В основе солидарность или борьба? 14 страница

Ядов В.А. Россия п мировом пространстве // Социологические исследования. 1996. № 3. С. 27—31.

Jkл.

Темп 3 4FAOBEK В ОБЩЕСТВЕННОМ KOHTEKCTL

Ядов R А Символические и нримордилльные солидарности (социальные идентификац личности) в условиях быстрых социальных перемен // Проблемы теоретическ социологии СПб, 1994

Яковлев ИП Системно-пи <лический подход в исследованиях российского общества // Проблемы теоретическ ли социологии СПб, 1994 С 142—151

Яковлев ИП Системно-динчмические особенности российского общества // Социально-политический журнал 1993 №5—6

Приложение. ПРАКТИКУМ ПО СОСТАВЛЕНИЮ СОЦИОМАТРИЦЫ

Чтобы составить простейшую социоматрицу студенческой групщ и выявить лидеров («звезд», центры притяжения) и аутсайдеров (тех, кто слабо включен в структуру социальных связей группы)! следует провести специальное анонимное анкетирование (респовд денты не должны указывать свою фамилию)

В анкету можно включить только три открытых вопроса:

С кем бы ты хотел сидеть рядом на контрольной? (указать оди
или несколько фамилий: вписать или поставить крестик в заране
приготовленном списке).
' Кого бы из членов группы ты хотел в первую очередь встретить

на вечеринке (пригласить в компанию)?
\ Кого бы из однокашников ты попросил помочь тебе в крити-

i ческой жизненной ситуации?

Суммирование результатов выборов показывает, кто чаще ока­зывается в центре притяжения и в какой ситуации: деловой,¹ досуговой, кризисной Выявляется структура лидеров, групп «под-, держки» и аутсайдеров, которых не выбирает никто.

Участвуя в таком анкетировании, можно освоить его техник Проводить его можно либо в незнакомой группе, либо сред! товарищей, друзей или родственников, но в любом случае по этическим мотивам выявленную структуру разглашать не принято (аутсайдеры, которые подозревают реальное положение дел, могут совсем расстроиться, а лидеры, которые тоже чувствуют эмоцио­нальное притяжение, могут чуть-чуть зазнаться).

ТЕМА 4

Производство социальной структуры

Строение общества — ключ к пониманию его устройства А хранители гайн неохотно расстаются со своими ключами Поэтому любители секретных карт и информационных кладов редко получают «откровения» социальной природы, чаще их кропотливый труд приносит лишь отдель­ные крупицы драгоценного знания, которые не очень складываются в целостную картину По доставшимся «осколкам» профессионалы и «сти­хийные» социологи судят об обществе, его структуре и культуре, строят догадки о развитии социальных событий, концептуализируют представ­ления об организации их общественного мира.

Как мы определили выше, различные взгляды социологов на общество влияют и на определения социальной структуры, «общество людей» позволяет выявить структуру «действующих групп», «общество отноше­ний» — структуру «статусной диспозиции», а «общество культуры» — структуру «символической коммуникации», этой матрицы социальных позиций и статусных траекторий Таким образом, социальная структура может быть представлена в трех различных ракурсах и обрести «объем»

Организация «отношений» и «поведения»

Что такое «социальная структура»? На первый взгляд, ответ на этот вопрос кажется совершенно очевидным. Конечно, это упоря­доченные в одно целое отдельные части общества, это строение, а точнее (в динамической трактовке), внутреннее устройство, осно­ва социальной организации. Структура ■— это каркас всей систе­мы, и социологи, как палеонтологи, могут сделать точные выводы о функциях, особенностях воспроизводства и перспективах разви-

Jk

ТеM.i 4 ПРОИЗВОДСТВО СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ

тия общества по его «скелету»... Но на деле все происходит не так: живое общество оказывается в наличии, и его, фигурально выра­жаясь, надо «разобрать по винтикам», чтобы определить внутрен­нюю структуру и способ организации множества разнородных элементов в единую сложную систему. Зачем? Чтобы понять, как оно «работает» и что может произойти с различными частями «агрегата» в дальнейшем. Это очень интересно и крайне практич­но, особенно для будущих «конструкторов» (идеологов) и «води­телей» (правителей).

