Джону Терри нужно было лишь забить, и тогда «Челси» выиграл бы. В этот момент я был полностью спокоен и неподвижен, думая лишь о том, что мне сказать игрокам после матча. Понимал, что в случае поражения мне придется тщательно подбирать слова. Я сказал самому себе: «Будет несправедливо, если я раскритикую их в пух и прах после финала еврокубка, ведь они славно потрудились, чтобы попасть сюда. Помни, что все, находящиеся сейчас в гуще событий, испытывают очень сильные эмоции». Но оптимизм вернулся ко мне, когда Терри промазал последний десятый удар, и игра пошла до первого промаха. Сразу после этого точный удар Андерсона воодушевил наших болельщиков: он побежал к ним праздновать, и это их ободрило. Нам было на руку то, что пенальти пробивались в ворота, за которыми находилась трибуна с нашими болельщиками.
Во всех смыслах это был необычный финал для еврокубкового турнира. Во-первых, причудливое время начала матча – 22:45 по местному времени из-за часового пояса Москвы. Во-вторых, я никогда не забуду проливной дождь, из-за которого я промок до нитки и напрочь испортил свои туфли. Мне пришлось отправиться отмечать победу в кроссовках, что вызвало у игроков взрыв юмора. Я знал, что следовало захватить с собой запасную пару ботинок. Когда мы наконец сели ужинать, было уже четыре или пять часов утра. Еда была так себе, зато игроки преподнесли Гиггзу великолепный подарок, чествуя его 759-ю игру в футболке «Юнайтед». Тем самым Райан побил рекорд Бобби Чарльтона по числу матчей за «Манчестер». Все игроки пели со сцены его имя.
Да и сама по себе встреча прошла крайне драматично, и многие наши игроки показали просто феноменальную игру. Например, для Уэса Брауна это был один из лучших матчей в футболке «Юнайтед», и он сделал просто великолепный навес, с которого Роналду открыл счет.
Изучая игру команды Аврама Гранта в полуфинале, я заметил, что Майкл Эссьен выступал на месте правого защитника. Тогда я решил выпустить на левый край Роналду, чтобы он осложнил жизнь Эссьену, более привыкшему к игре в полузащите.
Забивая свой гол, Роналду переиграл в воздухе как раз Эссьена, так что мой план сработал. Идея выпустить на правом фланге обороны против такого блестящего нападающего, как Роналду, номинального хавбека вызывала большие вопросы. Неудивительно, что Криштиану просто разорвал его на части. Перевод Роналду на левый фланг открыл вакансию на правом, и я выбрал Харгривза: он был быстр, энергичен и мог сделать хороший навес. Оуэн отлично справился с отведенной ему ролью. В центре полузащиты я поставил Скоулза и Каррика, однако Полу пришлось покинуть игру под конец основного времени. У него пошла из носа кровь, что стало затруднять дыхание. Вместо него на поле вышел Гиггз, сыгравший просто великолепно.
Москва и выбранная нами гостиница стали для нас настоящим культурным шоком, но это не повлияло на подготовку к матчу. В полуфинале Лиги чемпионов мы обыграли «Барселону», добившись нулевой ничьей в гостях и победив дома благодаря единственному голу Скоулза, забитого им в традиционном для него стиле – великолепным ударом с двадцати пяти метров. Как обычно в матчах против «Барселоны», первые 20 минут на «Ноу Камп» мы тогда отыграли очень хорошо, попав в перекладину и не реализовав пенальти. Когда они перехватили инициативу, мы просто отступили к пределам своей штрафной. И то же самое могли бы сделать и в финалах 2009 и 2011 годов, не пытайся я выиграть те матчи в нашем фирменном стиле.
Возможно, вы назовете такую тактику наивной, но я не соглашусь. Мы пытались укрепить наше стремление побеждать в собственной манере. В тех двух полуфинальных матчах мы пережили немало моментов, от которых замирало сердце. Мы боролись на границе штрафной и даже внутри нее, отчаянно пытаясь спастись. В ответном матче на «Олд Траффорд» игра была равной, но, учитывая наши контратаки, мы обязаны были забить больше. В то же время, после выхода на поле Тьерри Анри, в последние пятнадцать минут встречи они заперли нас в собственной штрафной. Стоя на бровке, я постоянно поглядывал на часы, испытывая просто запредельные муки. Позже я назову поведение наших болельщиков эталонным. Каждый вынос мяча из пределов штрафной они сопровождали овациями и одобрительными возгласами, что нечасто встречается. Анри тогда упустил верную возможность сравнять счет, а мы продемонстрировали настоящий характер. Команда не потеряла концентрацию и справилась с колоссальным давлением соперника.
