В основе солидарность или борьба? 9 страница

Второе важное практическое условие мобилизации — мак­симально примитивные и простые, очень привлекательные по содержанию и туманные по подтексту лозунги. Они должны привлекать наибольшее число сторонников (например, «За вели­кую и могучую Россию!») и при этом не поддаваться анализу и контролю (конкретно: какую «великую»? какую «могучую»? — экономически, политически, военно-стратегически или как? и какими средствами: войной ли, технологической перестройкой, хозяйственной автаркией, затягиванием поясов? а в какие исто­рические сроки?). Формулировка лозунга должна быть такова, чтобы с его «идеей» могли солидаризироваться самые разные люди, которые, на поверку, вкладывают в него весьма различающиеся значения (смыслы).

Третье действенное условие реализации механизма социаль­ной мобилизации — демонстрация силы. За слабым не идут, поэтому для привлечения новых сторонников необходимо или произвести впечатляющий «смотр сил», или организовать фальси-

Тема 3 ЧЕЛОВЕК В ОБЩЕСТВЕННОМ КОНТЕКСТЕ

фикацию силы. Социальная мощь общности ассоциируется: 1) с большой массой (многочисленностью), 2) хорошо отлаженной организацией (дееспособностью), 3) функциональной монопо­лией (значимостью) и 4) наличием специфических ресурсов влияния (властью). Каждый из этих признаков может быть специально проявлен или «заявлен» для того, чтобы привлечь новых сторонников.

Четвертое условие мобилизации, которое необходимо реа­лизовать для искусственного «конструирования» общности, — это привлекательный харизматический лидер. Он не просто избран­ный, а скорее «богоизбранный» руководитель, которому приписы­ваются исключительные личностные и социальные качества. Хариз­матический лидер несет благодать избавления от проблем, выпол­няя великую общественную миссию и открывая своим последова­телям новые горизонты. Он воспринимается членами общности как вождь, полумистическая фигура, отношение к которой пред­полагает полную эмоциональную самоотдачу, подчинение и дове­рие. Именно таким остается традиционное отношение россиян к главе государства, что своеобразно обусловливает и ограничения конкурентной борьбы внутри политической элиты, и дополнитель­ные ресурсы центральной власти, использующей харизму лидера как социальный капитал.

Как видим, обязательные элементы (инварианты) теорий со­циальной мобилизации носят весьма операциональный характер и могут использоваться не только для конструктивного анализа, но и для «строительства» социальных общностей, чем пользуются и политики, и крупные финансовые аферисты, и маркетологи, и борцы за «зеленый мир». В этом смысле социальные технологии немногим отличаются от производственных — они действенны безотносительно к целям (альтруистическим или корыстным, благим или разрушительным), которые ставят «идеологи проекта».

Что такое «общество»?

Разобравшись с теориями общностей и сформулировав научный вывод о том, что люди живут ассоциациями, которые суть формы социального существования, стоит задаться вопросом: а не является

ЧТО ТАКОЕ «ОБЩЕСТВО»?

ли этот результат откровением типа «Оказывается, я всю жизнь говорил прозой!»? Можно ли из этой информации извлечь какой-го операциональный смысл и помогает ли она лучше понимать другие, более сложные вещи? И самое главное — достаточно ли полученных знаний для лучшего понимания мира, в котором мы живем, и той актуальной социальной среды, в которой вращаетесь Вы лично?

Что делает скептический прагматик (т.е. настоящий социолог), когда наступает пора оценок, сомнений и перепроверки? Подстав­ляет значения в общие формулы и смотрит, есть ли в них какой-то «физический» (т.е., конечно, социологический) смысл.

Поскольку в теории общностей мы выявили следующее:

■ общество — это тоже общность, только достаточно большая,

■ общество — это общность современного типа, отличающаяся
от традиционной, '

■ общество — это постоянно развивающаяся система много­
численных более мелких общностей (архаичных и современных,
сформированных или зарождающихся, структурированных или
«массовидных» и т.п.),

для приращения знания просто необходимо выяснить его особый, отличающийся, специфический общий смысл.

«Общество» — это такое обыденное понятие, смысл которого большинство людей никогда и не пытается корректно сформули­ровать. Спросите десять человек подряд, и Вы больше узнаете о себе и цене своей любознательности, чем о существе вопроса. Если же Вы настойчивы и, избегая эксцессов «случайной выборки», перейдете к методам «экспертного опроса», выслушивая мнения людей интеллигентных, вдумчивых и компетентных, то запаситесь временем и внимающей почтительностью (ибо это будут ответы-лекции), а также зарядом здорового скепсиса (так как точного ответа Вы не узнаете ни за что).

