Елена одарила ее снисходительной улыбкой.

— Если уж, — нравоучительно произнесла она, — переходить на европейцев, то француза я всегда предпочту итальянцу. — Она повернулась к Мередит: — Верно?

— Вне всяких сомнений. — Елена и Мередит понимающе улыбнулись друг другу, затем повернулись к Френсис: — Ты согласна?

— О да, — торопливо закивала Френсис. — Конечно, согласна. Ты совершенно права, — Она тоже понимающе улыбнулась Елене, а затем встала и направилась к выходу из столовой.

Как только Френсис скрылась за дверью, Бонни жалобно протянула:

— Не-ет, это меня убьет. Послушай, Елена, я просто умру, если не услышу эту сплетню.

— Даже так? Ну что ж, могу тебя проинформировать, — спокойно отозвалась Елена. — Френсис собиралась сообщить нам о том, что Стефан Сальваторе — агент по борьбе с наркотиками. По крайней мере, ходит такой слух.

— Кто-кто? — Бонни непонимающе на нее уставилась, а затем разразилась смехом. — Но это же глупость. Какой агент по борьбе с наркотиками стал бы так одеваться и носить темные очки? Я хочу сказать, ведь он фактически делает все, что может, лишь бы привлечь к себе внимание... — Тут девочка умолкла, и ее карие глаза расширились. — Но тогда... может статься, именно поэтому он все это и делает? Кто может его заподозрить, когда все так дьявольски очевидно? Да, ведь он действительно живет один, и он жутко скрытный... Елена! Что, если это правда?

— Это неправда, — охладила ее пыл Мередит.

— Откуда ты знаешь?

— Оттуда, что я сама этот слух распустила. - Оценив по достоинству выражение лица Бонни, Мередит ухмыльнулась и добавила: — Елена мне велела.

— Ахх. — Бонни с восхищением посмотрела на Елену. — Ты чертовски хитра. А можно мне рассказать всем, что он смертельно болен?

— Нет, нельзя. Не хочу, чтобы наши местные Флоренс Найтингейл выстроились к нему в очередь для прощального рукопожатия. Зато про Жан-Клода ты можешь рассказывать все, что хочешь.

Бонни подняла фотографию:

— А кто он на самом деле?

— Садовник. По этим кустам гибискуса он просто с ума сходил. К тому же он женат и у него двое детей.

— Жаль, — серьезным тоном заметила Бонни. - И ты велела Френсис никому про него не рассказывать...

— Ага, — Елена сверилась с часами, — А значит, примерно через два часа это будет известно всей школе.

 

После уроков девочки направились домой к Бонни. Их тут же приветствовал визгливый лай, и, стоило Бонни открыть дверь, как очень старый и оплывший жиром пекинес попытался вырваться на улицу. Он носил имя Янцзы и был так избалован, что никто, кроме матушки Бонни, не мог его выносить. Проклятый пес цапнул Елену за лодыжку, когда она проходила мимо.

Полутемная гостиная была тесно заставлена вычурной мебелью, а на окнах висели тяжелые шторы. Сестра Бонни по имени Мэри стояла у кофейного столика и вынимала приколки, удерживающие медицинскую шапочку на ее волнистых рыжих волосах. Всего на два года старше Бонни, она уже работала в клинике Феллс-Черча.

— А, Бонни! — сказала Мэри. — Рада, что ты уже вернулась. Привет, Елена, привет, Мередит.

Елена и Мередит тоже с ней поздоровались.

— Что случилось? — поинтересовалась Бонни. — У тебя усталый вид.

Мэри бросила шапочку на кофейный столик. Вместо ответа она задала встречный вопрос:

— Ты была очень расстроена, когда вчера вечером вернулась домой. Так, где вы, девочки, вчера побывали?

— На кла... ну, просто поблизости от Плетеного моста.

— Так я и подумала. — Мэри тяжко вздохнула. — Ну вот что, а теперь, Бонни Маккалог, будь добра внимательно меня послушать. Не смей больше туда ходить, особенно по вечерам!

— Но почему? — озадаченно спросила Бонни.

— Потому что вчера там кое на кого напали, вот почему! И знаете где? Прямо на берегу под Плетеным мостом.

Елена и Мередит недоверчиво на нее посмотрели, а Бонни схватила Елену за руку:

— На кого-то напали под мостом? Но на кого? Что случилось?

— Толком не знаю. Сегодня утром его обнаружил один из кладбищенских рабочих. Какой-то бродяга, надо полагать, и он, вероятно, спал под мостом, когда на него напали. А когда этого бродягу нашли, он уже был полумертв. И до сих пор не пришел в сознание. Вполне возможно, он умрет.

Елена с трудом сглотнула слюну:

- А что ты имеешь в виду, говоря, что на него напали?

— Я, — произнесла Мэри, четко выговаривая каждое слово, — имею в виду, что ему разорвали горло. Он потерял немыслимое количество крови. Сначала было решено, что это мог сделать какой-то зверь, но теперь доктор Лоуэн говорит, что здесь повинен человек. И полиция считает, что тот, кто это сделал, скорее всего, прятался на кладбище. — Мэри посмотрела на всех девочек по очереди, и рот ее вытянулся в тонкую струнку. — Так что, если вы действительно были рядом с мостом — или на кладбище, Елена Гилберт, — тогда этот человек вполне мог оказаться там вместе с вами. Улавливаете?

— Не стоит нас и дальше пугать, — слабо отозвалась Бонни. — Да, Мэри, мы улавливаем.

— Очень хорошо. Ну, тогда ладно. — Мэри заметно расслабилась и устало потерла виски. — Я должна ненадолго прилечь. Извините, я совсем не хотела раздражаться. — И она вышла из гостиной.

Оставшись наедине, девочки переглянулись.

— На его месте могла оказаться любая из нас, — тихо заметила Мередит. — Особенно ты, Елена. Ведь ты пошла туда одна.

Кожу Елены словно покалывали маленькие иголочки. Снова возникло то мучительно-тревожное чувство, которое охватывало ее на старом кладбище. Казалось, она снова ощущала холодок ветра и видела вокруг себя ряды высоких надгробий. Солнечный свет и средняя школа имени Роберта Ли еще никогда не казались ей такими далекими.

— Послушай, Бонни, — медленно проговорил Елена, — а ты там никого не видела? Что ты имела виду, когда сказала, что меня там кто-то поджидает.

Бонни непонимающе на нее посмотрела:

— Ты о чем? Я ничего такого не говорила.

— Нет, говорила.

— Нет, не говорила. Я никогда этого не говорила.

— Брось, Бонни, — вмешалась Мередит, — мы обе тебя слышали. Ты глазела на старые надгробия, а затем сказала Елене, что...

— Я понятия не имею, о чем вы толкуете. Я ничего такого не говорила. — Лицо Бонни перекосилось от гнева, но в ее глазах стояли слезы. — Все, я больше не хочу об этом говорить.

Елена и Мередит беспомощно переглянулись. А дневное солнце как раз скрылось за облачком.

 

Глава 6

 

26 сентября

Мой милый дневник!

Сожалею, что прошло столько времени, и я даже не могу толком объяснить, почему так долго не писала, скорее всего, о том, что происходит, я боюсь говорить даже с тобой.

Во-первых, случилось несчастье. В тот день, когда мы с Бонни и Мередит были на кладбище, там напали на одного бездомного старика и чуть его не убили. Полиция пока не нашла человека, который это сделал. Люди думают, что старик просто спятил, поскольку очнувшись, он тут же стал бредить о каких-то «глазах во тьме», качающихся дубах и других странностях. Но я помню, что в тот вечер случилось с нами, и не перестаю задаваться вопросами, и это меня пугает.

Какое-то время люди были напуганы, и всем детям было строго приказано после наступления темноты либо оставаться дома, либо выходить группами. Но теперь прошло уже три недели, никаких новых нападений не следовало, и общее возбуждение понемногу утихает. Тетя Джудит говорит, что все это, должно быть, дело рук какого-то бродяги. Отец Тайлера Смоллвуда даже предположил, что старик и сам мог это сделать, — хотя мне очень хотелось бы посмотреть на человека, который умудрился перегрызть себе горло.

В целом я была занята осуществлением плана, пока все идет довольно неплохо. Я получила несколько писем и букет красных роз от Жан-Клода (очень удачно, что дядя Мередит — флорист). Все, похоже, забыли, что я вообще интересовалась Стефаном. Так что мое общественное положение вполне устойчиво. Даже Кэролайн мне не доставляла мне никаких проблем.