После игры я также сказал: «У игроков нет права бояться соперника. От них требовалось вести себя как настоящие мужчины, и в эту ночь они ими и были».
Наши шансы на завоевание еще одного Кубка европейских чемпионов вдобавок к двум полученным ранее в 1968 и 1999 годах были высоки, и мы хотели быстро завладеть контролем над мячом. Именно это мы и сделали в самом начале встречи. Мы играли резко и изобретательно и вполне бы могли забить три или четыре мяча. В какой-то момент я даже стал думать, что дело кончится разгромом.
Однако один забитый мяч может в корне изменить ситуацию на поле, и прямо перед перерывом «синим» повезло: Фрэнк Лэмпард сравнял счет, и теперь уже мы были вынуждены перейти в оборону. «Челси» пошел в атаку, и первые двадцать пять минут второго тайма они отыграли гораздо лучше нас. Дрогба попал в штангу, и это стало для меня сигналом: надо было быстро что-то придумывать, чтобы вернуть себе инициативу. Я отправил Руни на правый фланг, а Харгривза переместил в центр, и это сработало. К концу встречи я считал, что мы сыграли лучше и больше достойны победы.
Затянутый на бровке водоворотом событий, ты не всегда можешь понять, насколько хорошее представление разворачивается перед тобой. Но каждый в тот вечер чувствовал, что наблюдает великолепное зрелище, один из лучших финалов в истории Лиги чемпионов. Отдельное удовольствие было принимать участие в спектакле, выставлявшем нашу Премьер-лигу в таком выгодном свете. Должен отдать должное Эдвину ван дер Сару за его умные действия в серии послематчевых пенальти. Когда Анелька подходил к точке, я шептал про себя: «Прыгай влево». Но, как и во время двух предыдущих попыток «Челси», промахе Терри и успехе Калу, Эдвин прыгнул вправо от себя. Возможно, приближаясь к своему решающему удару с одиннадцатиметрового, Анелька думал про себя: «Интересно, куда он сейчас прыгнет, вправо или влево?» Да, удар у Анелька получился несильным, но Эдвин выбрал правильное направление для прыжка – вправо.
Аврам Грант – хороший человек, и я всегда боялся, что ему не хватит твердости справиться с игроками «Челси». Их поведение в финале было просто ужасным: на второй тайм они выходили по одному, пререкались с судьей по пути в раздевалку. Игроки должны появляться на поле вместе и сразу, а не семенить по одному. Судья пытался их поторопить, но они просто проигнорировали его. В перерыве они шли на все возможные ухищрения, и, вероятно, это как-то повлияло на судью в тот момент, когда он удалил с поля Дрогба.
Красную карточку Дрогба заработал после стычки с Карлосом Тевесом: к нему подскочил Видич, чтобы защитить своего одноклубника, и Дидье отвесил ему пощечину. Если ты позволяешь себе распускать руки, то не стоит удивляться последствиям. Я так понимаю, судья спросил у лайнсмена, кто был нарушителем. И бац, Дрогба уходит с поля. К тому времени мы уже снова прочно контролировали игру, так что удаление лондонца не особо повлияло на ситуацию. После удара Гиггза Джон Терри вынес мяч с линии пустых ворот, и в дополнительное время у нас было несколько шансов забить гол, которыми мы обязаны были воспользоваться. На мой взгляд, игроки «Челси» играли на удержание счета, надеясь на удачу в серии послематчевых пенальти.
Пусть Дрогба и удалили той ночью с поля, тем не менее он всегда доставлял нам немало хлопот. Мощный, здоровый парень, но что меня особенно в нем привлекало, так это его умение забивать эффектные голы с большой дистанции, например, с тридцати метров. Помню, в последние недели Карло Анчелотти на посту главного тренера «Челси» мы играли с «синими» в Лиге чемпионов, и я удивился, когда не увидел его в стартовом составе. Но после перерыва Дрогба вышел на поле вместо Торреса и забил нам гол, сохранив на время шансы «Челси» на продолжение борьбы.