Забавно, что все мы, как правило, не задумываясь о самых существенных условиях собственной жизни, пытаемся контроли­ровать ход событий и строить планы на будущее. А ведь именно «общество» предъявляет к нам требования, которые мы почти всегда вынуждены безукоризненно выполнять, забывая о собствен­ных потребностях, желаниях и ценностях! Мы моем руки перед

Jk.

Тема 3 ЧЕЛОВЕК В ОБЩЕСТВЕННОМ КОНТЕКСТЕ

едой, ходим в школу и на работу, «поддерживаем хорошие отношения», «делаем карьеру», одеваемся и ведем себя в соответ­ствии с «приличиями», не всегда испытывая радостное удовлетво­рение по этому поводу.

Отчасти потому, что «общество» окружает нас постоянно, мы перестаем ощущать вызываемые им резонансы в развитии собст­венной социальной судьбы и жизни наших социальных корпора­ций. Игнорируя его влияние, мы уподобляемся страусу, прячущему голову в песок своих надежд: «Авось пронесет». Но есть более радикальный способ борьбы со страхом неизвестности — узнава­ние, которое позволяет принимать осмысленные решения и в особо значимых случаях поступать по-своему.

Хотя «наблюдаемая», актуальная часть нашего мира подд^ается простой систематизации (хорошие — плохие; богатые — бедные; начальники — подчиненные; порядочные — бесчестные; умные — дураки; свои — чужие) и формируется как таковая в основном благодаря нашим собственным, нередко осознанным, выборам (с кем поддерживать отношения, куда стремиться, откуда черпать значимую социальную информацию), «общество» пред­стает неким неявным образованием с туманными очертаниями и внешне разбалансированной, неопределенной динамикой Пред­ставления о нем людей «простых» и даже «сложных» так же часто разрушаются, как и подтверждаются, несмотря на то, что каждое общество (надо отдать должное) стремится предоставить своим гражданам шанс «пойти с собой в разведку», т.е. всем вместе пережить какие-нибудь жизнепотрясающие испытания, и узнать друг друга получше. Возникающее при этом сразу у многих людей субъективное ощущение солидарности — один из лучших инди­каторов объективности общества.

Однако сходство «ощущений» даже целого ряда наблюдате­лей — не всегда критерий истины (вспомните, например, «солнце всходит и заходит», «мы — впереди планеты всей» и т.п.), тут требуются и другие подтверждения: 1) повторение результата от испытания к испытанию, что при изменчивости общества проис­ходит не всегда: в 40-х гг. российские подростки (не повально, ясное дело) стремятся попасть на фронт, а в 90-х гг — «за границу»; 2) принципиальное соответствие другим выявленным

ЧТО ТАКОЕ «ОБЩЕСТВО»?

икономерностям строения социального мира, в том числе на «микроуровне» человеческих взаимодействий.

Интуиции по поводу общества, основанные на обыденном опыте, обычно укладываются в три обобщенных представления: 1) общество — это люди (т.е. не один человек, а многие); 2) люди >ги чем-то связаны, объединены и это нечто позволяет отличать «наших» людей от «не-наших»; 3) человеку необходимо (и выгод­но) жить в обществе; причем общество воздействует на человека мистически, принудительно и тотально, а человек на общество — практически, избирательно и локально. Общество туманно мыс­лится как некое организованное единство, правила которого лучше не нарушать, если хочешь (вынужден) в нем оставаться; как некая е ила, противостояние которой чревато наказанием; как естествен­ная атмосфера, которую не выбирают, но должны в ней дышать... Устное народное творчество, прививаемые правила морали, пере­дающиеся духовные заповеди разных народов отражают это общее i енерализованное верование.

В отличие от искусства, в науке очень важна определенность. 11оэтому чтобы размышлять о структуре общества и происходящих II нем «тектонических» процессах, которые влекут нас с вами в неизведанном направлении и изменяют социальные характерис-|цки, не спрашивая нашего согласия, не позволяя вмешаться, нужно более строго определить понятие самого «общества». Как минимум, выбрать рабочую гипотезу: что оно такое? Ответ на этот вопрос очень непрост, и в каждой книге, справочнике, словаре, щциклопедии он свой, и его смысловые акценты расставлены но-разному, даже в рамках одной только социологии.