Если представить себе общество как самостоятельный организм (в духе классических социологических традиций), то отдельный человек, кем бы он ни был, предстанет перед нами в образе одной-единственной клетки. И даже если эта клетка — «нервная», трудно предположить, что она будет хорошо информирована о состоянии всего организма или сможет оказывать непосредствен­ное влияние на его активность. Этот образ помогает осознать, в сколь сложной ситуации оказывается социолог, пытающийся на­учно определить, из чего состоит, как построен и действует общественный организм. Однако исследователи — народ самоот­верженный, и они постепенно обнаруживают конфигурации ос­новных функциональных органов общественной системы (соци­альные институты) и изучают особенности тканей общественного организма (социальных страт). Как правило, до исследования иннервации (механизмов социокультурного обмена) дело не до­ходит, и этот вопрос можно вынести в курс «продвинутого» факультативного изучения.

Итак, есть по крайней мере две общепризнанные парадигмы (принципиальных способа) рассмотрения социальной структуры: 1) теории социальных институтов и 2) теории социального нера­венства.

Социальные институты Э. Дюркгейм образно определял как «фабрики воспроизводства» социальных отношений и связей, т е. под институтами в общем подразумеваются определенные типы отношений между людьми, которые постоянно востребованы обществом и поэтому возрождаются вновь и вновь. Примерами воспроизводства таких неистребимых связей являются церковь, государство, собственность, семья и др.

ИНСТИТУЦИОНАЛЬНАЯ СТРУКТУРА

Социальные институты определяют общество в целом, они деперсонифицированы, безличны. Когда социальная структура об­щества мыслится как институциональная структура, исследователь не может не стоять на эволюционистских методологических пози­циях, поскольку считается, что каждый институт выполняет обще­ственно значимую функцию, которую из целостной взаимосвязан­ной системы (как слово из песни) не выкинешь.

Социальное неравенство характеризует не столько функцио­нальные сферы общества и их организацию, сколько соотноситель­ное положение отдельных личностей и социальных групп. Сам по еебе такой подход к выделению социальной структуры предпола­гает сравнение, оценку, конкретизацию и персонификацию субъ­ектов, вследствие чего теории социального неравенства зачастую не лишены идеологической предвзятости, ценностных предпочте­ний и конфликтологических трактовок авторов.

Однако социальная структура как система общественного не­равенства не всегда представляется конфликтогенной. Например, марксистская, классовая, теория социального неравенства выдви­гает на первое место противоречия между основными слоями общества, а стратификационные теории, напротив, описывают ситуацию вполне в духе эволюционизма — как распределение устойчивых позиций, соответствующих потенциалу и обществен­ному вкладу конкретных людей и групп.

Структура неравенства отражает общественную диспозицию, в которой разные субъекты занимают определенные (по отношению к другим субъектам) положения. Если эти конкретные групповые или индивидуальные позиции признаны членами общества и в общественном мнении им приписана некая значимость (соответ­ственно, и ценность), они становятся статусными. Т. Парсонс, например, так и представлял себе социальную структуру — как систему статусов в данном обществе.

Институциональная структура

Когда мы говорим о системе общественных институтов, то пред­ставляем социальное строение как комплекс взаимосвязанных функциональных сфер, в котором большие группы людей подраз-

Тема 4. ПРОИЗВОДСТВО СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ

делены на коллективы, выполняющие важные для развития обще­ства задачи. Своей деятельностью они постоянно культивируют (взращивают, восстанавливают, подпитывают, поддерживают, раз­вивают) ткань общественных отношений, характер социальной организации, возможности воспроизводства.

Для того чтобы возник и развился такой структурный элемент общества, как социальный институт, нужны особые условия:

1) в обществе должна возникнуть и распространиться некая
потребность, которая, будучи осознанной многими членами обще­
ства (как общесоциальная, или социумная), становится главной
предпосылкой становления нового института;

2) должны быть в наличии операциональные средства удовле­
творения этой потребности, т.е. сложившаяся система необходи­
мых для общества функций, действий, операций, частных целей,
реализующих новую потребность;

3) чтобы институт мог реально выполнять свою миссию, он
наделяется необходимыми ресурсами (материальными, финансо­
выми, трудовыми, организационными), которые общество должно
стабильно пополнять;

4) для обеспечения самовоспроизводства института необходима
и особая культурная среда, т.е. должна сформироваться присущая
только ему субкультура (особая система знаков, действий, правил
поведения, которые отличают людей, принадлежащих этому ин­
ституту).