Против того состава «Челси» играть было очень нелегко, особенно выделялся у них вратарь Петр Чех. Мне стоило подписать его, когда ему не было еще и двадцати, но я упустил свой шанс, а «Челси» приобрел его за 8 миллионов фунтов.
Джон Терри обладал огромным влиянием на партнеров, Эшли Коул всегда заряжал их энергией для атаки, а Фрэнк Лэмпард потрясающе надежно и плотно играл от штрафной до штрафной. В свои лучшие годы он порою уклонялся от выполнения обязанностей в обороне, но сражался от первой и до последней минуты и редко когда пропускал игры. Вместе с Дробга эта пятерка составляла костяк «Челси», его основу. Они же заправляли и в раздевалке.
Перед игрой у меня и мысли не возникало, что московское прошлое Романа Абрамовича может оказывать на «Челси» большее давление, чем на нас. Да, он провел тот вечер на трибуне, пристально глядя вниз на свои значительные капиталовложения, но я не понимал, как это может повлиять непосредственно на саму игру. Меня в первую очередь беспокоил вопрос безопасности. Москва – город великих загадок. Я прочел немало книг о русской революции и о Сталине, который был гораздо хуже царей и уничтожал собственный народ коллективизации ради. Мы привезли с собой двух шеф-поваров, и кухня в целом была хорошей, в отличие от Рима, где еда была просто отвратительной и позорной.
Но какой же великолепный сезон провел Роналду в той победоносной кампании. Только подумайте, сорок два гола на позиции вингера! Да, иногда он играл на месте центрфорварда, но в первую очередь в нашей системе ему отводилась роль флангового игрока. В каждой игре он создавал себе как минимум три голевых ситуации. Позже я как-то раз наблюдал за его игрой в мадридском «Реале», и в тот вечер он нанес порядка сорока ударов по воротам соперника.
Победа в Москве принесла мне большое облегчение, ведь я постоянно утверждал, что «Манчестер» должен стремиться к большему успеху на международной арене. Это был наш третий Кубок европейских чемпионов, и мы стали ближе на один трофей к «Ливерпулю», у которого их пять. Я всегда был уверен, даже после двух поражений от «Барселоны» в 2009 и 2011 годах, что рано или поздно в обозримом будущем мы сможем догнать мерсисайдцев, потому что заслужили особое уважение в Европе. Выиграй мы хотя бы один из тех двух финалов против «Барселоны», у нас стало бы уже четыре Кубка – столько же, сколько было у «Баварии» на тот момент и сколько у «Аякса».
В «Лужниках» не нашлось шампанского, чтобы отметить нашу победу, и нам пришлось сбегать в ближайший бар, где мы прикупили какую-то шипучку. Бог его знает, что это было. Мне пришлось извиняться перед зашедшим в нашу раздевалку с поздравлениями Энди Роксбургом за то, что я не могу предложить ему бокала шампанского. Что бы ни было в тех бутылках, мы хорошенько потрясли их и устроили традиционный переполох с обливаниями. Игроки бурно веселились, дурачились и прикалывались друг над другом. Я был очень рад и горд за них. Промокнув до нитки под дождем, я был вынужден переодеться в спортивный костюм. Насколько я помню, ни Абрамович, ни игроки «Челси» не пришли поздравить нас.
Финал Лиги чемпионов 1999 года в Барселоне, в котором мы обыграли мюнхенскую «Баварию», пришелся на девяностолетний юбилей покойного сэра Мэтта Басби. Порою ты уповаешь, что боги на твоей стороне или что старина Мэтт смотрит на тебя с небес. Я не очень-то верю в совпадения, но в судьбу верю, и задумывался, не приложила ли она свою руку к обеим нашим победам? Мэтт возил наш клуб на континент для участия в еврокубках, когда все руководство английской лиги было категорически против. Учитывая, сколько славных моментов пережили английские команды на европейской арене, понимаешь, насколько Мэтт был прав.
