Начало реформаторской деятельности Мартина Лютера.

Мартин Лютер родился в Саксонии в городе Эйслебене 10 ноября 1483 года. Позже сам Лютер в качестве даты своего рождения называл то 1483, то 1484 год. Первая дата считается более вероятной. 1484 год для некоторых современников Лютера (в том числе и для Меланхтона) казался более благоприятным с астрологической точки зрения. Кстати говоря, и свою фамилию Лютер в разное время писал по-разному. Считается, что она происходит от основоположника их рода, которого звали Лотар. Это имя образовано от французского Лотарь, в свою очередь восходящего к латинскому Лотарий. Мартин подписывался то как Лудер, то как Людер, то как Лотер. Лишь после 1517 года он раз и навсегда остановился на вошедшей в историю фамилии и стал Лютером.

 Родители Мартина были крестьянского происхождения. Однако вскоре после его рождения Ганс и Маргарита Лютеры, прослышав, что в городе Мансфельде в двух милях от Эйслебена рудокопы живут лучше крестьян, решили перебраться на новое место. Вскоре Ганс Лютер стал совладельцем нескольких плавилен и из крестьянина превратился в бюргера.

 Надо полагать, что по своим религиозным убеждениям родители Лютера не сильно отличались от своих соплеменников, в сознании которых католичество переплеталось с остатками языческих представлений. Известно, что среди немецких крестьян тогда по-прежнему существовала вера в эльфов, гномов, водяных, русалок и, конечно, ведьм. Эти представления родители привили и юному Мартину. Отголоски этого мировосприятия были слышны и в зрелом Лютере. «Многие местности, — говорил он, — населены бесами. Ими полна Пруссия, а Лапландия — ведьмами. В моих родных краях на вершине высокой горы, называемой Пюбельсбергом, есть такое озеро, что если бросить в него камень, то во всей местности разразится буря, поскольку в водах его полным-полно плененных бесов».

 В Мансфельде около 1489 года Мартин начал ходить в школу. Когда же стали очевидными таланты и успехи мальчика, в 1497 году его отправили для продолжения учебы в школу Магдебурга. В 1498 году он поступил в школу святого Георгия в Эйзенахе. С 1501 по 1505 год обучался в Эрфуртском университете. Город Эрфурт находился на территории Саксонии, но принадлежал курфюрсту Майнцкому. Университет здесь был основан в 1392 году, однако первые два десятилетия своей истории он пребывал в тени Пражского Карлова университета. В 1409 году после известного указа короля Вацлава IV немецкие профессора и студенты покинули Прагу. Часть их осела в Эрфурте. Это способствовало росту престижа местного университета, который иногда называл себя «второй Прагой». Именно сюда и отправил Ганс Лютер своего сына для продолжения учебы. 6 января 1505 года Мартин получил степень магистра искусств, дававшую право на преподавание. Из семнадцати студентов он окончил курс вторым.

 Еще в студенческие годы в душе Лютера поселяется внутренняя тревога, о которой впоследствии он не раз упоминал и которую исследователи склонны рассматривать как основной фактор его внутренней эволюции. Периодически Мартин впадал в состояние глубокой депрессии, которую порождало чувство страха и смертной тоски перед Божиим гневом. Его постоянно преследовала одна и та же мысль: Бог ненавидит грешников, а раз он, Лютер, грешник, то Бог ненавидит и его. У нас нет оснований думать, что Лютер вел разгульный образ жизни и поэтому постоянно испытывал угрызения совести. Скорее наоборот, он вел вполне благочестивую жизнь, но не мог избавиться от сильнейшей внутренней тревоги. Позже он вспоминал, что его уходу в монастырь предшествовала шестимесячная депрессия.

 Родители прочили Мартину карьеру юриста и выгодный брак, что позволило бы ему содержать их в старости. Когда Лютер получил степень магистра, отец подарил ему Corpus Juris и стал обращаться к нему на "вы" вместо фамильярного "ты". Предполагалось, что молодой Лютер продолжит учебу на юридическом факультете.

 Однако через несколько месяцев после окончания университета произошло событие, неожиданно перевернувшее жизнь Лютера. 2 июля 1505 года он гостил дома у родителей. В Эрфурт он возвращался пешком по лесной дороге. Когда он миновал деревушку Штоттернхейм, началась сильная гроза. Одна из молний ударила прямо у ног Мартина, ослепив его и свалив на землю. Вне себя от ужаса он закричал: «Святая Анна, спаси меня, и я стану монахом». Святая Анна считалась покровительницей рудокопов, так что, видимо, ее почитание было привито Лютеру родителями еще с детства. Вскоре гроза прекратилась.

 В том же году Лютер выполнил этот обет. 17 июля он вступил в монастырь августинцев-эремитов в Эрфурте (Орден а.-э. OESA был учрежден в 1256 году в Италии буллой папы Александра IV. В 1303 году папа Бонифаций VIII причислил а.-э. к нищенствующим орденам. От других августинцев эремиты отличались строгостью устава). Отец тут же прислал ему гневное письмо, в котором осуждал его шаг. Друзья также отговаривали Мартина от задуманного. Сам Лютер позже вспоминал: «Я раскаивался [в том, что дал обет], однако отступать не собирался». Кольцо (символ магистерской степени) он вернул университету. Через несколько дней он официально был посвящен в послушники. Приор прочел над ним молитву и облачил его в белую рясу и наплечную накидку с капюшоном.

 Живя в монастыре, Лютер по-прежнему не мог избавиться от душевной тревоги. Позже он вспоминал: «Монахом я стал не по своей доброй воле. Я дал обет сгоряча, в состоянии ужаса перед неминуемой гибелью. Я покинул мир и удалился в монастырь, не переставая горько сожалеть об этом». Так что к прежним страхам добавилась и еще одна серьезная внутренняя проблема. Образ карающего Бога постоянно присутствовал в сознании Лютера. Его ближайший соратник Меланхтон рассказывает, что первый год пребывания его учителя в монастыре обернулся для него жесточайшей душевной мукой. Лютера преследовало видение той самой грозы. Временами на него нападал такой ужас, что он «едва не отдал Богу душу».