Если честно, то я даже не знаю, что Кэролайн делала все это время, и мне наплевать. Я больше ни разу не видела ее за ланчем или после уроков, Кажется, она окончательно откололась от своей старой компании.

Теперь меня заботит только одно. Стефан.

Даже Бонни и Мередит не понимают, как он для меня важен. Я боюсь им рассказывать: боюсь, они подумают, что я спятила. В школе я ношу маску полного спокойствия и самоконтроля. Но внутри... внутри с каждым днем становиться все хуже.

Тетя Джудит начала за меня тревожиться. Она говорит, что в последнее время недостаточно хорошо питаюсь, и она права. Я никак не могу сконцентрироваться на занятиях или даже на каких-то приятных хлопотах вроде организации дома с привидениями к Хэллоуину, вообще я не могу сосредоточиться ни на чем, кроме Стефана. И даже не понимаю почему.

После того ужасного дня он ни разу со мной не заговорил. Но я расскажу тебе кое-что очень странное и интересное. На прошлой недели, на уроке истории, я подняла взгляд и вдруг обнаружила, что он на меня смотрит. Мы сидим совсем недалеко друг от друга, и он развернулся боком, чтобы внимательно на меня посмотреть, на мгновение я почти испугалась, и сердце ужасно заколотилось, Какое-то время мы просто смотрели друг на друга, а потом он отвернулся с тех пор такое случалось еще дважды. Каждый раз, прежде чем поднять глаза, я чувствовала на себе его взгляд. Это совершенно точно не моя выдумка.

Стефан не похож ни на одного из моих знакомых мальчиков.

Он кажется таким, отстраненным, таким одиноким. Пусть даже он сам это для себя выбрал. Стефан здорово проявил себя в футбольной команде. Но он не водит компании ни с кем из парней, кроме, разве что Мэтта. Разговаривает он только с Мэттом. Ни с кем из девчонок он, насколько я знаю, не общается, так что надо думать, слух про агента по борьбе с наркотиками оказался как нельзя кстати. Ведь скорее он всех избегает, чем наоборот. Стефан куда-то исчезает на переменах и после футбольной тренировки, и я ни разу не видела его в столовой, в свою комнату в пансионате он никогда ни кого не приглашает. И в кафетерий никогда не приходит.

Так как же мне найти то место, где он точно от меня не сбежит? Вот, в чем настоящая загвоздка с планом Б.

Бонни насмехается, говоря: «Почему бы тебе не застрять с ним где-нибудь в грозу, чтобы вам пришлось согревать друг друга своими телами?» Мередит предлагает, чтобы на улице перед пансионатом как-нибудь сломалась моя машина, все подобные идеи совершенно нереальны, и я просто с ума схожу, пытаясь придумать что-то получше.

С каждым днем мне становится все хуже и хуже. Я чувствую себя подобно часам, которые кто-то все сильнее и сильнее заводит. Если я совсем скоро не придумаю, что мне делать, я просто...

Я хотела написать «умру».

 

Решение пришло к Елене легко и неожиданно.

Ей было очень совестно перед Мэттом: она понимала, что слух про Жан-Клода заставляет его страдать. Мэтт почти не разговаривал с Еленой со дня разглашения этой «тайны», обычно приветствуя ее быстрым кивком. А когда она однажды наткнулась на него в пустом коридоре у входа в кабинет литературы, он так и не поднял глаз.

— Мэтт... — начала Елена.

Она хотела сказать ему, что все это неправда, что она никогда бы не стала встречаться с другим парнем без предварительного разговора с ним. Еще Елена хотела сказать, что она вовсе не собиралась причинять ему боль, что она теперь ужасно себя чувствует. Но не знала с чего начать.

— Извини! — наконец выпалила Елена и повернулась, чтобы войти в класс.

— Елена, — произнес Мэтт, и она опять повернулась к нему.

Теперь он, по крайней мере, на нее смотрел. Взгляд парня медленно скользил по ее прекрасным волосам. Он покачал головой, словно в недоумении, и, наконец, поинтересовался:

— У тебя с тем французским парнем все серьезно?

- Нет, — немедленно и без колебаний ответила Елена, — Я его придумала, — призналась она. — Просто чтобы показать всем, что мне нет никакого дела до... — Тут она осеклась.

— До Стефана. Я понял. — Мэтт кивнул. Елене показалось, что взгляд его стал жестче, но в голосе прозвучало сочувствие. — Послушай, Елена, это было чертовски скверно с его стороны. Но я не думаю, что там присутствовало что-то личное. Он так со всеми...

— Кроме тебя.

— Нет. Порой Стефан со мной разговаривает, но никогда о личном. Он никогда не упоминает о своей семье или о каких-то внешкольных занятиях. Такое ощущение, будто... будто вокруг него есть стена, сквозь которую мне не пробиться. Не думаю, что он вообще кого-то за эту стену пропустит. И это очень плохо, потому что, как мне кажется, за этой стеной он очень несчастен.

Такое суждение о Стефане было совершенно неожиданным, ничего подобного ей даже в голову не приходило. Стефан всегда казался таким выдержанным, таким строгим и невозмутимым. С другой стороны, сама Елена тоже порой казалась окружающим именно такой. Возможно ли, что под этой оболочкой Стефан так же потерян и несчастен, как она?

И в этот момент к ней пришла идея, и идея эта оказалась смехотворно простой. Никаких запутанных схем, никаких жутких гроз или неисправных машин.

— Мэтт, — медленно произнесла Елена, — а тебе не кажется, что кому-то было бы очень неплохо пробиться сквозь эту стену? Очень неплохо для Стефана, я имею в виду. Тебе не кажется, что ничего лучшего для него даже и придумать нельзя? — Она напряженно смотрела на парня, отчаянно желая, чтобы он правильно ее понял.

Мэтт какое-то время просто на нее смотрел, затем ненадолго закрыл глаза и недоверчиво покачал головой.

— Знаешь, Елена, — наконец сказал он, — ты просто невозможна. Ты вертишь людьми как марионетками, и самое скверное, что ты, по-моему, сама этого не осознаешь. Вот теперь ты просишь меня помочь тебе загнать Стефана в засаду, а я такой тупой сопляк, что даже могу на это согласиться.

— Ты не тупой сопляк, ты джентльмен. И я хочу попросить тебя оказать мне услугу. Причем только в том случае, если ты думаешь, что так будет правильно. Я не хочу причинять боль ни Стефану, ни тебе.

— Правда?

— Правда. Я понимаю, как это может выглядеть... но все равно. Я просто хочу... — Елена опять осеклась.

Как ей объяснить, чего она хочет, если она сама этого толком не понимает?

— Ты просто хочешь, чтобы весь мир вращался вокруг Елены Гилберт, — горько произнес Мэтт. — Ты просто хочешь того, чего не имеешь.

В шоке Елена отступила на шаг и внимательно посмотрела на старого друга. В горле у нее сжался комок.

— Нет, не надо, — тут же сдался Мэтт. — Брось, Елена, не надо так. Извини. — Он тяжко вздохнул. — Ладно, что я должен сделать? Связать его как кабана и принести к твоему порогу?

— Нет, — отозвалась Елена, все еще пытаясь справиться с навернувшимися слезами, — не надо. Просто сделай так, чтобы он пришел на вечер встречи выпускников на следующей неделе.

На лице у Мэтта застыло странное выражение.

— Ты просто хочешь, чтобы он пришел не танцы?

Елена кивнула.

— Хорошо. Я постараюсь сделать так, чтобы он там оказался. И знаешь, Елена... на самом деле никого, кроме тебя, мне бы приглашать не хотелось.

— Хорошо, — после секундного колебания согласилась Елена. — Спасибо.

На лице у Мэтта по-прежнему оставалось какое-то особенное выражение.

— Не надо, Елена. Не благодари, — произнес он. — На самом деле... все это сущая ерунда.

Елена все еще раздумывала над этими словами, когда Мэтт повернулся и пошел дальше по коридору.

 

- Стой смирно, — приказала Мередит, укоризненно дергая Елену за волосы.

— А я все еще думаю, — подала голос Бонни со стула у окна, — что они оба были просто великолепны.

— Кто? — рассеянно поинтересовалась Елена.

