— Как только сделаю ей предложение, и она согласится, я полагаю.
— Тогда тебе лучше поторопиться.
— Сейчас она ещё не согласиться, ― заявил он убеждённо. Северус ни на секунду не сомневался, что так оно и было. И даже если, Аластор был не самой подходящей кандидатурой, чтобы обсуждать такие вещи. Северус знал, что это был довольно сложный человек старой закалки.
— Не согласиться?! У вас будет ребёнок, чёрт подери!
— И что? — Северус театрально растягивал слова. — Аластор, я думаю, что тебе лучше не вмешиваться. Гермиона очень умная молодая леди. Если она захочет выйти за меня замуж, то найдёт способ дать мне об этом знать. Потому что, веришь ты или нет, но мы целый год провели вместе. Она хорошо меня знает. Я думаю, будет правильным, дать ей немного времени на раздумья. То, что она беременна, не имеет никакого значения. При необходимости она сможет и сама воспитать ребёнка.
— Так, как ей пришлось бы это делать, не потеряй она ребёнка Рона? Ты это имеешь в виду?
— Откуда ты об этом знаешь? — Голос Северуса стал чуть резче.
— Оттуда же, откуда и сейчас. И тогда я тоже думал, что она умная молодая женщина, которая знает, что хорошо для неё и её ребёнка. Ещё раз внимательно взглянув на Северуса, Аластор развернулся и направился назад к дому.
Северус ещё немного постоял на месте, прежде чем смог убедить собственные ноги продолжить путь. Более задумчивым, чем озлобленным, он вернулся в дом, готовясь вынести этот день, которому не было конца.
— — -
Объединёнными усилиями обитатели дома не дали Гермионе и Северусу до самого ужина ни малейшей возможности остаться наедине. Молли расселила их в разные комнаты, а Ремус посчитал своим священным долгом, навязать своё общество Северусу, пока тот распаковывал вещи, и вести с ним «дружеские» разговоры. Даже если бы оборотень не извинился три раза за недоверие всех последних десятилетий, его раскаяние не сложно было прочесть на лице.
Всё это время Северус молился, чтобы Нимфадора потребовала к себе внимания мужа, и он вынужден был бы исчезнуть, но та видимо так же была занята Гермионой.
Полчаса спустя Северус всё же раздражённо выставил Ремуса за дверь и облегчённо вздохнул, наслаждаясь воцарившейся тишиной. Он так и знал, что ему будет не хватать спокойствия их уединённости, как бы она ни была им временами ненавистна. Но что ему будет хотеться сбежать отсюда вместе с Гермионой, воспользовавшись волшебной палочкой, он всё-таки не думал. Собственно он только и ждал, что Гермиона подаст ему какой-нибудь знак.
Поэтому Северус решился сделать то, чего ни разу ни делал со времён Хогвартса. Он принял успокаивающее зелье. Не слишком много, только чтобы пережить предстоящий ужин, не лишившись зубов. Или не лишив их кого-то.
С почти довольным лицом он спустился вниз по лестнице, и не пожаловался, когда его в очередной раз усадили с Гермионой по разные стороны стола. Албус хитровато посматривал на Северуса, но не заговаривал с ним. Директор знал, что Северус отлично понимает опасность определённых зелий и умеет с ними обходиться.
Северус пропускал все разговоры мимо ушей, никто не трогал его, вспоминая его настроение за обедом. Даже Артур не смел больше заговаривать о своём телевизоре.
Вечер продолжался, и после девяти зелье начало терять свои свойства. Ужин был окончен, и все собрались в гостиной у камина. Албус разлил по бокалам огневиски, всунув Северусу в руку стакан с подкрашенной водой, что означало, он знал о зелье. Зелье нельзя было смешивать с алкоголем. То, что Северус выпил за обедом, было и так уже более, чем достаточно.
Северус как всегда держался в стороне. Наблюдательная позиция больше всего нравилась ему, и насколько он видел, другие были только рады, что он не вмешивается в разговоры. Он подумал, что это было наиболее приемлемым для всех. Они не чувствовали себя виноватыми в том, что исключали его, а он не был вынужден принимать участие в пустых разговорах вежливости ради.
Однако, за этот год изменилось даже это. Без конца кто-то возникал перед Северусом с неотложным вопросом для обсуждения. Он отвечал на все вопросы приветливо, но кратко и каждый раз радовался, когда его опять оставляли в покое.
В какой-то момент Джинни взяла Гермиону за руку и утянула её за собой из комнаты. Северус заметил, что злиться оттого, что не мог последовать за ними.
— Северус, я... — Начал в это момент Ремус в тысячный раз.
Северус закатил глаза и прервал оборотня:
— Ремус, разве мы уже не обсудили эту тему вдоль и поперёк?
Ремус удивлённо заморгал.
— Вообще-то я хотел поговорить совсем о другом.
— Что бы это ни было, но на сегодня мне достаточно разговоров с тобой. Иди приставай к кому-нибудь другому.
Ремус ещё несколько секунд не шевелился, очевидно, размышляя, стоит ли ему ответить на эту грубость. Но так как Северус уже смотрел сквозь него, ему ничего не оставалось, как вернуться назад к Нимфадоре.
Северус как раз хотел отправиться в свою комнату, когда заметил на себе взгляд Албуса. Директор изучал его хорошо известным Северусу взглядом. Он хотел поговорить с ним и не собирался для этого уединяться в другом помещении. Скрипя зубами, зельевар уселся назад в кресло и приготовился выносить всё дальше.
Казалось, именно сегодня никто не собирался ложиться спать. Даже Молли, которая обычно первой покидала такие сборища, бодро сидела у камина и беседовала с Ремусом, при том, что часы уже пробили одиннадцать.
Самое ужасное было то, что Албус всё это время сидел с ужасно довольным лицом. Конечно, эра пожирателей закончилась, и он имел достаточный повод для радости. Северусу лишь не нравилось, что он должен был во всём этом участвовать.
Поэтому он чуть было не захлопал в ладоши, когда Молли и Артур распрощались и, наконец, аппарировали домой. Джинни и Гермиона так и не вернулись, поэтому Нимфадора и Ремус тоже засобирались. Скоро Аластор останется единственной проблемой этого вечера и, к сожалению, довольно большой проблемой, так как у него было больше выдержки, чем у Толстушки с портрета. Северус немало удивился, когда тот исчез ещё до того, как это сделали Ремус с супругой.