 Надо полагать, что такой, снедающий душу страх перед Богом был плодом родительского воспитания. И сам Лютер неоднократно говорил, что именно дурное обращение с ним родителей привело его в монастырь. Все же надо иметь в виду, что обо всем этом Лютер говорил и писал значительно позже. Тогда же в 1505-1506 году он жил в монастыре и, несмотря на возможность покинуть обитель, этого не сделал.

 Он постился - иногда трое суток подряд. Посты утешали его больше, нежели праздники. Великий пост умиротворял Лютера лучше, чем Пасха. Он возлагал на себя бдения и молитвы помимо тех, что были установлены правилами. Он отказался от полагавшихся ему одеял и чуть не простудился насмерть. Он отказался от всего, оставив лишь ту одежду, которая позволяла сохранять благопристойность. Позднее Лютер говорил, что, по его убеждению, подобным аскетизмом он нанес непоправимый ущерб своему пищеварению.

 «Я был добрым монахом, соблюдая установления моего ордена так строго, что могу сказать, что коли мог бы монах попасть на небеса через свое монашество, то это был бы я. Вся знавшая меня монастырская братия согласится с этим. Продолжай я и далее подобным образом, я бы изнурил себя бдениями, молитвами, чтением и другой работой».

 Все же внутренние страхи не оставляли его. Суть их была в том, что Лютер все острее чувствовал невозможность достичь спасения своими силами, какие бы подвиги он на себя не брал. Позже он сам писал о Нагорной проповеди Спасителя: «Слово это слишком высокое и тяжелое, чтобы кто-то сумел исполнить его. Это доказывается не просто словом нашего Господа, но также и нашими собственными переживаниями и ощущениями. Возьмите любого добродетельного человека. Он прекрасно ладит с теми, кто не противоречит ему, но, встретив самое незначительное возражение, вспыхнет гневом... если не против друзей, так против врагов. Плоть и кровь не могут подняться над этим».

 После года искуса Лютер принес монашеские обеты. Осенью и зимой 1506 года его возвели в иподиакона и диакона, а весной 1507 года (по одним данным 3 апреля, по другим — 2 мая) в Эрфуртском соборе епископ рукоположил его во священника. По случаю своего рукоположения Лютер пригласил в Эрфурт множество родных и друзей. На торжество прибыл и его отец. В разгар торжественной трапезы Мартин во всеуслышание обратился к отцу: «Скажите, батюшка, почему вы так противились моему уходу в монастырь? Неужели Вы и сегодня печалитесь, что сын Ваш принял духовный сан?» Ганс Лютер поднялся. Собравшиеся притихли и обратили на него вои взоры. Он произнес: «Вы все ученые господа. Разве вы не читали, что сказано в Писании? Почитай отца своего и мать свою!» Затем он обернулся к сыну и произнес, с трудом сдерживая гнев: «Вы нарушили эту заповедь, когда бросили меня и свою мать, хотя мы надеялись, что в старости получим от Вас помощь и утешение. Ваше учение стоило мне больших средств, Вы же поступили в монастырь против нашей воли». Мартин начал напоминать отцу о причинах своего решения. Разве не Бог явил ему свою волю, когда во время грозы он чуть не погиб? «Дай Бог, чтобы не диавол…» — только и ответил отец. Присутствующие монахи начали пытаться смягчить сердце отца, но тот ответил: «Что ж, коли я пришел сюда, я стану есть и пить с вами, хоть мне и хочется быть отсюда подальше».

 В Виттенбергском университете орден августинцев занимал кафедру священного Писания. Это означало, что профессор, возглавлявший кафедру обязательно был членом ордена, при чем его кандидатуру избирали сами августинцы. Это была одна из средневековых университетских традиций, когда кафедра принадлежала не конкретному лицу, а религиозному ордену, который сам решал вопрос о конкретных преподавателях. В 1508 году отца Мартина Лютера направляют в Виттенберг для продолжения образования на богословском факультете. С 1503 года кафедру Священного Писания здесь возглавлял Иоганн фон Штаупиц, главный викарий ордена августинцев строгого устава всей Германии. Предполагалось, что по окончании богословского факультета Лютер сменит Штаупица в качестве заведующего кафедрой. Мартин действительно сближается со Штацпицем, последний становиться духовником будущего реформатора.

 Виттенберг, будущий центр реформации, был совсем небольшим городком с населением 2000-2500 человек. Протяженность города была не более полутора километров. Он был расположен на песчаной почве, откуда и получил свое название — Witten Berg, (нем. Белый холм). Гордостью Виттенберга был монастырь Всех Святых, который обладал чрезвычайно большими возможностями в деле выдачи индульгенций. Это было обусловлено тем, что курфюрст Саксонский Фридрих Мудрый стремился превратить Виттенберг во второй Рим и потому постоянно пополнял хранившуюся здесь коллекцию реликвий. Он объездил всю Европу, проводя дипломатические переговоры по обмену святыми реликвиями. Датский король, например, направил ему мощи короля Кнута и св. Бригитты. Центром всей коллекции был шип из венца Христа, пронзивший - это официально удостоверялось - бровь Спасителя. Начав с этого наследованного им сокровища, Фридрих расширил свою коллекцию настолько, что каталог 1509 года, иллюстрированный Лукасом Кранахом, перечислял 5005 реликвий, на основании которых выдавались индульгенции, способные, как было подсчитано, сократить срок пребывания в чистилище на 1443 года. Коллекция включала в себя один зуб св. Иеронима; четыре части тела св. Иоанна Златоуста; шесть частей св. Бернарда; четыре – св. Августина; четыре волоса Богородицы; три части ее одежды; четыре части ее пояса; семь частей ее покрывала, забрызганного кровью Христа. Из святых реликвий, относящихся непосредственно ко Христу, здесь хранилась одна часть Его погребального пеленания (плащаницы), тринадцать частей яслей, в которых Он лежал; одна соломинка из них; одна частица золота и три частицы мирры из даров, принесенных волхвами; один волос из бороды Иисуса; один из гвоздей, вбитых в Его руки; один кусочек от хлебов Тайной вечери; один кусочек от камня, на котором стоял Иисус перед Своим Вознесением на небеса, и одна ветвь неопалимой купины - куста, из которого Бог говорил с Моисеем. К 1520 году коллекция уже насчитывала около 19013 реликвий. Для выдачи индульгенций в Виттенберге было назначено 1 ноября — День Всех Святых. Те, кому удалось обозреть реликвии в этот день и кто внес установленное пожертвование, имел право на получение от папы индульгенций, сокращавших срок пребывания в чистилище либо для них самих, либо для других людей, вплоть до 1902202 лет и 270 дней. В этом городе Лютеру предстояло стать профессором университета. Следует отметить, что выдаваемые в Виттенберге индульгенции служили средством для содержания Замковой церкви и университета.