— Как будто не знаешь, — укорила ее Бонни. — Два твоих парня, которые сотворили настоящее чудо на последней минуте вчерашнего матча. Когда Стефан поймал тот роскошный пас, я подумала, что вот-вот в обморок хлопнусь.

— Бонни, я тебя умоляю, — возмутилась Мередит.

— А Мэтт... этот парень — просто поэзия в движении...

— И вовсе ни один из них не мой парень, — ровным тоном заметила Елена.

Под ловкими пальцами Мередит ее волосы стали превращаться в настоящее произведение искусства, мягкую массу гнутого золота. И платье было под стать — его льдисто-фиолетовый цвет идеально гармонировал с ее фиалковыми глазами. Однако сама себе Елена казалась бледной и холодной, вовсе не исполненной нежного волнения, а жесткой и целеустремленной, подобно молодому солдату, которого отправили на передовую.

Стоя вчера на футбольном поле, пока ее официально провозглашали королевой вечера в честь встречи выпускников, Елена лелеяла только одну мысль. Теперь Стефан просто не сможет отказаться с ней танцевать. Если он вообще придет на танцы, он не сможет отказать королеве праздника. И теперь, разглядывая свое отражение в зеркале, она еще раз себе это повторила.

— Сегодня ты добьешься всего, что пожелаешь, — успокаивающе говорила Бонни. — И... послушай, Елена. Когда ты окончательно порвешь с Мэттом, могу я его утешить?

Мередит фыркнула:

— А что подумает Реймонд?

— Ну... его сможешь утешить ты, Мередит. Нет, правда, Елена, мне очень нравится Мэтт. И с тех пор, как ты взяла на прицел Стефана, вас троих становиться как-то много. Так давай я...

— Ах, делай что хочешь. Мэтт действительно заслуживает утешения.

«А от меня он определенно его не получит», — подумала Елена.

Она по-прежнему сама с трудом понимала, как она может так обращаться со старым другом. Но сейчас Елена просто не могла позволить себе оценивать собственные поступки; ей требовалась вся ее сила и сосредоточенность, до последней капли.

— Вот. — Мередит вколола в волосы Елены последнюю шпильку. — А теперь, королева вечера, оглянись и посмотри на свою свиту... ну, по крайней мере, на какую-то ее часть. Ах, как мы прекрасны!

— Как, я слышу царственное «мы»? — насмешлив о осведомилась Елена, однако по сути Мередит сказала чистую правду.

Три подруги действительно были прекрасны. Платье Мередит, чистое роскошество бордового атласа, плотно прилегало на талии и складками изливалось на бедра. Темные волосы свободно лежали у нее на спине. А Бонни, когда она встала и присоединилась к подругам перед зеркалом, походила на переливающуюся статуэтку в розовой тафте с черными блестками.

Что же касалось самой Елены, то... Опытным взглядом она изучила свое отражение и снова подумала: «Платье в полном порядке». Еще ей пришло на ум такое сравнение: «засахаренные фиалки». Бабушка Елены держала целую вазу таких цветов.

Три подруги вместе спустились вниз, как это бывало перед каждыми танцами еще с седьмого класса — если не считать того, что раньше с ними была Кэролайн. Елена вдруг с легким удивлением поняла, что она и понятия не имеет о том, с кем Кэролайн придет сегодня вечером.

Тетя Джудит и Роберт, — который должен был вскоре стать дядей Робертом — сидели с Маргарет в гостиной.

— Ах, девочки, как вы прелестны, — всплеснула руками тетя Джудит, раскрасневшаяся от волнения будто она сама шла на танцы.

Затем она поцеловала Елену, а уже облаченная в пижаму Маргарет протянула руки к старшей сестре.

— Ты красивая, — со всей простотой четырехлетки высказалась она.

Роберт тоже смотрел на Елену. Вот он вздрогнул, открыл рот и снова его закрыл.

— В чем дело, Боб?

— Ни в чем. — Со смущенным видом он посмотрел на тетю Джудит. — А вообще-то мне в голову пришла другая Елена. Я тут грешным делом о Елене Прекрасной подумал.

— Прекрасной и обреченной, — радостно уточнила Бонни.

— Пожалуй, — кивнул Роберт, но вид у него при этом стал вовсе не радостный.

Елена промолчала.

В это мгновение раздался звонок в дверь. На ступеньках стоял Мэтт, облаченный в свою привычную спортивную куртку. С ним были Эд Гофф, приятель Мередит, и Реймонд Эрнандес, приятель Бонни. Елена поискала взглядом Стефана.

— Наверно, он уже там, — ответил Мэтт на ее немой вопрос. — Послушай, Елена...

Однако все, что он собирался сказать, заглушила громкая болтовня двух других парочек. Бонни и Реймонд поехали вместе с ними в машине Мэтта. На всем пути к школе они постоянно продолжали сыпать остротами.

Из открытых дверей школы лилась музыка. Когда Елена вышла из машины, ее вдруг охватила странная уверенность.

«Что-то должно случиться», — подумала она, глядя на квадратную громаду здания.

Мирное басовое гудение нескольких последних недель должно было резко повыситься по тону.

«Что ж, я готова», — мысленно сказала себе Елена.

Она действительно так думала.

Внутри был настоящий кружащийся калейдоскоп красок. Их с Мэттом разговор оказался заглушен в тот самый миг, когда они вошли в зал. Комплименты обрушились водопадом. Платье Елены... ее прическа... сочетание цветов. Мэтт также представлял собой живое воплощение зарождающейся легенды: новый Джо Монтана, верная гарантия футбольного чемпионства.

В головокружительном вихре, который был для нее самой жизнью и дыханием, Елена продолжала искать невысокого брюнета.

Подошел Тайлер Смоллвуд. Он тяжело дышал на нее, от него пахло пуншем и жевательной резинкой «даблминт». Его подружка выглядела просто убийственно. Елена проигнорировала верзилу в  надежде, что он уберется прочь.

Мистер Таннер прошел мимо с размокшим бумажным стаканчиком. Казалось, что учителя истории душит воротничок его рубашки. Сью Карсон, старшая принцесса вечера в честь встречи выпускников, при виде фиолетового платья восхищенно выдохнула и о чем-то заворковала. Бонни уже стояла на танцполе, мерцая розовым в свете софитов. А Стефана Елена нигде не видела.

Ощутив еще одно дуновение «даблминта», Елена подумала, что ее вот-вот стошнит. Она толкнула локтем Мэтта, и они вместе двинулись к столу с закуской, где тренер Лайман как раз восторженно рассказывал о последнем футбольном матче. Пары и группки учеников подходили к столу, чтобы провести несколько минут рядом с королевой, а затем удалялись, освобождая место следующим в очереди.

"Как будто мы и впрямь члены королевской семьи", — с удовлетворением подумала Елена.

Искоса взглянув на Мэтта, она попыталась понять, разделяет ли он ее удовольствие, и обнаружила, что он пристально смотрит куда-то влево.

Елена проследила за его взглядом. Даже в этом мутном свете она разглядела, скорее почувствовала, среди группы футболистов Стефана. В тот же миг ее охватил трепет восторга, напоминая скорее физическую боль, нежели что-то иное.

— Ну, что теперь? — сквозь зубы осведомился Мэтт. — Вязать его как кабана?

— Нет. Я намерена пригласить его на танец только и всего. Но, если желаешь, мы с тобой можем потанцевать первыми.

Мэтт покачал головой, и Елена стала пробираться сквозь толпу, направляясь к Стефану.

По мере приближения разум Елены регистрировал информацию, обрывок за обрывком. Черный, блейзер Стефана был несколько иного покроя, чем у остальных мальчиков, более элегантным, и из-под него выглядывал белый кашемировый свитерок. Юноша стоял совершенно неподвижно, даже не переступая с ноги на ногу, чуть отстранившись от компании футболистов. Хотя Елена видела его только в профиль, она смогла различить, что темные очки Стефан в этот вечер не надел.

Конечно, он снимал их, играя в футбол, но так близко Елена еще никогда его без очков не видела. Она тут же испытала головокружительное возбуждение, как будто здесь проходил маскарад, и пришло время снимать маски.

Елена сосредоточилась на его плечах, линии подбородка, а затем Стефан к ней повернулся.

В это самое мгновение Елена вдруг осознала, что она действительно прекрасна. Дело было вовсе не в платье и не в прическе. Она была прекрасна сама по себе: стройная, с царственной осанкой — небесное создание, созданное из шелка и внутреннего огня.

