Время национальных государств

Идея всемирной империи — по образцу Рима и в надежде повторить его величие — была исчерпана с династией Гогенштауфе-нов. Последним великим среди них был император Фридрих II (1194—1250). Внук Фридриха I Барбароссы, он в восемнадцать лет — король Германии, в двадцать шесть — император. Его опекуном после смерти матери становится папа Иннокентий III, с чьей помощью молодой король и удержал власть в борьбе со своими исконными врагами в Германии — Вельфами. Впоследствии, уже императором, он будет провозглашен злейшим врагом папства, отлучен папой Иннокентием IV, низложен собором с престола и скончается, так и не закончив войны с папой и не исполнив обета нового крестового похода.

Борьба, начавшаяся двумя германскими семействами и продолженная противостоянием императора и папы, на десятилетия отзовется расколом во всей Европе и особенно в Италии. Сторонников императора Гогенштауфена, исказив на итальянский манер название одного из его замков — Вейблинген, будут звать гибеллинами. Сторонников Вельфов, а главным образом — папы, в результате еще одного искажения будут звать гвельфами. Жертвами этой вражды станут два великих поэта: один, отправившийся в изгнание, — Данте, другой, родившийся в изгнании, — Петрарка. Данте поместит Фридриха в «Аду» (песнь X), там, где томятся безбожники. Таковым слыл и, вероятно, был император, так что не в силах Данте было его спасти.

Фридрих и современным историкам продолжает казаться обогнавшим свое время: «В 1250 году, в разгар ожесточенной борьбы с папством и северными городами, умер император Германской империи и король Южной Италии Фридрих II Гогенштауфен.

Фридриха II нередко называют первым человеком Возрождения, и действительно, его большая культура, его презрительное отношение к вопросам религии, неукротимая энергия его могучей индивидуальности выделяют его из ряда людей его времени»¹.

¹ Гуковский М.А. Итальянское Возрождение: Италия с 1250 по 1380 год. — Л., 1947.- Т. 1.-С.7.

Был он или не был первым? Отвечать на этот вопрос можно, лишь хоть сколько-нибудь прояснив, что понимать под «возрождением», к какой эпохе и какому комплексу идей относить это слово. Как мы уже видели, оно сопровождает все средневековье, давая примеры его осуществления с более или менее продолжительными культурными последствиями. Однако ни культурной эпохи, ни устойчивой культурной традиции не возникает. На какое-то время здесь или там в Европе загорается очаг латинской культуры, требующий образованности и поддерживающий ее. На какое-то время, а потом снова — перерыв, ибо все нестабильно в этом мире грандиозных, но недолговременных государственных проектов, обеспечиваемых лишь правом силы; ибо «всемирная» идея пытается прижиться там, где бездорожье и разбой на немногих имеющихся проезжих путях затрудняют связь в пределах десятка миль.

Искушение применить слово «возрождение» вне связи с политической идеей возникает у современных исследователей начиная с того момента, когда само средневековье обретает свою зрелость, и здесь это слово начинает передаваться как эстафета от века к веку. Проследим за его употреблением по одному лишь изданию, но уникальному единственному представляющему на русском языке в последовательности «Памятники средневековой латинской литературы...» и выполненному авторитетнейшими специалистами. Второй том посвящен X— XII вв.

Во вступительной заметке к разделу «Религиозная поэзия X— XI вв.» С.С.Аверинцев представляет Петра Дамиани — одного из первых схоластов, но не диалектического, а мистического направления, гонителя разума, автора знаменитого афоризма о философии как «служанке богословия» и в то же время автора стихов, изобличающих его немалую начитанность в античных авторах: «"Ренессанс" XI в. распространял свое влияние и на людей, которые, казалось бы, должны были его чуждаться»¹.

