обманы, которые имеют место в их жизни. Мы все с этим сталкиваемся. Но чаще всего самую сильную боль нам причиняет тот обманщик, которого мы видим в зеркале. Не обманывайте себя, не пытайтесь себе внушить, что если Джек отказался взять на себя какие‑то обязательства по поводу работы, это означает, что он не готов связать себя обязательствами и в личных отношениях.

Татьяне не хотелось ничего анализировать. Куда легче идти по жизни, неся с собой обычный багаж уловок и хитростей. Татьяна коротко рассмеялась.

– Вы предлагаете мне сделать ему предложение? На лице доктора Джи не дрогнул ни один мускул.

– О браке я ни слова не говорила.

Татьянина сумочка зазвонила. Татьяна полезла за телефоном – мог звонить Джек с каким‑нибудь вопросом по поводу близнецов. Увидев номер, определившийся на дисплее, Татьяна невольно застонала.

Нед Боннер – это Джастин звонит из Флориды.

Именно сейчас Татьяна была готова к разговору с матерью меньше, чем когда‑либо: ночной недосып, всего одна таблетка антидепрессанта и даже ни одного моста поблизости, чтобы броситься с него в реку. Татьяна посмотрела правде в глаза и откровенно призналась самой себе, что она не готова к разговору с матерью. Но потом она вспомнила, что здесь доктор Джи, и испытала большое облегчение.

– Это моя мать. Я отвечаю на звонок только потому, что вы рядом и можете мне помочь, когда я повешу трубку. Не уходите. – Татьяна нажала кнопку. – Привет, мама.

– Вообще‑то я рассчитывала, что ты позвонишь, но ты, похоже, не собираешься.

– Ну почему же, собираюсь. На Рождество. До него осталось всего несколько месяцев. Я рада, что мы прояснили этот вопрос. А теперь до свидания.

– Как она устроилась? Не сомневаюсь, что она не захочет со мной разговаривать, и меня это вполне устраивает. Передай ей, что я вышлю ее зеленый кашемировый свитер почтой – он был в химчистке.

Татьяна растерялась, не зная, что и думать.

– Ты что, кокаина нанюхалась?

– Оставь свои актерские шуточки, не желаю их слушать. Хорошо смеется тот, кто смеется последним. Посмотрим, как ты заговоришь, когда поживешь с Кристин под одной крышей с мое.

Татьяна крепче сжала телефон, как будто это могло внести ясность в слова матери.

– Не понимаю, о чем ты говоришь!

– Сегодня утром я посадила Кристин в самолет до Лос‑Анджелеса.

Татьяна не верила своим ушам.

– Почему ты мне не позвонила?

– А зачем? Чтобы услышать, что ты и без того слишком занята?

У Татьяны негодование сменилось страхом. Она порылась в сумочке, нашла клочок бумаги и ручку.

– Продиктуй мне номер рейса и время прилета.

– Подожди, я сниму записку с холодильника.

Несколько секунд Татьяна ждала – сплошной комок нервов. Наконец мать вернулась. Записав то, что она ей сообщила, Татьяна возмутилась:

– Но ее самолет сел несколько часов назад! Ты с ума сошла? Надо было мне позвонить, чтобы я ее встретила! Ей всего семнадцать!

– Не волнуйся, твоя сестричка ушлая, она не пропадет. Сама увидишь.

Татьяна не желала слышать ни слова больше. Она повесила трубку и выдохнула: – Уф!

Доктор Джи терпеливо ждала.

– Моя мать спятила! Посадила мою сестру, которой всего семнадцать, на самолет и отправила в Лос‑Анджелес, никого не предупредив. Самолет сел несколько часов назад, а от Кристин никаких вестей. Она может быть где угодно!

Доктор Джи отложила ручку и сложила пальцы домиком.

– И какие чувства это у вас вызывает?

 

Джейрон Грин на прямых как палки руках поднял пятифунтовые гантели до уровня плеч и снова опустил.

– Смотрите на меня, я бодибилдер!

Джек засмеялся:

– Попробуй сделать три подхода по двенадцать повторов.

– Эй, полегче, я не Шварценеггер!

– Тут ты прав на все сто, приятель.

