Право Пруссии в сопоставлении с правом Лангедока и Пиренейского полуострова в период Реконкисты (VIII-XIII вв.)

В сравнительно-правовом аспекте для нас представляют особый интерес два европейских региона. Для первого из них в средние века было характерно воо­руженное противостояние с арабами. Речь идет о Лангедоке и Пиренейском полуостров, которые в силу географической близости и сходства военно-стратегических условий здесь рассматриваются вместе.

Уже в VIII—IX вв. на беспокойном пограничье, в Септимании (приморская часть Лангедока) получает распространение правовой институт апризио (aprisio). Буквальный перевод этого слова - «заимка», оно подразумевало заня­тие и хозяйственное освоение пустующих земель. Переселенцы, заселявшие это пограничье, как правило, происходили не из внутренних лангедокских облас­тей. В большинстве своем они были беженцами из арабской Испании, ушед­шими вместе с армией Карла Великого после его неудачного похода за Пире­неи в 778 г. Предоставляя поселенцам наделы на приграничных территориях, франкские короли выдвигали два основных условия: хорошо обрабатывать

¹¹ Б у э с А. Курляндское герцогство и борьба за господство в Прибалтике в XVI-XVIII вв. // Россия, Польша, Германия в европейской и мировой политике XVI-XX вв. / Отв. ред. Б.В. Носов, Ю.Е. Ивонин. М., 2002. С. 39-61.

342

землю, а также нести воєнную службу (участвовать в военных походах короля, охранять границу, предоставлять государевым посланцам кров, продовольст­вие, оказывать им иные услуги). Апризионарии были подчинены непосредст­венно центральной власти, а графам- лишь как представителям последней. Графы не имели права делать апризионариев своими вассалами. Уже совре­менники затруднялись определить характер прав апризионариев на их земли. Согласно капитулярию 844 г., они имели право передавать по наследству и продавать наделы, если новый апризионарии будет нести ту же службу. Пре­вращение апризио в аллод тоже периодически осуществлялось при помощи специального королевского пожалования.

Санкционируя институт апризио, Карл Великий преследовал три цели: засе­лить опустошенные войною районы, укрепить неспокойную испанскую грани­цу и создать в лице апризионариев определенную опору против графов и дру­гих магнатов в этой не всегда покорной области. Но постепенно, с сокращени­ем количества пустошей в Септимании и переносом границы к югу, потреб­ность в воинах-колонистах, каковыми по существу были апризионарии, уменьшалась. Одновременно падала эффективность королевской власти и рос­ло влияние графов. В итоге Карл Лысый в 844 г. был вынужден разрешить ап-ризионариям коммендироваться графам в качестве вассалов (в условиях войны он нуждался в поддержке графов Лангедока и Каталонии). Одновременно крупным апризионариям пожаловали аллодиальные права на их земли. Мелкие же апризионарии постепенно попали в зависимость от более сильных соседей, а также монастырей. В итоге многие апризио превратились в аллоды, а другие стали условными держаниями феодального или крестьянского типа. Исчезно­вение института апризио происходило и оттого, что очень многие апризиона-

343

рий не имели документов на землю. Их отсутствие часто влекло если не утрату земли, то потерю самостоятельности.¹²

Институт апризио в Лангедоке не был ни аллодом, ни бенефицием, он воз­ник в исключительных условиях: внешняя колонизация сильно разоренной об­ласти, недавно отвоеванной, но до конца не покоренной, расположенной к тому же на опасной границе. Он не укладывался в систему отношений, привычных для франкского общества. На деле это собственность, ограниченная не очень обременительными, обязательными для всех свободных повинностями в поль­зу государства. В теории же это привилегированное, но тем не менее условное держание от короля. По мере исчезновения породивших его условий апризио растворились в массе аллодов, феодов и крестьянских держаний. Исчезновение апризионариев произошло из-за того, что исчезли породившие их условия: не­обходимость заселения пустующих земель и защиты границ от арабов. Там, где эти условия сохранялись (например, в Каталонии), апризио продолжали суще­ствовать, хотя и претерпев изменения, до XII в.¹³

Указанные черты института апризио и характер его применения во многом напоминают ту ситуацию, которая была связана с землевладением на Кульм-ском праве. Данное землевладение тоже занимало промежуточное положение между обычным чиншевым землевладением (цензивой) и феодом, поскольку на таких условиях землю отводили не только крестьянам, но и рыцарям. Не­мец-колонист, особенно в первые десятилетия колонизации, представлял для ордена большую важность как ополченец. Поэтому КП не предусматривало

¹² Филиппов И.С. 1) Aprisiones в Лангедоке при Каролингах // Проблемы истории античности и средних
веков / Отв. ред. Ю.М. Сапрыкин. М., 1980. С. 80-91; 2) Средиземноморская Франция в раннее Средневековье.
Проблема становления феодализма. М., 2000. С. 382-389.

¹³ Филиппов И.С. Aprisiones в Лангедоке при Каролингах. С. 92-94; Chandler C.J. Between Court and
Counts: Carolingian Catalonia and the Aprisio Grant, 778-897 II Early Medieval Europe. Vol. 11. Issue 1. March 2002.
P. 19-44; Lewis A.R. The Development of Southern French and Catalan Society, 718-1050. Ann Arbor, 2002.
P. 70-80,403^t04.

344

слишком обременительных повинностей, а обязанности поселенцев были стро­го нормированы. Основную же тяжесть повинностей несли на себе прусские крестьяне. Орденские власти, так же, как франкские короли в Лангедоке, до определенного времени держали под контролем и крупных землевладельцев, видя в рядовых колонистах свою опору.

Целый ряд разработанных в раннесредневековом Лангедоке правовых ин­ститутов был позднее использован и развит по другую сторону Пиренеев- в христианских королевствах периода Реконкисты. Многие предписания испан­ского и португальского права этой поры демонстрируют еще более впечат­ляющее сходство с нормами КП. Это сходство прослеживается на многих уровнях, прежде всего в сфере землевладения и связанных с ним повинностей, а также в области городского права.

В ХІ-ХШ вв., в ходе отвоевания страны, правители Каталонии, Кастилии, Арагона, Леона, Астурии, Наварры, Португалии поощряли своих подданных селиться на пограничье. Частью это были новые поселенцы, частью - арабизи-рованное христианское население (мосарабы). С одной стороны, здесь проис­ходила феодальная и церковно-монастырская колонизация, в результате кото­рой знать и церковь получили основную часть земли. С другой стороны, шло стихийное массовое заселение свободных земель, номинально принадлежав­ших королям. Основную массу таких колонистов составили крестьяне, среди которых были люди, находившиеся ранее в различной степени зависимости. Переселение на новые земли делало их свободными.¹⁴

Территорией массовой колонизации стала так называемая Эстремадура (от лат. Extrema Dorii, что можно условно перевести как «пограничье Дуэро»)-буферная зона между р. Дуэро и горами Гредос и Гвадаррама. Эта земля счита-

¹⁴ См.: Карасе М.Б. Реконкиста и колонизация в истории кастильского крестьянства// СВ. Вып. 22. 1961. С. 133-140; L і n е h a n P. At the Spanish Frontier// The Medieval World/ Ed. P. Linehan, J.L. Nelson. London-New York, 2001. P. 37-59.