Итак, в кавычках, указывающих то ли на терминологическое, то ли, как раз наоборот, на условное использование понятия, но именно «Ренессанс» XI в., что подсказано достигнутым уровнем поэтической культуры, основанной на классической образованности. Античность знали в Средние века. Знали настолько разнообразно, чтобы сознательно выбирать любимых авторов и менять пристрастия. По этой смене вкусов М.Л.Гаспаров различает если не эпохи внутри самого Средневековья, то все-таки различные периоды в развитии возрожденческой идеи: IX в. — «вергилианское возрождение», X—XI вв. — «возрождение» Горация и Теренция, XII в. — «овидианское возрождение»².

¹ Памятники средневековой латинской литературы X—XII веков / Под ред.
М.Е.Грабарь-Пассеки М. Л.Гаспарова. - М., 1972. - С. 182.

² Там же. — С. 13.

Но XII в. — это и просто «средневековое возрождение». Понятие существует более ста лет, и не так давно (1977 г.) состоялась крупная международная конференция по проблемам литературы XII в., рассмотренной именно в свете этой идеи. Доказательства, действительно, очевидны и многочисленны. А кроме того, они гораздо болев вески и разнообразны, чем в пользу любого другого предшествующего ему столетия. Аргумент первый — образование. Еще в XI столетии в его системе очень заметное место занимают епископальные школы, расположенные в городах, — платные, привлекающие людей разного сословия, совсем не обязательно думающих о церковной деятельности. Они превращаются во влиятельные интеллектуальные центры для всей Европы, как прежде всего Шартрская школа.

Со времени конца античности, когда Боэций переводил и комментировал Аристотеля, Платона, латиноязычное знание греческой классики неуклонно сокращалось. Многое сохранилось в изложениях, выдержках, большое количество произведений было вовсе неизвестно. В XII в. обновляется состав знания. Первоначально это происходит через арабские переводы в Испании, где именно в это время действуют такие крупные ученые, как Ибн Рушд, более известный в Европе как Аверроэс. Это был век первых университетов. Небывало расширяется круг читаемых авторов и круг их читающих. Так что есть повод говорить о возрождении античности, если иметь в виду степень ее знания, ее значение и воздействие.

Второй аргумент в пользу идеи «средневекового возрождения» в XII в. к античности прямого отношения не имеет. Даже, казалось бы, уводит от нее. Это век первого расцвета литературы на народных языках. Куртуазная поэзия, а затем рыцарский роман демонстрируют, что духовное напряжение сопутствует не только мысли, обращенной к Богу, но и чувству, остающемуся в земных пределах. Светская культура дерзает духовно соперничать с религиозным восторгом, говорить его языком о любви к женщине. А одновременно с этим происходит рост городской культуры, начинающей осваивать при помощи современного слова все богатство памяти, образованности. Это только самое начало, но то, что начинается сейчас, уже не может быть исчерпано никаким, самым богатым и полно восстановленным или возрожденным предыдущим опытом. Здесь что-то начинается впервые в продуктивном противостоянии-синтезе основных культурных типов...

Но следует резкий обрыв в начале XIII столетия: действует диктат церкви, предписавшей «презрение к миру». Казалось бы, все предыдущие возрождения, сколько бы их ни было, приведены к насильственному концу. Однако и в этом новом веке исследователи находят повод назвать его «возрождением» — научным. Университеты, образование, издание и изучение классики, создание си-

стемы богословия — все это продолжено. Как будто на время приостановив духовный разбег в область неизведанного, культура производит реестр, приводя в порядок, систематизируя накопленное. Наступает время для всякого рода сборников, компендиумов (сжатое суммарное изложение положений какой-либо науки), словарей, сумм, самая известная из которых — «Сумма теологии«Фомы Аквинского.

Так что если XIII в. в сравнении с предшествующим и не поражает воображение духовным взлетом, то он не может не вызвать уважения своей интеллектуальной обстоятельностью. Если это и была пауза, то не пустая. В отношении «возрождения» у каждого из трех столетий зрелого Средневековья была своя роль и свои заслуги, о чем кратко и точно сказала М.Е.Грабарь-Пас-сек: «...XI век только пробуждал и подготовлял, XIII век будет закреплять, систематизировать и подчас замораживать, XII век ищет и находит»¹. Каждому столетию воздается по справедливости, но и в этом спокойном тоне ощущается: XII в. — самый яркий, ищущий и находящий. Что есть предмет поиска?