– Как тебе мой прикид?

Джейрон был в футболке с эмблемой киностудии «Картун плэнит» с рваным воротом, в черном трико, в красных гетрах и кроссовках «Рибок».

– Как ты называешь такой наряд?

Джейрон засмеялся кудахчущим смехом.

– Не знаю, но Керр обвинил меня в возвращении в восьмидесятые годы, говорит, я нарядился как Джейн Фонда и Дженнифер Билз одновременно.

– Продолжай, – приказал Джек, считая повторы. – У тебя хорошо получается.

Десятый повтор Джейрон закончил со стоном. – Все! Пора сделать перерыв. Кто хочет пиццы?

– Никакого перерыва и никакой пиццы. После того как мы закончим, можешь побаловать себя кусочком какого‑нибудь фрукта. – Джек без гантелей снова продемонстрировал, как надо выполнять упражнение. – Осталось еще два повтора. Давай, ты сможешь.

Джейрон снова принялся выжимать гантели.

– Интересно, если я все стану делать правильно, я буду когда‑нибудь выглядеть так же потрясающе, как ты?

Джек улыбнулся, одновременно и смущенный, и польщенный.

– Для того чтобы так выглядеть, нужны годы упорных тренировок. К тому же у меня хорошая наследственность. Видел бы ты мою мать, на нее до сих пор заглядываются мужчины.

Керр и Джейрон нагрянули вечером без предупреждения, Джек только‑только успел выкупать близнецов и уложить спать.

– У меня срочное дело! – заявил Джейрон. – Я увидел себя голым в плазменном зеркале – знаешь, наверное, есть такие зеркала, которые показывают тебя с разных сторон. Так вот, оказалось, что я со всех сторон смотрюсь одинаково плохо. Мне остается либо перекрасить волосы и сменить имя на Кэмрин Манхейм,[14] или заняться спортом и вернуть прежнюю форму. Был же я когда‑то стройным и неотразимым.

Джейрон выразительно, если не сказать карикатурно, втянул щеки и живот.

– Что ты об этом думаешь?

– Джек, наверное, думает, что я ушел от одной неврастенички к другой, – предположил Керр, устраиваясь за кухонным столом с фирменным розовым блокнотом «Мэри Кэй».

Джейрон пропустил его реплику мимо ушей и принялся уговаривать Джека:

– Я понимаю, мы ворвались без предупреждения, но мне очень нужна программа тренировок. Прямо сегодня вечером. Я себя знаю: если я не начну сейчас же, то просто махну на это дело рукой и пойду в магазин за пончиками с кремом. А завтра в это же время мне вполне может прийти в голову мысль лечь под нож хирурга и отрезать лишний жир.

К этому времени Джек немного оттаял и уже не так злился на гостей за вторжение.

– Конечно, я не могу стоять в сторонке и спокойно наблюдать, как ты бросаешься в такие крайности.

Джейрон повернулся к Керру:

– Он просто прелесть! Обожаю его, обожаю твою бывшую жену, обожаю детей. Нам всем нужно сфотографироваться и поместить фотографию на обложку журнала «Смешанная семья»!

Пока Джек проверял уровень подготовки Джейрона, Керр звонил по телефону, созывая клиентов на очередную вечеринку – презентацию косметики, на этот раз он устраивал ее в доме Джейрона. Джека поразило, что Керр даже не спросил про близнецов. Ему и в голову не пришло заглянуть в детскую и подойти на цыпочках к кроваткам, чтобы посмотреть, как они спят.

Закончив тренировку, Джейрон попросил разрешения принять душ – он лепетал что‑то насчет аллергии на пот. Джек показал ему душевую кабину и вернулся в кухню.

– Выпить что‑нибудь хочешь? – спросил он Керра. Керр поднял глаза от бланка заказа косметики.

– Хочу. Все равно что.

Джек достал из холодильника две бутылки минеральной воды и сел за стол напротив Керра.

– Спасибо. – Керр отвинтил крышку и сделал несколько больших глотков. – А поесть чего‑нибудь не найдется? Я умираю с голоду, Джейрон сегодня ничего не готовил, кроме сельдерея.

– Есть остатки китайской еды.