Мы уже рассмотрели, как проблема «общества», разделив i оциологов на два лагеря: теоретиков и прикладников, глобалистов 11 регионалистов, макро- и микроаналитиков, институционалистов II «бихевиористов» — переросла в основной невротический «пунк-i ик» развития системы социального знания, периодически заходя­щего в тупики, обусловленные неопределенностью собственного предмета.

Если Вам смешно об этом читать (а ситуация действительно ибавная) и Вы продолжаете думать, что общество — это просто люди, собранные вместе, закройте книгу и живите в счастливом

Тема 3 ЧЕЛОВЕК В ОБЩЕСТВЕННОМ КОНТЕКСТЕ

неведении, пока не попадете в армию, или в круиз, или на заграничную стажировку, или не женитесь (выйдете замуж) или... ну, в общем, пока не столкнетесь с тем, что люди есть, а общества — нет. Тогда можете вновь поинтересоваться этим вопросом, более детально.

Три разных ответа. Продираясь сквозь дебри десятков раз­личных социологических (есть и другие) определений общества в поисках области пересечений их смысла, можно выделить три кардинально различных подхода. Вообще-то они не подвергались систематизации, столь дерзкой в своей отвлеченности, и в «живой» науке представлены более плавными переходами смысла. Однако здесь нам следует изложить суть дела максимально абстрактно и обобщенно, поскольку представления социологов об обществе задают различия всех дальнейших интерпретаций.

В основе каждого подхода — люди, но в одном случае высту-; пающие как социальный субстрат, в другом — как источник созидания, в третьем — как контекст (фон, периферия) общества,, обладающего выраженной самостью.

Если предельно упростить исходную конструкцию люди — общество, то мы получим три возможные области соотнесения этих понятий: 1) их смыслы «накладываются» (совпадают); 2) их смыслы «пересекаются» (имеют и общую, и самостоятельную области значений); 3) их смыслы «пограничны» (не пересекаются, хотя и имеют общность значений «на стыке»). И хотя это не артикулируется (четко и явно не обозначается) сторонниками соответствующих исследовательских направлений, легко можно заметить существенные различия в используемых ими методах изучения общества и социальной структуры.

Первый подход представляет общество в его «телесности». Исходным материалом теоретического моделирования здесь ста­новятся живые, действующие люди, совместная деятельность ко­торых, приобретая более или менее устойчивый характер, форми­рует ассоциацию. Концепт взаимодействия как существа общест­венного устройства и человека как элементарной единицы обще­ственной организации породил целый спектр функционалистских подходов к социальной структуре (от Э. Дюркгейма до Т. Пар-сонса). Суть их состоит в интерпретации общества как системы]

.ЧТО ТАКОЕ «ОБЩЕСТВО»?

(согласованно действующих людей), структурированной (разде­ленной на социальные группы) в соответствии с набором функций, необходимых для подд^еР^жания ее целостности. Поэтому методо­логические принципы анализа социальной структуры в такой парадигме общества требуют выявления групп, проявляющих себя и действии.

Хотя среди объективных индикаторов, помогающих выявить в структуре общества относительно автономные элементы, исследо-патели этого направления часто называют «интересы», «потребнос­ти», «установки», «мотивы» и др., но реальной они признают группу только тогда, когда она проявляется в согласованной актив­ности. Такой метод анализа социального структурирования в целом ряде случаев продуктивен, однако он фиксирует только организа­ционно сложившиеся группы (в обществах переходного типа, да it во всех современных обществах они составляют лишь видимую часть «айсберга» социального тела, динамики которого скрыты в кипении неоформившихся и разъедаемых процессами маргинали-сщии общностей). К тому же «группы» нередко предпочитают играть «в прятки»: их деятельность не всегда заметна (латентна), ее согласованный характер по разным причинам скрывается вза­имодействующими субъектами (акторами) или носит сложный, не поддающийся регистрации характер. Конечно, ученые прояв­ляют виртуозное техническое мастерство, методологическую изо­щренность и гибкость теоретических интерпретаций в анализе наиболее непроявленных элементов социальной структуры, но все же рамки избранной ими теоретической перспективы не позволя­ют отследить все неявные «детали» организации общества.