В каждом социальном институте есть своя система ценностей! и нормативной регуляции, которая определяет, для чего он суще-1 ствует, что там достойно и недостойно, как действовать в этой! конкретной системе отношений. Например, на переговорах сле-1 дует вести себя чопорно, а на карнавале — раскованно.

Поскольку институты — это взаимосвязанные системы упоря-1 доченных социальных связей, благодаря которым поведение каж-1 дого отдельного члена общества становится достаточно предсказуЛ емым по своим ориентациям и формам проявления, социологи! рассматривают институциональную структуру общества с особое тщательностью, представляя ее как своеобразный многомерный! лабиринт, где действия и перемещения социальных субъектов

ИНСТИТУЦИОНАЛЬНАЯ СТРУКТУРА

осуществляются только согласно определенным правилам ролево­го соответствия.

В этой запутанной системе организованных социальных про­странств люди сталкиваются с определенными предписаниями и, образно говоря, им трудно «подниматься по лестнице в роликовых коньках» или «танцевать вальсы в триконях» (шипованных альпи­нистских ботинках). Иными словами, несмотря на желающих обращаться с женами и детьми, как с младшими по воинскому.шанию или заводить романы с начальниками по службе, институ­циональные правила (т.е. обычаи современной семьи или служеб­ной иерархии) могут существенно препятствовать развитию по­добной практики и направлять конкретное поведение в обычное (привычное, должное, общепринятое) русло.

Однако примеры семейного авторитаризма или служебных романов (а также практика бюрократизма, коррупции, наркопот­ребления, проституции и т.д., и т.п.) доказывают, что институцио-нализация социальных отношений, обеспечивающих удовлетворе­ние общесоциальных потребностей, не происходит «по нотам» теории, а полна оригинальных частностей, отклонений, сиюминут­ной специфики.

С одной стороны, в процессе институционализации возникают
расхождения между интересами всего сообщества (в удовлетворе­
нии некой потребности: в потреблении, общении, защите, воспро­
изводстве и др.) и интересами конкретных функциональных
субъектов, реализующих эту потребность для общества (которые
могут быть настроены не альтруистично, а весьма меркантильно и j

«под шум волны», т.е. под видом решения одних задач, осущест­влять несколько другие). Например, в советской системе образо­вания, которая имела множество разнообразных преимуществ, одним из недостатков была повышенная идеологизация в содер­жании гуманитарных курсов, т.е. социальный институт, решаю­щий задачу профессиональной подготовки, на самом деле осущест­влял и иную практическую цель — политической ориентации.

С другой стороны, потребность может носить массовый харак­тер, но по разным причинам (в основном культурной легитима­ции) не быть признанной как общественно значимая. В результате развиваются «подпольные институты» — не принятые, официаль-

Тема 4 ПРОИЗВОДСТВО СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ

но игнорируемые, не наделяемые специальными ресурсами, но! формирующие свою субкультуру, выполняющие определенные! функции и стандартные операции, находящие пути материального обеспечения своей деятельности. Отношения подобного рода вос­производятся в скрытой (латентной) социальной форме. Они долгое время могут быть не признаны ценными (социально значимыми) в рамках доминирующего культурного стандарта. Однако на определенных этапах развития общества, особенно в критические моменты, скрыто живущие отношения «возрожда­ются» и институционализируются (т.е. признаются обществом, становятся легальными и легитимными).

Р. Мертон, например, различал явные и латентные функции социальных институтов, которые представляют собой не только характеристики социальной структуры общества, но и индикаторы его общей стабильности.

Явные функции социальных институтов записаны в уставах, формально заявлены, приняты сообществом причастных людей, декларированы. Поскольку явные функции всегда оглашены и в каждом обществе этому сопутствует довольно строгая традиция или процедура (от помазания на царство или президентской клятвы до конституционных записей и принятия специальных сводов правил или законов: об образовании, здравоохранении, прокуратуре, социальном обеспечении и т.п.), они оказываются более формализованными и подконтрольными обществу. Поэтому население то и дело спрашивает у субъектов современного госу­дарства: «А куда идут наши налоги?» и «Почему не выполнены предвыборные обещания?» При этом оно никогда не удовлетво­ряется ответом и продолжает «терпеливо возмущаться» — пере­выбирать, бойкотировать, уклоняться.