Она увидела, как Стефан машинально раскрыла рот, и заглянула в его глаза.

— Привет. - Неужели это и вправду был ее голос, такой спокойный и самоуверенный?

Глаза Стефана оказались зелеными. Зелеными, как листва дуба погожим весенним днем.

— Ну как, хорошо время проводишь? — спросила Елена.

— Теперь — «да». — Стефан этого не сказал, но Елена точно знала, что подумал он именно так; она поняла это по тому, как он на нее смотрел.

Никогда еще Елена не была так уверена в своем могуществе. Даже, несмотря на то, что Стефан не походил на человека, хорошо проводившего время; куда скорее он выглядел до глубины души пораженным, охваченным болью, как будто - даже одной минуты не мог всего этого выносить. Зазвучал медленный танец. Стефан все еще неотрывно смотрел на Елену, словно впитывая ее в себя. Зеленые глаза темнели, становясь черными от прилива желания. У девочки вдруг возникло ощущение, что он, не говоря ни единого слова, может внезапно прижать ее к себе и крепко поцеловать.

— Хочешь потанцевать? — негромко спросила Елена.

«Я играю с огнем, с чем-то, чего я не понимаю», — вдруг подумала Елена.

И в это самое мгновение она осознала, что напугана. Сердце бешено заколотилось. Ей показалось, что эти зеленые глаза проникли в самую глубь ее души, и этот взгляд пробудил в ней отчаянное ощущение опасности. Неведомый инстинкт, старше самой цивилизации, повелевал Елене спасаться бегством.

Однако она не двинулась с места. Та же сила, которая устрашала ее, одновременно удерживала на месте.

«Это просто не в моих силах», — внезапно поняла Елена.

Происходило нечто выходящее за пределы ее понимания, ненормальное и неразумное. Но это нельзя было остановить. Даже охваченная страхом, она наслаждалась происходящим. Ничего подобного Елена никогда не испытывала с мальчиками, хотя между ней и Стефаном ровным счетом ничего не происходило. Он просто смотрел на нее, словно загипнотизированный, а она смотрела на него в ответ, и энергия мерцала между ними подобно зарнице. Елена увидела, как глаза Стефана еще больше темнеют, констатируя его поражение, и ощутила дикие удары своего сердца, когда он протянул к ней руку.

А затем все разлетелось на куски.

— Надо же, Елена, как ты сладенько выглядишь, — раздался вдруг чей-то голос, и зрение Елены оказалось временно поражено обилием золота.

Золотисто-каштановые волосы Кэролайн роскошно блестели, а ее кожа загорела до идеально-бронзового цвета. Платье из золотой парчи с рискованным вырезом идеально подчеркивало объем груди. Кэролайн протянула обнаженную руку к Стефану и лениво ему улыбнулась. Вместе они напоминали парочку супермоделей, вломившуюся на школьные танцы. Никого более гламурного и изощренного во всей большой округе не наблюдалось.

— И платьице у тебя такое миленькое, — продолжила Кэролайн, пока разум Елены продолжал машинально работать.

Ее небрежно-властная рука, наконец, ухватилась за руку Стефана, объясняя, где Кэролайн была последние несколько недель, и что она все это время готовила.

— Я сказала Стефану, что мы заглянем сюда ненадолго. Так что не обессудь, если танцевать он будет только со мной, ага?

Елену охватило какое-то странное спокойствие; ее мерно гудящий разум был пуст. Встряхнув головой, она стала наблюдать за тем, как Кэролайн, чистая симфония в рыжеватом золоте, вместе со Стефаном отходит в сторону.

Вокруг Елены начали собираться какие-то ребята. Отделавшись от них, она подошла к Мэтту:

— Ты знал, что он придет вместе с ней.

— Я знал, что Кэролайн этого хотела. Она все время таскалась за Стефаном на переменах и после уроков. Вроде как навязывалась. Но...

— Понятно.

Все еще охваченная странным, каким-то искусственным спокойствием, Елена огляделась по сторонам и заметила, что Бонни идет к ней и Мередит тоже встает из-за своего столика. Значит, они все видели. И все остальные, надо полагать, тоже. Не сказав больше ни слова Мэтту, Елена двинулась навстречу подругам, направляясь к женскому туалету.

Там оказалось так людно, что Бонни и Мередит воздержались от ярких и откровенных замечаний, но участливо поглядывали на Елену.

— Ты видела ее платье? — спросила Бонни, тайком пожимая Елене руку.

— Спереди оно, наверно, на суперклее держится. А что она на следующие танцы наденет? Целлофан?

— В липкую ленту завернется, — предположила Мередит и тихим голосом добавила: — С тобой все хорошо?

— Да. — Зеркало отразило сверкающий взгляд Елены.

Она пригладила волосы и отвернулась.

Наконец другие девочки освободили туалет, оставляя трех подруг наедине. Бонни теперь нервно возилась с расшитым блестками поясом у себя на талии.

— Может, в конце концов, все не так уж и скверно, — тихо промолвила она. — Я хочу сказать, ведь ты неделями ни о ком, кроме него, не думала. Почти месяц. Так что, может статься, это как раз к лучшему, и ты теперь сможешь заняться другими делами, вместо того чтобы... чтобы его преследовать.

«И ты, Брут?» — горестно подумала Елена.

— Спасибо за поддержку, — вслух сказала она.

— Нет, Елена, не надо так, — вставила Мередит. — Бонни вовсе не пытается сделать тебе больно. Она просто думает...

— И я полагаю, ты тоже так думаешь. Ладно, все в порядке. Тогда, чтобы двигаться дальше, я просто пойду и найду себе другое дело, чтобы им заняться. Например, других подруг, получше. — И она вышла из туалета, оставив Бонни и Мередит глядеть ей вслед.

Снова оказавшись в зале, Елена закружилась в вихре света и музыки. Все вышло еще ярче, чем на всех предыдущих вечеринках. Она танцевала с каждым желающим, слишком громко смеялась, флиртовала со всеми мальчиками подряд.

Наконец ее позвали на коронацию. Елена стояла на сцене, оглядывая похожие на ярких бабочек фигуры внизу. Кто-то вручил ей цветы, кто-то еще надел ей на голову корону с фальшивыми бриллиантами. Послышались энергичные хлопки. Все прошло как во сне.

Елена принялась флиртовать с Тайлером, просто потому, что он оказался ближе всех, когда она сошла со сцены. Затем она вспомнила, как Тайлер с Диком загородили путь Стефану, обломала одну из роз своего букета и вручила ему. Откуда-то сбоку на нее горестно смотрел Мэтт, его губы были плотно сжаты. Позабытая подружка Тайлера почти плакала.

Теперь в дыхании Тайлера Смоллвуда помимо «двойной мяты» явно ощущался запах алкоголя, а его широкая физиономия раскраснелась. Приятели Тайлера со всех сторон окружили Елену, облепив ее кричащей, смеющейся массой, и она заметила как Дик влил в свой бокал с пуншем какую-то жидкость из коричневого бумажного пакета.

Раньше Елена никогда с этими ребятами не общалась. Они бурно приветствовали ее, выказывать свое восхищение, а мальчики наперебой привлекали ее внимание. Шутки звучали со всех сторон. Елена смеялась, даже когда они оказывались лишены всякого смысла. Рука Тайлера обвилась вокруг ее талии, и Елена рассмеялась еще громче. Краем глаза она видела, как Мэтт качает головой и уходит прочь. Девочки становились все визгливее, мальчики — все вульгарнее. Тайлер тыкался сопливым носом ей в щеку.

— У меня есть идея, — объявил он всей честной компании, еще крепче прижимая к себе Елену, — Давайте пойдем в более веселое место!

— Куда, Тайлер? К тебе домой? — выкрикнул кто-то.

На физиономии Тайлера сияла пьяная, беспечная ухмылка.

— Нет, я имею в виду куда-нибудь, где можно оставить о себе память. Скажем, на кладбище!

Девочки дико завизжали. А мальчики начали толкать друг друга локтями и обменялись шутливыми ударами в челюсть.

Подружка Тайлера по-прежнему стояла чуть поодаль.

— Тайлер, это безумие, — пропищала она тонким голоском. — Ты же знаешь, что случилось с тем стариком. Я туда не поеду.

— Классно, тогда ты останешься здесь. — Тайлер вытащил из кармана ключи от машины и махнул остальной компании. — Ну, кто не боится? — крикнул он.