Керр с энтузиазмом кивнул:

– Можешь не подогревать, мне нравится есть холодное.

Джек посмотрел на него как на сумасшедшего: Керр еще недавно жил в этом доме, неужели он сам не может найти себе еду? Но Джеку не хотелось раздувать из этого историю, поэтому он обслужил Керра, как сделал бы на его месте гостеприимный хозяин.

– Дать вилку или будешь есть палочками?

– Вилку, – рассеянно ответил Керр, не поднимая головы от своих бумаг.

Джек поставил на стол картонки и положил приборы чуть более резко, чем следовало. Керр этого не заметил и набросился на еду, как наигравшийся на улице подросток.

– Только Татьяне про это не рассказывай, – сказал Джек.

– Про что?

Керр говорил с полным ртом, и это было довольно противно.

– Я Татьяне не разрешаю это есть, но себе тайком купил. Я так рассудил: поскольку моей заднице не светит попасть на большой экран, можно себя и побаловать.

Керр не понял юмора. Он заглянул во все четыре коробки и недовольно спросил:

– Что, булочек нет?

– Уж извини, были, да все вышли.

Керр пожал плечами и принялся за креветки в кисло‑сладком соусе.

Джек решил его испытать и одновременно попытаться найти точки соприкосновения:

– Близнецы быстро растут. Керр кивнул без особого интереса:

– Это хорошо.

– Не скучаешь?

Керр наколол на вилку тонкий ломтик жареной говядины и головку брокколи.

– По женатой жизни? Черт, никогда! Я ничего не имею против Тат, но…

– Я спросил, не скучаешь ли ты по детям, – нетерпеливо перебил Джек.

Он знал, почему этот бездельник не удержался в семье – причина его ухода мылась сейчас под душем.

– Ах это… – Керр задумался. – Ну, не знаю, о детях я редко вспоминаю. Почти всю работу делала Мелина, а я с ними только иногда играл. – Керр поковырял цыпленка в лимонном соусе, но не взял в рот. – Знаешь что? Мы с Джейроном собираемся завести щенка.

– Похоже на анекдот, – пробурчал Джек сквозь зубы. Что Татьяна вообще находила в этом типе?

– Приятель, можно задать тебе один личный вопрос?

Керр посмотрел на Джека с опаской:

– Какой?

– Татьяна – сравнительно молодая женщина, очень красивая, она обязательно…

Керр с усмешкой перебил его:

– Хочешь знать, как я мог бросить ее ради парня вроде Джейрона?

– Нет. – Джек затряс головой. – Я совсем не об этом. Я хотел сказать, что она обязательно встретит другого мужчину, это вопрос времени. Вероятно, она снова выйдет замуж. Вот мне и интересно, как ты отнесешься к тому, что в доме поселится другой мужчина и заменит близнецам отца?

Керр прищурился:

– А разве ты уже это не сделал?

Джек поднял обе руки:

– Полегче, приятель, я здесь всего лишь наемный работник.

Керр холодно кивнул:

– В таком случае можешь убрать, я больше не буду есть.

Он подтолкнул картонки с остатками еды на ту сторону стола, где сидел Джек.

Джек встал. Он старался сохранять хладнокровие, хотя на самом деле с удовольствием бы врезал самодовольному бездельнику.

– Уясни хорошенько, приятель, я работаю в этом доме, но не работаю на тебя. Так что убирай свои объедки сам.

Он пошел к двери, но потом обернулся:

– Когда ты собираешься повзрослеть? В сорок лет?

– Не знаю, мамочка.

Джека понесло:

– Ты просто поразительный тип! Итан и Эверсон – это, знаешь ли, не прожект какой‑нибудь, за который ты взялся, а потом он тебе наскучил. – Глаза Джека сверкали, излучая презрение. – Ты хоть чем‑нибудь можешь заниматься всерьез и надолго? То ты плохой поэт, а через минуту, глядь, продавщица косметики.

Керр побагровел от гнева:

– Полегче, ты, мальчик‑нянька! У меня, между прочим, свой бизнес!

В подтверждение этих слов Керр потряс розовым блокнотом.

Джек изобразил восхищенное удивление и сказал не без издевки:

– Да ты прямо Дональд Трамп!