Второй подход базируется на признании того, что содер­жание понятия «общества» как объединения людей должно выво­диться не из определения «люди» (хоть это и неприятное испы­тание для рассудка), а из другого. Поскольку исходная база выбора к принципе ограничена (ведь трудно отрешиться от мысли об истинности самоочевидного), акцент перенесен на «объединение». Сущность общества в такой теоретической модели усматривается II наличии «союза». Единство, общность, солидарность, связь, договор — людей, конечно же, людей! Но здесь внимание кон­центрируется на том, что между ними. При этом «общество»

Ilk

Тема З ЧЕЛОВЕК В ОБЩЕСТВЕННОМ КОНТЕКСТЕ

I

становится более эфемерным, идеальным, поскольку оно мыслится Г как система отношений, взаимосвязь. Потребности, интересы,] ценности; установки и ожидания; сложившиеся нормы и социаль-д ные институты определяют форматы социального пространств^ насыщенность его заполнения, групповые диспозиции, существу» щие структурные конфликты... Социальный мир для «объективно^ го» исследователя, как и для «включенного наблюдателя», стано­вится более тонким. Так и хочется встревоженно воскликнуть «Материя исчезла!» Но на этом не принято фиксировать внимание, хотя — революция, ревизия смысла...

Такой подход к анализу общества и его социальной структуры сами исследователи нередко считают достаточно «материалистич­ным» (традиция может быть прослежена, например, от К. Маркса до Р. Дарендорфа). Однако стержнем связей, организующих структурные элементы общества, оказываются отнюдь не эквива лентные (экономические), а кратические (властные) отношении совсем не материальные (хотя и стремящиеся к материализаци) и даже «овеществлению») по природе. Парадокс? И не единст) венный! Социальная структура, представленная в конфликтологи ческой перспективе, словно зачарована проблемами социально) конкуренции общественных «субъектов», конфронтацией групп «классов», в то время как борьба «не на жизнь, а на смерть^ разыгрывается фактически в области социальных оценок престиж! положения и статусных ценностей (М. Вебер), которые позволяют внедряться в уже «зарезервированные» общественным договором (легитимные) позиции с определенным радиусом социального вли­яния. Частным случаем таких структурных конфликтов являются политические перевороты, иногда предвосхищавшие действитель­ную социальную революцию...

Третий подход к определению сущности общества, кото­рый долгое время развивался непроявленно, имплицитно, связан с метафизическим рывком в «новое измерение» смысла (и понима­ния) того, что есть социальное (теории А. Щюца, Д. Мида, Н. Лу-мана, П. Бурдье). Результат выводится не методом синтеза, как раньше, а методом сепарации. Под воздействием чего человек становится общественным существом? Какие силы формируюi общность? В чем качественное отличие общества людей от сооб-

ЧТО ТАКОЕ «ОБЩЕСТВО»?

ществ животных, которые нередко строятся и на «взаимодействи­ях», и на «отношениях» (данные социобиологических исследова­ний)? Только ли в их особой сложности? Последовательно откло­няя все факторы, являющиеся пусть необходимыми, но не доста-i очными для однозначного ответа, мы выделяем один сегмент: культура, культурная трансляция (передача социальных образцов), производство (артефактов, в широком смысле элементов культу­ры), коммуникация.

Культура как система взаимосвязанных и воплощенных смы-1лов, искусственная реальность, символическое пространство со­циальной жизни обладает достаточно высокой автономией от отдельного человеческого существования, чтобы воспринимать фи-мческие жизни как контексты. Этот, весьма неожиданный раци­ональный вывод, к которому интуитивным путем пришла постмо­дернистская социология (что, впрочем, в глазах традиционно мыслящих ученых не придает ему особой авторитетности и тео­ретического веса), позволяет рассматривать третий возможный гип моделирования социальной структуры.

Структурные взаимодействия, социальная диспозиция, функци­онально-ролевая система, статусная шкала общества представлены и этой теоретической перспективе как самовоспроизводящиеся культурные контуры разделяемых большинством социальных оце­нок и ценностей. Они порождают символические солидарности, организующие тело (действующих людей), волю (социальные связи) и душу (смыслы, идеалы и верования) общества.

Непривычный и отчасти шокирующий «культурологический» и!гляд социологов на общество позволяет, как мы увидим дальше, достаточно успешно решать определенный класс сложных теоре-шческих проблем, связанных с анализом развития социальной i груктуры, в том числе динамично изменяющихся обществ (как, например, современное российское).

Итак, три теоретические модели общества: «люди», «отноше­ния» и «культура» — заостряют наше внимание соответственно на проблемах функционально-ролевой, статусной (престижной) и с имволической (номинационной) интерпретациях социальной с груктуры.