— Я готов! — откликнулся Дик, и раздался одобрительный хор.

— Я тоже, — поддержала его Елена.

Яркая и вызывающая, она улыбнулась Тайлеру, и тот чуть не оторвал ее от пола.

А затем они с Тайлером повели шумную, хулиганскую толпу на автостоянку, где все принялись набиваться в машины. Тайлер опустил верх своего автомобиля, и Елена забралась на заднее сиденье вместе с Диком и его подружкой по имени Викки Беннетт.

— Елена! — крикнул кто-то от освещенного входа в школу.

— Поехали, — велела она Тайлеру, сняла корону и мотор зарычал.

Послышался резкий визг резины, в лицо дохнул прохладный ночной ветер.

 

Глава 7

 

Бонни танцевала с Реймондом, закрыв глаза и позволяя музыке теплыми волнами омывать ее тело. Когда она на мгновение открыла глаза, оказалось, что Мередит пытается привлечь ее внимание и подозвать. Сначала Бонни протестующе выдвинула вперед подбородок, но, когда жесты стали еще настойчивее, ей пришлось недовольно закатить глаза и подчиниться. Реймонд последовал за ней.

Мэтт и Эд стояли рядом с Мередит. Мэтт хмурился. Эд явно чувствовал себя неловко.

— Елена только что ушла, — сообщила Мередит.

— У нас свободная страна, — отозвалась Бонни.

— Она ушла с Тайлером Смоллвудом, — уточню Мередит. — Мэтт, ты точно не слышал, куда они собрались?

Мэтт покачал головой.

— Я бы сказал, она заслуживает того, что случится дальше... хотя в некотором смысле тут есть моя вина, — печально промолвил он.

— Пожалуй, нам следует отправиться следом за ней.

— Бросить танцы? — удивленно спросила Бонни и взглянула на Мередит, которая одними губам обозначила ей слова «ты же поклялась». — Нет, просто не верится, — раздраженно пробормотала девочка.

— Не знаю, как мы ее найдем, — сказала Мередит, — Но мы должны попытаться. — Затем она необычно нерешительным голосом добавила: — Слушай, Бонни, а ты случайно не знаешь, где она?

— Что? Я? Нет, конечно же, нет. Я просто танцевала. Зачем еще, по-твоему, ходят на танцы?

— Вы с Реем останетесь здесь, — сказал Мэтт Эду. — Если она вернется, скажите, что мы ее ищем.

— Если мы готовы, нам лучше пойти прямо сейчас, — нелюбезно вставила Бонни.

Резко повернувшись, она уткнулась в темный блейзер.

— Охх, извините, — буркнула девочка, поднимая глаза и узнав Стефана Сальваторе.

Юноша ничего не сказал, и они с Мэттом и Мередит направились к двери, оставляя позади стоящих с несчастным видом Реймонда и Эда.

 

Звезды в безоблачном небе казались яркими и прозрачными как кусочки льда. Елена чувствовала себя одной из них. Она смеялась и кричала вместе с Диком, Викки и Тайлером, заглушая шум ветра, и одновременно словно наблюдала за всем этим откуда-то издалека.

Тайлер припарковался на полпути вверх по холму к разрушенной церкви и оставил фары включенными. Хотя от школы за ними отправились еще несколько машин, до кладбища почему-то удалось добраться только  им.

Тайлер открыл багажник и вытащил оттуда блок из шести банок пива.

— Нам больше достанется.

Он предложил пиво Елене, но та лишь покачала головой, старательно пытаясь игнорировать неприятное чувство внизу живота. Почему-то Елена чувствовала, что им не нужно здесь находиться, хотя прямо сейчас решительно не желала этого признавать.

Они стали подниматься дальше по устланной каменными плитами дорожке. Девочки с большим трудом ковыляли на высоких каблуках, опираясь на руки парней. Когда они добрались до гребня холма, Елена охнула, а Викки пронзительно вскрикнула.

Гигантский красный диск висел над самым горизонтом. Только несколько секунд спустя Елена поняла, что это луна. Огромная и несколько нереальная, эта луна тускло сияла каким-то нездоровым светом и казалась реквизитом научно-фантастического фильма.

— Совсем как большая гнилая тыква, — прошипел Тайлер и бросил в луну камнем.

Елена заставила себя, как ни в чем не бывало, ему улыбнуться.

— Почему бы нам туда не зайти? — предложила Викки, свободной рукой указывая на зияющее отверстие дверного проема церкви.

Большая часть церковной крыши уже рухнула, но высокая колокольня по-прежнему возвышалась над кладбищем. Три стены еще стояли, а четвертая была всего лишь по колено высотой. Повсюду валялись груды камней. Внезапно у самой щеки Едены, вспыхнул яркий свет. Пораженная, она резко повернулась и увидела, что Тайлер держит в руке зажигалку. Парень ухмыльнулся, показывая крепкие белые зубы, а затем спросил:

— Ну как, хочешь моим «биком» пощелкать?

Желая скрыть внезапную неловкость, Елена рассмеялась громче остальных, взяла у Тайлера зажигалку и осветила гробницу в боковой части церкви. На первый взгляд казалось, что эта гробница ничем не отличается от множества подобных по всему кладбищу, однако отец Елены говорил, что видел похожие усыпальницы в Англии. Внешне она выглядела как каменный ящик, достаточно большой для двух человек, с двумя белыми мраморными человеческими фигурами, словно прилегшими отдохнуть на крышку.

— Томас Кипинг Фелл и Онория Фелл, — с широким жестом объявил Тайлер, словно представляя их присутствующим. — Старина Томас предположительно основал Феллс-Черч. Хотя на самом деле Смоллвуды тоже в то время здесь обитали. Прапрадед моего прадеда жил в долине у Утопшего ручья...

—...пока его там волки не съели, — сострил Дик и запрокинул голову в подражание волку.

Затем он рыгнул. Викки захихикала. На широкой физиономии Тайлера выразилось раздражение, но он все же сподобился выдавить из себя улыбку.

— Томас и Онория бледноваты на вид, — заметила Викки, все еще хихикая. — Думаю, не помешало бы их немного подкрасить. — Достав из сумочки помаду, она принялась покрывать мраморные губы женской фигуры алым блестящим слоем.

Елена ощутила где-то внутри еще один болезненный укол. В раннем детстве ее всегда завораживали эта бледная дама и этот суровый мужчина, которые лежали с закрытыми глазами, сложив руки на груди. И покойные родители теперь представлялись ей точно так же, лежащими бок о бок чуть дальше на кладбище. Однако Елена лишь подняла зажигалку повыше, пока Викки рисовала губной помадой усы и клоунский нос Томасу Феллу.

Тайлер внимательно за ними наблюдал:

— Ну вот, теперь они классно прикинуты, но пойти им некуда. — Он уперся ладонями в каменную крышку и приналег, пытаясь столкнуть ее в бок. — Как думаешь, Дик, может, устроить им ночную прогулку по городку? Пусть прямо сейчас по центру прогуляются.

«Нет!» — в ужасе подумала Елена, когда Дик согласился, и Викки чуть не захлебнулась от смеха.

Затем Дик пристроился рядом с Тайлером. Упершись ладонями в каменную крышку, они приготовились.

— На счет три, — сказал Тайлер и тут же отсчитал: — Раз, два, три.

Елена не сводила испуганных глаз с клоунского лица Томаса Фелла, пока мальчики кряхтели и тужились. Мышцы вздувались у них под одеждой. Но крышку им не удалось сдвинуть ни на дюйм.

— Проклятая ерундовина, должно быть, как-то тут присобачена, — злобно процедил Тайлер, отворачиваясь и выходя.

Елена облегченно выдохнула. Стараясь казаться непринужденной, она оперлась о каменную крышку гробницы — и тут-то все и случилось.

Раздался каменный скрежет, Елена почувствовала, как крышка сдвигается под ее левой рукой, и стала терять равновесие. Зажигалка выпала, а Елена закричала и взмахнула руками, стараясь удержаться на ногах. Она падала в открытую гробницу, и ее обдувал ледяной ветер. В ушах у Елены звенели крики.

Наконец ей все-таки удалось вернуть себе равновесие, и она бросилась вон из церкви. В лунном свете она взглянула на лица остальных. Тайлер ее поддержал. Елена с диким видом огляделась по сторонам.

— Ты спятила? Что случилось? — Тайлер с силой ее тряс.