345

лась ничейной и разделяла Астуро-Леонское королевство и мавританские кня­жества. С последней четверти XI в. термин «Эстремадура» утратил свой перво­начальный смысл и стал означать военно-политическую границу между хри­стианским севером и мусульманским югом. Практически все основные госу­дарства Испании (Леон, Кастилия, Арагон) имели свою Эстремадуру. Правовые источники позволяют предположить, что в средние века кастильцы восприни­мали всю территорию от Дуэро до Андалусии как одну пограничную зону. По­этому, как замечает Г.В. Савенко, есть «серьезные основания раздвинуть гра­ницы Эстремадуры как региона, обладавшего общностью регионального и пра­вового развития».¹⁵

Переселяясь на новые места, колонисты получали от королей довольно зна­чительные привилегии, известные в историко-правовои науке под названием поселенных грамот или хартий. Они предоставлялись как отдельным поселен­цам, так и целым общинам, а также локаторам. Еще одним правовым источни­ком, определявшим положение и права поселенцев, становились судебники, называемые в Испании фуэрос, а в Португалии - форалы (от лат. forum). Они возникали в результате деятельности королевской канцелярии или отдельных магнатов в XI - середине XII вв. Судебники касались прежде всего городских общин и их сельской округи.¹⁶

Обычным способом приобретения земельной собственности был захват сво­бодных земель. В Каталонии такие заимки называли сходно с лангедокскими -

¹⁵ Памятники права средневековой Испании: Фуэро Куэнки. Фуэро Сепульведы/ Изд. подг.
Г.В. Савенко. М., 2004. С. 1-2.

¹⁶ См.: Фрязинов СВ. Материалы для изучения фуэрос и поселенных хартий Испании// СВ. Вып. 22.
1961. С. 159-160; Варьяш О.И. Португальские форалы как памятники юридической мысли// Культура и
общественная мысль. Античность. Средние века. Эпоха Возрождения/ Отв. ред. Л.С. Чиколини. М., 1988.
С. 109-116; С а в е н к о Г.В. Муниципальное право Центральной Испании в XI—XIII вв.: истоки, условия фор­
мирования, правовые институты // Вестник Нижегородского государственного университета им.
Н.И.Лобачевского. Сер. Право. Вып. 1 (3). Государство и право: итоги XX века. Нижний Новгород, 2001.

346

adprisiones, в Кастилии - pressura. Поселенные грамоты часто просто санкцио­нировали происшедшие ранее захваты земли, придавая им законную силу. Но нередко случалось, что по прошествии известного срока эти заимки автомати­чески превращались в собственность их владельцев без какого-либо правового оформления, причем в городских фуэрос этот срок был сокращен до 1 года и 1 дня, чтобы ускорить заселение края. Колонисты, селившиеся на королевской земле, получали угодья в качестве аллодов, ничего за них не платя и будучи обязанными лишь нести службу в королевском войске. Отдельные грамоты фиксируют положение, при котором крестьяне одной и той же общины полу­чали землю поровну и на одинаковых условиях.¹⁷ Такое явление напоминает уже знакомую нам колонизационную практику Восточной Европы, в частности Пруссии, где крестьяне-кёльмеры выступали как единое в целом сообщество.

При ознакомлении с документами обращает на себя внимание еще одно об­стоятельство, а именно легкость нобилитации, т.е. перехода в сословие рыца­рей. Например, в Каталонии в X в., а в Леоне и Кастилии и позднее, в разгар Реконкисты (ХИ-ХШ вв.) на такой статус мог претендовать всякий, кто имел лошадь, чтобы сражаться. Особую категорию таких поселенцев составляли ка-бальерос-вильянос. Это были мелкие землевладельцы из числа служилых лю­дей, получавшие свой статус от королей. Они выступали как земельные собст­венники либо как держатели чужих наделов (в последнем случае они платили поземельный взнос, но не несли барщины). В Реконкисте участвовало не толь­ко обычное рыцарство, но также испанские духовно-рыцарские ордены - Кала-трава, Алькантара, Сантьяго.¹⁸

С. 166-167.

¹⁷ К а р а с с М.Б. Реконкиста и колонизация в истории кастильского крестьянства. С. 142-144.

¹⁸ Альтамира-и-Кревеа Р. История средневековой Испании. СПб., 2003. С. 204-206, 229-230;
История крестьянства в Европе. Эпоха феодализма. Т. 2. Крестьянство Европы в период развитого феода­
лизма. М., 1986. С. 159-160; G 1 і с k T.F. Islamic and Christian Spain in the Early Middle Ages. Princeton, 1979.
P. 160-164; Gonzalez M.A. Parentesco у sociedad en el origen de la nobleza urbana en Castilla siglos XII у

347

Иначе выглядела колонизация на землях отдельных сеньоров и церкви. Ус­ловия поселения на такой земле были, как правило, менее льготными, чем на королевской. В этих случаях поселенцы превращались обычно в вечно-наследственных чиншевиков на земле сеньора. Они были лично свободны, а объем их повинностей четко оговаривался соответствующими грамотами. При этом феодальная эксплуатация выступала в форме натуральной ренты; позднее получает распространение и аренда земли, но не личные службы.¹⁹

В период Реконкисты основным типом поселения становятся консехо - са­моуправляющиеся общины городского типа. Они состояли преимущественно из свободных людей разного статуса и получали в свое владение определенную (подчас весьма обширную) территорию с правом ее дальнейшего освоения. Внутри консехо земля распределялась в зависимости от статуса колониста и его заслуг во время военных действий. Права и обязанности членов такой об-щины закреплялись в фуэро.

Ядром консехо являлся город, который становился опорным пунктом новой власти в отвоеванной земле. Население городов состояло из трех основных групп. Наиболее важную социальную группу в них составляли полноправные горожане (vicini), обладавшие недвижимым имуществом. Выполнить данное условие было нетрудно, поскольку свободной земли было много, занимать ее можно было легко и бесплатно (по крайней мере, один раз). Самый зажиточ­ный слой горожан образовывал группу городского рыцарства- кабальерос. К

ХШ// Villes et socidtes urbaines au Moyen Age. Hommage a M. le Professeur Jacques Heers/ Ed. G. Jehel et al. (Cultures et civilisations medievales, XI). Paris, 1994. P. 141-148.

¹⁹ К a p а с с М.Б. Реконкиста и колонизация в истории кастильского крестьянства. С. 142-144.

²⁰ История крестьянства в Европе... Т. 2. С. 159.

²¹ Обратим здесь внимание на сходство этого термина с употребленным в Кульмской грамоте. Ст. 8 КГ, по­
священная вопросу о доказывании владельческих прав на имущество колонистов, упоминает две категории
возможных свидетелей: «соседей» (vicinos) и «земляков» (conterraneos), придавая их показаниям, как уже гово­
рилось, заранее установленную силу. Данные термины употреблены, по-видимому, по отношению к горожанам

348

ним относили тех, кто владел конем определенной стоимости и мог нести кон­ную службу в войске, тогда как знатность таких лиц не играла особой роли. Лишь постепенно (с XIII в.) происходит замыкание слоя кабальерос, которые прибрали к рукам основную часть прибыльных отраслей городской экономики. Кабальерос имели значительные привилегии (свобода от налогов, преимущест­венное право на пользование городскими пастбищами, исключительное право на участие в органах самоуправления и др.). Наконец, третью группу образовы­вали мансебос, занимавшие подчиненное положение, они не располагали не­движимостью, но были лично свободны и работали по найму (обычно как арендаторы в сельскохозяйственном производстве). В отдельных общинах эта типичная структура могла иметь отличия (например, присутствие представите-лей старой земельной аристократии).

В городах объем вольностей, предоставленных колонистам, достигает, по­жалуй, максимально возможного уровня. Несмотря на разнообразие тех кон­кретных условий, в которых возникали и развивались отдельные общины, их жалованные грамоты имеют много общих черт. Наиболее характерные их по­ложения сводились к следующему.

Во-первых, поселенцам гарантировались широкие привилегии частноправо­вого характера. Колонисты получали право на свободную куплю-продажу не­движимости и частей владений, дающих фиксированный доход, беспошлинное рытье колодцев и прудов, строительство мельниц; право осуществлять заимку на домениальных землях, заниматься ткачеством, пользоваться королевскими

и жителям городских деревень соответственно.

²² М и н а к о в СТ. Социальная структура североиспанского города в XI—XIII вв. (по материалам Саагуна) // Классы и сословия средневекового общества/ Отв. ред. З.В.Удальцова. М. 1988. С. 133-138; Черво­но в С.Д. Землевладение и сословная структура кастильского города Х1І-ХІП вв. // Там же. С. 138-143; Варьяш О.И. Пиренейские города в Средние века// ГСЦЗЕ. Т. 1. С. 127-130; А у р о в О.В. Город и ры­царство в кастильской Эстремадуре в XIII - середине XIV вв. (По данным фуэро и актов городов Сепульведа и Куэльяр). Автореферат дисс.... канд. ист. наук. М., 2000.