 В 1510 году в конгрегации августинцев произошла распря. Поводом для нее послужила попытка Иоганна фон Штаупица подчинить своей власти все августинские монастыри Саксонии и ввести в них строгий устав. Такая инициатива не всем пришлась по душе. Против Штаупица выступило восемь монастырей, в том числе и Эрфуртский. Противники Штаупица решили направить в Рим свою делегацию для предотвращения нежелательной реформы. Для этой миссии были избраны два брата — Мартин Лютер и Натхин. Осенью они пешком отправились в Рим.

 В одних местах получить подобную милость было легче, чем в других. Не имея на то никаких богословских обоснований, но исключительно с целью привлечения внимания Церковь настаивала на возможности обрести достоинства святых в результате поклонения их мощам и реликвиям. Папы часто конкретно указывали, сколько благости можно получить, взирая на те или иные святые кости. Все мощи святых, находившиеся, например, в Галле, согласно повелению папы Льва X, обладали способностью сократить срок пребывания в чистилище на четыре тысячи лет. Величайшим хранилищем таких сокровищ был Рим. В одном лишь склепе св. Каллисты были захоронены останки 40 пап и 76 тысяч мучеников. В Риме можно было увидеть остатки тернового куста (неопалимой купины), из которого Бог говорил с Моисеем, а также останки 300 безгрешных святых. Хранился в Риме и плат св. Вероники, на котором запечатлелся лик Христа. В Риме берегли цепи св. Павла и ножницы, которыми император Доминиан обрезал волосы св. Иоанна. На стенах Рима близ Аппиевых ворот можно было увидеть белые отметины от камней, которыми разъяренная толпа забрасывала св. Петра и которые превращались в снежки, ибо время его еще не пришло. В одной из римских церквей находилось распятие, которое однажды, склонившись, заговорило со св. Бригиттой. В другой церкви хранилась монета, уплаченная Иуде за предательство нашего Господа. Ценность ее весьма возросла, ибо теперь она способна была предоставить отпущение грехов на 1400 лет. Между Латераном и собором св. Петра можно было получить индульгенций больше, чем за все паломничество в Святую землю. Еще одна из римских церквей хранила шестиметровый столб, на котором повесился Иуда. Этот столб, однако, не считали, строго говоря, реликвией, и допускались сомнения в его подлинности. Перед Латераном находилась Scala Sancta, лестница из 28 ступеней. Как утверждалось, именно она вела к дворцу Пилата. Кто поднимался по ней на коленях, повторяя на каждой ступеньке "Отче наш", получал освобождение от чистилища для своей души. Но самое главное - в Риме находились сохранившиеся тела св. Петра и св. Павла. Они были расчленены, чтобы даруемыми преимуществами могло воспользоваться большее число церквей. Головы находились в Латеране, а по одной верхней части туловища хранились в названных именами апостолов соответствующих храмах. Ни один город мира не имел столь щедрого обилия святых реликвий, и ни один город на земле не получал столь богатых доходов от продажи индульгенций, как святой Рим.

 Лютер решил освободить из чистилища своего дедушку. Для этого он на коленях поднялся по лестнице Пилата, прикладываясь к каждой ступени и многократно читая Pater Noster. Однако добравшись до самого верху, он почувствовал сомнение в действенности этого средства.

 Рим не оттолкнул Лютера от Церкви. Однако пребывание в вечном городе стало для отца Мартина большим соблазном. Он увидел священников, совершающих мессы скороговоркой, узнал о скандальной репутации пап эпохи возрождения. Рим разочаровал Лютера и поверг его в большую скорбь.

 Путешествие в Рим оказалось неудачным еще и потому, что братья не смогли выполнить миссию, возложенную на них монастырем. Оказалось, что принять в курии их могут лишь по письменному ходатайству либо главного приора ордена, либо провинциального викария. Ни того, ни другого у них не было. Так что в 1511 году они ни с чем вернулись в Германию.

 Распря в конгрегации августинцев в Германии продолжалась. Постепенно она перекинулась на проблемы внутренней жизни монастырей. Сформировалось две партии. Одна из них призывала к незыблемому соблюдению всех положений устава августинцев-эремитов. Другая полагала, что устав нуждается в переработке, так как был создан для Италии, а не для Германии. По сути это означало смягчение устава. Штаупиц поддержал вторую точку зрения. Лютер, который к этому времени уже держался мнения, что излишняя аскеза может только повредить человеку, также оказался в лагере Штаупица. На капитуле конгрегации, собравшемся в Кельне в мае 1512 года, верх одержала точка зрения Штаупица. После этого Лютер получил должность помощника настоятеля монастыря в Виттенберге.