Тема 3 ЧЕЛОВЕК В ОБЩЕСТВЕННОМ КОНТЕКСТЕ

Новелла о человеческом взаимодействи. Как мы только что разобрались, один из подходов к анализу общества предопределен тем, что оно осмысливается как совокупность людей, осуществля­ющих совместную деятельность. Люди являются главным элемен­том строения общества, а источником их объединения и последу­ющего формирования общности выступает социальное взаимодей­ствие. «Что же такое общество, какова бы ни была его форма? Продукт взаимодействия людей», — пишет К. Маркс. «...Обще­ство существует не «вне» и независимо от индивидов... а только¹ как система взаимодействующих единиц, без которых, вне кото­рых оно немыслимо и невозможно, как невозможно всякое явление без составляющих его элементов», — считает П. Соро­кин.

Последовательная реализация этого подхода заключена в двух выводах. Первый: прекращается взаимодействие — умирает об­щество. Второй: общество не реально, оно только способ нашего рассмотрения «соединения отдельных людей». Рациональный под­ход к нему возможен в том смысле, что «общество будет только названием для суммы этих взаимодействий, названием, которое будет применимо лишь постольку, поскольку они установлены». С этой точки зрения общество выглядит достаточно рельефным материальным «телом» с определенной формой и отчетливой структурной организацией именно вследствие того, что его смы-j еловой покров условен, представляя собой просто «идеальные синтез» (типизацию) соединения «настоящих реальностей»⁴ отдельных людей.

Поскольку жизнь этой «настоящей», или первичной, социальной^ реальности весьма ограничена в координатах времени, пространст­ва и характера производимого взаимодействия, возникают пробле­мы осмысления пределов общества как целостности. Дискретность' генетического строения (люди и акты их взаимодействия) в такой модели общества не позволяет качественно характеризовать непре-

¹ Маркс К. Письмо к П.В. Анненкову 28.12.1846 г // Маркс К., Энгельс Ф. Со»
Т. 27. С. 402. " *

² Сорокин П. Система социологии. М., 1993. Т. 1. С. 57.

' Зиммслъ Г. Социальная дифференциация. М., 1909. С. 20. ⁴ Там же. С. 15.

ЧТО ТАКОЕ «ОБЩЕСТВО»?

рывность развития (мы испытываем затруднение мартышки из мультфильма, изучающей вопрос: три ореха — это уже куча или еще не куча?). Иными словами, исторический период жизни общества оказывается обусловлен либо жизнью конкретных людей, осуществляющих деятельность (концепция общества-поколения), либо завершенностью цикла целенаправленных действий (концеп­ция общества-миссии). Диапазон приписываемых обществу соци­альных характеристик при этом весьма широк.

Общество, состоящее из людей, должно иметь четкие матери­альные границы, в которых существует их объединение. В против­ном случае невозможно отличать общество от не-общества, а также одно общество от другого. Если Вы представили при этом государ­ственные границы, то здорово ошибаетесь — и «вообще говоря», и применительно к логике данной концепции. Пытаясь провести социальные границы общества в его «деятельном» воплощении, мы должны главным образом определить границы совместной деятель­ности. Но ее акты однозначно локальны. Это семейство, с «братья­ми меньшими» тянущее из земли «репку», или все человечество, переплетенное прямыми и опосредованными взаимодействиями?

Один из ведущих теоретиков «глобализации мира» И. Валлер-штайн интерпретирует сложившуюся систему экономических, социальных и политических взаимодействий как процесс такой интегративной глубины, когда локальные представления об обще­стве становятся теоретическим нонсенсом. Национальные (госу­дарственные) социальные системы предстают лишь частным сег­ментом реального метасообщества, имя которому — весь челове­ческий мир. Такое человеческое сообщество структурировано весь­ма жестким образом, поскольку геополитическая и этнонацио-пальная организация разделения труда позволяет особенно эффек­тивно развивать неэквивалентные формы обмена деятельностью между индустриальными центрами и сырьевыми провинциями единой мировой капиталистической системы.

Этот тип поляризации социальной структуры «общества» (как мирового метасообщества) имеет в теориях глобалистов функци­ональную интерпретацию (разработка и продажа технологии

Wallcrstcin I. Development. Lodestar or Illusion? Bombay, 1988.