– С каких это пор бывший футболист стал литературным критиком? Ты хотя бы школу закончил?

Джек энергично кивнул:

– Закончил. Честное слово, сонеты, которые я писал на стене школьного туалета, были лучше, чем твои.

– Ах вот как? – завопил Керр. – Да!

Джек спохватился – ситуация становилась нелепой, еще немного, и их спор перерастет в полномасштабную перебранку.

– Поскольку запас остроумных реплик, похоже, иссяк, может, просто ответишь на мой вопрос?

Керр немного успокоился.

– Какой был вопрос? Я забыл. – Длинная пауза. – А‑а, кажется, ты спрашивал насчет Татьяниного нового замужества. – Керр рассмеялся. – Надеюсь, ты не поторопился взять напрокат фрак? За такого, как ты, Татьяна никогда не выйдет. Ей надоело содержать мужчин, поверь мне, уж я на эту тему много всего от нее слышал. Для разнообразия ей нужен мужчина, который сам будет о ней заботиться. Может, подойдет кто‑нибудь типа Грега Тэппера.

Замечание Керра задело Джека, но он не выдал своих чувств, только на виске заметно напряглась жилка.

– Ну хорошо, предположим – только предположим! – что это Грег. Лично я не хотел бы видеть на ее почтовой бумаге имя Татьяна Тэппер, но это мое личное мнение. – Джек махнул рукой в направлении детской. – А как насчет этих невинных созданий? Им нужен отец. И чтобы он жил рядом постоянно, а не заглядывал на часок в перерыве между торговлей косметикой и занятиями в школе для щенков.

Керр посмотрел на Джека как на сумасшедшего.

– Да кем ты себя возомнил? Начальником социальной службы? Вернись на землю.

– Черт подери, ответь на вопрос! – Джек угрожающе надвинулся на Керра. – Если появится мужчина, который будет готов стать для близнецов настоящим отцом, ты передашь ему права отцовства? Да или нет?

Зазвонил телефон. Сначала Джек не хотел снимать трубку, он надеялся, что успеет получить ответ, но Керр только тупо таращил глаза. Джек снял трубку.

– Алло!

– Татьяну можно? – спросила какая‑то девушка. Судя по голосу, она плакала. Где‑то на заднем плане грохотала музыка. Джек интуитивно почувствовал, что случилось что‑то серьезное.

– Татьяны нет дома, – мягко сказал он. – Кто ее спрашивает?

Снова всхлипывания. Из‑за плача девушка на том конце провода почти не могла говорить.

– Успокойся, девочка. Сделай глубокий вдох. – Джек подождал, прислушиваясь. – Вот так, хорошо. Как тебя зовут?

– Кристин. – Она снова расплакалась, но потом смогла выговорить. – Я… Татьянина… сестра.

Джек был ошеломлен. Он зажал микрофон рукой и повернулся к Керру:

– Разве у Татьяны есть сестра? Я не знал.

– Есть… – Керр неуверенно добавил: – Кажется, ее зовут Кэрри. Только не помню, где она живет.

«С какой стати я решил, что от этого обормота может быть какой‑то толк?» Джек сказал в трубку:

– Меня зовут Джек. Джек Торп. Я работаю у Татьяны. – Он старался говорить мягко, но в то же время веско. – Можешь на меня рассчитывать, все будет хорошо.

Рыдания стали постепенно стихать.

– Ты ранена?

Кристин шмыгнула носом.

– Вообще‑то нет.

– Где ты находишься? Короткая пауза.

– Толком не знаю. Тут рядом есть бензоколонка. Названия улицы мне не видно. Один из рабочих упоминал Западный Голливуд.

К концу фразы Кристин стала нечетко выговаривать слова. В мозгу Джека промелькнули несколько сценариев развития событий, один другого страшнее. Он заговорил громче:

– Ты звонишь из телефона‑автомата?

– Угу.

– Зайди на бензоколонку и спроси у кассира адрес.

В трубке что‑то звякнуло и стало тихо. Джек ждал. Секунды тянулись бесконечно. Он чувствовал себя беспомощным и все время представлял, что в такой ситуации оказалась его сестра. Наконец Кристин вернулась и пробормотала в трубку адрес.