Латентные фунщии институтов — те, которые осуществля­ются на самом деле. Иногда они вполне тождественны заявочным функциям, но обычно между формальной и реальной деятельнос­тью институтов существует лаг (расхождение, разница), неболь­шой или же очень глубокий. В последнем случае социологи говорят о потенциальной нестабильности общества, в котором формальная и реальная структуры существенно различаются.

 

Tcmi 4 ПРОИЗВОДСТВО СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ

стоятельность церкви). Все это придает дополнительную неста­бильность и амбивалентность (нечеткость, многозначность) инсти­туциональным функциям.

Исследователи социальных институтов всегда уделяли этим процессам повышенное внимание, поскольку именно норматив­ные (институциональные) требования делают поведение отдель­ных людей и организованных групп предсказуемым и «предначер­танным», соответствующим общественным ожиданиям. Поэтому загадки всякого рода «институциональных отклонений» связаны с сущностью проблем социальной структуры и функционального устройства общества, и социология должна потрудиться и рассек­ретить их в первую очередь. Великий «системщик» Т. Парсонс пишет об этом так:

Для нас социологическая теория есть тот аспект теории социальных систем, который занимается явлениями институционализации образцов ценностной ориентации в социальной системе, условиями этой институ­ционализации и изменениями в образцах, условиями подчинения им и отклонения от какой-либо совокупности таких образцов, а также моти-вационными процессами, поскольку они содержатся во всем этом.

Парсонс считал, что ценности, образцы поведения, которые постепенно превращаются в институциональные нормы, направ­ляют не только поведение, но и социальные ориентации людей, а процедура изменения «правил» (как действовать, чего желать, к чему стремиться) тоже происходит по определенным правилам развития социальных систем.

Институционахизация — это процесс, когда некая обществен­ная потребность начинает осознаваться как общесоциальная, а не частная, и для ее реализации в обществе устанавливаются особые нормы поведения, готовятся кадры, выделяются ресурсы.

Известный социальный исследователь Г. Ленски определил ряд ключевых социальных потребностей, которые порождают процес­сы институционализации:

1) потребность в коммуникации (язык, образование, связь, транспорт);

¹ Parsons T The Social System N Y Free Press, 1951 P 552 190

I

СОЦИАЛЬНАЯ СТРАТИФИКАЦИЯ И МОБИЛЬНОСТЬ

2) потребность в производстве продуктов и услуг;

3) потребность в распределении благ (и привилегий);

4) потребность в безопасности граждан, защите их жизни и
благополучия;

5) потребность в поддержании системы неравенства (разме-
гцении общественных групп по позициям, статусам в зависимости
от разных критериев);

6) потребность в социальном контроле за поведением членов
общества (религия, мораль, право, пенитенциарная система).

Современное общество характеризуется разрастанием и услож­нением системы институтов. С одной стороны, одна и та же базовая потребность может порождать существование полдюжины специальных институтов, с другой стороны, каждый институцио­нальный комплекс, например семья, реализует целую гамму базо-ных потребностей: и в коммуникации, и в производстве услуг, и в распределении благ, в индивидуальной и коллективной защите, в поддержании порядка и контроля.

Социальная стратификация и мобильность

Социальное неравенство в обществе чаще всего понимается как стратификация — распределение общественных групп в иерар­хически упорядоченном ранге (по возрастанию или убыванию какого-либо признака).

Термин «социальная стратификация» ввел в научный оборот наш бывший соотечественник, а затем известный американский социолог П. Сорокин, который заимствовал это понятие из геоло­гии. Стратификация обязательно подчеркивает упорядочение со­циальных слоев и имеет русский понятийный аналог — расслоение по какому-то критерию (богатство, власть, престиж и т.д.).

Теории социального неравенства подразделяются на два прин­ципиальных направления: функционалистское и конфликтологи­ческое (марксистское).

Функционализм, в традициях Э. Дюркгейма, выводит социаль­ное неравенство из разделения труда: механического (природного, половозрастного) и органического (возникающего вследствие обу­чения и профессиональной специализации).