349

лесами, пастбищами, водою за пределами своей округи. В грамотах нередко предусматривались также изменения брачно-семейного права для привлечения женщин, в том числе признание их полноправия в сделках, завещаниях, тор­говле и др. После смерти мужа вдова получала половину нажитого имущества. По ряду грамот предоставлялась также королевская защита домам и владениям тех лиц, которые переселялись из одного поселения в другое или в городской центр из его округи.

Во-вторых, колонистам даровались свобода от любых платежей сеньориаль­ного характера (например, маньерии - посмертного сбора с несвободных), по­шлин и постоя, а также освобождение от исполнения ряда должностей.

В-третьих, важное место в системе привилегий занимали положения, отно­сящиеся к уголовному праву и процессу. С целью привлечения колонистов иногда устраивались особые поселения для беглых, а также преступни­ков (например, совершившие убийства и всякого рода насилия могли здесь не опасаться наказания, и только измена королю каралась строго). Так, в Сепуль-веде горожанин даже при убийстве королевского должностного лица не выда­вался на суд из города, а лишь уплачивал вергельд. Кроме того, поселенные хартии предусматривали освобождение от ряда судебных ордалий, например, испытания раскаленным железом или кипящей водой, в ряде случаев - освобо­ждение от тюремного заключения в случае убийств, кражи или неуплаты штрафа и др.

В-четвертых, привилегии содержат некоторые положения об владениях и автономии общин в целом, а также об обязанностях горожан по отношению к государству (или сеньору). За городами признавались права на обширные зе­мельные угодья и на самоуправление, причем в городской совет могли входить любые полноправные граждане. На округу распространялась юрисдикция го­рода, земля там принадлежала горожанам и местным кабальерос. И город, и его округа имели единые судебно-административные органы и инстанции. В плане

350

судебной юрисдикции округа являлась пространством, где городские должно­стные лица совершали различные процессуальные действия. Жители округи обязаны были по тревоге участвовать в поимке преступников или заявить о них в городе. Наконец, все члены общины были обязаны нести военную службу.

Будучи заинтересована в поддержке горожан, королевская власть стреми­лась также к тому, чтобы по возможности воспрепятствовать произволу сеньо­ров, которым принадлежали отдельные города, и принимала для этого соответ­ствующие меры.²⁴

Внутренние отношения в городе, как уже отмечалось, во многом регулиро­вались судебниками (фуэрос). Правда, в Испании так и не возникло городское право единого образца. Наибольшее распространение получили судебники, возникшие в Куэнке и Толедо, а также их иногородние переработки.²⁵ Действие фуэрос часто распространялось не только на город, но и на его округу. Благо­даря этому единообразное правовое регулирование создавалось на значитель­ных территориях: известно, что самые крупные муниципии (такие как Авила, Сеговия, Пласенсия) занимали площади по нескольку тысяч квадратных кило­метров.

²³ В а р ь я ш О.И. Реконкиста и пиренейский город// ГСЦЗЕ. Т. 4. С. 237-241; С а в е н к о Г.В. Муници­
пальное право Центральной Испании... С. 170-171; Памятники права средневековой Испании. С. 4, 18, 20,
24. В русском переводе имеются, в частности, грамоты городовСепульведа и Ортигейра: Памятники
права средневековой Испании. С. 486-490; Испанский документ из архива ЛОИИ АН СССР / Вступ, ст.,
публ., пер. и коммент. В.А.Кучумова // СВ. Вып. 53. 1990. С.204-212; Грамоты испанских королей из соб­
рания Лихачева. Публ. С.Д. Червонова. Вступ, ст., пер., коммент. О.И. Варьяш // СВ. Вып. 57. 1994. С. 267-268.

²⁴ А у р о в О. Кастильская территориальная община (консехо) в системе территориальной власти: правовые
и сакральные аспекты // Власть, право, религия: взаимосвязь светского и сакрального в средневековом мире /
Отв. ред. Н.А. Селунская. М., 2001, С. 185-190.

²⁵ Некоторые фуэрос имеются в русском переводе. См.: Ф у э р о Леона / Вступ, ст., пер. и коммент.
О.И. Варьяш, С.Д. Червонова // Социально-политическое развитие стран Пиренейского полуострова при феода­
лизме/Отв. ред. Е.В. Гутнова. М., 1985. С. 170-181; Фу э р о Толедо// Право в средневековом мире. Вып. 2-
3. СПб., 2001. С. 189-197; Памятники права средневековой Испании.

²⁶Савенко Г.В. Муниципальное право Центральной Испании... С. 166.

351

Некоторое значение в ходе Реконкисты имел и такой правовой механизм, как договоры с иностранными союзниками. Так, в 1147 г. король Кастилии и Леона Альфонс VII, опираясь на поддержку генуэзцев и пизанцев, отвоевал у мусульман г. Альмерию. Экспедиции предшествовала дипломатическая подго­товка, результатом которой стал союзный договор с Генуей 1146 г. Условия, предложенные этой коммуне, были очень выгодными. Помимо компенсации собственно военных издержек, король обещал итальянцам большие привиле­гии. Во всех землях короля, которыми он владел фактически и которые пред­стояло завоевать, генуэзцам гарантировались личная безопасность и сохран­ность имущества. В этих владениях на суше и на море они не должны были платить ни пошлин, ни дорожных, ни береговых сборов. Король обязался так­же передать генуэзцам третью часть всех городов и местечек, которые испанцы завоюют вместе с союзниками. В пожалованных владениях итальянцам долж­ны были достаться все светские права и доходы от них, а их церкви - все спи-ритуалии (права и доходы, связанные с отправлением религиозного культа). Последнее условие было подкреплено тем, что генуэзцам король посулил пере­дать одно из трех епископств. Важные привилегии должны были получить со­юзники и на прочих завоеванных территориях: во всех тех городах, которые достанутся не им, а королю, генуэзцы были вправе иметь церковь и при ней достаточное количество домов и имущества для ее причта. В каждом таком го­роде они имели право владеть также «одним подворьем из лучших и одной пе­чью, и одной баней, и хорошим садом». Наконец, король обязался обеспечить, чтобы его наследники также гарантировали генуэзцам их права. В окончатель­ной редакции договора список населенных пунктов и территорий, которые предстояло завоевать, был сокращен, но основные условия соглашения сохра­нились.²⁷

²⁷ Д в е неизвестные редакции кастильско-генуэзского договора 1146 г. из ленинградских собраний/ Публ., пер. и введ. С.Д.Червонова//СВ. Вып. 46. 1983. С. 335-343.

352

Позднее, по мере отвоевания полуострова, генуэзцы добились от кастиль­ского короля важных торговых и иных привилегий (1262), что дало им воз­можность во многом диктовать правила игры своим пиренейским партнерам. Обосновавшись по всему средиземноморскому, а затем и атлантическому по­бережью полуострова, они в XIV-XV вв. господствовали в этом приморском регионе, оттеснив каталонцев. Общины итальянцев, как и других «франков», жили автономно, пользуясь во внутренних делах своим правом и обычаем. Это зафиксировано в фуэрос и форалах, пожалованных им королевской властью. Генуэзцы и другие итальянцы достигли видного положения в обществе, их

28

представители занимали важные государственные посты.

Своеобразным оказалось положение покоренного мусульманского населе­ния (так называемых мудехаров). За ним была признана свобода сохранять свою веру. Во многих случаях оно капитулировало на почетных условиях, бла­годаря чему сохранило прежние права на землю и иное имущество, получило право на судебную и административную автономию, а также налоговые приви-

29

легии.