Завоевав важнейший трофей, следует не почивать на лаврах, а покупать новых игроков, чтобы обновить состав и избежать застоя. Уже через несколько недель после победы в Москве мы подписали Димитара Бербатова, который был в нашем списке потенциальных приобретений еще до своего перехода в «Тоттенхэм». Он обладал целой россыпью талантов: отличное чувство равновесия, хладнокровие при владении мячом, много забивает, высокий, сильный, относительно молодой. Я чувствовал, что нам немного не хватает самообладания в нашей атакующей линии.
Однако из-за Бербатова мы поссорились с председателем совета директоров «шпор» Дэниэлем Леви, и теперь не испытываем большого желания снова иметь с ним дело в плане приобретения игроков. Димитар стал нашим вторым после Майкла Каррика футболистом, купленным у «Тоттенхэма», и оба раза мы возвращались после переговоров с Леви, словно совершив поездку на американских горках. Голова шла кругом. С ним невозможно обсуждать выгоду для обеих сторон, его интересует только его выгода и выгода «Тоттенхэма», и ничего больше. Впрочем, наверное, с точки зрения лондонцев это и неплохо.
Глава восемнадцатая
Психология
Прежде всего, ты должен быть честен с игроками. Если футболист растерял форму, нет ничего плохого в том, чтобы сказать ему правду. И всем, чья уверенность была поколеблена, я говорил одно и то же: мы в «Манчестер Юнайтед» просто не можем позволить себе опуститься до уровня других команд.
Если мне нужно было высказать свое недовольство футболисту, не оправдывающему наши ожидания, я говорил: «Вот это – полная ерунда». Но затем добавлял: «Для игрока твоего уровня». Это смягчало первоначальный удар. Не стесняйся ругать, но уравновешивай критику поощрением: «Почему ты так делаешь? Ты же можешь гораздо лучше».
Нескончаемая похвала звучит фальшиво, и игроки это видят. Главное слагаемое отношений между тренером и футболистом заключается в том, что ты должен заставить их брать на себя ответственность за собственные действия, отвечать за свои ошибки, за уровень игры и, наконец, за результат. В футболе все определяется одним лишь результатом. Иногда вымученная победа значила для нас гораздо больше, чем разгром со счетом 6:0, в котором команда реализовывала красивые комбинации после двадцати пяти передач. «Манчестер Юнайтед» всегда должен побеждать, это самое главное. И я не смог бы поддерживать этот победный дух, если бы не говорил футболистам всю правду о том, что думаю об их уровне игры. И да, порою я мог быть несколько резок и агрессивен, объясняя игроку, чего от него хочет клуб.
Сейчас я говорю молодым наставникам: не идите специально на конфликт, не ищите конфронтации, потому что – будьте уверены – она сама вас найдет. Если вы настроены на конфликт, то игрок окажется в контратакующей позиции, что даст ему преимущество. Помнится, когда бывший капитан «Абердина», «Манчестера» и сборной Шотландии Мартин Бакен возглавил «Бернли», то в первую же субботу ударил капитана своей команды. «Отличное начало, Мартин», – сказал я ему.
Он был очень принципиальным человеком, Мартин Бакен. На закате карьеры перешел в «Олдхэм Атлетик», где получил подписной бонус в сорок тысяч фунтов, большие деньги по тем временам. Но, будучи в плохой форме, он вернул эти сорок тысяч обратно совету директоров. Он просто не мог оставить у себя деньги, которых, по его мнению, не заслуживал. Можете представить себе такое в наши дни, а?
На протяжении всей моей карьеры люди считали, что я следую заветам Макиавелли, тогда как в действительности никакими методами пропаганды я не пользовался. За исключением одной необычной хитрости: я постоянно высказывался в том плане, что «Манчестер» всегда заканчивает сезон на более высокой ноте, чем начинает. Это была своего рода игра разума, и я был заинтригован, когда зимой 2009 года тренер «Челси» Карло Анчелотти разгадал меня. Перефразируя мои слова, он заявил: «Алекс говорит, что «Манчестер» во второй половине чемпионата играет лучше, чем в первой, но так ведь и мы тоже».
