Формы и функции Грандиозного Я при патологическом нарциссизме

Наиболее традиционно, в рамках различных психодинамически-ориентированных теоретических направлений, Грандиозное Я рассматривается как защитное по отношению к Неполноценному Я образование, как структурный носитель отрицающей реальность способности к всемогущему контро­лю. И в качестве объекта психодиагностических исследований, и в качестве объекта психотерапевтических фокусировок, Гран­диозное Я выступает чаще всего в обобщенно-недифферен­цированном виде. Так, в первом случае, при проведении пси­ходиагностических исследований, обращается внимание не столько на специфическое содержание фантазий, в которых проявляет себя Грандиозное Я, а скорее на степень, «количест­во» активности по выполнению им функции защиты от болезненных переживаний посредством «галлюцинаторного» удов­летворения желаний. Во втором случае, при проведении пси­хотерапии, также достаточно часто не уделяется должного внимания специфике принципиально качественно разных форм проявления Грандиозного Я. В центре внимания в ос­новном находятся различные психотерапевтические техноло­гии, нацеленные на осознание пациентом нереалистических амбиций Грандиозного Я и усиление способности пациента к эффективному тестированию реальности.

Как показывают психотерапевтический опыт и резуль­таты наших исследований, Грандиозное Я раскрывает свою специфичность за счет четырех качественно разных форм проективно-идентификационной связи с Другим, реализуя при этом четыре основных функции. Формы и функции Гран­диозного Я представлены в таблице 1.

Формы и функции Грандиозного Я

Далее описываются наиболее типичные феноменологичес­кие проявления разных форм Грандиозного Я в психотерапев­тическом процессе (в основу описания легли результаты каче­ственного анализа текстов-транскриптов психотерапевтичес­ких сессий и рефлексии контрпереносных чувств).

Богоподобно-Грандиозное Я: функция отторжения Другого

О реализации Богоподобно-Грандиозным Я функции отторжения Другого сигнализируют контрпереносные чувства отвержения и обиды, нарастающее желание пре­кратить общение. Пациент обращается с психотерапевтом как с ничтожеством. Он держится высокомерно-отстраненно, как бы не замечая психотерапевта. С самого нача­ла он может сообщить о своем крайне скептическом от­ношении к возможности быть понятым психотерапевтом. Любым попыткам психотерапевта вести диалог противо­поставляется молчание либо монолог. Пациент или одно­сложно и скупо отвечает на вопросы психотерапевта (в основном молчит), или многоречиво вещает, не давая тому сказать ни слова.

Агрессивно-Грандиозное Я: функция разрушения Другого

Реализуя функцию разрушения, Агрессивно-Грандиозное Я обращается с Другим как с «мальчиком для битья» или как с «мусорным ведром» (Ф.Перлз). В психотерапевта «вкла­дываются» различные негативные чувства: тревога, печаль, ра­стерянность, зависть, стыд, унижение, страх и т.д.

Состояние психотерапевта становится «тревожно-деп­рессивным», когда пациент живописует свои страдания, приводит мельчайшие детали психотравмирующей ситуации, из которой «нет выхода», в красках рисует картину внезап­но обрушившихся на него бедствий. Жалобы пациента зву­чат почти как гипнотическое внушение. Многие его выска­зывания начинаются с характерных оборотов: «Не дай Вам Бог пережить такое, когда…», «Когда ты все это пережи­ваешь…» и т.д. Иногда пациент как бы непреднамеренно подчеркивает, что «никто ни от чего не застрахован», что «никто не знает, какие еще страшные события ждут впере­ди». Пациент может как бы между прочим заметить, «сколь тонка грань, отделяющая здоровье от безумия» или сооб­щить, например, такой «научный факт», что «к самоубийству склонны люди независимо от профессии и уровня образо­вания». Пациент буквально обрушивает на психотерапевта поток информации, доказывающей, насколько ужасен мир и насколько бренно человеческое существование.