— Она сдвинулась! Крышка сдвинулась! Она скользнула в сторону... гробница открылась... я не знаю... я чуть туда не упала! Там так холодно...

Парни хохотали.

— Несчастная крошка перепугалась, — резюмировал Тайлер.

— Ладно, Дик, давай посмотрим...

— Нет, Тайлер, нет...

Но парни уже вернулись в церковь. Викки осталась в проходе, наблюдая за отчаянно дрожащей Еленой. Вскоре Тайлер их позвал.

— Вот, посмотри, — сказал он, когда она с неохотой туда подошла.

Отыскав упавшую зажигалку, Тайлер поднял ее над мраморной грудью Томаса.

— Здесь все как было. По-прежнему тепло и темно. Понимаешь?

Елена уставилась на идеально прилегающую крышку.

— Но она действительно сдвинулась. Я чуть туда не упала.

— Конечно, как скажешь, детка. — Тайлер обнял ее со спины.

Оглянувшись, Елена увидела, что Дик и Викки стоят в точно такой же позе, причем Викки, закрыв глаза, похоже, наслаждается этим. Тайлер потерся подбородком о ее волосы.

— Хочу как можно скорее вернуться на танцы, — ровным тоном произнесла Елена.

Последовала пауза, подбородок перестал тереться о ее волосы. Затем Тайлер вздохнул и сказал:

— Конечно, детка. — Он взглянул на Дика и Викки. — А вы как думаете?

Дик ухмыльнулся:

— А мы лучше пока здесь останемся.

Викки хихикнула, не открывая глаз.

— Ладно. — Елена не очень понимала, как Дик и Викки собираются возвращаться, но позволила Тайлеру вывести себя из церкви.

Снаружи он, однако, помедлил.

— Нет, — произнес он, — я просто не могу тебя отпустить, пока ты не взглянешь на могилу моего деда. Ну, давай же, Елена, идем. — Тайлер потянул ее за руку, когда она было запротестовала.

— Перестань, не оскорбляй моих чувств. Ты непременно должна ее увидеть — это предмет гордости всей нашей семьи.

Елена заставила себя улыбнуться, хотя в животе у нее словно застыл лед. Возможно, если она будет потакать Тайлеру, он скорее ее оттуда вызволит.

— Хорошо, — сказала Елена и направилась на кладбище.

— Нет, не туда. Вот сюда. — И в следующее мгновение Тайлер повел ее в сторону старых захоронений.

— Вообще-то это совсем недалеко от тропы. Вон там, видишь? — Он указал одно из надгробий, сияющее под лунным светом.

Елена охнула, и сердце ее сжалось. Там словно возвышался гигант с круглой безволосой головой. Елене совсем не нравилось находиться среди этих наклонных гранитных плит, оставшихся от прошедших столетий. От яркого лунного света кругом ловились странные тени, а между надгробиями образовывались пятна непроницаемой черноты.

— Там просто шар наверху, — объяснил Тайлер, притягивая Елену с тропы и подводя ее к сияющему надгробию.

Оно было высечено из красного мрамора, так что венчающий его массивный шар напоминал раздутую и багровую луну. Но настоящая луна теперь сияла им, белая как каменные руки Томаса Фелла. Елена не смогла сдержать дрожь.

— Бедняжка, ты замерзла. Надо бы тебя согреть, — мигом отреагировал Тайлер, прижимая ее к себе.

Елена попыталась его оттолкнуть, но он был слишком силен.

— Тайлер, я хочу уйти. Я прямо  сейчас хочу отсюда уйти...

— Конечно, детка, мы отсюда уйдем, — согласился Тайлер. — Но сперва надо тебя согреть. Ведь ты черт знает, как замерзла.

— Тайлер, прекрати, — раздельно выговорила Елена.

Руки Тайлера уже перестали просто ее обнимать; теперь эти руки жадно шарили по ее телу, нащупывая обнаженную кожу.

Еще ни разу в жизни Елена не оказывалась в подобной ситуации. И помочь ей никто не мог. Она нацелила острый каблук на подъем ботинка из патентованной кожи, но парень вовремя отдернул ногу.

— Тайлер, убери руки!

— Брось, Елена, не дергайся, я просто хочу как следует тебя согреть...

— Тайлер, отпусти, — выдохнула Елена и попыталась вырваться.

Парень оступился, и они оба полетели в сплетение плюща и сорняков. Тайлер оказался сверху, всей своей тяжестью придавливая ее к земле.

Елена в отчаянии зашипела:

— Я убью тебя Тайлер. Я серьезно. Убери руки.

По-дурацки хихикая, Тайлер  попытался перекатиться на бок, но ставшие вдруг тяжелыми и неловкими руки и ноги не слушались его.

— Ну-ну, брось, Елена, не психуй. Я просто тебя согреваю. Ведь Елена — Снежная королева, ее надо согреть... Теперь тебе уже теплее, правда?

Внезапно Елена почувствовала, как он тычется ей в щеку горячими и влажными губами.

Тайлер по-прежнему прижимал ее к земле и уже лепил слюнявые поцелуи ей на шею. Тут Елена услышала, как рвется ткань.

— Охх! — прохрипел Тайлер. — Извини.

Елена повернула голову, и ее рот наткнулся на руку Тайлера, неловко ласкающую ее щеку. Она со злобным наслаждением погрузила зубы в мясистую ладонь.

Укус вышел очень неплохим — Елена ощутила вкус крови и услышала возмущенный вопль Тайлера. Рука тут же отдернулась.

— Эй! Я же извинился! — Тайлер обиженно разглядывал укушенную ладонь.

Затем лицо его потемнело от гнева, и, не сводя глаз с ладони, он сжал руку  в кулак.

«Вот тебе и на, — с кошмарным спокойствием подумала Елена. — Кажется, он собирается либо изнасиловать меня, либо убить».

Она собралась с духом и приготовилась к получению удара.

 

* * *

 

Стефан изо всех сил сопротивлялся побуждению пойти на кладбище. Все в нем восставало против этой мысли. Ведь когда он в последний раз там оказался, пострадал невинный старик.

Дикий ужас пронзил его при этом воспоминании. Стефан мог бы поклясться, что он вовсе не опустошил старого бродягу под мостом, взял у него совсем немного крови, не причинил серьезного вреда. Но воспоминания о том вечере после всплеска Силы были какими-то спутанными и разрозненными. Если, конечно, там вообще случился всплеск Силы. Может статься, то было лишь его воображение — или вообще дело его рук. Страннейшие вещи могли происходить, когда потребность выходила из-под контроля.

Стефан зажмурился. Когда он услышал, что того старика госпитализировали в полумертвом состоянии, то испытал настоящий шок. Как он позволил себе так далеко зайти? Случилось почти убийство — а ведь он никого не лишал жизни с тех самых пор, как...

Нет, думать об этом Стефан просто не мог себе позволить.

Теперь, стоя в кромешной тьме перед кладбищенскими воротами, Стефан ничего так не хотел, как уйти отсюда прочь. Вернуться назад на танцы, где он оставил Кэролайн, податливое создание, которое было рядом с ним в полной безопасности, потому что ровным счетом ничего для него не значило.

Но Стефан не мог вернуться, потому что Елена оказалась на кладбище. Он чуял ее присутствие. А теперь он ощущал, как ее страх возрастает с каждой секундой. Елена оказалась на кладбище, попала в беду, и Стефан просто должен был ее найти.

Юноша уже был на полпути вверх по холму, когда вдруг нахлынуло головокружение. Едва удерживая равновесие, Стефан поднимался к церкви, темный силуэт которой был единственным, что он мог держать в фокусе. Серые волны тумана прокатывались у него в голове, но Стефан упорно продолжал двигаться дальше. Он был слаб, так слаб... И беспомощен против страшной силы этого головокружения.

Стефану отчаянно требовалось добраться... добраться до Елены... но он был слаб, совсем слаб... а если он собирался помочь Елене, ему требовалось...

Тут перед ним разверзся вход в церковь.

 

* * *

 

Над левым плечом Тайлера Елена видела луну.

«Как это органично, если последним, что ты видишь в этой жизни, оказывается именно луна», — подумала девочка. И крик застрял у нее в горле.

А затем что-то вдруг подхватило Тайлера и отшвырнуло прямо на надгробие его дедушки.