При ознакомлении с испанским правом прослеживается ряд черт, роднящих его с прусским (особенно с правом городов, возникших на этапе завоевания Пруссии). Это не только ограниченный объем повинностей в пользу властей (прежде всего в виде военной службы). Признание прав женщин на половину наследственной массы имеет сходство с введением фламандского наследствен­ного права согласно КГ. Поблажки, которые делались преступникам, опять-таки напоминают произведенное в Пруссии сокращение вдвое размера судеб­ных штрафов против предписанного Магдебургским городским правом. Стоит вспомнить в этой связи и об одной из норм Христбургского договора: как уже

²⁸ В а р ь я ш О.И. Итальянцы в пиренейских городах // ГСЦЗЕ. Т. 1. С. 235-237.

²⁹ Альтамира-и-Кревеа Р. История средневековой Испании. С. 212-215; В а р ь я ш О.И. Муде-
хары в испанском городе // ГСЦЗЕ. Т. 1. С. 221-225.

353

говорилось, согласно этому акту пруссы получили возможность избрать право, которым они должны были руководствоваться в будущем. Пруссы избрали право своих соседей-поляков, однако в договоре указано, что из этого права изымаются, в частности, нормы о судебном испытании калёным железом.³⁰ Распространение городской юрисдикции на обширную округу тоже сходно с прусской практикой первой половины XIII в. Характерна и та роль, которая принадлежала в городе кабальерос (вспомним здесь о кульмских горожанах-«феодалах» и о шансе, предоставленном любекским бюргерам при закладке Мемеля). Бросается в глаза также типологическое сходство кастильско-генуэзского договора 1146 г. с разобранными выше грамотами, относящимися к планируемому основанию Кенигсберга силами любекцев (1242-1246). Это и обещание передать треть (позднее - шестую часть) владений, и широкая авто­номия, и обширные права в области торговли. Наконец, добавим к этому, что в ходе Реконкисты неоднократно издавались папские буллы, призывавшие к кре­стовым походам против мавров - черта, также сближающая отвоевание Пире­нейского полуострова с походами в Пруссию.

По мере отступления фронтира и уменьшения военной опасности положе­ние колонистов ухудшается. Менее всего повлияла Реконкиста на статус жите­лей в Галисии. Она раньше прочих земель полуострова избавилась от арабской угрозы, поэтому местные власти не имели политического стимула поощрять податное население какими-либо привилегиями. В Галисии еще долго сохра­нялись крупные вотчины, использующие труд сервов.³¹ Во многом сходная об­становка сложилась в Астурии. Здесь преобладала крупная сеньория, которая подчиняла себе десятки поселений-вилл. Она жила в значительной степени на­туральным хозяйством, эксплуатируя труд большой массы сервов, порою пере­селяемых из одного места в другое для испомещения на новых угодьях. Число

³⁰ П а ш у т о B.T. Образование Литовского государства. С. 499. "История крестьянства в Европе... Т. 2. С. 166.

354

мелких земельных собственников (крестьян и мелких вассалов) было невелико, к тому же они тоже часто попадали в зависимость от сеньории, даже если в привилегиях этих землевладельцев формально значилось иное.³²

Заметный регресс наблюдается и в Каталонии. Здесь изначально существо­вала сильная центральная власть графов, прочные связи внутри феодального сословия. Именно в руки феодалов по большей части сразу и попадали отвое­ванные у арабов территории. Поэтому население, осваивая новые земли, с са­мого начала оказывалось в той или иной форме зависимости.³³ Во второй поло­вине XIV в. в зависимости от отдельных светских феодалов находилось 38% населения Каталонии, еще 26% подчинялось церкви, 31% зависел от королев­ской власти и лишь приблизительно 1% населения (сюда относилось около 4,5 тыс. аллодистов) не нес никаких феодальных повинностей.³⁴

Довольно противоречивыми по своему характеру оказались последствия Ре­конкисты для Португалии. С одной стороны, в ХН-ХШ вв. в ней происходит переход к менее обременительным формам зависимости, а на отвоеванных землях складывается заметная прослойка мелких землевладельцев, которые были лично свободны. С другой стороны, здешние короли часто предпочитали жаловать отвоеванные земли епископствам и особенно представителям знати, что привело к формированию крупных светских вотчин. В XII в. благодаря по­стоянным раздачам король обеспечил себе поддержку со стороны крупных феодалов, несмотря на значительное отчуждение королевских прав в их пользу. Однако уже в следующем столетии возросшее влияние этих магнатов привело к столкновениям последних с королевской властью.³⁵

³²Мильская Л.Т. К вопросу о характере землевладения в Астурии IX-XII вв. // СВ. Вып. 30. 1967. С. 90-101.

³³ История крестьянства в Европе... Т. 2. С. 159, 166.

³⁴Riu Riu M.Edadmedia(7ll-1500)(ManualdehistoriadeEspana,2). Madrid, 1989.P.443.

³⁵ См.: История крестьянства в Европе... Т. 2. С. 167; В а р ь я ш О.И. Феодальное землевладение и ко­ролевская власть в Португалии ХМ в. // СВ. Вып. 51. 1988. С. 23-33.

355

На других территориях права и привилегии поселенцев сохранялись дольше, а верхушка крестьянства даже участвовала в работе кортесов.³⁶ Более благо­приятное положение населения в какой-то мере прослеживается и по структуре землевладения. Так, в Андалусии XIII в. в результате колонизации стало преоб­ладать среднее (68%) и мелкое (20%) землевладение, тогда как крупное (свыше 400 га) составляло лишь 12%). Однако постепенно и в таких регионах важ­нейшие общинные права все более узурпируются верховной властью. Так, на­пример, короли произвольно изымают у городов их угодья, передавая послед­ние отдельным сеньорам и церкви. Не остаются в стороне от этого процесса крупные монастырские вотчины и светские феодалы, стремящиеся подчинить себе крестьян и горожан. Свободные колонисты постепенно попадают от них в зависимость. Часть населения общин-консехо аристократизируется и на про­тяжении XI—XIII вв. все более явно отрывается от основной массы общинни­ков. Кабальерос ведут наступление на городскую автономию и в итоге устанав­ливают свое господство во всех сферах (законодательной, административной, судебной, военной, имущественной). Этот процесс не был единовременным во всех испанских королевствах, но направленность его была достаточно явной.

В XIV-XV вв. описанные процессы усугубляются. В то же время на Пире­нейском полуострове сохраняется слой мелких свободных земельных собст­венников, хотя и в меньшем количестве, чем в предшествующий период. С

³⁶ См.: Пичугина Н.С. 1) О положении крестьянства Леона и Кастилии XII—XIII веков (по данным фу-
эрос) // СВ. Вып. 21. М., 1962. С. 49-61; 2) Крестьянство и кортесы Кастилии во второй половине XIII - первой
половине XIV в.// Западная Европа в средние века: экономика, политика, культура/ Отв. ред. З.В. Удальцова.
М., 1972. С. 189-198.

³⁷ R і u R і u M. Edad media... P. 467-469.

³⁸ Карасе М.Б. Реконкиста и колонизация в истории кастильского крестьянства. С. 157-158; Черво-
н о в С.Д. Города Центральной Испании XII—XIII вв. (по данным фуэрос). Автореферат дисс.... канд. ист. наук.
М., 1982. С. 21-22; Мильская Л.Т. К вопросу о судьбах общины в Каталонии X-XII вв. // СВ. Вып. 48.
1985. С. 38-46; А у р о в О.В. Местное рыцарство Кастилии в XIII - середине XIV вв. // Новый исторический
вестник. 2001. № 2 (4). С.64-84.

356

другой стороны, постепенно исчезает слой кабальерос-вильянос. Его верхушка влилась в нижние слои дворянства, остальные превращаются в мелких земель­ных собственников крестьянского типа или в держателей.³⁹ Судьба этой про­слойки в известной мере напоминает судьбу «вольных людей» в Пруссии после 1466 г.

Наконец, завершение Реконкисты имело еще одно важное следствие, а именно рост религиозной нетерпимости: установив полный контроль над по­луостровом, власти сперва ограничивают права мусульман и евреев, а затем издают указы об обязательном их крещении. Эта политика привела к исходу из страны почти всех иноверцев в конце XV и в XVI вв.

§ 3. Право Пруссии в сопоставлении с правом Ирландии в период англий­ ской колонизации (XII-XV вв.)