Тема 4 ПРОИЗВОДСТВО СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ

Поскольку стратификация рассматривается как продукт разде­ления труда, функционалисты считают, что социальное неравенст­во определяется в первую очередь значимостью и престижем функций, выполняемых для общества.

Если под этим углом зрения проанализировать стабильные общества современного типа, этот вывод окажется подтвержден­ным в высокой степени. Действительно, профессия стала опреде­ляющим критерием социального расслоения и профессиональный статус отдельного человека или социальной группы тесно связан с такими основаниями стратификации, как доходы (собственность), власть (положение в системе управления) и престиж (признание социальной значимости этой работы) Поэтому образование рас­сматривается как источник приращения социального капитала личности, возможность получить хорошую профессию, обеспечить более высокий уровень жизни, обрести новый статус.

В марксизме основное внимание уделяется проблемам классо­вого неравенства и эксплуатации. Соответствующим образом в конфликтологических теориях обычно подчеркивается домини­рующая роль в системе социального воспроизводства дифференци­рующих (подразделяющих общество на группы и слои) отноше­ний собственности и власти. Эта логика описания неравенства хорошо применима к динамичным транзитивным обществам, переживающим революции и реформы, поскольку передел соци­альной структуры и изменение общих «правил игры» всегда' связаны с институтами власти — собственности. От того, кому достается контроль над значимыми общественными ресурсами и на каких условиях, зависят характер формирования элит и харак­тер перелива социального капитала (принудительный или трасто­вый, эксплуататорский или эквивалентный).

В живом, динамичном обществе всегда есть внутреннее движе­ние, поскольку отдельные люди и образуемые ими общности, как правило, стремятся занять более высокое социальное положение. Это внутреннее движение, изменяющее индивидуальные или ста­тусные (априорные, институциональные) позиции, называют со­циальной мобильностью.

Социальная мобильность является самостоятельным показате­лем «прогресса» общества. Первый показатель, как мы уже

СОЦИАЛЬНАЯ СТРАТИФИКАЦИЯ И МОБИЛЬНОСТЬ

таем, — это усложнение социальной системы, ее структуры и организации. Второй — повышение внутренней мобильности об­щества, причем не столько реальных социальных перемещений, i колько стабильных возможностей их осуществить. Иначе говоря, к той мере, в какой развита сеть каналов для социальных переме­щений людей и образования новых социальных групп, мы можем юворить о продвинутости общества к современному состоянию, при котором социум в большей степени поощряет развитие человека и его индивидуальности.

П. Сорокин, один из крупнейших теоретиков социальной стра­тификации, отмечал, что там, где есть мощная вертикальная мобильность, есть жизнь и движение. Затухание мобильности порождает застой.

Он же различил вертикальную (возвышающуюся и падающую) мобильность, связанную с переходом из одного слоя в другой, и 1 оризонтальную, при которой перемещения происходят внутри одного слоя, а статус и престиж позиции не меняются.

Индивидуальная социальная мобильность связана с перехода­ми индивидов из одной общности в другую, а групповая социальная мобильность осуществляется тогда, когда в обществе меняются сами критерии стратификации. Так, еще недавно в России (точнее, is СССР) для "реализации легальной социальной карьеры нужно было вступить в коммунистическую партию, а теперь, чтобы получить необходимые стартовые возможности повышения своего статуса, первым делом надо разбогатеть.

В свою очередь, когда после царского устанавливался советский общественный строй, гимном революционеров был «Интернаци­онал», в котором звучали строки: «Мы наш, мы новый мир костроим! Кто был ничем, тот станет всем!» Разрушители старого мира осознавали и свое стремление к групповой — классовой — мобильности, и необходимость изменения правил социального продвижения и воспроизводства социальной структуры.

Однако, как следует из стратификационной теории Сорокина, i рупповая мобильность может развиваться не только вследствие революций, но и путем реформ.