Психотерапевт начинает чувствовать зависть, когда паци­ент многократно упоминает о своем высоком социальном ста­тусе, о доступности ему любых благ, о безграничности своих возможностей и т.д. Он не преминет продемонстрировать что- либо из того, чем владеет, придя на прием с сотовым телефо­ном или ноутбуком, надев старинные драгоценности, прине­ся с собой фотографии, сделанные во время последней поездки за рубеж и т.д. Неважно, какую именно конкретную основу — нематериальную или материальную — находит Агрессивно-Грандиозное Я, чтобы вызвать в Другом чувство зависти. Важ­но, что поиск происходит до тех пор, пока не удастся реали­зовать функцию разрушения.

Психотерапевт может почувствовать стыд, когда пациент постоянно возвращается к разговору о религии, о значимости духовных ценностей, о «падении нравов». Чувство стыда и смущения может возникнуть и в том случае, если пациент постоянно возвращается к разговору об интимных отноше­ниях, причем в «обнаженной» манере, шокируя психотера­певта описаниями подробностей.

Психотерапевт чувствует себя униженным, когда пациент крайне пренебрежительно отзывается о его профессиональ­ной компетентности, причем делает это неоднократно. Па­циент выражает скепсис по поводу любых исходящих от психотерапевта предложений, в язвительной манере коммен­тирует большинство его высказываний, может настаивать на изменении времени приема, так как у него «более важ­ные дела». В результате реализации Агрессивно-Грандиоз­ным Я функции разрушения страдает профессиональная са­моопенка и чувство собственного достоинства Другого.

Психотерапевт может почувствовать страх, когда пациент регулярно угрожает ему «неприятностями». В то время, ког­да Агрессивно-Грандиозное Я реализует функцию разруше­ния таким способом, как «наполнение» Другого страхом, пациент общается в критически-требовательной манере. Для него непереносима малейшая задержка во времени приема; он не терпит очередей; любое непредвиденное изменение в графике приема, в какой-то мере затрагивающее интересы пациента, расценивается им как вопиющая несправедли­вость. В резкой форме он требует, чтобы его права неукос­нительно соблюдались, иначе «будут неприятности». Пациент с самого начала ставит психотерапевта в известность, что знает «телефон руководства», прозрачно намекая, чго с ним «опасно связываться». В некоторой степени пациент, Агрес­сивно-Грандиозное Я которого реализует функцию разру­шения, представляет собой реальную угрозу безопасности и социальному престижу психотерапевта своей склонностью распускать сплетни, писать жалобы и требовать проверок его работы. Пациент может внушать психотерапевту страх, утверждая о своих экстрасенсорных способностях и приво­дя примеры, когда ему удавалось «наказать» Другого, «на­ведя на него порчу» и т.д. Однако впечатление о себе как о «черном маге» никогда не достигает у пациента степени бре­довой убежденности, ему важно лишь убедить в этом Дру­гого. Достаточно редки, но тем не менее возможны ситуа­ции, когда пациент приходит на прием, имея при себе «ору­дие устрашения», например, нож или пистолет, и как бы походя показывает его психотерапевту. В нашей практике был случай, когда пациент, находящийся на лечении в стацио­наре и все свободное время занимавшийся резьбой по дере­ву, пришел на прием с ножом. Он неожиданно вытащил его и раскрыл прямо перед носом у психотерапевта, чтобы придать больше «живости» своему рассказу о разрушении имущества друга, не вернувшего ему долг (по словам пациента, он проколол этим ножом шины иномарки, при­надлежавшей должнику). Такая прямая демонстрация «орудия устрашения», сопровождающая рассказ о «наказании должника», конечно, нетипична. Для пациента, Агрессивно-Грандиозное Я которого реализует функцию разрушения, типичным является обращение к психотерапевту, несущее в себе угрозу: «Вы должны мне, а то…»