– Стой, где стоишь, я за тобой выезжаю.

Джек схватил ручку Керра и записал адрес на первом попавшемся под руки листке, им оказался каталог «Мэри Кэй».

– Ты что делаешь? – возмутился Керр. – Это новый каталог…

Джек оторвал обложку.

– Кристин попала в передрягу. Тебе и Джейрону придется остаться здесь.

– Но у нас были планы на вечер… Джек взял ключи от машины.

– Все планы отменяются.

В это время в кухню, шаркая, вошел Джейрон, на нем был Татьянин розовый махровый халат.

– Джек, можешь сделать мне массаж? – Джейрон потер плечо. – От этих упражнений у меня заболели мышцы.

Телефон снова зазвонил. Джек схватил трубку на первом же гудке.

– Алло!

– Моя сестра там? – Татьяна говорила ненамного спокойнее, чем Кристин. – Ради Бога, скажи, что она там, и если так, то какого черта мне никто не позвонил?

– Татьяна, успокойся.

– Что значит «успокойся»? Это тебе не приключенческий фильм с хорошим концом, а реальная жизнь!

Джек вздохнул:

– Кристин только что звонила. Ты застала меня в дверях, я еду за ней.

– А как же…

– С близнецами посидят Керр и Джейрон.

– Но…

– Возвращайся и жди нас дома. – Тон Джека не допускал возражений. Он говорил как отец с капризной дочерью или директор школы с нерадивым учеником. – И поосторожнее за рулем. Не хватало еще, чтобы ты попала в больницу из‑за собственной глупости.

Джек повесил трубку и быстро пошел к двери. По дороге он чуть задержался и повернулся к Джейрону:

– Татьяна едет домой. На твоем месте я бы снял этот халат до ее возвращения. Не забывай, ведь это ты разрушил ее семью.

Джейрон закрыл лицо руками, будто ему стало стыдно.

Керр метнул на Джека сердитый взгляд.

Джек сел за руль своего нового внедорожника и рванул с места так резко, что завизжали покрышки. Он молил Бога, чтобы Кристин оказалась в лучшем состоянии, чем ему представлялось после разговора с ней по телефону.

 

Глава 16

 

На Кристин уставился какой‑то тип в «лексусе». Она постаралась не встречаться с ним взглядом. «Лексус» медленно подрулил к телефону‑автомату, стекло в машине опустилось – тип за рулем явно оценивал Кристин взглядом. Кристин представляла, как она выглядит со стороны: одинокая девочка‑подросток, два чемодана, – типичный клиент горячей линии «Сбежавшие дети».

– Тебя подвезти?

Вблизи мужчина выглядел не так уж страшно, но все‑таки в его облике что‑то наводило на мысли об извращенцах. Это Кристин и оттолкнуло.

– Нет, спасибо.

– Девочке вроде тебя не стоит гулять в таких местах одной. Это опасно.

Кристин окатила его ледяным взглядом.

– Я знаю. И даже знаю почему: незнакомый мужчина вроде вас может предложить мне сесть в его машину.

Он улыбнулся заученной улыбкой мерзавца, прослушавшего полный курс обучения на семинаре Дэйла Карнеги.

– Я не незнакомый. Ты можешь звать меня Биллом. В ответ Кристин нахмурилась:

– Говорите, вас зовут Билл? Вы уверены? На вид вы больше похожи на дебила.

Фальшивый лоск верткого продавца мигом испарился, и Кристин увидела перед собой обычного обозленного неудачника.

Она быстро нашлась:

– Сюда с минуты на минуту приедет мой дядя. Так что лучше проваливай, Билли.

– Маленькая сучка! – прошипел «Билл» дал газ и исчез, влившись в ночной поток транспорта.

Кристин испытала огромное облегчение, но она знала, что расслабляться рано, нужно быть готовой ко всему. И молить Бога, чтобы следующим, кто к ней подъедет, был некий Джек с жутким английским акцентом.