Тема 3 ЧЕЛОВЕК В ОБЩЕСТВЕННОМ КОНТЕКСТЕ

качественно противопоставляется добыче и переработке сырья). В ней прослеживается сходство с концепцией Т. Парсонса, который отметил аналогичную закономерность в развитии социальной структуры: держатели информации, как правило, контролируют и используют ресурсы носителей физического потенциала. Воспро­изводящаяся экономическая «специализация» национальных сооб­ществ закрепляет как выгодные, так и невыгодные социальные позиции в международной «общественной структуре». £^ая совре­менной России, к примеру, это очень актуальная проблема. С одной стороны, она оказалась блокирована более сильными эко­номическими центрами, ограничивающими ее выход на мировые рынки технологической продукции. С другой — будучи (не самой развитой, но обладающей очень значительной милитаристической системой) индустриальной державой, Россия как производящее сообщество объективно должна вписаться как минимум в «сред­ние» (переходные?), а не периферийные структуры глобальной социальной системы Внутренняя динамика нашего общества, разнонаправленные давления извне, сложность функционального положения России в зонах ее традиционного экономического и политического влияния создают особый тип напряженности, ко­торый улавливается не только государственными и учеными умами, но и обыденным сознанием.

Регионалисты в своих исследованиях, напротив, уделяют основ­ное внимание тенденциям этнокультурной дифференциации, гео­политической суверенизации, повышению роли примордиальных солидарностей, приводящим к дроблению, конфликтам и неста­бильности внутри ранее целостных социальных образований. «Об­щества» в их теориях обретают более узкие и конкретные очерта­ния. «Однако эти последние могли бы быть признаны обществами только при наличии особых условий. Важнейшим из¹ этих особых условий является самостоятельность: саморегулирование, самовос* производство, самозарождение. Иными словами, социальная сие* тема является обществом только в том случае, если она не входит в качестве составной части в более крупное общество».

¹ Щилз Э Общество и общества макрос оциологический подход // Американска* социология М, 1972 С 342

ЧТО ТАКОЕ «ОБЩЕСТВО?

Если среди социальных систем такое большое число «имита­ций» общества, т.е. общности и общество чрезвычайно схожи и различить их можно только по «принципу матрешки» (критери­ально неопределенному: что значит «входит» составной частью?), модель общества становится менее целостной, менее обусловлен­ной функциональной структурой. Она оказывается составленной из достаточно автономных «включений», внутренняя структура которых позволяет поддерживать самовоспроизводство и опера­тивную замкнутость. Аналогичное изменение объяснительной ори­ентации наблюдается, в частности, и в современных представле­ниях об организации американского общества (переход от кон­цепции «плавильного котла» к концепции «салата»).

Оба подхода к определению границ общества находят свое подкрепление в реальных социальных процессах. Действительно, рыночная природа экономики большинства стран обусловливает их тяготение к образованию максимально емкого общего эконо­мического пространства. Несмотря на сильное социокультурное и политическое сопротивление, интеграция стала реальностью: ми­ровые рынки товаров, мировое разделение труда (как мы боимся стать «сырьевым придатком»!), мировые финансовые системы, Европейский союз... В то же время противоположный подход подтверждают распад СССР, Квебекское противостояние, борьба и суверенизацию Ирландии, кровавый раздел Югославии, Чечен­ский конфликт и т.д.

Встает и еще один, гораздо более умозрительный, вопрос. Если границы общества пролегают между людьми, то общества разде­лены не тем, что как бы составляет существо их природы. Почему? Ведь потенциально любые несколько человек могут (и часто иступают) в совместную деятельность, даже если никогда (давно) не осуществляли ее. Если же граница общества проходит прямо «по людям», значит либо общество можно трактовать как «полтора!емлекопа», что противоречит его заданным параметрам (населе­ние или деятельность), либо в обществе есть особые «погранични­ки», которые какой-то силой постоянно удерживаются на «рубе­же». Рассуждая логически, в качестве такой силы можно рассмат­ривать особый тип (характер) социального взаимодействия в

4-1689

Т

Тема 3 ЧЕЛОВЕК В ОБЩЕСТВЕННОМ КОНТЕКСТЕ

каждом обществе, что слабо подтверждается и в теории, и на практике.

Более конкретно проблема границ выражается в другом. Те совокупности людей, которые считаются «обществом», строго говоря, никогда не проявляют себя в совместных действиях как целостность и никогда не проводят формальную границу, очерчи­вающую действительно устойчивые и воспроизводящиеся единства (нации и этносы, верующих одной конфессии, носителей общего языка и культуры т.д.).