Альтруистически-Грандиозное Я: функция поддержки Другого

Когда Альтруистически-Грандиозное Я реализует функ­цию поддержки, психотерапевт чувствует себя «обласканным»; нередко поддержка следует за разрушением Другого. Пациент начинает «напитывать» психотерапевта оптимизмом и энер­гией, верой в себя в тот самый момент, когда состояние пос­леднего становится «тревожно-депрессивным». Тогда пациент начинает заботиться о нем, как о беспомощном существе. Он обязательно поинтересуется, был ли у психотерапевта пере­рыв для отдыха, не нуждается ли тот в том, чтобы выпить чаю, пообедать и т.д. Пациент всячески старается помочь: он может, например, предложить свои услуги по озеленению и оформлению кабинета, по ксерокопированию необходимых психотерапевту бланков, по информированию других паци­ентов о времени приема и т.д. Иногда уже при первой встрече пациент предлагает свою профессиональную помощь (в каче­стве парикмахера, портного, юриста и т.д.). Он также выража­ет надежду, что его случай «поможет научному исследованию». Когда Альтруистически-Грандиозное Я пациента реализует функцию поддержки, тот склонен делать психотерапевту по­дарки. Причем, дарится, как правило, или что-то «съедобное» или то, что может помочь психотерапевту в организации ра­боты (например, ежедневник, органайзер). В общении с пси­хотерапевтом пациент держится деликатно и предупредитель­но. Он выражает готовность помочь психотерапевту «разобраться в его состоянии». Пациент подробно рассказывает о себе, охотно делясь предположениями, чем вызвано и как может быть объяс­нено его «неблагополучие». Он убеждает психотерапевта, что «все не так уж страшно», что «все обойдется». Он старается приободрить психотерапевта, пошутить, поднять настроение. Пациент, чье Альтруистически-Грандиозное Я реализует фун­кцию поддержки, всегда находит возможность отметить что- то удачное, по его мнению, в действиях психотерапевта, что­бы тот почувствовал себя увереннее как профессионал. Мно­гие высказывания пациента строятся таким образом, чтобы внушить психотерапевту надежду на лучшее: «Удача обязательно улыбнется», «Жизнь — полосатая, трудности не бесконечны» и т.д.

Необыкновенно-Грандиозное Я: функция внушения восхищения Другому

Реализуя функцию внушения восхищения, Необыкно­венно-Грандиозное Я обращается с Другим как с «зеркалом успехов». Психотерапевт начинает чувствовать восхищение, когда пациент обрушивает на него мощный поток инфор­мации о своих уникальных способностях, выдающихся успе­хах, близких отношениях с яркими и известными личнос­тями. Пациент не преминет сообщить о своем «благородном происхождении» («бабушка — выпускница Смольного инс­титута благородных девиц, дедушка — знаменитый худож­ник») или, наоборот, подчеркнуть, как много ему удалось добиться, несмотря на то, что он «из простой семьи». Па­циент склонен рассказывать о себе массу удивительных ис­торий. Болтая без умолку, он перебивает психотерапевта вся­кий раз, когда тот пытается высказать что-либо помимо свое­го восхищения. Иногда, в доказательство правдивости самых невероятных историй о себе, пациент может принести на прием фотографии, на которых он запечатлен в удиви­тельном месте или в окружении удивительных людей. Так, например, один наш пациент приносил на прием целые альбомы фотографий; на одной из них он был запечатлен беседующим со знаменитой Клаудией Шиффер. В качестве «вещественных доказательств» своих успехов пациент мо­жет принести на прием книгу своих стихов или свои рисунки и т.д. Он может преподнести в подарок психотерапевту ка­кой-либо из «продуктов» своего творчества, часто с авто­графом. Вообще, подарок пациента, чье Необыкновенно- Грандиозное Я реализует функцию внушения восхищения, как правило, нестандартен. Пациент дарит «не то, что все», показывая, что он «не как все». Нас поразил и, действи­тельно, восхитил своей тонкостью подарок одного пациента, по профессии архитектора, представлявший собой компо­зицию из живых цветов и трав. Находясь на лечении в ночном стационаре, пациент сотворил из пустой пластмассовой бутылки нечто вроде вазочки. В больничном парке он по­дыскал несколько ярких камешков, веточек и травинок. Поместив яркие камешки на дно «вазочки», он закрепил ими стебелек цветущей крапивы, веточку ландыша и раз­ные изящные травинки.