Заметное сходство правовая система орденской Пруссии имеет с правом, сложившимся на другой окраине средневекового христианского мира. Речь идет об Ирландии, которая с XII столетия постепенно превращается в колонию Англии. Как известно, Ирландия приняла христианство задолго до своей буду­щей метрополии, еще в V-VI вв. Однако периферийное положение страны, ко­торая не знала ни римского, ни германского завоевания, привело к тому, что в Ирландии складывание ранней государственности происходило чрезвычайно замедленно и растянуто, родоплеменное устройство по-прежнему продолжало играть огромную роль в ирландском обществе. К моменту вторжения извне здесь так и не сложилась единая крепкая власть. Правители ирландских коро­левств и вожди отдельных кланов часто враждовали друг с другом. Хозяйство

См.: История крестьянства в Европе... Т. 2. С. 363-364.

357

Ирландии во многом оставалось натуральным, что также способствовало раз­дробленности страны.

С конца VIII столетия в Ирландию начинают систематически вторгаться скандинавские дружины. Экспансия викингов продолжалась почти непрерывно до середины XI в. Норвежцы, а затем и датчане не ограничиваются грабежами, а начинают основывать на побережье острова свои укрепленные поселения (бурги), ставшие предшественниками некоторых ирландских городов. Потомки этих скандинавских поселенцев, получившие название остманов (т.е. «людей с Востока»), поставили под свой контроль не только морское побережье, но и значительную часть сельской округи. Их поселения, однако, не стали средото­чием торгово-ремесленного населения. Такие бурги были в основном опорны­ми пунктами для морских экспедиций и набегов во внутренние области остро­ва. Коммерческие же интересы их жителей лежали за пределами Ирландии, по­этому такие поселения не стали сколько-нибудь заметными центрами ремесла. Таким образом, уже на раннем этапе ирландские города оказались порождени­ем не столько внутреннего экономического развития, сколько внешних факто­ров, а их существование не способствовало процветанию страны.⁴⁰

В 1169 г. начинается английское вторжение в Ирландию, которое в концу XV в. привело к завоеванию значительной части острова. Военные успехи анг­личан объяснялись не только отсутствием политической консолидации у ир­ландцев. Сыграло свою роль и то обстоятельство, что в покорении страны был заинтересован целый ряд могущественных сил, каждая из которых преследова­ла в Ирландии собственные интересы.

Осипова Т.С. Ирландский город и экспансия Англии XII-XV вв. М., 1973. С. 47-55; Holm P. Viking Dublin and the City-State Concept. Parameters and Significance of the Hiberno-Norse Settlement// A Comparative Study of Thirty City-State Cultures. An Investigation Conducted by the Copenhagen Polis Centre / Ed. by M.H.Hansen (Det Kongelige danske Videnskabernes Selskab. Historisk-filosofske Skrifter, 21). Copenhagen, 2000. H. 251-262.

358

Ведущей силой экспансии стало поначалу английское рыцарство. Поддер­жав его экспедицию, корона преследовала как внешнеполитические, так и внутриполитические цели. Король Генрих II, по-видимому, предполагал соз­дать обширную державу, надеясь соединить под своей властью владения План-тагенетов во французском и английском королевствах и подчинить, помимо Ирландии, также Уэльс и Шотландию. Не менее важным было и то, что король видел в Ирландии своеобразную «отдушину», которая позволила бы переклю­чить военную активность непокорных английских баронов и вассалов вовне и устранить тем самым источник нестабильности внутри королевства. Кроме то­го, путем завоевания Ирландии можно было решить одну из серьезных про­блем - проблему поиска занятий, характерную для феодального майората. Бла­годаря этой экспедиции представлялась возможность раздать имения младшим (и незаконнорожденным) сыновьям и многочисленным иждивенцам феодаль­ных лордов. Характерно, что даже на начальном этапе экспедиции многие из них пытались действовать самостоятельно, без оглядки на власти. Стремление попасть в число участников похода было столь велико, что грозило поколебать феодальную иерархию метрополии. Не случайно шерифы некоторых англий­ских графств были вынуждены наложить большие штрафы на наиболее рети­вых вассалов, рискнувших присоединиться к королевскому войску без разре­шения короля.⁴¹

Важную идеологическую и организационную роль в завоевании Ирландии сыграл и папский престол. Ранняя ирландская церковь долгое время занимала обособленное положение в Европе, выступая фактически на равных с совре­менными ей восточной и западной церквями. Хотя уже при папе Григории Ве­ликом (590-604) делаются попытки поставить местное духовенство под кон­троль Рима, многие ирландские епископства фактически сохраняют независи-

⁴¹ См.: Сапрыкин Ю.М. Аграрный строй английской колонии в Ирландии в XIII в. // СВ. Вып. 25. 1964. С. 147-148, 162.

359

мость. Даже после того, как в 704 г. все ирландские христиане стали исчислять праздники по-римски, формально признав зависимость от папы, они вплоть до XII века сами назначали епископов и архиепископов. Данное положение во многом объяснялось тем, что ирландская церковь была приспособлена к клано­вому строю - именно кланы выделяли земли духовенству, которое было при­числено к привилегированным профессиям, а духовные должности стали мо­нополией немногих местных семей.⁴²

Однако к XII в. ирландская церковь ослабела под набегами викингов. Рим­ская церковь, напротив, окрепла после проведенной в тот же период клюний-ской реформы. Реформа привела к усилению власти папы, повышению его до­ходов, а также к укреплению церковной дисциплины и к организации католи­ческой церкви как вселенской, полностью подчиненной папе римскому. Ир­ландский синод 1152 г. признал главенство папы над ирландской церковью, осудил браки среди духовенства и конкубинат, объявил десятину обязательным для всех церковным сбором, подтвердил независимость католической церкви, свободу духовенства от поборов и юрисдикции светской власти и создал четы­ре архиепископства. Но, несмотря на это, низшее духовенство придерживалось старых церковных порядков.

В этой обстановке английское вторжение в Ирландию оказалось на руку Святому престолу. Еще до начала экспедиции Генрих II получил от папы Ад­риана IV, англичанина по происхождению, буллу «Laudabiliter» (1155). В ней выражалось согласие на покорение страны и на объявление английского коро­ля господином (лордом) Ирландии, а также оговаривались права католической церкви на острове (в частности, взимание лепты св. Петра). Вопрос о достовер­ности этой буллы до сих пор остается спорным, однако объективно римская церковь была заинтересована в подчинении ирландской и в доходах с нее.⁴³

⁴² См.: Сапрыкин Ю.М. Английское завоевание Ирландии (XII—XVII вв.). М., 1982. С. 13.

⁴³ См.: История Ирландии / Отв. ред. Л.И. Гольман. М., 1980. С. 26-52.

360

Наконец, еще одну важную силу, заинтересованную в покорении Ирландии, представляло собою английское бюргерство. Его положение в английском со­словном обществе было своеобразным. Две трети всех английских городов принадлежало королю, поэтому контроль государства над горожанами всегда был достаточно силен. В Англии почти не было антисеньориальной борьбы в виде вооруженных восстаний. Основной путь, которым приобретались город­ские вольности - многократное получение привилегий за плату. И все же авто­номия английских городов имела ограниченный характер. Достаточно сказать, что к началу XIV столетия лишь 14 общин имели право избирать собственный городской совет (при этом носивший во многих городах ярко выраженный олигархический характер), а остальные довольствовались меньшим объемом прав. Максимальный уровень административной автономии, который предос­тавлялся общинам - присвоение статуса графства; к концу XV в. его имели лишь пять городов. Но даже такой статус не предполагал полной независимо­сти по принципу французских коммун. К тому же город, изъявивший неподчи­нение государству, мог быть «взят в королевскую руку», т.е. лишен всех прав на самоуправление и иных привилегий, купленных очень недешево. Поэтому, несмотря на частое нарушение властью дарованных ею же свобод, горожане редко поднимали оружие против короля. Гораздо эффективнее оказывался де­нежный торг с властями, которые испытывали все большую потребность в фи­нансовых средствах. С XIV в. оказалось возможным перенести процедуру этого торга в сферу публичной политики, поскольку горожане стали использовать для своих целей парламентскую трибуну. В итоге, несмотря на крайне проти­воречивую и непоследовательную политику в отношении городского сословия, английская корона оказывалась вынуждена поощрять развитие городов, видя в них союзника в укреплении центральной власти. Благодаря этому позиции

361

бюргерства в интересующий нас период заметно окрепли.⁴⁴ Наиболее развитые города ищут выхода на внешний рынок, стремясь укрепить свое положение в международной торговле и расширить сеть перевалочных пунктов. В первую очередь это касается Бристоля и некоторых других портовых городов. Неуди­вительно, что они искали способа закрепиться на ирландском побережье.