Уехать с Чадом, безработным актером, было с ее стороны большой глупостью. Он привез ее в какую‑то обшарпанную квартиру, которую снимал вместе с двумя приятелями: один из них был тоже якобы будущим актером (в реальной жизни – официантом, и наверняка плохим), а второй – просто амбалом с мускулами вместо мозгов, и работал он в тренажерном зале «Кранч».

Они попытались устроить на скорую руку вечеринку «фанк‑бол». Кристин один раз побывала на такой во Флориде. Это нечто вроде взрослой игры в музыкальные стулья. Парни садятся в круг, а девушки танцуют в этом мужском кольце под заводную музыку. Когда музыка смолкает, они разбегаются и плюхаются к парням на колени. К кому какая села, с тем она и остается на ночь. Если подберется хорошая компания, получается довольно весело. Но только не с Чадом и его дружками.

Даже фокси не поднял Кристин настроение. Фокси – это новый клубный наркотик, все, кто его пробовал, говорят, что он лучше экстази. Говорят, когда его примешь, то как будто качаешься на длинной чувственной волне. Но Чад, наверное, пожадничал и дал ей слишком мало, потому что она ничего не почувствовала, кроме легкого опьянения, да еще временами голова кружилась.

И все‑таки Кристин была благодарна ему за эту дозу. В конце концов, она всего лишь хотела порезвиться с симпатичным водителем лимузина. Но один из приятелей Чада – далеко не красавчик, работает утренним ди‑джеем, хотя с его физиономией можно работать только на радио, – когда музыка кончилась, усадил Кристин к себе на колени и почему‑то решил, что дальше все пойдет так, как он хочет. Разбежался! Кристин бы на это не согласилась даже после полной дозы фокси.

Диджей, конечно, разозлился. Чад встал на его сторону, обозвал Кристин занозой в заднице, вытолкал ее из квартиры и выбросил на тротуар ее вещи. Вся эта история ужасно напугала Кристин. Одна, выброшенная на улицу, как мусор, и не имеющая ни малейшего понятия о том, где находится… Пока что у нее складывалось впечатление, что парни, которые живут в Лос‑Анджелесе, ничуть не лучше флоридских.

На площадку свернул серебристый «ниссан». Машина поехала прямо к телефону‑автомату и резко затормозила перед Кристин. Водитель выскочил из машины и с надеждой посмотрел на девушку:

– Кристин?

Она мгновенно узнала голос.

– Джек?

Он подошел ближе, быстро огляделся, оценил обстановку – район весьма сомнительный – и вздохнул с облегчением:

– Пошли!

Кристин бросилась к Джеку и обняла его. Она сама толком не знала, почему это сделала, просто ей показалось, что это нормальная реакция на появление спасителя, тем более такого привлекательного.

Джек в первое мгновение одеревенел, но потом расслабился и обнял ее в ответ. Кристин подумалось, что будь у нее старший брат, он обнимал бы ее так же. Джек подхватил ее сумки и забросил их на заднее сиденье внедорожника.

– Я не собираюсь тебя допрашивать, этим займется твоя сестра, она уже дома. – Джек внимательно посмотрел на Кристин. – Догадываюсь, что у тебя приготовлена на этот случай легенда – советую ее отшлифовать.

Джек как будто намекал, что она еще ребенок и ее могут отчитать за то, что она слишком поздно возвращается домой. Кристин это разозлило. Она быстро села в машину и, пристегиваясь ремнем, закатила глаза:

– Нет у меня никакой легенды.

– Не может быть, наверняка есть, – беззлобно возразил Джек. – Готов поставить пятьдесят баксов, что в этом деле замешан парень. А если судить по твоим глазам и по тому, как ты говорила по телефону, дело не обошлось без наркотиков.

Кристин не привыкла, чтобы кто‑то – кто бы то ни было – брал над ней верх.

– Кто вы такой?

Джек покачал головой и сказал негромко, словно обращаясь не столько к Кристин, сколько говоря сам с собой:

– Так и есть, наркотики. У тебя уже провалы в памяти. Меня зовут Джек, забыла?

– Это я помню. Я имею в виду – кем вы приходитесь моей сестре?

– Я отвечаю за ее детей. – Джек плавно перестроился в другой ряд и покосился на Кристин. – А сегодня в том числе и за тебя.

