Sound vs. subculture
Последние десять лет - это эпоха саунда. Звучание музыки вышло напередний план, все остальное практически утратило значение.Эту проблему можно сформулировать в виде такого вопроса: что быловажнее для феномена диско - специфическое применение тарелок в оф-бите илифигура вышибалы при входе в дискотеку?В 70-х - 80-х правильным ответом был бы, разумеется, вышибала.Правильный ответ в 90-х - ритм-рисунок.Очевидно, что в 70-х фигура охранника носила принципиальное, прямо-такисимволическое значение стража порога, отделителя чистых от нечистых. Вдискотеки пускали далеко не всех желающих, пространство дискотеки радикальноотличалось от пространства обыденной жизни. Дискотека - это место, гдепосетитель превращался в нечто совсем иное, надевал волшебную маску,становился частью субкультуры, актером эротически окрашенного и экстатическидвигающегося театра андеграунда. Именно это и было важно. А вовсе неспецифический ритмический узор. То же самое относится и к панку, и киндастриалу - они не были стилями музыки, стилизованным акустическимдизайном.Но с появлением техно ситуация радикально изменилась. В первой трети90-х исчезли молодежные субкультуры. Скажем, техно абсорбировало в себя все,до того находившееся друг от друга бесконечно далеко, внешние знаки отличиясубкультур, все стили одежды. Aphex Twin носит длинные волосы, как хиппи, аВестбам бреет череп, как скинхэд. На Love Parade в Берлине можно былонаблюдать невероятные гибриды. Нельзя полагать, что именно техно отменилоdresscode (код внешнего вида), но появившаяся возможность утилизации старыхстилей одежды, раньше являвшихся специфическими атрибутами той или инойсубкультуры, как раз и говорит об исчезновении этих групп и обобес-смысливании их кода одежды. Утилизовать можно только то, что уже давноваляется без дела, никому не нужно и уже никакой опасности ни для кого непредставляет.Субкультура связана с идеей противостояния, с несогласием ссуществующим положением дел. Похоже, что в 90-е молодежь стала со всемсогласна.Поп-культура много десятилетий эксплуатирует идею бунта. Сама по себе,она, однако, не бунтует, она лишь символизирует бунт, осуществляет егомаркетинг, то есть создает матрицы для самоидентификации и самоотграниченияот "других". Потребители поп-культуры раньше искренно полагали, что бунтуют.Теперь с этим покончено. Музыка больше не пробуждает совесть, не обжигаетшокирующей истиной, не побуждает к действию - она является не более чем"саунд-треком для стиля жизни". Это выражение - журналистский штамп 90-х.Сейчас уже невозможно внятно, интересно и нелживо ответить на вопросы,что выражает эта музыка, каков ее месседж, кто вообще за ней стоит.Скажем, когда Вольфганг Фогт на альбоме "Zauberberg" (1997) своегоэмбиент-проекта Gas семплировал струнные партии из опер Вагнера, этообстоятельство обсуждалось как небывалая сенсация. Был вынесен крайненеодобрительный вердикт: музыкант явно нарушил правила игры. При этомраспознать именно Вагнера в звенящем монотонном гуле, шуме деревьев итолчках баса было не очень просто, музыка звучала вполне техноидно. В любомслучае семплированные пассажи из Вагнера и Шенберга звучали совершенноодинаково.Почему же возник скандал? Оказывается, семплировав Вагнера, Вольфгангподчеркнул немецкое происхождение техно, обратился к традиционным немецкимромантическим ценностям, к теме сказочного немецкого леса, то естьфактически признался в шовинизме. Конечно, это бред. Но показательно, чтомесседж музыки извлекается именно из ее звучания.Аналогичный пример - тезис: "Минимал-техно -это эстетика новогофинансового рынка". Почему?Эккехард Элерс (Auch, Marz, лейбл Ritornell): "Излюбленные всовременном техно щелчки, треск, хруст - это звук денег, звук кассы, звукнажатой клавиши на клавиатуре компьютера, звук отданной команды".Таким образом, оказывается, что минимал-техно Вольфганга Фогта - этоодновременно и немецкий великодержавный шовинизм, и холодный расчет биржевыхспекулянтов?Даже агрессивно быстрая и шумная музыка далеко не всегда предполагаетпозицию протеста.Но можно взять какой-нибудь очевидный пример музыки протеста 90-х.