Завоеванная англичанами территория, составлявшая приблизительно треть страны, образовала так называемый Пэль (Пейл). Это название, ставшее упот­ребительным со второй половины XIV в., происходит от англ. pale, буквально -«граница», «ограда». Вне границ Пэля и района, в котором властвовала нор­мандская знать, реальная власть оставалась в руках ирландских правителей. Непокоренная часть острова получила название Irishry. Границы Пэля меня­лись в ходе борьбы завоевателей с населением независимой части Ирландии; на пограничной полосе сооружались замки и укрепления. Центром Пэля стал замок и город Дублин. Обширные земли в Пэле были пожалованы церкви, ко­торая заметно укрепила свои позиции. В 1175 г. была узаконена реформа ир­ландской церкви и официально объявлено о подчинении ее Риму. В Ирландии возникают многочисленные монастыри. Интересно отметить также, что в Ир­ландии для усиления позиций католической церкви и англо-нормандского влияния водворяются военно-монашеские ордены тамплиеров и госпитальеров, которые к середине XIII в. стали богатейшими землевладельцами. Король при­своил себе права верховного собственника по отношению к владениям баронов и включил их в свою феодальную иерархию. На завоеванных землях по анг­лийскому образцу возникает сеть маноров.

См.: Г у т н о в а Е.В. Политика королевской власти по отношению к городам и городскому сословию в Англии XIII - начала XIV в. // СВ. Вып. 12. 1958. С. 51-72; Левицкий ЯЛ. Города и городское ремесло в Англии в Х-ХН вв. М., 1960; Репина Л.П. Английский средневековый город// ГСЦЗЕ. Т. 1. С. 92-106; Мосолкина T.B. Традиции самоуправления в городах Англии // СВ. Вып. 63.2002. С. 185-190.

362

В колонии учреждается управление, во многом сходное с метрополией: уч­реждается система графств с шерифами и другими должностными лицами, соз­даются суд общих тяжб и казначейство в Дублине. Колонию возглавляет юсти-циарий — королевский наместник и верховный судья. Крупные бароны заседа­ют в совете при наместнике. Корона ставила задачу ввести на острове англий­ские порядки. Еще в 1210 г. король Иоанн Безземельный прислал юстициарию сборник английских законов, которым должны были руководствоваться при решении дел в соответствии с принципами «общего права». «Законы Ирландии и Англии есть и должны быть одни и те же», - указывал Генрих III в 1222 г. В 1297 г. впервые созывается ирландский парламент.⁴⁵

Хотя ведущей силой экспансии была, как уже сказано, англо-нормандская знать, но главной социальной, финансовой, политической и военной опорой английского правительства в Ирландии сделались города и бюргерство. Почти сразу же после начала вторжения корона стала предоставлять ирландским го­родам разнообразные привилегии. На протяжении XII-XV вв. они были пожа­лованы в общей сложности 52 общинам. Больше всего хартий (свыше ста) и соответственно наибольший объем прав получили пять королевских городов -Дублин, Корк, Уотерфорд, Лимерик и Дрогеда. Все они были морскими порта­ми и имели огромную важность для завоевателей как стратегические опорные пункты. Остальные привилегии были дарованы сеньориальным городам и ры­ночным местечкам.⁴⁶

Местное городское право строилось поначалу по образцу Бристоля. Этот портовый город был вторым после Лондона экономическим центром Британии, вел обширную торговлю, а его уроженцы в большом количестве переселялись в

⁴⁵ См.: Сапрыкин Ю.М. Аграрный строй английской колонии... С. 149-150; О с и п о в a T.C. Ирланд­ский город и экспансия Англии XII-XV вв. С. 62-63; Danziger D., Gillingham J. 1215: The Year of Magna Carta. London, 2003. P. 224-225.

⁴⁶Осипова T.C. Ирландский город и экспансия Англии XII-XV вв. С. 90-91.

363

Ирландию. К концу XII столетия Бристоль обладал довольно развитой автоно­мией. Еще в 1192 году Иоанн Безземельный пожаловал Дублину Бристольское городское право, аналогичные привилегии получили впоследствии Лимерик (1197 или 1199, 1292) и Корк (1223).⁴⁷ Более поздние грамоты не содержали прямой ссылки на бристольский образец, но составлялись с учетом привилегий старейших общин. Основное содержание городских хартий сводилось к сле­дующему.

Во-первых, за жителями этих общин был признан статус горожан, т.е. лично свободных людей, имеющих право состоять в торговой гильдии, заниматься ремеслом, участвовать в деятельности местных органов власти и т.п. Адресата­ми привилегий были прежде всего переселенцы из Британии. Тем не менее ко­рона пыталась опереться и на местные некельтские элементы, взяв под свою защиту существовавшие здесь поселения уже упоминавшихся остманов. По­следние были объявлены «королевскими остманами», за ними были сохранены их владения, а в дальнейшем остманы были уравнены в правах с пришельцами и постепенно слились с ними. Кроме того, в ирландские города переселилось некоторое количество жителей материка: выходцы из Фландрии, Брабанта, Франции, Пиренейского полуострова, которые тоже получили права граждан. Что же касается ирландцев, то они, напротив, относились к неполноправным жителям и в массе своей почти не принимали участия в общественно-политической жизни городов. Лишь отдельным ирландцам (представителям знати и купеческой верхушки) по специальным королевским грамотам предос­тавлялось полноправие. Для этого, однако, подобные лица должны были гово­рить по-английски, носить английскую одежду, родиться в данном городе или прожить в нем длительный срок.⁴⁸

⁴⁷ О Бристольском городском праве подробнее см.: Мосолкина T.B. Город Бристоль в XIV-XV веках.
Экономика, общественные отношения, социальная психология. Саратов, 1997. С. 39-40, 150-156.

⁴⁸ См.: Graham B.J. Anglo-Norman Settlement in County Meath II Proceedings of the Royal Irish Academy.

364

Во-вторых, горожане получили право свободно владеть своим имущест­вом - как движимым, так и недвижимым, не неся за него каких-либо отрабо­точных повинностей, а также свободно осуществлять сделки с этим имущест­вом.

В-третьих, городам были дарованы обширные торговые привилегии, вклю­чая право на беспошлинную торговлю в Ирландии и иных владениях англий­ского короля.

В-четвертых, наиболее крупные общины были освобождены от многочис­ленных феодальных платежей и повинностей. Хартии четко фиксировали их платежи в казну, предоставив общинам право городского самообложения.

В-пятых, города получили судебные привилегии - право иметь свой суд с такой же компетенцией, как и суд сотни, право судиться только в городском суде и право юрисдикции города над его округою.

В-шестых, города приобретали право на самоуправление, что предполагало возможность выбирать собственных должностных лиц из числа полноправных жителей города и иметь свой выборный городской совет.⁴⁹

Как можно видеть, автономное развитие урбанизма (пребывавшего в зача­точном состоянии) в Ирландии было как бы искусственно ускорено в результа­те скандинавского и английского вторжений, но стало при этом урбанизмом колониальным. В основе такого урбанизма лежал перенос готовых социаль­ных, правовых и иных структур из метрополии и подчинение их нуждам коло­ниальной экономики и политики. Города, существовавшие в этнически чуж­дом, нередко враждебном окружении, служили не только экономическими, во-

Vol. 75. Sect. С. No. 11. Dublin, 1975. P. 223-248; О с и п о в a T.C. 1) Ирландский город и экспансия Англии XII-XV вв. С. 69-71, 103-104,'226-230, 236; 2) Социально-этническая структура городского населения в Ир­ландии XH-XVbb.// Социальная природа средневекового бюргерства XIII—XVII вв. / Отв. ред. А.Н. Чистозвонов. М., 1979. С. 177-182. ⁴⁹ См.: О с и п о в а Т.С. Ирландский город и экспансия Англии XII-XV вв. С. 89-90.