Кристин быстро повернулась к нему: – Я не ребенок!

Джек оторвал взгляд от дороги ровно настолько, чтобы еще раз выразительно посмотреть на Кристин.

– Пожалуй, ты права. Ребенок повел бы себя умнее, чем ты сегодня.

– Вы обо мне ничего не знаете!

– А вот тут ты не права. Могу тебя удивить. Сколько тебе лет, пятнадцать?

– Семнадцать!

– Милая, я старше тебя на восемь лет, и можешь мне поверить, все твои уловки я знаю наизусть. Я знал еще и не такие.

Кристин уставилась прямо перед собой.

– Мне все равно.

Джек показал на ее багаж, сложенный на заднем сиденье.

– Насколько я понимаю, ты приехала не на выходные. Сколько ты собираешься здесь пробыть?

Кристин пожала плечами.

Джек свернул на обочину и остановил машину. Интуиция подсказала Кристин, что грядет воспитательная лекция.

– У тебя есть наркотики? Такого она никак не ожидала.

– А что, вам нужно?

Джек посмотрел на нее без тени юмора:

– Отвечай на вопрос. Кристин замотала головой.

– Я тебе не верю. Покажи сумочку.

– Ничего у меня нет, клянусь. Я приняла немного фокси, и это все.

– В порошке или в таблетках?

Кристин удивилась, что Джек так хорошо ориентируется в этом вопросе. Она поняла, что его будет нелегко одурачить.

– В порошке. Мне подмешали его в выпивку. Джек покачал головой:

– Ты не представляешь, как это опасно.

– Вы всегда говорите как представитель социальной службы?

– А знаешь, ты вот все умничаешь, а на самом деле ты вовсе не такая уж сообразительная. Фокси, экстази, мистик – от любого из этих якобы невинных наркотиков можно умереть после первой же дозы, к тому же ты принимала порошок, сделанный каким‑то кустарем, который, может, и школьный курс химии не освоил.

Слова Джека подействовали на Кристин отрезвляюще, но она не хотела этого показывать.

– Подумаешь, все их принимают.

– И некоторые при этом умирают. Одна моя знакомая умерла. Ей было девятнадцать.

Кристин промолчала. Во взгляде Джека ясно читалась грусть, и она поняла, что воспоминания все еще причиняют ему боль.

– Давай договоримся, Кристин. У твоей сестры сейчас очень сложный период: маленькие дети, съемки нового фильма. Если тебе вздумается поиграть во взбунтовавшегося подростка, для нее это будет уже слишком. Так что слушай правила. Никаких наркотиков. Никакого вранья. Ты будешь ходить в школу и помогать Татьяне по хозяйству, да и вообще демонстрировать ей всяческое уважение. Все понятно?

Кристин лишь молча смотрела на Джека. Объявленные им правила смахивали на правила внутреннего распорядка военной академии. Она фыркнула:

– Это что же, мне нельзя заводить друзей?

– Можно. Одного. Или двух. Но это должны быть прилежные ученики, и сначала я должен познакомиться с их родителями.

Обессиленная Татьяна лежала в шезлонге у бассейна и отсутствующим взглядом смотрела на воду. Ночь была прохладной, и Татьяна закуталась в шерстяной плед. На нее свалилось столько событий, что просто не верилось, что все это уместилось в один день.

Ее чуть было не вышвырнули из фильма «Грех греха».

Она схлестнулась с Китти Бишоп и с Клео Марс.

Она провела ужасный день в постели с Грегом Тэппером.

Доктор Джи устроила ей игру в правду. У нее состоялся очередной раунд телефонной войны с матерью.

И наконец, под занавес, гвоздь программы – Кристин. Сначала она потерялась. Потом нашлась. Теперь осталась в доме на положении гостьи на неопределенное время.

Татьяна плотнее закуталась в плед. Ей бы не мешало сейчас подкрепиться химией – выпить одну таблетку от депрессии, другую от тревожности и третью, чтобы уснуть. Но она так устала, что ей не хотелось не только двигаться, но даже думать о том, чтобы встать и пойти за таблетками. А просить Джека принести их из аптечки было бесполезно. Пожалуй, он бы отправил ее в реабилитационную клинику.