 Только после работы капитула отец Мартин вернулся в Виттенберг, где отсутствовал около трех лет. Тем не менее идейная близость к Штаупицу позволила ему довольно быстро закончить учебу. 4 октября 1512 года он получил степень лиценсиата богословия, а 19 октября (то есть всего лишь пятнадцать дней спустя) степень доктора богословия. Столь быстрое присвоение ему ученых степеней давало впоследствии католическим историкам обвинять Лютера в поверхностном знании богословия.

 В это время он достаточно часто приходит на исповедь к Штаупицу и исповеди его длились порой по несколько часов. При этом духовник никак не мог понять исповедника. Ему казалось, что Лютер мучается из-за пустяков, рассказывая на исповеди всякие мелочи.

 Видимо, именно в это время Лютер приходит к убеждению, что вина человека превосходит конкретный перечень проступков, которые можно перечислить, исповедать и получить прощение. Испорчена сама природа человека. И исповедь, сколь детальной бы она ни была, не омывает эту порчу. Душу Лютера охватывала тоска кошмара. Как неоднократно вспоминал он сам, эти муки были несравненно хуже любых физических страданий, которые ему доводилось переносить.

 В 1513 году Лютер сменил Штаупица на кафедре богословия и стал преподавать Священное Писание студентам университета. Первым он прочел курс лекций по Псалтири. В 1515 году читал лекции о Послании к Римлянам, в 1516-17 — о Послании к Галатам (это чтение лекций, а не выход в свет соответствующих книг).

 Уже во время этих университетских чтений Лютер пришел к принципиальным положениям своей богословской системы, хотя оттачивал их позднее. Также гораздо позже оформились все практические следствия его сотериологии. Вот что он сам писал о своих размышлениях над Посланием к Римлянам:

 «Я жаждал уяснить Послание Павла к Римлянам, и ничто не мешало мне на моем пути, помимо одного выражения - "правосудие Божие", ибо я понимал его как правосудие, каковым Бог являет Свою справедливость и вершит справедливый суд над неправедными. Положение мое было таково, что я, хотя и безупречный монах, стоял пред Богом грешником со смятенной совестью, и не имел я уверенности, что заслуг моих будет достаточно для того, чтобы умилостивить Его. Поэтому я не любил справедливого и гневного Бога, нет, скорее я ненавидел Его и возмущался Им. Но при этом я усердно держался Павла и изо всех сил стремился уяснить для себя смысл его слов.

 Денно и нощно усердно трудился я, доколе не узрел связи между правосудием Божьим и словами о том, что "праведник верою жив будет". И понял я тогда, что правосудие Божье есть такая правда, которой, благодатью и по одной лишь милости, Бог оправдывает нас через веру. Уяснив это, осознал я себя родившимся вновь, как бы прошел я раскрытыми вратами рая. Все Священное Писание обрело для меня новый смысл, и "правосудие Божие", наполнявшее меня ранее ненавистью, приобрело теперь невыразимую сладость в величайшей любви. Сии слова Павла стали для меня вратами в рай...

 Если есть в вас истинная вера в то, что Христос ваш Спаситель, то вы обрели милостивого Бога, ибо вера ведет вас и открывает пред вами сердце Божье и Его волю, дабы вы могли узреть чистую благодать и преизобилующую любовь. Для того чтобы постигнуть Бога в вере, вам следует заглянуть в Его отцовское, благорасположенное сердце, в котором нет ни гнева, ни черствости. Перед глазами того, кто видит Бога гневным, - неверная картина, он упирается взглядом в завесу, как если бы мрачное облако заслоняло Его лик».

 

 Таким образом, костяк главных идей Лютера сформировался уже в первые годы его преподавания в Виттенберге (в 1513-1516 гг). Позже он эти идеи лишь оттачивал и комментировал. Сердцевиной его богословия, вокруг которой располагались все остальные лепестки, было признание того, что грехи прощаются нам по благодати Божьей, совершенно нами не заслуженной. Это стало возможно благодаря кресту Христову, который примирил гнев и милосердие, поверг в бегство воинство ада, одержал победу над грехом и смертью и возвестил посредством воскресения Христова о той силе, которая дарует человеку способность умереть для греха и восстать для новой жизни. Позже теология Лютера развивалась в двух направлениях, которые можно условно обозначить как положительное и отрицательное. Он, во-первых, занимался разработкой практических аспектов своей доктрины (учение о Церкви и таинствах), а во-вторых, критиковал католицизм по тем пунктам, которые считал неприемлемыми.

 Изначально Лютер намечал реформу лишь богословского образования, считая необходимым основное внимание уделить Библии, но не постановлениям Церкви и схоластике. В своих конспектах лекций по Посланию к Римлянам он неоднократно гневно выступал против роскоши, ненасытности, невежественности и алчности церковнослужителей, и откровенно порицал сутяжничество воинственного папы Юлия II. Однако сомнительно, чтобы эти мысли действительно высказывались им в лекциях, поскольку в студенческих конспектах мы не находим никакого упоминания о них. Сначала протест против творившихся в Церкви безнравственных злоупотреблений звучал в сердце Лютера гораздо тише, чем в сердцах некоторых его современников.

 Еще в 1516 году в ряде проповедей Лютер высказывался критически о сложившейся практике раздачи индульгенций. Одну из таких проповедей он произнес в канун праздника Всех Святых. Курфюрст Фридрих отнесся к этой проповеди отрицательно. Но это еще не было открытым конфликтом.

