25.7.86. Иду на Кодостров, оставляя слева замечательный остров Коткано. Будь в этом районе более оживленное судоходство, можно было бы заняться пиратством, а Коткано был бы отличной базой. Остров Коткано – три отдельных близко стоящих высоких острова с намытой между ними и поросшей лесом песчаной узкой песчаной перемычкой шириной метров в десять. Три глубокие бухты, выходящие на все стороны света, сходятся в одной точке. Очень удобно перебрасывать лодки из одной бухты в другую вместо того, чтобы ходить вокруг острова.
Кондостров – остров лесистый, причем его центральная часть – старая гарь, на которой пробиваются молодые деревца. Знаменит тем, что когда- то здесь был филиал Соловецкого монастыря, а позднее филиал Гулага. В прибрежной полосе острова на откосе настоящие джунгли. Изобилие даров природы.
Кстати, к вопросу, может ли необитаемый остров прокормить человека. На Белом море летом – может. На острове наверняка можно найти пресную воду, обычно на скалах, дрова, на осушке мидий и ламинарию, которая вполне съедобна, а также морских червей-пескожилов, на которых ловится рыба – камбала, навага, треска и т.п. На самом острове – дикий горох, щавель, грибы, ягоды – чернику, бруснику, воронику, морошку и даже клюкву. Попадаются рябина смородина и малина. По острову бегают зайцы; если есть собака, то для нее побегать за ними – увлекательное занятие. На мелких лудах птичьи базары, там можно разжиться яйцами и утятиной.
Плавать вдоль отмелого берега неудобно в том отношении, что подойти к нему или отойти от него можно лишь в большую воду, повторяющуюся два раза в сутки. И если нет ветра, то, отойдя от берега, болтаешься полдня на воде без хода, а то и ползешь назад с отливным течением. Или, если не пошел на воду, полдня стоишь на берегу когда дует попутный ветер.
Наступил тоскливый час малой воды. Стих ветер, волны прекратили свой бег, обнажились гнилые пески литторали. Тишина. Слышно только как гудит микроскопическая дырка в какой-то из камер тримарана, да никогда не унимающиеся чайки базарят у себя на луде.
В одиннадцать вечера слез, наконец, с осушки. Выбрался на воду, и начались навигационные трудности. Западнее Кондострова небольшой островочек; войдя в пролив между ними застрял, повторилась стандартная ситуация: сильное встречное течение, слабый ветер. Поперек течения ходить еще можно, а навстречу никак. Пришлось дожидаться смены течения.
Тримаран идет быстро; налетел на бревно, которое сам час назад спихнул в воду; оно уплыло на километр. Ночь, но на море оживленно: кричат чайки, крякают утки, взошла луна. Чтобы, задремав, не оказаться за бортом, надел грудную обвязку. Вайда в шлейке на привязи улеглась на поплавке. Попал в сулой и очень шибко побежал относительно берега.
Чтобы все-таки не заснуть, надо чем-то заняться; занялся чаем. Слыхали ли вы о том, чтобы рулевой быстроходного многокорпусного парусного судна идущего ночью по неизведанному архипелагу, изобилующему навигационными опасностями и коварными течениями, гонял, сидя за румпелем, чай с черникой и жевал кусок хлеба с маслом? Что об этом говорит хорошая морская практика?
Черт их разберет, эти течения! Тянет из-за каждого угла и самым причудливым образом.
Все это пустяки. Но вот проблема, так проблема: где-то уселся на бревно, весь зад в смоле, а скипидара, чтобы отчистить свои новые шерстяные тренировочные штаны, разумеется, нет. Выручила сообразительность: использовал антикомариную аэрозоль “Рефтамид”.
Выбравшись из архипелага на чистую воду, взял курс на северо-запад в обход островов и залег спать. Рано утром, выглянув из рубки, обнаружил, что оказался южнее острова Тит-луда, продвинувшись, пока спал, километров на пятнадцать. На Тит-луде стоят два маяка; с запада от нее виден большой остров – Мягостров, куда я и подошел часа через два. На конце Мягострова – мысе Белужьем встать не удалось; берег плохой, валуны, плиты, стоящие на ребре под углом к горизонту. Обогнув мыс, зашел в бухточку, но и тут валуны. Поставил тримаран на якорь и наплаву капитально завалился спать, отправив собаку гулять по острову.
Начавшийся прилив стал отгонять собаку от тримарана; ей, видимо, показалось, что хозяин ее бросил, подняла шум. Забрав Вайду на борт, отправился дальше по островам.
Ветер попутный, свежий, волна тримарану под хвост, сильно мотает. Прошел остров Роганку – типичная краюха; взял курс на остров Тиунец. Справа по борту в море несколько белух; на северо-западе виден Малый Жужмуй, до него километров двадцать, слева на траверзе Сумская губа. Курс на Жужмуй.
Тот, кто бывал в Онежском заливе, легко обнаружит, что в моем рассказе моря, собственно, и не видно. Сплошь собственные эмоции, “поехали, приехали” и т.п. Причины тут такие. Во-первых, мореплаватель-одиночник в походе вертится как белка в колесе. Тут тебе и навигация, и мытье посуды, и разведение костров, и расчесывание хвоста собаке, и техосмотр тримарана. Глазеть по сторонам некогда, знай тяни шкоты и крути румпель. Во-вторых, поход был рекогносцировочным, шел я быстро, нигде не задерживался, и видел только то, что было по курсу. Онежский же залив, особенно его южная шхерная часть, район очень сложный. Здесь множество островов; чтобы их осмотреть и разобраться что к чему надо в каждой губе крутиться чуть ли не месяц. Позднее я трижды ходил в этот район по Поморскому берегу, стартуя из Кеми, и сейчас более или менее там ориентируюсь, но и сейчас остались малообследованные места, в частности, островной архипелаг между Мягостровом и Кондостровом и шхеры вблизи Онеги.
Море блестит на солнце. Тримаран “на автомате” летит по морю, подпрыгивая на волнах, а я лежу в рубке на матраце и смотрю на это безобразие. Интересно, как долго оно может продолжаться? Ведь если моя птичка взмахнет крылышками и перевернется, из рубки и выскочит не успеешь!
Спрашивается, какую скорость можно держать в автоматическом режиме? Разумеется, безопасную. Но как определить предел безопасности? Начинаешь с малого, осторожно. И только со временем осмелеваешь и идешь полным ходом. Сильна привычка цепляться за румпель! Поначалу я вообще не мог сидеть в рубке, выскакивал из нее при малейшем шорохе. Сейчас лежу часами. Посидел часок за румпелем и будет, тримаран и без меня идет неплохо. Это дает возможность снять усталость.
Пролетел мимо островов Салма-луда. Три небольших островочка, на северном стоит крест. Подхожу к Малому Жужмую. Справа, далеко на востоке просматривается Онежский берег, видимо, мыс Чесменский. Малый Жужмуй – остров длинный, низкий, лесистый. Когда добрался до него, начался отлив. Посмотрел, как уходит вода, и решил идти дальше; не сидеть же полдня на осушке.
Обхожу Большой Жужмуй с юга. Между Жужмуями длинная каменная коса; на острове виден поселок – несколько домиков. Большой Жужмуй с запада оканчивается мысом Светелкой, мимо которого идет струя сильного течения.
Мыс Светелка дался с бою. Мало было течения, на котором закручивалась волна, в придачу с мыса так дунуло, что я пролетел вдоль него галопом. Мыс каменистый, с него виден Немецкий Кузов, на его конце скопление крестов. Встал на пляж из крупной гальки; каждый камешек размером с пушечное ядро.