Я делал так каждый год. «Дождитесь второй половины сезона», – говорил я. И это всегда срабатывало. Эта мысль пускала корни в головах наших игроков и внушала неотступный страх соперникам. Во вторую половину сезона игроки «Юнайтед» вступали, словно армия вторжения, в их глазах горело адское пламя, и мои слова становились самосбывающимся пророчеством.
Еще одной моей психологической уловкой было постукивание по часам. Я не особо внимательно следил за временем, ведь трудно предсказать, через сколько минут закончится игра, потому что ты никогда не знаешь, сколько судья добавит к основному времени. Главным было то, какой эффект это постукивание оказывало не на моих игроков, а на игроков команды соперника. Когда они видели меня указывающим на часы и жестикулирующим, их пробивала дрожь. Они немедленно представляли себе, что к игре добавят еще минут десять. А все знали, что «Юнайтед» умеет и любит забивать голы на исходе матча. Увидев мое постукивание по часам, они воображали себе, что им придется обороняться против нас еще целую вечность.
Они чувствовали себя в осаде, в окружении. Они знали, что мы никогда не сдаемся и что голы на последних минутах – наш конек. Комментируя финал Лиги чемпионов 1999 года на телеканале Ай-ал-ви, Клайв Тайлдесли сказал тогда, в начале компенсированного времени: «”Юнайтед” всегда забивает». По мне, так эта фраза вполне сравнима со знаменитым комментарием Кеннета Уолстенхолма, прозвучавшими в финале чемпионата мира 1966 года: «Они думают, что уже всё. И это действительно всё!»
В обращении с отдельными футболистами есть и такой психологический аспект: на минутку посмотри на ситуацию глазами согрешившего игрока, это неплохо помогает. Мы все когда-то были молоды, так что совсем не трудно представить себя на его месте. Сотворив что-то, ты ожидаешь наказания и думаешь: «Что он скажет?» Или так: «Что мой папа скажет?» Задача состоит в том, чтобы оказать максимально возможное влияние. А что может оставить наибольший отпечаток в душе на этом этапе жизни?
Преимущество тренера в том, что он знает: футболист хочет играть. По большому счету, они все хотят быть там, на поле. Поэтому, лишая их этого удовольствия, ты лишаешь их жизни. Это твое абсолютное оружие, самый главный рычаг власти.
Во время того инцидента с Фрэнком Макгарви в «Сент-Миррене» я постоянно говорил ему: «Ты больше никогда не будешь играть». И он в это верил, в течение трех недель подряд он в это верил. Закончилось все тем, что он просто умолял меня дать ему еще один шанс. Он был абсолютно уверен, что находится в полной моей власти. В те времена о принципе свободы заключения контрактов еще и не слышали.
Люди без умолку судачат о моих играх разума. Каждый раз, как я делал заявление, толпа аналитиков искала в нем какой-то тайный смысл. Тогда как в 98 % случаев его просто не было. Но психологическое давление оказывало свое влияние, даже суеверия, потому что все им подвластны.
В 2010 году на скачках в Хайдоке одна женщина сказала мне: «Видела вас по телевизору, и вы были там такой серьезный, а здесь вы смеетесь и веселитесь».
Я ответил ей: «А вы что, хотите, чтобы я не был серьезным на работе? Мой труд требует в первую очередь концентрации. Все мои мысли должны быть направлены на благо игроков. Я не имею права на ошибку. Я не делаю заметок, не полагаюсь на видеозаписи, но я обязан быть прав. Это серьезное дело, и я не хочу допускать промахов».
Впрочем, я совершал их неоднократно. К примеру, я был уверен, что в полуфинале Лиги чемпионов против дортмундской «Боруссии» Петер Шмейхель допустил ошибку. В тот момент я еще не надевал на игры очки. Петер сказал: «Мяч срикошетил».
– Срикошетил? Ага, щас! – прокричал я. – Не было там рикошета!
Но, посмотрев позже повтор, я увидел, что мяч действительно внезапно изменил направление. И с тех пор стал надевать на игры очки. Не мог позволить себе допускать таких промахов, не мог позволить позориться. Если ты спрашиваешь защитника, зачем он пытался сделать искусственный офсайд, а он отвечает, что не пытался, тебе нужно быть твердо уверенным в своей правоте.