365

енными и административными центрами, но и проводниками этнической поли­тики, направленной на сегрегацию и эксплуатацию коренного населения.⁵⁰

Помимо переселенцев-горожан, в Ирландии оказывается другая важная группа колонистов- англо-нормандские бароны, а также рядовые участники походов в Ирландию, приобретшие здесь наделы. Однако осуществлять кон­троль за этим людом, в отличие от бюргеров, короне было гораздо труднее. Уже в XIII в. Плантагенеты оказались не в состоянии сами вести покорение Ирландии, поскольку много сил у них отнимали борьба за власть в англо­французском королевстве и войны с Францией. Ирландцы же продолжали упорно защищать свою страну. Поэтому государство было вынуждено сми­риться с тем, что реальное завоевание острова будет вести англо-нормандская знать. В отличие от Англии, в Ирландии разрешалось нести военную службу в пользу баронов, благодаря чему те имели собственные вооруженные силы, строили замки, вели войны с ирландцами, собирали налоги, назначали должно­стных лиц, вершили суд и т.п. Важную роль в упрочении позиций знати сыгра­ло принятие Великой хартии Ирландии (1216), в которой дословно повторялась 41 статья английской Великой хартии вольностей 1215 г., направленная против произвола короны.⁵¹

Несмотря на то, что английское рыцарство располагало в покоренной земле значительными владениями, собственно крестьянская колонизация в Ирландии не приобрела в ту эпоху массового характера, поскольку она тормозилась со­хранением прежних аграрных порядков в самой Англии: вилланы были при­креплены к земле и не имели права самовольно ее оставить. Организованный же перевоз вилланов из Англии требовал от лорда значительных затрат, к тому

⁵⁰ Горелов М.М. Норманнская и английская колониальная экспансия в Ирландии и город// ГСЦЗЕ. Т. 4.
С. 282-291; Smith В. Colonisation and Conquest in Medieval Ireland. The English in the Louth, 1170-1330 (Cam­
bridge Studies in Medieval Life and Thought. Fourth series. Vol. 42). Cambridge, 1999. P. 122-139.

⁵¹ См.: Сапрыкин Ю.М. Аграрный строй английской колонии... С. 149.

366

же переселенцы могли легко стать жертвами враждебно настроенных ирланд­цев. Поэтому особенностью английской колонии в Ирландии стало переселе­ние в нее небольшой по сравнению с местным населением группы завоевате­лей-феодалов и свободных держателей. Как первые, так и вторые нередко при­влекали на занимаемые ими угодья фригольдеров, которые брали на себя обя­зательство перед хозяевами обеспечить определенную доходность имения и для этого заселяли их крестьянами. Правовым инструментом для подобных от­ношений была обычно так называемая субинфеодация (характерная для Анг­лии в ХИ-ХШ вв.) либо аренда, причем арендаторами могли быть и свободные ирландцы. Возможно, что субинфеодация вводилась тут отчасти для военных целей, чтобы иметь достаточное количество вассалов, обязанных военной службою. Но уже через 100 лет после начала завоевания Ирландии военное свободное держание утрачивает популярность и сохраняется в основном для того, чтобы выполнять военные повинности королю. Баронам же и другим феодалам оказывалось выгоднее заводить собственные постоянные отряды на­емников из числа фригольдеров и ирландцев.⁵²

Основной груз феодальных повинностей завоеватели стремились возложить на бесправное в массе своей ирландское население. Закрепощение ирландцев оказалось, однако, трудным делом, поскольку те не прекращали сопротивле­ния. Сложившаяся в результате завоевания поместная структура оказалась не­прочной, поскольку массовой крестьянской колонизации из Англии не после­довало, тогда как господская верхушка из крупных, средних и мелких вотчин­ников была многочисленна, а доходы ее - невелики.

Поскольку английские короли фактически передали покорение острова в руки англо-нормандской знати, это упрочило позиции баронов и ослабило влияние короны. В отсутствие жесткого контроля за баронской колонией со

Там же. С. 150-151, 154-157, 161.

367

стороны центральной власти Ирландия превратилась к концу XIV в. в очаг феодального сепаратизма. Более того, многие потомки англо-нормандских ры­царей (особенно на землях, удаленных от центра Пэля), успевшие пустить кор­ни в стране и породниться с ирландской знатью, стали порою даже переходить на сторону ирландцев и выступать против королевской власти. Корона пыта­лась помешать этому. Килкеннийский статут 1367 г. запретил под страхом конфискации земель вступать в браки с ирландцами, перенимать их язык, обы­чаи и одежду, взимать ирландские поборы и сдавать землю ирландцам на усло­виях древнеирландского брегонского права. Ирландцам же, жившим среди ко­лонистов, было предписано говорить только по-английски, носить английскую одежду. Но эти и подобные меры не помогали. С XV в. в Пэле разворачиваются феодальные междоусобицы, вследствие чего ирландцам удалось отвоевать зна­чительную часть территории, а часть колонистов даже попыталась провозгла­сить независимость Ирландии от метрополии. Однако города остались доста­точно надежной опорой короны. Удержав их как плацдарм, Англия сохранила влияние в Ирландии и в XVI-XVII вв. окончательно покорила остров.⁵

Отмеченные выше черты устройства и права английской колонии в Ирлан­дии имеют целый ряд параллелей в истории Пруссии. Схожей была прежде всего почва, на которую переносились новые государственные и правовые ин­ституты. В ирландском обществе, как и у пруссов, огромное значение имели родоплеменные связи. Хотя у ирландцев до английского вторжения успела сложиться собственная государственность (на уровне отдельных королевств), но по сравнению с организацией англичан она была более слабой.

Весьма сходной оказывалась и расстановка политических сил, заинтересо­ванных в покорении острова: государствообразующее начало в лице соответст­венно Английского королевства или Тевтонского ордена, папский престол и

⁵³ Там же. С. 161-163; О с и п о в a T.C. Государство в Ирландии XIV-XVI вв. // СВ. Вып. 50. 1987. С. 80-83.

368

города. Как и в случае с Пруссией, завоеванию Ирландии предшествовала ди­пломатическая подготовка, а затем и издание правовых документов, оформ­лявших захваты и определявших характер отношений между колонистами, властями и церковью. Организация Пэля сопровождалось переносом в этот край государственных и правовых институтов метрополии при игнорировании большинства институтов ирландского права. Как и в Пруссии, завоеватели пы­тались опереться не только на колонистов, но и на местные элементы, враж­дебные аборигенам, хотя полного сходства здесь не наблюдается: в Ирландии такую роль играли остманы (преимущественно горожане), в Пруссии же орден пытался сделать своим союзником польскую шляхту (преимущественно земле­владельцев). Коренное же население в обеих странах оказывается, как правило, в личной зависимости от завоевателей, подвергается дискриминации и сегрега­ции.

Место, которое занимали различные силы в политической системе англий­ской колонии, определялось их отношениями с короной. Положение бюргерст­ва оказывается при этом весьма сходным с положением горожан в Пруссии на первом этапе колонизации: именно города оказываются главной опорой вла­стей. Характерна в этом смысле роль Бристоля, которая типологически сходна с ролью Любека при основании прибрежных прусских городов. Как и в Прус­сии, власти не допускают чрезмерной самостоятельности бюргерства, продол­жая тем самым традиции метрополии. Ирландские города становятся очагами правовой культуры, генетически связанной с правовой культурой более старых английских общин. В то же время привилегии, особенно полученные ведущи­ми городами колонии, напоминают по своему характеру прусские, особенно в области торговли, имущественных прав бюргерства и четкого нормирования повинностей. В городах наиболее открыто проводилась политика сегрегации и дискриминации коренного населения: выше уже указывалось, что ирландцы не имели бюргерских прав. В Пруссии, как мы помним, ситуация была схожей.