По крайней мере, Елене так показалось. Она перекатилась на бок, отчаянно задыхаясь, одной рукой придерживая на себе разорванное платье, другой лихорадочно шаря вокруг в поисках оружия.

Оно ей не потребовалось. Что-то задвигалось в темноте, и она узнала человека, который оторвал от нее Тайлера. Стефан Сальваторе. Но такого Стефана Елена еще никогда не видела: его тонкое лицо было белым от холодной ярости, а в зеленых глазах пылал огонь убийства. Даже не двигаясь, Стефан источал страшную угрозу, и Елена вдруг поняла, что боится его больше, чем Тайлера.

— Когда я впервые тебя увидел, то сразу понял, что ты никогда не научишься хорошим манерам, — произнес Стефан голосом негромким, но твердым, а у Елены вдруг странным образом закружилась голова.

Она не могла отвести глаз от Стефана, пока он приближался к Тайлеру, который, обалдело мотая головой, уже начинал подниматься. Стефан двигался как танцор, каждое его движение оказывалось легким, точно контролируемым.

— Но я понятия не имел, что ты настолько недоразвит.

Рослый верзила вытянул перед собой мясистую руку, однако Стефан почти с издевательской легкостью врезал ему по скуле. Со стороны показалось, что он почти его не коснулся.

Тайлер отлетел к другому надгробию. Затем опять поднялся на ноги и встал, тяжело дыша и сверкая глазами. Елена заметила, что из носа у парня течет красная струйка. Наконец Тайлер бросился на противника.

— Джентльмен никому не навязывает свою компанию, — нравоучительно произнес Стефан и снова взмахнул кулаком.

Тайлер растянулся на земле, зарывшись лицом в сорняки. На сей раз, он поднимался заметно медленней, а кровь текла из обеих его ноздрей и изо рта. Пялясь на Стефана, он хрипел как испуганный кролик.

Стефан схватил Тайлера за куртку и крепко встряхнул, игнорируя хаотичное движение больших мясистых кулаков. Затем он рванул противника на себя и снова бросил его на землю.

— Джентльмен не оскорбляет женщин, — продолжил Стефан.

Лицо Тайлера было зверски искажено, глаза его лезли на лоб, но он все же сумел ухватить противника за ногу. Стефан рывком поднял его и снова потряс. Тайлер внезапно обмяк, как тряпичная кукла, глаза его совсем закатились. Крепко удерживая Тайлера за грудки и сильно встряхивая при каждом слове, Стефан продолжил свое наставление:

— А самое главное, он никогда не причиняет женщине никакого вреда...

— Стефан! — воскликнула Елена.

Голова Тайлера от каждой встряски болталась из стороны в сторону. Именно это зрелище Елену и напугало: она боялась того, что Стефан мог сделать дальше. Но больше всего ее пугал холодный голос Стефана, который был похож на пляшущую рапиру — смертоносную и безжалостную.

— Стефан, прекрати.

Стефан резко повернул к ней голову, и на лице у него отразилось удивление, будто он совершенно забыл о присутствии Елены. Какое-то мгновение он глядел, не узнавая ее, глаза его  были черными в лунном свете. Елена невольно подумала о каком-то хищнике — о громадной птице или плотоядном животном, которому чуждо все человеческое. Затем взгляд Стефана стал более осмысленным, и глаза будто бы посветлели.

Стефан обернулся на Тайлера, после чего аккуратно опустил его на красное мраморное надгробие. Колени Тайлера подогнулись, и он развалился на могиле, но, к удивлению Елены, глаза парня открылись — по крайней мере левый. Правый уже заплыл и теперь стремительно превращался в узкую щелку.

— С ним все будет в порядке, — опустошенно выдохнул Стефан.

Чувствуя, как страх постепенно уходит, Елена тоже ощутила опустошение.

«Шок, — подумала она. — Я в шоке. И в любую минуту могу впасть в истерику».

— Тебя некому проводить домой? — спросил Стефан, все еще леденяще-смертоносным голосом.

Елена подумала о Дике и Викки, которые черт знает чем занимались возле статуи Томаса Фелла.

— Некому, — ответила она.

Разум снова начинал работать, подмечая все до мелочей. Фиолетовое платье было зверски разодрано спереди — фактически загублено. Чисто механически Елена старалась его придерживать.

— Давай я тебя отвезу, — предложил Стефан.

Даже сквозь оглушающую пустоту Елена вдруг ощутила новый прилив страха. Она внимательно оглядела элегантную фигуру, стоящую среди надгробий. Лицо Стефана казалось совсем бледным в лунном свете. Раньше он никогда не представлялся Елене таким... таким прекрасным. Однако эта красота была какой-то чужеродной. Не просто иностранной, а почти нечеловеческой, ибо ни один человек не мог источать такую ауру силы — или, раз уж на то пошло, отчужденности.

— Спасибо. Очень мило с твоей стороны, — медленно выговорила Елена.

Больше ей ничего не оставалось.

Они оставили Тайлера мучительно подниматься на ноги рядом с надгробием его предка. Елена ощутила еще один приступ страха, когда они добрались до тропы, и Стефан повернул к Плетеному мосту.

— Нам придется забрать машину у пансионата, — объяснил он. — Так мы быстрее всего туда доберемся.

— Так ты пришел этим путем?

— Нет. Я не переходил через мост. Но так будет безопасно.

Елена ему поверила. Бледный и безмолвный Стефан шел рядом с ней, не касаясь ее. Сняв блейзер, он набросил его ей на голые плечи. Елена почему-то не сомневалась, что Стефан убьет любого, кто попытается на нее напасть.

Плетеный мост белел в лунном свете, а внизу ледяные воды речушки крутились меж древних камней. Весь мир был недвижен, прекрасен и холоден, пока Елена и Стефан сквозь дубовую рощу шли к проселочной дороге.

Миновав огороженные пастбища и темные поля, они, наконец, добрались до длинной и извилистой подъездной дорожки. Пансионат представлял собой пассивное здание красно-коричневого кирпича, изготовленного из природной глины, а вокруг него возвышались старинные кедры и клены. Все окна, кроме одного, были темны.

По скрипучей лестнице Елена и Стефан поднялись к плохо освещенной площадке на втором этаже. А там, к удивлению Елены, Стефан провел ее через одну из комнат и открыл дверь, которая по всем признакам должна была вести в чулан. Однако за этой дверью Елена увидела очень крутую, очень узкую лестницу.

«Какое странное место, — подумала девочка. — Э то же потайная лестница, укрытая в самом центре дома, куда снаружи не может проникнуть ни один звук».

Поднявшись по лестнице, Елена вошла в просторную комнату, которая занимала почти весь третий этаж здания.

Комната оказалась освещена так же плохо, как и лестница, но Елена все же смогла разглядеть грязноватый деревянный пол и обнаженные брусья наклонного потолка. По всем сторонам там располагались высокие окна, а массивная мебель была завалена множеством разновеликих чемоданов.

Тут Елена поняла, что Стефан внимательно за ней наблюдает.

— А есть тут ванная, где я бы смогла...

Стефан молча кивнул в сторону одной из дверей. Елена сняла блейзер, не глядя протянула его юноше и направилась в ванную.

 

Глава 8

 

Входя в ванную, Елена чувствовала легкое головокружение и искреннюю благодарность. А вышла она оттуда в гневе. Девочка и сама не вполне понимала, как произошла такая резкая трансформация. Просто, промывая царапины на лице и руках, досадуя на отсутствие зеркала и на тот факт, что ее сумочка осталась в машине Тайлера, Елена снова начала испытывать нормальные человеческие эмоции. И первой такой лоцией стал гнев.

Проклятый Стефан Сальваторе! Черт бы его побрал! Как он был сдержан и холоден — даже когда спасал ее жизнь! Будь он проклят за свою вежливость, за свою галантность! И за те стены вокруг его персоны, которые теперь казались Елене непреодолимыми.

Вытащив из волос оставшиеся шпильки, Елена скрепила ими перед своего платья. Затем пробежала по распущенным волосам резной костяной расческой, которую нашла у раковины. Из ванной Елена вышла с высоко поднятым подбородком и надменно прищуренными глазами.

Стефан так и не надел свой блейзер. Он стоял у окна в белом свитерке, склонив голову и напряженно ожидая. Когда Елена снова появилась в комнате, он, не поднимая головы, указал на солидный отрез темного бархата, наброшенный на спинку стула.

— Возможно, ты захочешь накинуть это поверх платья.

