Профессионального дискурса как фактор речевой деформации переводчика-синхрониста

О.А. Нилендер, С.В. Михайлова

Московский городской педагогический университет,

Институт иностранных языков

Научный руководитель: С.В. Михайлова, кандидат филологических наук, доцент

 

В настоящее время большое внимание уделяется коммуникации в профессиональной среде. Для того чтобы коммуникация была эффективной, необходимо соблюдение ряда принципов. В данной статье мы рассматриваем в качестве основополагающего принцип коммуникативного сотрудничества (или принцип кооперации), разработанный Г.П. Грайсом. Суть этого принципа заключается в том, что каждому участнику коммуникативного акта нужно вносить в разговор вклад, необходимый на данной стадии общения. Принцип кооперации являет собой единство четырех максим (основополагающих правил):

- максиму полноты информации (говорить не больше и не меньше информации, чем требуется);

- максиму качества информации (не говорить того, для чего нет достаточных оснований);

- максиму релевантности (не отклоняться от темы);

- максиму манеры (избегать непонятных для собеседника слов и выражений) [6].

Как полагают Л.Г. Викулова и А.И. Шарунов, результативность коммуникации также зависит от соблюдения основополагающих постулатов межличностного общения, среди которых мы выделяем владение вариативностью речевых стратегий и тактик [3, с.122]. Речевая стратегия определяется как «генерализация интенции говорящего, а также совокупность речевых действий, направленных на решение основной коммуникативной цели говорящего» [7, с.563]. Частным проявлением речевых стратегий является речевая тактика [2, с.404]. Е.В. Клюев рассматривает речевую тактику как «совокупность практических ходов в реальном процессе речевого взаимодействия» [4, с.315]. Целью речевых тактик является воздействие на собеседника, изменение его установки, взгляда, поведения. В контексте синхронного перевода целесообразными считаем следующие тактики:

- прямое включение (отсутствие долгого вступления, переход к сути);

- уступка (в случае переводчиков-синхронистов – принятие варианта, предлагаемого суфлером);

- апелляция к авторитету (таким «авторитетом» могут являться пословицы и поговорки, крылатые выражения);

- прогнозирование (исходя из имеющегося опыта перевода, прогнозировать ход выступления оратора).

Согласно французскому дискурсологу П. Шародо, одним из факторов, определяющих речевые стратегии, является улавливание смысла (captation) [10, с.93]. Данный фактор предполагает, что адресат должен понять и разделить намерения, ценности и эмоции говорящего.

В процессе синхронного перевода профессионалы, работающие в паре, применяя различные стратегии и тактики, оказывают взаимное влияние на речь друг друга, что порождает феномен подражание субъекту. В речевом общении подражание субъекту может выражаться в «имитаци<и> скорости речи, громкост<и> и тон<а> голоса, часто употребляемых слов и предикат<ов>» [9, с.265].

Следует отметить, что это явление не ограничивается только ситуацией профессионального общения, оно проявляется и в других ситуативных контекстах. Это объясняется феноменом экстраполяции, частным проявлением которой является аналоговое моделирование. Таким образом, переводчик переносит используемые и перенятые (в результате подражания субъекту) речевые тактики из ситуации формального и полуформального общения в ситуацию неформального общения. Такой перенос обусловлен феноменом гистерезиса (от греч. ὑστέρησις – отстающий), то есть неоднозначной зависимости состояния объекта от внешней среды [8]. В результате, изменениям подвергаются не только лингвопрагматический аспект речевой деятельности, но и речевая память. Под речевой памятью понимаем «динамическую функциональную систему, в которой происходит постоянное взаимодействие между процессами приобретения речевого опыта и его продуктом» [5, с.520]. Речевым продуктом, в частности, являются лексические единицы и грамматические структуры [5, с.520].

Означенные явления становятся лексическими и грамматическими маркерами в повседневной речи переводчика-профессионала на родном языке. Приведем ряд примеров подобных маркеров для переводчика, родным языком которого является русский, а языком перевода – французский (примеры подобраны в результате самоанализа профессиональной деятельности в качестве переводчика-синхрониста одного из авторов статьи).

