Презирать моду так же неумно, как слишком рьяно ей следовать.
Жан де Лабрюейер. Характеры, или нравы нынешнего века
Мода. Деспот, которого умные люди
высмеивают и которому подчиняются.
Амброз Бирс. Словарь сатаны
Итак, рассмотрение нашего предмета завершено. Но завершено оно, конечно, только в этой книге, а не в науке вообще. Разумеется, автор не льстит себя надеждой, что ему удалось решить или даже поставить все проблемы, относящиеся к моде. Я попытался лишь предложить, иногда опираясь на высказанные ранее идеи и суждения, иногда полемизируя с ними, определенный набор попятит!, типологий и объяснений, позволяющих, как мне кажется, глубже проникнуть в социальную сущность моды.
Я хорошо себе представляю, что некоторых читателей, живущих в условиях дефицита и очередей, инфляции и дороговизны, в процессе чтения этой книги время от времени могло охватывать раздражение: «Что это за сказочную теорию моды развивает здесь автор?»
Вполне понимаю этих читателей: ведь я такая же жертва очередей и инфляции, как и они. Конечно, тяжело обсуждать проблемы тепла, когда холодно, теоретизировать по поводу сытости в ситуации недоедания или же размышлять о свете, находясь в темноте. Но ведь без представления о тепле, сытости и свете прийти к ним невозможно, если только не рассчитывать на то, что кто-то к ним приведет. А в решении важных социальных проблем обществам и социальным группам всегда можно рассчитывать только на самих себя. Вот почему исследование моды не только не бесполезно, но и необходимо.
Да, мода действует главным образом в обществах и группах, где имеется хоть какое-то изобилие, избыточность благ, материальных и духовных. Но ведь и обратное утверждение верно: изобилие существует там, где есть мода. Да и в условиях дефицита она все-таки так или иначе всегда пробивала себе дорогу. Мода, как я пытался показать в этой книге, вносит вклад и в ориентацию на человеческие потреб-
ности, и в стимулирование нововведений, и в контакты с другими веществами. Она выполняет ряд важных социальных функций.
Не мода разрушила многие жизненно важные для нашего социального существования традиции, но она может способствовать их возрождению: ведь многие традиции возвращаются сегодня в виде инноваций. Обращая наш взор к настоящему, мода помогает нам изживать две утопические временные ориентации: утопии «футуристские», ориентированные на отдаленное будущее, куда на протяжении многих десятилетий переносится решение насущных проблем, и утопии традиционалистские, утверждающие, что «золотой век» позади нас, и задача лишь в том, чтобы обеспечить его «второе пришествие». Главный принцип при ориентации на современность должен состоять, очевидно, в том, чтобы настоящее не отделяло прошлое от будущего, а служило мостом между ними.
Ориентация на моду будет означать, что экономика реально повернется лицом к человеку и его нуждам, что она станет динамичной и открытой для нововведений и контактов, что производство перестанет быть самоцелью, превратившись в средство удовлетворения человеческих потребностей. Нам сегодня необходимы новые взгляды на цели и средства социального развития. Необходимы новые критерии и способы социального отбора, благодаря которым социальная иерархия соответствовала бы иерархии нравственных, интеллектуальных, деловых, творческих достоинств людей, а не противоречила ей. Необходима, наконец, новая практическая мораль, прежде всего трудовая, без которой никакие реформы невозможны.
Коренные преобразования в экономике, политике, культуре, происходящие в настоящее время в нашей стране, внушают надежду и оптимизм. Конечно, достижений пока немного, а трудностей впереди немало. Но ведь мы впервые за много-много лет пошли правильной дорогой, а, как гласит китайская народная мудрость, дорога в тысячу ли начинается с одного шага.
В печати, в повседневной жизни мне встречается одно довольно распространенное возражение против исследований социальных процессов, теоретических в особенности, возражение, которое я бы назвал возражением с позиций мнимой деловитости. «Хватит слов, — говорят такие "деловые" люди. — Надо не говорить, а делать дело».
Пустословие и расхождение слова и дела встречаются, к сожалению, на каждом шагу. Но заявления о том, что мы «слишком много говорим», иногда содержат в себе и намек на бессмысленность, ненужность науки и теории в социальных и человеческих делах, а это уже опасное заблуждение. Дело ведь не в том, что говорим мы слишком много, а в том,
что говорим зачастую не то, что истинно, нравственно и полезно; что говорим не то, что думаем, и делаем не то, о чем говорим.
Широко известно, что нет ничего практичнее хорошей теории. И глубоко заблуждается тот, кто рассчитывает, что работа руками может заменить работу головой или что отсутствие хорошей теории обеспечит хорошую практику, когда все (молча!) налягут на «дело». Любовь к работе, умение работать — совсем не то же самое, что бездумность и безгласность. Такой взгляд на труд издавна присущ технобюрокра-тическому сознанию, привыкшему видеть в обществе совокупность безвольных, бездумных и молчаливых исполнителей воли начальства. Низкая эффективность подобного рода работы продемонстрирована в истории бесчисленное множество раз. А ведь только эффективная работа ведет к изобилию и несет с собой мораль альтруизма и бескорыстия: для общества, как и для индивида, быть бессребреником при отсутствии серебра — невелика добродетель.
И наконец, последнее. Читатель, жаждущий прямых ответов на прямо поставленные вопросы, может спросить: «Так вы за моду или против нее?» Отвечаю прямо, хотя вопрос считаю не только прямым, но и в значительной мере бессмысленным: «Я — за моду, поскольку это реальное явление, выполняющее важные и нужные функции в обществе. Но это не значит, что все, что было или бывает в моде, мне нравится».
Точно так же я отношусь и к обычаям, и к социальным институтам, и к социальным движениям. Я явственно слышу обращенные ко мне негодующие голоса решительных противников моды как таковой, суровых моралистов и строгих блюстителей хорошего вкуса: «Так вы что же, за изменчивое против неизменного, за преходящее против вечного?» Этим серьезным людям я отвечаю: «Если вы способны лицезреть вечность вне и помимо ее разнообразных повседневных воплощений, колебаний, изменений, напряжений, коллизий, из которых состоит реальная жизнь, то я желаю вам успеха в сохранении этой способности при условии, что она не будет мешать другим людям».
Мы знаем, что вечность не существует вне отдельных временных отрезков: дней, недель, месяцев, лет и т. д. Так же происходит и с вечными ценностями, такими, как добро и любовь, свобода и справедливость, истина и красота. Они существуют не вопреки преходящим и изменчивым ценностям, а составляют их основание, в них проявляются, через них пробивают себе дорогу. Каждый человек не только должен, но и вынужден постоянно осуществлять в своей жизни выбор между различными ценностями и образцами поведения. Знание о том, что есть мода, может помочь осуществлять этот выбор ответственно, в интересах развития личности и общества, без которого личность не существует.