 Предыстория этого конфликта также заслуживает внимания. В 1513 году скончался Эрнст Саксонский, одновременно являвшийся архиепископом Магдебурским и епископом Гальберштадтским, то есть объединявший под своей властью две епархии. После его смерти соборный капитул Магдебурга избрал на архиепископский престол Альбрехта Гогенцоллерна, младшего брата курфюрста Иоахима Бранденбургского. Альбрехту в то время было лишь 24 года. Вскоре аналогичное решение принял и капитул Гальберштадта. Вполне очевидно, что это решение имело политический характер. Дом Гогенцоллернов все больше набирал тогда силу и стремился установить контроль над всеми светскими и церковными владениями Германии. Выборы, прошедшие в двух капитулах были утверждены Римом 9 января 1514 года. Альбрехт не только стал епископом, но и занял одновременно две кафедры.

 В феврале 1514 года скончался архиепископ Майнцский, примас Германии, курфюрст и глава имперской коллегии курфюрстов. Курфюрст Иоахим Бранденбургский стал искать возможности возвести на этот самый престижный германский престол все того же Альбрехта. Но поскольку переход с кафедры на кафедру был невозможен, то оставался лишь один путь — присоединить к двум кафедрам Альбрехта еще и третью. Для этого его должен был избрать на вакантную кафедру Майнцкий капитул. Следует отметить, что в Майнцкой епархии сложилась непростая финансовая ситуация. В течение 10 лет здесь похоронили трех архиепископов. А вступление в должность нового архиерея было сопряжено с уплатой Риму 14 тысяч дукатов. Эта сумма собиралась с рядовых прихожан (сверх обычных налогов). Поэтому в епархии, ожидавшей очередного побора, был слышен ропот. Именно этим и воспользовался Иоахим. Он пообещал капитулу в случае избрания на кафедру его брата взять на себя все материальные расходы. В результате Альбрехт был избран архиепископом Майнцским. Но это решение должно было быть утверждено Римом. Папа Лев Х утвердил избрание, но потребовал сверх обычных 14 тысяч еще 10 тысяч, поскольку кандидат отныне занимал фактически три епархии. Это решение папы также нетрудно понять. Лев вступил на престол в 1513 году. От его предшественника Юлия II ему досталось начатое грандиозное строительство Собора Святого Петра. Сам Лев, происходивший из рода Медичи, любил жить на широкую ногу, содержал огромный придворный штат (в него входили, в том числе оркестр и актеры папского театра), выплачивал субсидии художникам и композиторам. Положительное решение вопроса об архиепископе Майнцском также открывало возможность союзнических отношений с домом Гогенцоллернов. То что кандидат на управление тремя епархиями еще не достиг канонического возраста, видимо, не смущало папу. Ведь сам Лев Х стал клириком в 8 лет. В 11 лет он уже был аббатом в Монте-Кассино, а в 13 лет — кардиналом.

 Теперь Иоахиму оставалось лишь найти деньги для выплаты Льву Х. Он обратился к самому крупному немецкому банкиру Якову Фуггеру. Тот выдал ему в долг 24 тысячи. Деньги передали в Рим, но тут же был разработан план возврата долга. Лев Х обратился ко всему христианскому миру с сообщением о выпуске новой индульгенции для сбора средств на сооружение собора святого Петра. Также папа издал специальную буллу, согласно которой в епархиях Майнца, Магдебурга и Гальберштадта половина сбора направлялась в Рим, а половина шла архиепископу. Это давало возможность Альбрехту вернуть Фуггеру деньги даже с процентами. Для успешного проведения кампании Альбрехт пригласил в свои епархии доминиканского монаха Иоаганна Тецеля. В 1517 году началась грандиозная акция, шествовавшая от одного города к другому. Везде Тецеля встречали торжественные процессии во главе под звон колоколов. На алой, расшитой золотом подушечке несли папскую буллу, объявлявшую о раздаче индульгенций. Процессия направлялась в главный храм города или на центральную площадь, где Тецель произносил эмоциональные проповеди.

 Лютер приписывает Тецелю знаменитый стишок:

 Sobald das Geld im Kasten klingt,

 Die Seele aus dem Fegfeuer springt.

 (Денежка в ящике звяк —

 Душа из чистилища прыг!)

 31 октября 1517 года Лютер обнародовал свои 95 тезисов об индульгенциях. Традиционно утверждалось, что он прибил их к дверям Замковой церкви в Виттенберге. Сегодня многие историки считают это предание легендарным.

 Основные темы тезисов.

 Покаяние нельзя отождествлять с таинством исповеди. Истинное покаяние продолжается всю жизнь.

 Папа может простить лишь те епитимии, которые наложены им самим на земле. Он не властен над чистилищем, так как над умершими не властны церковные каноны.

 Прощение (на земле) может быть уделено лишь совершеннейшим, то есть совсем немногим.

 Никто не может быть уверен в том, что получил полное прощение.

 Всякий истинно раскаивающийся христианин получает прощение без папских индульгенций.

 Подавать милостыню лучше, чем покупать индульгенции.

 Лучше сжечь собор святого Петра, чем строить его из кожи, мяса и костей паствы. Если деньги на строительство добыты проповедниками обманом, то следует продать собор и вернуть деньги людям.

 Если папа может освобождать умерших от чистилища, почему он этого не делает сразу и для всех, но лишь за деньги и для некоторых.

 

 Общий пафос тезисов таков: практика отпущения приемлема, но ее нужно очистить от множества искажений и злоупотреблений. При чем в этих искажениях повинны местные проповедники, а не Римский понтифик.

 Лютеране считают 31 октября днем начала реформации. Это не совсем верно. В тезисах мы не находим многих традиционных пунктов протестантской доктрины. Сам Лютер еще не противопоставляет себя Римской Церкви, скорее призывает исправить некоторые злоупотребления. Тем не менее, именно 95 тезисов положили начало славе Лютера как реформатора.

 В тезисах был и один аспект, особенно важный для немцев. Лютер критиковал сбор средств в Германии на постройку собора в Риме. Это было актуально для немецкого самосознания.

 Тезисы были напечатаны, быстро разошлись по всей Германии и стали популярными. После этого Лютер, хотя и был готов на компромисс с Римом, но уже не мог удержать себя в руках. Каждое новое его сочинение было радикальнее предыдущего.

