— Я... я не собираюсь скрывать, честно. Но я думаю, что нам стоит осторожно преподнести им это, а не сваливаться с этой новостью на голову. К тому же это требует определённых объяснений. — Она поморщилась.
Северус опустил глаза. Она была права. Поэтому он заставил себя ещё раз внимательно оглядеть её. Она надела широкий длинный свитер, который выдавал её живот, только если она особо неудачно двигалась.
— Нет, так не заметно, но рано или поздно всё равно станет заметно. Я думаю, что всем непременно захочется тебя обнять.
— Я поддену под низ несколько тонких свитеров, тогда может... толщина будет везде одинаковая. Она поморщилась.
— Можешь не сомневаться, Молли всё равно заметит. У неё на это глаз набит, к тому же твоя грудь тоже очень заметна.
— Может они подумают, что я просто набрала в весе. Что кстати соответствует правде. Она недовольно оглядела себя.
— Ты говоришь сама с собой или от меня требуется ответ? — Спросил он, немного сузив глаза.
Она пожала плечами. — Это я предоставляю тебе решить самому.
Он что-то тихо проворчал и задумался. Но потом всё же решился на комментарий:
— Было бы хуже, если бы ты в твоём положении ты не набрала бы в весе. К тому же после родов лишние килограммы быстро уйдут.
Гермиона задумчиво покачала головой.
— Если бы… — Она подошла к нему, и Северус заключил её в объятья. — Мерлин, я и не знала, что возможность выбраться отсюда будет меня так пугать.
Северус кивнул и провёл рукой по её спине.
— Я всё время пытаюсь думать о том, что жизнь текла там своим чередом и без нас. Я думаю, что мы будем не единственными, кто захочет поделиться новостями.
Гермиона высвободилась из его объятий и взглянула на него.
— Об этом я не подумала.
— Зато другие подумали... — Он провёл ей по щеке и поцеловал.
— Скоро ведь Самхайн, что будем делать? — Спросила она.
Северус вздохнул и повернулся к шкафу. — Можем отпраздновать вдвоём.
— Думаешь, нам позволят? Мы же только что вернёмся. — Она подошла к столу, на котором стояла его сумка и взяла из его рук уменьшенные мантии.
— Можно подумать, что после семи лет школы ты не знаешь, что никто не может заставить меня принимать участие во всеобщих празднествах.
Гермиона улыбнулась.
— Да, ты прав.
— Тогда тебе придётся либо объявить, что ты заразилась от меня, либо признать, что ты разделяешь мои убеждения.
— Чего? — Переспросила она и улыбнулась одной из своих очаровательнейших улыбок.
— Трусиха, — прорычал он.
— Трусиха ― это уже слишком, — пропела она милым голоском, на что Северус одарил её скептическим взглядом.
— Побереги своё очарование для Молли. Она будет гоняться за мной со сковородой, когда узнает, что я соблазнил тебя и наградил ребёнком. — Она достал из шкафа стопку свитеров и уменьшил их до размера детских.
— Придётся мне защищать тебя с дуршлагом, — ответила Гермиона, задумчиво глядя на то, что протягивал ей Северус. Глупо улыбаясь, она взяла один из свитеров из стопки и приложила его к животу. — Почти впору, — заявила она.
— Я не намерен надевать ребёнку собственные вещи. Мы можем позволить себе купить для него новые.
Гермиона скривилась.
— Я знаю, но здесь у нас нет детской одежды, поэтому я и дурачусь.
— Серьёзно? — Она закивала. — Тогда попробуй вот это! Он бросил ей свои трусы, которая та испуганно поймала на лету.
— О, Северус, ты невозможен, — ответила она, уменьшила трусы и засунула их в сумку вместе со свитерами, пока Северус критически осматривал шкаф.
— — -
В этот вечер Северус и Гермиона сидели вместе в гостиной и смотрели телевизор. Вопреки его предположениям, телевизор работал при содействии магии, а не электричества. Вероятно Артуру Уизли всё же удалось настолько модифицировать маггловские приборы, что они могли работать в окружении магии.
В другой ситуации Северус бы назвал такие изобретения бесполезной чушью, но со временем научился ценить такие вечера перед телевизором. Это было как готовая еда, которую ему предлагали. Он мог принять, но мог и отказаться, просто наблюдая, как наслаждаются другие. Только в этом случае он мог либо внимательно следить за развитием событий фильма или же рассеянно пропускать всё мимо ушей.
Как обычно, голова Гермионы покоилась у него на коленях. Приятная тяжесть, придающая чувство тепла и уюта. В какой-то момент она положила его руку себе на живот, чтобы он мог чувствовать движения малыша. Каждый раз, когда он шевелился, на губах Северуса играла неосознанная улыбка.
Но в отличие от других вечеров, сегодня им никак не удавалось расслабиться. Северус хмурился, сидел в напряжении, а мысли его были далеки от действия фильма. Гермиона похоже чувствовала себя также, так как обычно всегда замечала перепады в его настроении. Сегодня она ничего не говорила. Значит, мысли её тоже были где-то далеко.