Нельзя так легко предоставлять игрокам возможность сказать себе: «Тренер тут ошибся». Если они теряют доверие к твоим знаниям, они теряют доверие и к тебе. Твое понимание ситуации должно быть на высочайшем уровне, всегда и везде. Ты должен тщательно думать, что говоришь игрокам. Плюс можно весело провести время, стараясь вечно быть правым, ведь это не всегда одна лишь погоня за истиной. Например, мы часто играли в такую игру, как «Угадай стартовый состав команды соперника». И как-то раз я дал свой очередной, очень уверенный прогноз о том, кто выйдет у них на поле. Это была игра Лиги чемпионов, и когда чужие игроки вышли из раздевалки, Рене Мёленстен заявил: «Босс, они сделали шесть изменений по сравнению с вашим прогнозом».
На какое-то мгновение я оцепенел, но тут же понял, как можно исправить ситуацию: при помощи возмущения. «Видите? – рявкнул я на игроков. – Они над нами смеются, думают, что могут выставить против нас резервный состав!»
В своем первом сезоне в «Юнайтед», после того как мы выбили в третьем раунде Кубка Англии «Манчестер Сити», мне пришлось в четвертом раунде сыграть на «Олд Траффорд» против «Ковентри». За неделю до той встречи я посмотрел матч «Ковентри» против «Шеффилд Уэнсдей», и вы не поверите, насколько ужасно они тогда выступили. Мы с Арчи Ноксом вернулись домой, абсолютно уверенные в будущей победе. Угадайте, что было потом? «Ковентри» сыграл против нас просто блестяще. Команды часто появлялись на поле «Олд Траффорд», как будто их кто-то подменил: иная тактика, иная мотивация, все иное. С первых дней в клубе я выучил этот урок: в домашних матчах следует всегда быть готовым к тому, что соперник выпустит на поле свой лучший состав, использует лучшую тактику, продемонстрирует лучшую игру. И что мне следует сделать все, чтобы они все равно оказались не у дел.
Лучшие команды приезжали на «Олд Траффорд», чтобы дать нам бой. Особенно «Арсенал». В какой-то степени и «Челси». Ну, и часто «Ливерпуль». Да и «Манчестер Сити», после покупки его шейхом Мансуром, также прибывал к нам с заметно подросшими амбициями. Команды, возглавляемые бывшими игроками «Юнайтед», тоже вели себя крайне смело, как, например, «Сандерленд» Стива Брюса.
Благодаря своему долголетию на мостике «Юнайтед» я в итоге сделался неуязвимым к обычным сплетням и домыслам, окружающим других тренеров после трех подряд поражений. Мои достижения ограждали меня от журналистов, призывающих к увольнению. Такое случалось с другими клубами, но не с «Манчестером». Это придавало мне сил в раздевалке, и они передавались и игрокам. Они знали: тренер не уйдет, а значит, не уйдут и они. Остальные тренеры и персонал тоже никуда не денутся, потому что главный тренер останется на своем посту. Стабильность. Преемственность. Редкие качества в современном футболе. Попав в черную полосу, мы не паниковали. Нет, нам это не нравилось, но мы никогда не паниковали.
Мне также нравится думать, что мы понимали дух игры. Как-то раз одной ночью где-то в 90-х годах Йохан Кройф сказал мне: «Ты никогда не выиграешь Лигу чемпионов».
– Почему?
– Ты не жульничаешь и не подкупаешь судей, – был его ответ.
Я сказал тогда: «Ну что ж, отличная эпитафия, беру».
Для игры в футбол требуется некоторая жесткость, и я рано осознал это, когда столкнулся с Дэйвом Маккеем. Мне было шестнадцать лет, когда мы пересеклись с ним на поле. Я тогда играл в резервной команде «Куинз Парк», а Дэйв восстанавливался после перелома пальца ноги, набирая форму в дубле клуба «Харт оф Мидлотиан», одного из лидеров шотландского чемпионата в те годы.
Я играл оттянутого нападающего, а Дэйв – правого защитника. У него была огромная и широкая грудь, как у быка. И как только ко мне в первый раз попал мяч, он тут же врезался в меня. В матче резервных команд.
Я подумал: «Ну нет, я не собираюсь с этим мириться».
И когда мы в следующий раз пересеклись на поле, я сам набросился на него.