1) В речи переводчика на родном языке (в ситуации неформального общения) могут появляться а) лексические единицы и б) структуры, несвойственные его родному языку (кальки). Например:

· неправильное употребление родов: группа, система, область, компьютерная презентация, проблема в русском языке имеют женский род, но переводчиком в бытовой беседе могут быть употреблены в мужском под влиянием французского языка: un groupe, un système, un domain, un diaporama, un problème;

· избегание будущего времени после если, поскольку во французском языке после si (в значении если) употребление будущего времени (futur simple) невозможно;

· более частое употребление условного наклонения под влиянием частотности французского conditionnel в изложении событий, хроники происшествий и пр.;

· искусственное создание каузативной формы в русском языке: меня проснули (под влиянием существующего во французском языке on m’a fait réveiller);

· кальки с глагольных выражений ça prendra beaucoup de temps – это возьмет много времени, prendre le bus – брать автобус, faire la valise – делать чемодан и т.д.;

· кальки в обращениях: в родной речи переводчик часто использует обращения Monsieur и Madame (с французским произношением).

2) Переводчик может ощущать нехватку средств выразительности родного языка (по сравнению с языком перевода). Например:

· поиск русского эквивалента французских временн ы х форм plus-que-parfait, futur аntérieur в сложноподчиненных предложениях;

· поиск русского эквивалента французскому сослагательному наклонению subjonctif;

· поиск эквивалента французской наречной конструкции «non plus»;

· поиск эквивалентов указательных местоимений французского языка «celui (de…) / celle (de…)»;

· поиск эквивалента французских конструкций типа «c’est dû à…» и др.

Примеры из первого пункта приводят к нарушению языковой нормы родного языка, а из второго – к паузам и прерывистости речи (в ситуации бытового общения на родном языке). Использование подобных маркеров в речи может облегчить сотрудничество переводчиков между собой (как в полуформальном, так и в неформальном общении), но осложнить коммуникацию с людьми, не относящимися к данной профессиональной сфере. Данное явление обусловлено феноменом речевой профессиональной деформации, который характеризуется «когнитивной дезориентацией и формированием специфически профессионального типа личности» [1, с.272].

Итак, коммуникативные стратегии и тактики переводчика-синхрониста могут стать фактором речевой деформации специалиста. Однозначную оценку этому явлению дать достаточно трудно. В ситуации перевода с родного языка на иностранный переводчики, скорее всего, будут сразу «находить» грамматически и лексически нужные конструкции, что облегчит сотрудничество и ускорит процесс перевода. Однако в контексте неофициального общения речь переводчика на родном языке может быть прерывиста и непонятна для неспециалиста (в связи с недостатком средств выразительности родного языка или созданием контаминированных выражений).

В связи с вышеизложенным представляется важным при подготовке специалистов синхронного перевода научить их справляться с интерференцией иностранного языка на родной, развивая привычку речевого самоконтроля, привить понимание языковой ответственности, что поможет сформировать профессиональную компетентность переводчика-билингва.

Список использованной литературы

1. Безносов, С.П. Профессиональная деформация личности / С.П. Безносов. – СПб.: Речь, 2004. – 272 с.

2. Ван Дейк, Т.А. Когнитивные и речевые стратегии выражения этнических предубеждений / Т.А. Ван Дейк. – М.: Прогресс 1989. – 404 с.

3. Викулова, Л.Г. Основы теории коммуникации: практикум / Л.Г. Викулова, А.И. Шарунов. – М.: АСТ: АСТ МОСКВА: Восток-Запад, 2008. – 122 с.

4. Клюев, Р.В. Речевая коммуникация. Успешность речевого взаимодействия / Р.В. Клюев. – М.: Рипол классик, 2002. – 315 с.

5. Ковшиков, В.А. Психолингвистика. Теория речевой деятельности / В.А. Ковшиков, В.П. Пухов. – АСТ, Астрель, 2008. – 520 с.

6. Комлев, Н.Г. Словарь иностранных слов / Н.Г. Комлев. – 2006. – 696. – URL: http://dic.academic.ru/dic.nsf/dic_fwords/, свободный. – Дата обращения 07.11.2015.

7. Матвеева, Т.В. Полный словарь лингвистических терминов / Т.В. Матвеева. – М.: Феникс, Ростов-на-Дону, 2010. – 569 с.

8. Прохоров, А.М. Физический энциклопедический словарь / А.М. Прохоров. – 1983. – 945. – URL: http://dic.academic.ru/dic.nsf/ enc_physics/651, свободный. – Дата обращения 18.05.2016.

9. Щербатовых, Ю.В. Общая психология. Завтра экзамен / Ю.В. Щербатовых. – СПб.: Питер, 2008. – 272 с.

10. Charaudeau, P. Captation (stratégie de –) / P. Charaudeau // Dictionnaire d’analyse du discours / Sous la direction de P. Charaudeau, D. Maingueneau. – Paris: Editions du Seuil, 2002. – P. 92-93.