 В апреле 1518 года на генеральном капитуле августинцев был устроен богословский диспут. Вопрос об индульгенциях здесь не обсуждался. Лютер посвятил свое выступление проблеме добрых дел. Его высказывания нашли поддержку у большинства членов капитула (особенно у молодого поколения).

 Тем временем архиепископ Майнцский направил в Рим донесение о 95-ти тезисах. Лютера вызывают на суд в Рим. Однако доктору Мартину удалось найти поддержку у курфюрста Саксонского Фридриха. Последний добился того, чтобы дело Лютера было рассмотрено в Германии. В результате в Аугсбург прибыл папский легат кардинал Каетан. Лютер встретился с ним в октябре 1518 года. У Каетана было предписание либо добиться отречения Лютера, либо прислать его в оковах в Рим. Ни того, ни другого он сделать не смог. В беседе с кардиналом Лютер отверг католическое учение о сокровищнице заслуг Христа. Он заявил, что авторитет Писания выше авторитета папы. Узнав, что Каетан имеет полномочия на его арест, Лютер бежал из Аугсбурга в Виттенберг. 28 ноября Лютер обратился к вселенскому собору с жалобой на папу. В нем он утверждал, что подобный собор, будучи законным образом призванным в Святом Духе, представляет католическую Церковь и стоит над папой, который, являясь человеком, способен заблуждаться, грешить и лгать. Апелляция была отпечатана в типографии. Лютер попросил передать ему все ее экземпляры, чтобы распространить этот документ лишь в том случае, если он действительно будет предан анафеме. Печатник, однако, не выполнил его просьбы и тут же обнародовал это прошение. Лютер был поставлен в чрезвычайно уязвимое положение, поскольку, согласно повелению папы Юлия II, уже само обращение к вселенскому собору без согласия на то папы рассматривалось как ересь. Лютер получает позволение Фридриха Мудрого остаться в Виттенберге под его защитой.

 Таким образом, в течение 1518 года доктрина Лютера несколько эволюционировала. В этом году он оспорил власть папы как отпускать грехи, так и его власть "связывать" через отлучение от Церкви. Далее он заявил, что папа и церковные соборы могут заблуждаться. Он оспорил значение библейского текста, на котором основывалось таинство исповеди, и отверг часть канонических законов как несовместимых с Писанием.

 К 1519 году Виттенбергский университет уже имел прочную репутацию пролютеровского учебного заведения. Среди его профессоров выделялось два главных сторонника Лютера: Карлштадт (Андрей Боденштейн из Карлштадта) и Филипп Шварцерд (нем. Schwarzerd — черная земля, он был учителем древнегреческого языка и потому переиначил свою фамилию на греческий лад Меланхтон). Главным же противником Лютера стал профессор Ингольштадтского университета Иоганн Экк. В июле 1519 года между ними состоялся открытый диспут в Лейпциге.

 Во время обсуждения вопроса о соотношении власти папы и собора Лютер сказал буквально следующее: «собор иногда заблуждался и может иногда заблуждаться. Равным же образом, собор не наделен правами устанавливать новые положения вероучения. Собор не может выдавать за божественную истину то, что по своей природе божественной истиной не является. Соборы противоречат друг другу, ибо последний, Латеранский, собор отменил решения Констанцского и Базельского соборов о том, что собор превыше папы. Следует исходить из того, что простой мирянин, вооруженный Писанием, стоит превыше папы или собора, если таковые его не имеют. Что же до папских декреталий об индульгенциях, то я скажу, что ни Церковь, ни папа не могут устанавливать положений вероучения. Таковые должны проистекать из Писания. Ради Писания мы должны отвергнуть и папу, и соборы». Экк сразу же квалифицировал это как ересь Виклифа и Гуса. Лютер пытался снять с себя обвинение в гуситской ереси, но это ему не удалось. Он подверг сомнению подлинность актов Констанцкого собора (это была ошибка) и солидаризировался с некоторыми взглядами Гуса. В Лейпциге еще было живо в памяти вторжение гуситов и потому такая тактика Лютера была проигрышной.

 Во время диспута Лютер трижды отрицал авторитеты, на которые ссылался Экк. Вначале он отверг истинность папских декреталий I века и был прав. Затем он поставил под сомнение решения Констанцского собора и ошибся. В конце концов он отверг авторитет Маккавейских книг (2 Мак. 12:45: «Посему [он] принес за умерших умилостивительную жертву, да разрешатся от греха»), что, конечно же, было вопросом спорным. Диспут закрепил за Лютером репутацию Саксонского Гуса. Он и сам ее не отвергал. В феврале 1520 года Лютер говорил: «Мы все гуситы, хотя и не ведаем об этом». Экк сообщил в Рим, что в Саксонии свила себе новое гнездо гуситская ересь.

 Уже в 1519 году Лютер становится известным не только в Германии, но и далеко за ее пределами, благодаря книгопечатанию. Так, например, печатник из Базеля Иоганн Фробен собрал и напечатал одним томом "Девяносто пять тезисов", "Размышления", "Ответ Приериасу", проповедь "О наказании" и проповедь "Размышления о евхаристии". В феврале 1519 года он уже извещал Лютера о том, что осталось лишь десять экземпляров и что никогда еще продукция его типографии не расходилась столь быстро. Шестьсот экземпляров было послано во Францию и Испанию. Направлялись книги также в Брабант и Англию. Швейцарский реформатор Цвингли заказал несколько сотен книг, с тем чтобы книгоноши могли распространять их в народе, перевозя во вьюках на лошади. Даже из Рима Лютер получил письмо от своего бывшего однокурсника. Тот сообщал, что ученики Лютера, рискуя жизнью, распространяли его трактаты в непосредственной близости от Ватикана.