Дэйв окинул меня холодным взглядом и спросил: «Ты хочешь доиграть до конца матча?»
– Ты врезал мне тогда… – пробормотал я.
– Я перехватил тебя, – заметил Дэйв. – Если бы я действительно тебе врезал, ты бы это заметил.
Он меня запугал тогда, а я ведь никого никогда не боялся. Его окружала просто какая-то невероятная аура. У меня в офисе висела знаменитая фотография Дэйва, сделанная в тот момент, когда он схватил за футболку Билли Бремнера. Однажды я все-таки решился и дерзко спросил у него: «Ты действительно победил в том поединке?» Я присутствовал на «Хэмпден Парк», когда выбирали лучших игроков в истории шотландского футбола, и, как и все, был очень удивлен, когда имя Дэйва не попало в тот список.
Я мог публично раскритиковать свою команду после матча, но никогда не позволял себе ругать перед журналистами отдельных футболистов. Болельщики имели право знать, что я недоволен игрой всей команды, но не конкретным игроком. Этому меня научил Джок Стин, которому я постоянно по любому поводу задавал вопросы. Будучи тренером «Селтика», он так скромно себя вел, что это даже почти начинало раздражать. Расспрашивая его про Джимми Джонстона или Бобби Мёрдока, я ожидал, что он будет ставить себе в заслугу свой выбор игроков в матче или использованную тактику, однако он лишь говорил мне: «О да, малыш Джимми сегодня сыграл просто великолепно». Он никогда не хвалил самого себя. Я мечтал о том, чтобы он хотя бы разок, да признался: «Ну, я решил сегодня использовать схему 4–3–3, и это сработало», но нет, он был слишком скромен для этого.
Попав в автокатастрофу, Джок пропустил поездку «Селтика» в США, а его помощник Шон Фэллон отправил трех игроков за плохое поведение обратно домой. Когда я вынудил Джока рассказать мне, как бы он поступил в такой ситуации, он ответил: «Нет, я никогда бы так не сделал, о чем я уже говорил Шону. Поступая так, ты наживаешь себе кучу врагов».
– Но болельщики тебя поймут, – попытался поспорить я.
– Забудь про болельщиков, – сказал Джок. – У этих игроков есть матери. Как ты думаешь, хоть одна мама в мире когда-нибудь призналась, что ее мальчик плохой? Их жены, братья, отцы, друзья – ты отвратишь от себя их всех. Нет, такие проблемы надо решать внутри клуба.
Иногда лед работает ничуть не хуже пламени. Когда в 2010 году в матче на «Вилла Парк» с поля удалили Нани, я не сказал ему ни слова. Просто оставил его страдать, он же продолжал смотреть на меня, тщетно надеясь найти хоть какое-то утешение. Я знал, он не собирался сделать то, что сделал, и когда на телевидении мне задали про него вопрос, я назвал его действия «наивными». Я сказал, что Нани не грубый игрок, но подкат был выполнен двумя ногами, и после него он должен был покинуть поле. Вот так, прямо и честно. Пострадавший не получил травмы, и я лишь заметил, что Нани совершил ошибку при выполнении подката. С нами со всеми такое бывает, футбол – это ведь очень эмоциональная игра.
Многие полагали, что я все время вел против Арсена Венгера психологическую войну, все время пытался взорвать ему мозг. Не думаю, что я намеренно провоцировал его, но порою действительно использовал свои трюки, чтобы выдать небольшие умозаключения, зная, что пресса примет их за психологическую атаку соперника.
Помнится, мне как-то позвонил Брайан Литтл, бывший тогда тренером «Астон Виллы», и спросил насчет одного замечания, сделанного мною перед встречей наших клубов.
– Что ты этим имел в виду? – сказал он.
– Ничего, – ответил я озадаченно. «А я уж решил, ты опять играешь в свои игры», – сказал Брайан. Уверен, положив трубку, он все еще размышлял: «Что же он задумал? Что же он пытался сказать?»
Мне сослужило хорошую службу то, что я лишал соперников присутствия духа. Но часто я выбивал их из колеи, не собираясь этого делать и даже не подозревая, что мои слова произвели на них такой эффект.
Глава девятнадцатая