Вот, скажем, Ману Чао - Орфей антиглобализма. Идеологическая позициямузыканта была много раз разжевана средствами массовой информации. Сомненийв адекватности интерпретации месседжа нет. Но ухо 90-х все равнообнаруживает, что Ману Чао - это ловко сделанный и притом довольнолегкомысленный сонграйтерский поп, по саунду явно ориентирующийся, скажем,на коллажи поздних The Beatles. Все это: и Ману Чао, и сонграйтерский поп, иThe Beatles - потребляют нео-яппи (их, впрочем, называют bobo - "буржуазнаябогема"), а ведь это сугубо глобалистская публика.Ману Чао и Buena Vista Social Club - это музыка singles, то есть несвязанных семейными узами, красивых, хорошо зарабатывающих, сдержанноодетых, не очень спортивных, но зато понимающих вкус тосканского винамолодых людей (в возрасте около 30 лет) и женщин.То же самое относилось и к Portishead, хотя музыка Portishead сама посебе - это песни провинциального шизофреника.Если стоять на позиции поиска субкультуры, то надо будет без всякогоудовольствия признать, что и Ману Чао, и Portishead - это музыка тойаудитории, для которой пишут lifestyle-журналы: Cosmopoliten, Elle и томуподобное. Какой тут может быть месседж? Какая такая шизофрения?Кроме неояппи, существуют еще две довольно аморфные социальные группы:трэш-публика и студенты.Обитатели городских окраин слушают развеселое техно, эмтивишныйхип-хоп, свой родной поп. Сознание тинейджеров оккупировано boy- иgirl-группами.Студенты покупают нечто более претенциозное - "новые тенденции", будьто Radiohead, драм-н-бэйс или минимал-техно. Сегодня всем надо слушатьэлектронику.В 90-х был широко распространен тезис, что место исчезнувшегоандеграунда заняла клубная культура (club culture): имелась в виду системаценностей - музыка, шмотки, жаргон, наркотики и манера поведения, - принятаяв танцевальных клубах крупных городов, скажем, Лондона или Берлина. Этисамые "клубная культура" и "пространство клуба" были нещадномифологизированы. Но поход в клуб никакого ритуального значения уже давно неимеет, в модном (cool) клубе - те же самые вежливые, ироничные и дистантныенеояппи и недояппи, как и везде. Они точно так же держатся и выглядят, как иу себя в офисе, в любом кафе или, скажем, в очереди в кассу в супермаркете.Никакой особости в клубной атмосфере нет, нет ничего такого, что быотсутствовало за пределами клуба. И есть подозрение, что и раньше делаобстояли точно таким же образом - панки в конце 70-х были резко настроеныпротив диско именно потому, что дискотеки стали мэйнстримом, более того,местом, где мэйнстрим гуще всего. То есть дискотека была вовсе не местом,где концентрировалась субкультура, а увеличительным стеклом, наведенным насамый гнусный мэйнстрим.Nи-jazz
Sound vs. music
Do it yourself
"Электроника - это панк сегодня". Это еще один весьма распространенныйштамп. Имеется в виду вовсе не гитарный саунд и агрессивный нигилизм,которых, разумеется, в электронике нет, а, скорее, подход DIY, "сделай сам":что бы тебе ни пришло в голову, ты сумеешь это реализовать методом проб иошибок, у тебя получится не хуже, чем у всех остальных.Самодеятельность дилетантов можно только приветствовать, тем более чтов современной электронной музыке граница между профессионалами и дилетантамидовольно зыбкая, большинство классиков в прошлом - именно самоучки.Но возникает интересный вопрос: чему именно учатся самоучки? И у кого?Очевидно, что учатся они у предыдущего поколения самоучек тому, что этопредыдущее поколение уже худо-бедно умеет делать. Проблема дилетантов не втом, что они чего-то не умеют делать своими руками, а в том, что они неспособны оценить, заслуживает ли это дело того, чтобы его вообще делать?Глубоко убежден в том, что музыкант должен пытаться критическиоценивать свои намерения и результат своего труда. То есть, не столько"делай сам", сколько "критикуй сам". Нельзя сказать, что у электронщиковполучается никуда не годная музыка, она-то вполне обычная, сносная. Оченьчасто никуда не годится их взгляд на музыку.Как же надоела продукция робких и застенчивых юношей, даже неподозревающих, что где-то далеко-далеко есть просторы, на которых легко исвободно дышится. Ну, а мы живем в бабушкином сундучке с иголками, нитками икнопками.В своей книге гитарных транскрипций, вышедшей в 1978 году, Джон Фэи(John Fahey) писал: "Типичный представитель среднего класса, берущийся заисполнение фолк-музыки, заставляет свою гитару звучать как метроном, безизменения тембра, без перкуссивных элементов, без контраста громких и мягкихтонов. Он дружелюбный тип. Ему все нравятся. Он много и охотно улыбается. Онхочет, чтобы вы его полюбили. Пошел он к черту".