 Можно сказать, что уже в 1518 году расхождение Лютера с Католической Церковью было очевидным, и тем не менее он не был осужден ни в 1518, ни даже в 1519 году. Даже большую часть 1520 года он оставался формально в лоне Римской Церкви. Сегодня католические историки признают большой ошибкой папства это фактическое попустительство. Именно за два года (с момента беседы Лютера с Каетаном и до октября 1520 года) виттенбегрский реформатор приобрел популярность в народе, привлек на свою сторону немецких рыцарей, высказавших готовность защищать его с оружием в руках, и написал свои программные сочинения.

 В 1520 году вышли из типографии три основополагающих труда Лютера: «К христианскому дворянству немецкой нации» (август), «О вавилонском пленении церкви» (сентябрь) и «О свободе христианина» (ноябрь). Именно они довершили формирование корпуса реформационных идей Лютера.

 «К христианскому дворянству немецкой нации». Это призыв к немецкому дворянству провести реформу Церкви. Призыв покоится на нескольких предпосылках:

 а) власть есть власть, и она предназначена Богом для наказания тех, кто творит зло. Поэтому Лютер требовал от власти, поставить духовенство под юрисдикцию гражданских судов, защитить граждан от вымогательств со стороны церкви и подтвердить право государства исполнять свои гражданские функции без вмешательства духовенства.

 б) «Мирские начальствующие крещены тем же крещением, что и мы». Церковь и государство несут взаимную ответственность за то, чтобы поддерживать и исправлять друг друга.

 в) городские судьи являются собратьями-христианами, соучаствующими в священстве всех верующих.

 Обосновав, таким образом, возможность проведения церковной реформы светской властью, Лютер переходит к изложению, собственно, плана преобразований. Нужно разрушить три стены: стену между духовенством и мирянами (идея всеобщего священства), исключительное право папы на общеобязательное толкование Писания и право папы на созыв соборов. Лютер требовал сократить штат папского двора, дозволить совершение епископских хиротоний за пределами Рима, лишить папу власти над императором, сократить количество церковных праздников. Папа назван «истинным антихристом». Лютер пишет, что исследовал учение гуситов и не нашел в нем никаких ересей. Призвал объединиться с ними в общей борьбе. Дела немцев должны рассматриваться церковными судами в Германии под руководством немецкого примаса. Это предложение вело к формированию национальной церкви.

 О браке и монашестве: разрешить духовенству вступать в брак, сократить количество монашеских орденов, запретить проповедовать членам нищенствующих орденов, отменить необратимость монашеских обетов.

 «О вавилонском пленении церкви». Церковь с ее тремя истинными таинствами попала в плен. Отвергается, прежде всего, само число таинств. Истинных таинств не семь, а три: Причастие, Крещение и Исповедь. Но ив их совершение вкрались многочисленные искажения и злоупотребления.

 Искажения таинства Причащения:

 1. причащение мирян под одним видом («подобное установила не Церковь, а тираны Церкви без согласия Церкви, т. е. народа Божьего»);

 2. учение о пресуществлении («несомненно, хлеб и вино остаются истинными, но все-таки в них присутствуют истинное Тело и истинная Кровь Христа… Во всяком случае, я, хотя и не могу понять, каким образом хлеб становится Телом Христовым, хочу смиренно отдать свой разум в плен Христу; придерживаясь простодушно его слов, я твердо верю не только в то, что Тело Христово присутствует в хлебе, но и в то, что хлеб — это Тело Христово. И что поделаешь, если философия не понимает этого?! Святой Дух выше Аристотеля... И то, что не воспринимается философией, воспринимается верой. Сила слова Божьего превосходит силу восприятия нашего духа. Итак, чтобы в Таинстве Причастия присутствовали истинное Тело и истинная Кровь [Христовы], не обязательно, чтобы хлеб и вино пресуществлялись..., в то время, когда они остаются тем, чем они есть, это называется: "Хлеб сей есть Тело Мое, вино сие есть Кровь Моя" и наоборот. Так хочу я понимать это и впредь, во славу святых слов Божиих, и не смирюсь с тем, чтобы у них при помощи суетливого человеческого ума забирали силу и втискивали в чуждые им понятия. Но, тем не менее, позволяю я другим следовать иным суждением, только пусть они, как говорилось, не принуждают нас принимать их собственные суждения как Символ веры»);

 3. истолкование мессы как доброго дела и жертвы (Таинство «превратилось в настоящую ярмарку, трактир и денежную сделку»).

 Вывод: «сегодня нужно изъять большую часть господствующих [над умами людей] книг, упразднить и преобразовать почти всё устройство Церкви, ввести или возродить совершенно иной порядок богослужения».

 К покаянию у Лютера двойственное отношение. Он говорит о нем, перечисляя истинные таинства, но при этом замечает: «если мы будем точно придерживаться значения слов, то в Церкви Божией есть только два Таинства — Крещение и Преломление хлеба, так как только в них мы находим и обещание прощения грехов, и только о них свидетельствуют Божественные знамения. А Таинство Покаяния, которое я добавил к этим двум Таинствам, лишено явного Божественного знамения и, как я говорил, является не чем иным, как путем, возвращающим нас к Крещению». То есть, в Священном Писании нет ясного повеления («знамения») о совершении таинства покаяния в том виде, который оно приобрело в Католической Церкви. Тем не менее есть призыв к покаянию. Поэтому Лютер его не столько отвергает, сколько переосмысляет. Из трех элементов исповеди он, безусловно, признавал необходимость раскаяния, а исповедь рассматривал как элемент полезный, хотя и не носящий характер таинства. Отпущение грехов, по мнению Лютера, есть лишь произносимое человеком извещение о том, что Бог уже повелел на небесах, но никак не утверждение Богом того, что повелел человек на земле.

 Крещение младенцев не отвергается. Утверждается, что обеты, данные в крещении, сохраняются в течение всей жизни и потому всякие иные обеты для христианина невозможны (против монашества).