Отрез бархата оказался роскошным мягким плащом с высоким воротником. Елена набросила его себе на плечи. Однако щедрый дар вовсе ее не умилостивил, к тому же она подметила, что Стефан не сделал к ней ни одного шага и даже не посмотрел на нее, пока говорил.

Закутываясь в плащ, Елена намеренно вторглась в личное пространство Стефана, даже в этот момент стоявшего неподвижно и молча оценивавшего красоту тяжелых бархатных складок, струящихся вдоль ее тела на пол. Вплотную подойдя к Стефану, она внимательно осмотрела массивный комод красного дерева у окна.

На комоде лежал зловещий на вид кинжал с рукояткой из слоновой кости, и стояла изящная агатовая чаша в серебряной оправе. Там также оказалась золотая сфера с чем-то напоминающим циферблат, а также несколько золотых монет.

Елена взяла одну из монет. Отчасти ей было интересно, а отчасти она желала досадить Стефану, которого, безусловно, должна была задеть бесцеремонность, с какой она трогала его вещи.

— Что  это такое?

Стефан выдержал долгую паузу и лишь затем ответил:

— Золотой флорин. Венецианская монета.

— А это?

— Немецкие часы-кулон. Конец пятнадцатого столетия, — рассеянно ответил юноша. Затем добавил. — Послушай, Елена...

Прежде чем он успел продолжить, Елена протянула руку к небольшому железному ларцу с крышкой на петлях:

— А это что? Он открывается?

— Нет! — У Стефана были поистине кошачьи рефлексы — его рука мгновенно хлопнула по ларцу, удерживая крышку. — Это личная вещь, — со странным напряжением в голосе сказал он.

Елена с неудовольствием заметила, что ладонь Стефана с предельной аккуратностью коснулась только выпуклой металлической крышки, но не ее руки. Тогда она подняла пальцы, и юноша тут же убрал руку.

Гнев вспыхнул с новой силой, и Елена не могла больше сдерживаться.

— Осторожно, — свирепо процедила она. — Не прикасайся ко мне, а то заразишься.

Стефан отвернулся к окну.

И все же, отстранившись от Стефана и вернувшись в центр комнаты, Елена почувствовала, что он внимательно наблюдает за ее отражением. И вдруг девочка поняла, какой она ему в этот момент предстает: светлые волосы рассыпались по черноте плаща, белая рука удерживает бархат у горла. Разгневанная принцесса, расхаживающая по своей башне.

Елена наклонила голову, чтобы взглянуть на люк в потолке, и услышала негромкий, но отчетливый вздох. Когда она повернулась, пристальный взгляд Стефана был сосредоточен на ее обнаженном горле; в глазах у него застыло странное выражение. Однако в следующий миг лицо парня словно застыло, и он отвернулся.

— Пожалуй, — хрипло выговорил  Стефан, — Мне лучше проводить тебя домой.

В этот момент Елене захотелось причинить ему боль, заставить испытывать такие же скверные ощущения, какие охватили ее. Но она также хотела знать правду. Елена устала от этой дешевой игры, устала составлять сложные схемы, без конца планировать и пытаться угадать мысли Стефана Сальваторе. Поэтому ужасным и одновременно чудесным облегчением для нее стали невольно слетевшие с ее языка слова, которые так долго вертелись в голове:

— За что ты меня так ненавидишь?

Стефан пристально на нее посмотрел. На мгновение показалось, будто он просто не в силах подобрать слова. Но затем он четко произнес:

— Я вовсе тебя не ненавижу.

— Ненавидишь, — сказала Елена. — Я знаю, не очень... не очень вежливо так говорить, но мне наплевать. Я знаю, я должна быть благодарна тебе за то, что сегодня вечером ты меня спас, но мне и на это тоже наплевать. Я вовсе не просила меня спасать. Между прочим, я даже не знаю, почему ты вообще оказался на кладбище. И я совершенно не понимаю, почему ты так поступил, особенно учитывая те чувства, которые ты ко мне испытываешь.

Качая головой, Стефан негромко выговорил:

— Я не испытываю к тебе ненависти.

— С самого начала ты избегал меня так, как будто я... не знаю, прокаженная. Я пыталась вести себя дружелюбно, а ты швырнул мне это дружелюбие прямо в лицо. Разве джентльмен так поступает, когда кто-то пытается его поприветствовать?

Стефан опять пытался что-то сказать, но Елена неслась дальше, не задумываясь:

— Ты раз за разом публично мною пренебрегал, ты на глазах у всех унижал меня в школе. Ты и теперь словно не желаешь меня замечать, если только это не оказывается вопросом жизни и смерти. Что только так я могу вытянуть из тебя хоть словечко? Только когда кого-то чуть ли не убивают? И даже сейчас, — горестно продолжила Елена, — даже сейчас ты не хочешь, чтобы я оказывалась рядом с тобой. Что ты за человек, Стефан Сальваторе, что ты так живешь? Почему тебе приходится обставлять себя стенами, чтобы другие  люди за них не проникли? Почему ты не можешь никому доверять? Что с тобой, в самом деле, такое?

Теперь Стефан молчал, отвернувшись от Елены. Она на быстро перевела дух, расправила плечи и повыше подняла голову — даже несмотря на то, что в глазах у нее блестели слезы.

— И что такое со мной, — добавила она, уже чуть потише, — что ты даже не можешь на меня смотреть, зато вовсю позволяешь Кэролайн Форбс за тобой увиваться? По-моему, хотя бы это я все-таки имею право знать. Ладно, я больше никогда тебя не потревожу и даже не заговорю с тобой в школе, но, прежде чем я отсюда уйду, я хочу узнать правду. Скажи, Стефан, за что ты так меня ненавидишь?

Стефан медленно повернулся и поднял голову. Его смертельно грустные глаза смотрели в никуда, и в Елене словно что-то перевернулось от той боли, отражение которой она увидела на его лице.

Голос Стефана по-прежнему остался выдержанным — но где-то на самой грани. Елена явственно слышала, какие отчаянные усилия требуются юноше, чтобы говорить ровным тоном.

— Да, Елена, — произнес Стефан, — думаю, у тебя есть право знать.

Тут он посмотрел ей прямо в глаза, и она подумала: «Неужели все так скверно? Что может быть хуже?»

— Я не испытываю к тебе ненависти, — продолжил юноша, тщательно, раздельно произнося каждое слово. — Я никогда тебя не ненавидел. Просто ты... ты мне кое-кого напоминаешь.

Елена оказалась захвачена врасплох. Она ожидала чего угодно, только не этого.

— Я напоминаю тебе какую-то знакомую?

— Да, знакомую, — тихо подтвердил Стефан.

— Но, — медленно добавил он, словно втайне недоумевая, — на самом деле ты совсем другая. Она действительно на тебя походила, но была хрупкой, нежной. Уязвимой. Как внутри, так и снаружи.

— А я не такая.

Стефан издал звук, который вполне можно было принять за смешок, если бы он не был таким печальным:

— Да. Ты не такая. Ты воительница. Ты... это ты.

Некоторое время Елена безмолвствовала. Видя боль на его лице, она с трудом, но все же сдерживала гнев.

— Ты был с ней очень близок?

- Да.

— А что случилось потом?

Последовала долгая пауза, такая долгая, что Елена даже подумала, будто Стефан вообще не собирается отвечать. Наконец он промолвил:

— Она умерла.

Елена шумно выдохнула. Последний остаток ее гнева испарился.

— Должно быть, это ужасно больно, — негромко посочувствовала она, думая о белом надгробии Гилбертов среди сорняков. — Извини.

Стефан промолчал. На лицо его снова словно упала тень. Взгляд юноши обратился внутрь, на что-то ужасное, разбивающее сердце, что мог видеть только он. Но в выражении его лица сквозило не просто горе. Сквозь плотные стены, сквозь все хрупкое самообладание Елена смогла разглядеть невыносимое познание вины и жуткое одиночество. Вид у Стефана был такой потерянный и одержимый, что Елена, сама того не желая, пододвинулась к нему ближе.

— Стефан, — прошептала она.

Казалось, он ее не услышал; казалось, он заново переживал какое-то давнишнее несчастье.

Елена не смогла удержаться и положила ему руну на плечо:

— Поверь, Стефан, я знаю, как это может быть больно...

— Ты не можешь этого знать! — внезапно крикнул Стефан, и вся изящная оболочка его сдержанности вд