369

Развитие же собственных протогородских центров местного населения властя­ми никогда не поощрялось. Прусские лишки как таковые не получали никаких привилегий на КП, а если такие поселения и были предшественниками позд­нейших городов, то городское право предоставлялось лишь привлекаемым туда немцам-колонистам.

Что же касается другой ведущей военной силы, а именно англо­нормандской знати, то удержать ее в желательных для короны рамках не уда­лось, поскольку центральная власть оказалась неспособной постоянно контро­лировать поведение непокорных баронов. Упомянутая выше Великая хартия Ирландии была, абстрактно говоря, прогрессивным документом, поскольку она воспроизводила важные положения Великой хартии вольностей. Однако в кон­кретно-исторических условиях прогрессивное значение этого акта оказалось невелико, ибо она не просто служила интересам английских колонистов, но и стала опорой для баронской «вольницы», враждебной централизаторским уст­ремлениям короны. В Пруссии, как уже отмечалось, орден стремился держать светских рыцарей-колонистов под жестким контролем и не допускал преобла­дания крупной частной земельной собственности. К тому же прусские земли постепенно сами превратились в «метрополию», поскольку именно сюда пере­местился центр деятельности ордена. Зато в период кризиса, а затем и распада орденского государства в XV в. сложилась ситуация, в какой-то степени напо­минающая ирландскую: Кульмское право было взято на вооружение сословия­ми и обратилось против самих тевтонцев. Часть подданных оказывается в итоге вовсе независимой от прежнего сюзерена, а другая часть (в лице наемников, прибравших к своим рукам большие земельные владения) фактически диктует властям свою волю.⁵⁴

⁵⁴ Подробнее см.: Б о к м а н X. Немецкий орден. Двенадцать глав из его истории. М., 2004. С. 170-171.

370

Завершая наш сравнительно-правовой экскурс, зададимся вопросом: был ли Тевтонский орден осведомлен об организационных формах и юридических ме­ханизмах, применявшихся при колонизации в рассмотренных регионах и ока­зывала ли тамошняя практика какое-либо влияние на политику тевтонцев в Пруссии?

О ситуации на отвоеванных у арабов территориях тевтонцы, без всякого со­мнения, знали: с 1255 г. у ордена были собственные владения в Испании, а его связи с кастильским двором имели достаточно регулярный характер.⁵⁵ Не слу­чайно испанские сюжеты занимают довольно заметное место в четвертой части «Хроники земли Прусской», посвященной европейским событиям (IV. 10, 20, 23, 24, 50).⁵⁶ Внимание ордена к положению в данном регионе, было, возмож­но, обусловлено и тем, что король Леона и Кастилии Альфонс X предпринял в 1257 г. неудачную попытку стать во главе Священной Римской империи, о чем

ш.

также сообщает Петр из Дусбурга (IV.39). Информация могла поступать и по иным каналам: так, в Прибалтике наряду с тевтонцами в первой половине XIII в. присутствовали рыцари испанского ордена Калатрава, который поощ­рялся Конрадом Мазовецким.⁵⁸

Что же касается Ирландии, то документальных данных о каком-либо «обме­не опытом» тевтонцев с англичанами не имеется. Но все же можно предполо­жить, что общая ситуация в Ирландии ордену тоже была известна. Достаточно сказать, что в 1246 г. на должность архиепископа Прусского и Ливонского был назначен Альберт фон Зуербеер, который с 1240 г. был архиепископом Арм-

⁵⁵ Militzer К. Die Entstehung der Deutschordensballeien im Deutschen Reich (QSGDO, Bd. 16). 2. Aufl. Marburg, 1981. S. 55. ⁵⁶ПД.С. 188, 190, 196.

⁵⁷ ПД. С. 194. Подробнее см.: Альтамира-и-Кревеа Р. История средневековой Испании. С. 277.

⁵⁸ N о w a k Z.H. Der Anteil der Ritterorden an der PreuBischen Mission (mil Ausnahme des Deutschen Ordens) II
Die Rolle der Ritterorden in der Christianisierung und Kolonisierung des Ostseegebietes I Hrsg. von Z.H. Nowak
(OMCTH, I). Toruii, 1983.S. 82-91.

371

ским и примасом Ирландии. Еще раньше, с 1230-х гг., зафиксированы первые контакты тевтонцев с английским двором. В XHI-XIV вв. английские короли регулярно осуществляли крупные пожертвования ордену, представители англо­нормандской знати участвовали в походах тевтонцев в Литву (в 1390-х гг. сре­ди них был и принц Генрих Дерби, будущий английский король Генрих IV). Прусские города, особенно Эльбинг и Данциг, вели довольно оживленную тор­говлю с Англией.⁵⁹ Информацию об обстановке в Ирландии тевтонцы могли получать и через свои владения в рейхе. Особенно существенным в этой связи представляется тот факт, что с начала XIII в. ордену удалось закрепиться в Ни­дерландах, т.е. поблизости от английских берегов: как уже упоминалось (см. § 4 гл. IV), здесь находилась тевтонская балья Partes inferiores.

Тем не менее, на наш взгляд, нет оснований видеть в сходстве правовых форм Пруссии, Ирландии и пиренейских государств периода Реконкисты ре­зультат прямых заимствований. Вероятнее всего, отмеченные параллели объ­ясняются типологически сходными условиями фронтира. Во всех трех регио­нах колонизация осуществлялась в результате военных походов, причем свет­ские и духовные власти рассматривали колонистов как свою опору на покорен­ной территории. Конкретные же приемы и формы колонизации различались в зависимости от природных условий, военно-стратегической обстановки в той или иной местности, социального, этнического и религиозного состава колони­стов, а также местного населения. Религиозные мотивы играли при этом раз­личную роль: минимальную в Ирландии, максимальную в Пруссии. На Пире­нейском же полуострове Реконкиста хотя часто и шла под знаменем крестового

Schumacher В. Der Deutsche Orden und England. Studie iiber den Zusammenhang von Idee und Politik in der Geschichte II AltpreuBische BeitrSge. Festschrift zur Hauptversammlung des Gesamtvereins der deutschen Geschichts- und Altertums-Vereine zu Kflnigsberg/Pr. vom 4. bis 7. September 1933. (KOnigsberg, 1933). Nachdr. Hamburg, 1994 (SVFOW, Nr. 76). S. 11-28; Матузова В.И. Англичане в Пруссии, XII1-XIV вв. (Прусские походы английской знати)// Балто-славянские исследования, 1997. М., 1998. С. 280-296.

372

похода против неверных, но фактически в течение столетий здесь сохранялось значительное иноверческое население.

Вероятно, особое значение в судьбах покоряемых территорий играло то, в пользу каких групп колонистов власть решала сделать стратегический выбор. В Пруссии, как мы видели, основная ставка была сделана на средние слои насе­ления (сперва на бюргеров, позднее также на крестьян-кёльмеров), тогда как крупные светские землевладельцы и монастыри были немногочисленны. Влия­ние прусских епископов на политику было нейтрализовано путем инкорпора­ции трех из четырех диоцезов в орден. Эти меры исключили появление очагов сепаратизма, благодаря чему тевтонцам вплоть до большой войны в начале XV в. удавалось поддерживать внутреннюю стабильность в стране. И лишь впоследствии орден явно отступает от былой традиции, собственными руками укрепляя позиции крупных светских землевладельцев. В Ирландии расстановка политических сил оказалась иной. Города, как и в Пруссии, служили опорой государственной власти. Однако светская знать почти с самого начала упрочи­вает свое положение в стране в ущерб интересам короны. Слабость английской колонии во многом объяснялась и тем, что в средние века массовая крестьян­ская колонизация острова не развернулась. В результате власть англичан дол­гое время находилась под угро