 Миропомазание не является таинством, а лишь простой обряд, торжественная церемония.

 О браке: «Брак... может рассматриваться как образ Христа и Церкви (Еф. 5, 31 и сл.), но учрежденным Богом Таинством он не является. Как таковое, он, скорее, придуман в Церкви людьми, которые введены в заблуждение своим незнанием как дела, так и слова [Писания]. Но поскольку эта неосведомленность не противостоит вере, следует относиться к ней без вражды, точно так же, как и ко многому, что порождено слабостью и незнанием и к чему Церковь относится терпимо, так как оно не противостоит вере и Божественному Писанию». Каноническое право о браке, принятое в Риме, изобретено ради наживы (препятствия к вступлению в брак, разводы и т. п.)

 О священстве: «Об этом Таинстве Церковь ничего не знает. Оно измышлено папской Церковью. В нем нет даже намека на обещание милости; во всем Новом Завете нет ни слога, упоминающего о нем [священстве как Таинстве]... Это [мнимое] Таинство сводит на нет христианское братство, превращает пастырей в волков, рабов — в тиранов, духовное — в архисветское. Если их заставить признать, что все мы являемся обладающими равными правами священниками, а это, в соответствии с 1 Пет. 2, 9, действительно так, поскольку мы крещены [во имя Господа Иисуса Христа], и если им оставить только служение, да и то с нашего одобрения, — то, да будет им известно, что у них нет никаких прав распоряжаться нами, кроме тех, которые мы добровольно предоставили им… Все те, кто принял крещение, есть священники без какого бы то ни было различия. Те же, кого мы называем священниками, есть служители, избранные из нашего числа, дабы они совершали все от нашего имени, и в священстве их нет ничего, помимо служения. Таинство рукоположения, таким образом, не может восприниматься иначе, чем определенный ритуал избрания проповедника в Церкви».

 В этом сочинении есть одно важное противоречие. В рассуждениях о таинстве Причащения Лютер ставит его действенность в зависимость от веры принимающего, то есть вводит принцип религиозного индивидуализма в ущерб общинности. Однако, допустив крещение младенцев, он фактически утверждал противоположный принцип. Таким образом, по Лютеру, именно Крещение, а не Евхаристия становилось Таинством созидающим Церковь, утверждающим ее соборный характер. Ведь младенца крестят по вере других людей.

 Пока Лютер оттачивал свою богословскую систему, в Риме готовились к новому удару. В мае-начале июня 1520 года здесь заседал церковный суд. В нем участвовали в том числе и Каетан с Экком. Иоганн Экк был в заседании единственным немцем. В Рим были присланы заключения об учении Лютера из университетов Эрфурта, Кельна и Лювена. На суде были представлены три крупнейших монашеских ордена: доминиканцы, августинцы и францисканцы. Несмотря на противоречия между участниками суда, они сформировали сорок одно еретическое положение из учения Лютера. 15 июня Лев Х подписал буллу «Exsurge Domine» (Восстании, Господи!), которая предписывала Лютеру отречься от ереси в 60-дневный срок. Булла достигла Лютера лишь через три месяца. В Германию ее доставил Экк. Однако за это время Лютер, как мы видели, серьезно продвинулся вперед в деле критики Римской Церкви, и осенью 1520 года примирение уже было невозможным. Сам Лютер писал: «Мой жребий брошен. Я равным образом презираю как ярость Рима, так и милость его. Меня не примирить с ними, наступил конец смирению. Они проклинают меня и сжигают мои книги. Я всенародно сожгу весь канонический закон, если только меня не оттащат от огня».

 Обнародование буллы и акты сожжения книг Лютера вызвали беспорядки в целом ряде городов. Сам Лютер ответил на буллу сочинением «Против омерзительной буллы антихриста». По словам Лютера булла «есть средоточие всяческого нечестия, богохульства, невежества, наглости, лицемерия, лжи - одним словом, она есть сатана и его антихрист». Заключение сочинения: «Я скорее готов тысячу раз умереть, нежели изъять хотя бы один слог из подвергшихся осуждениям положений. И равно, как они отлучают меня за святотатство ереси, так и я отлучаю их во имя святой истины Божьей. Христу судить, какому из этих отлучении должно исполниться. Аминь».

 10 декабря минуло два месяца с момента вручения Лютеру папской буллы. В этот день в Виттенберге в 10 часов утра в присутствии студентов и профессоров университета были сожжены труды схоластов и свод канонического права Римской Церкви. Лютер собственноручно бросил в костер врученный ему экземпляр буллы. Студенты во время сожжения пели Te Deum, а затем строем прошлись по городу с еще одной буллой, прибитой к шесту, и с индульгенцией, пронзенной мечом.

 В 1521 году в Вормсе собрался сейм Священной Римской империи под председательством императора Карла V. После ряда колебаний император пригласил в Вормс Лютера для рассмотрения его дела. Лютер прибыл 16 апреля. Он предстал перед сеймом и публично заявил, что не может отречься от чего-либо из высказанного в его книгах ранее. Карл собрал курфюрстов и заявил, что считает Лютера еретиком, заслуживающим проклятия. Он также сказал, поскольку Лютер находится под защитой его охранной грамоты, ему позволят вернуться в Виттенберг, но отныне ему запрещено будет распространять свое учение в империи. Решение Карла не поддержали два курфюрста: Фридрих Саксонский и Людвиг Палатинский. 6 мая был подготовлен эдикт с осуждением Лютера. Однако официально он был обнародован лишь 26 мая, когда значительная часть членов сейма уже покинула Вормс. Это впоследствии дало сторонникам Лютера основания оспаривать законность Вормского эдикта. Эдикт запрещал кому бы то ни было давать кров и пищу еретику и приказывал каждому, кто заметит его на территории империи, немедленно предать в руки властей. Все сочинения Лютера приговаривались к сожжению, а все имущество его друзей, покровителей и издателей к конфискации.