П- 1689

Темя 4 ПРОИЗВОДСТВО СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ

Изучение социальной диспозиции

Пытаясь выяснить нечто о строении и социальной организации общества, мы опираемся на факты самых разных проявлений и подвергаем их концептуализации, систематизации, теоретической интерпретации. Поскольку общественная трансформация в России предоставляет огромные массивы прямых и косвенных свиде­тельств о состоянии общественных процессов, встает проблема применения подходящих технологических и интеллектуальных «фильтров». В этом информационном обвале приходится действо­вать методом самоограничения, либо:

" сегментируя и последовательно обрабатывая имеющиеся све­дения «тематически», чтобы в конце скоррелировать, обобщить и получить целостную картину;

■ выбирая наиболее репрезентативный (представительный)
срез развития общественных процессов и генерализуя полученные
при его анализе выводы;

■ используя априорные логические модели аналогового или
выводного гипотетического характера для последующей верифика­
ции (проверки) на прикладном материале.

Рассмотрение разных теоретических подходов к анализу соци­альной стратификации в современной России, выявление их эврис­тического потенциала и ограничений в применении к новому (системно нестабильному) объекту позволяют ограничить количе­ство изучаемых аспектов. В первую очередь необходимо сосредо­точиться на трех обзорных точках:

1) на экономическом содержании социального расслоения,
поскольку оно отражает наиболее фундаментальные основания
дифференциации современных обществ;

2) на властных критериях переструктурации, так как социаль­
ная культура и организация российского общества много веков
носит рецидивирующе-редистрибутивный характер, а управление,
подчинение и контроль играют большую роль в подд^еР^жании
стабильности социальной системы;

3) на символическом оформлении поляризации общества как
наиболее универсальном и обобщенном механизме социальной
маркировки самых разных человеческих общностей, их взаимоот­
ношений, ожиданий, притязаний, занимаемых позиций.

ИЗУЧЕНИЕ СОЦИАЛЬНОЙ ДИСПОЗИЦИИ

Опосредованный характер социальных взаимодействий в со-пременном обществе предопределяет закрепление соответствую­щих форм символики, которые достаточно строго соответствуют устойчивым элементам социальной структуры. Новая символи­ческая разметка социального пространства с переходом к рыноч­ным «правилам игры» актуализирует заявочный, демонстратив­ный, имитационный комплексы идентификации на фоне марги­нальных состояний, вызывающих символическую гипериндика­цию.

Социальное положение как конструкт описания динамичной социальной структуры, неравенство как общий принцип расслое­ния, аскриптивные и достигательные доминанты изменения соци­ального положения, признаки расслоения и закрепления социаль­ной диспозиции, рассмотренные в марксовой (классовой) и вебе-рианской (стратификационно-статусной) теоретической перспек­тиве, ориентируют в оценке возможностей описания и трудностей объяснения процессов конституирования новой общественной структуры в России.

Количественный и качественный анализ. Несмотря на признание общей неопределенности и множественности форм и критериев социальной стратификации, большинство исследовате­лей стремится сформулировать как можно более четкие и досто­верные представления о социальной структуре.

Статистические интерпретации общественного расслоения в основном строятся на дифференцированной экономической оцен­ке, в первую очередь на анализе доходов. Исследования Статкоми-тета СНГ, ЦЭНИИ Минэкономики РФ, Института социологии РАН, ВЦИОМ и др. выявляют обогащение наиболее обеспеченных, ежегодный рост децильных коэффициентов, падение жизненного уровня большинства населения в 90-х гг. Структурный профиль российского населения по доходам с небольшими процентными колебаниями представлен беднейшей группой (35% ниже прожи­точного минимума), малообеспеченной (30% тратящих доходы преимущественно на питание), среднеобеспеченной (25% актив­ного населения, обеспечивающих питание за счет трети своих доходов), обеспеченной (10%) и богатой (5%).

Тема 4 ПРОИЗВОДСТВО СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ

Эти тенденции аналогичны выявленным Р. Форд¹ при анализ* стратификационной системы индустриальных обществ на примере США.

Качественные методы используются социологами, изучающими структурирование социальной среды людей, переживающих глу­бокий внутренний кризис, что характерно для современного российского общества. Рассмотрение различных типов структура-ционных параметров, институциональных (в традициях Э. Дюрк-гейма, Р. Мертона, Г. Ленски, Т. Парсонса) и конституциональ­ных оснований общественного структурирования позволяет за­ключить, что критериальный подход к прорисовке «социального профиля» имеет ряд ограничений.