Чтобы попытаться ответить, вернемся к еще одному вопросу, который пока что оставлен без решения: так был ли император Фридрих II Гогенштауфен «первым человеком Возрождения»? Доводов «за» немало: образованность, светскость, тип энергичной личности... Даже можно добавить и то, что при его дворе в Палермо создается «Сицилийская школа» поэзии, где стихи пишутся не на латыни, а на национальном — итальянском — языке. Там же идет изучение греческих философов, их комментируют, открывают новые тексты... Но открывается ли в совокупности этой деятельности и достоинств самого императора новый тип личности? Вот в сущности вопрос вопросов и цель Возрождения, ибо сумма знаний может накапливаться и систематизироваться бесконечно, но время обновляется только вместе с человеком, в нем самом.

Интерес Фридриха к человеческой личности зафиксирован хронистом Салимбене. Он рассказывает «о медицинских экспериментах императора... который обильно угостил двух людей, а затем одного отправил спать, а другому приказал бодрствовать. Через некоторое время он приказал умертвить обоих, вскрыть желудки и установить, в каком случае пища усвоена лучше. Другой опыт Фридриха II носил более "теоретический" характер: он запер человека в плотно запечатанный ящик, и когда ящик вскрыли, там нашли только тело, но души не обнаружили; это обстоятельство укрепило Фридриха в его сомнениях относительно посмертного бытия»².

¹ Памятники средневековой латинской литературы Х-XII веков / Под ред.
М Е Грабарь-Пассек и М.Л. Гаспарова. - М., 1972. - С. 274.

² ЯстребицкаяА.Л. Западная ЕвропаXI—XIII веков. - М., 1978. - С. 61-63.

Теоретическое вольнодумство императора и его экспериментальная смелость налицо, но что-то не позволяет произнести слово, которым и должно быть обозначено новое отношение к человеку, его новое понимание, — гуманизм. А пока его нет, Возрождение как эпоха не может считаться состоявшимся, поскольку подлинное знание античности будет практическим, формирующим новую личность и наступит не ранее, чем с ее появлением на свет. Опыт античности будет лишь средством, помогающим новому человеку понять и воспитать себя.

В этом смысле имперский интерес к человеческому желудку и составу души носит еще вполне средневековый характер, но, дабы отдать должное императору, можно сказать, что если он и не был первым человеком наступившей эпохи, то вполне может считаться последним в уходящей. Он стоял у исхода средневековья. При его непосредственном участии доигрывался средневековый вариант политической идеи возрождения — в союзе империи и папства, сложившемся на исходе античности. Он фактически кончился с его смертью. Папство торжествовало победу, оставшись на арене истории единственной силой с претензией на универсальность, все-мирность власти, но недолго.

В 1303 г. король Франции Филипп IV Красивый решил проучить за надменность и непомерные претензии властвовать в мирских делах папу Бонифация VIII. Его посланец прямо в папской резиденции ударил старика по лицу рыцарской перчаткой и пытался похитить. Папу спасли, но он не пережил оскорбления. Король решил более не искушать судьбу с несговорчивыми итальянцами и в 1305 г. сделал папой Климентом V гасконца, а папскую резиденцию перенес в сферу своего непосредственного влияния — в Авиньон. Последующие более чем полвека в истории папства известны как авиньонское пленение папы.

Папство победило империю, но потерпело поражение в борьбе за власть с королем Франции — с человеком, обладающим силой национальной государственности. Это сила, сосредоточенная в одних руках, централизованная, но опирающаяся на единство того, что осознает себя нацией, в которой чувство общности и общего интереса взяло верх над страстью к разрывам, в которой аристократическая центробежность стабилизирована устойчивостью городов и контролируется всей системой осуществления власти — государством. На всем долгом протяжении средневековой истории, начиная с первых варварских государств, правители в поисках того, на что они могут опереться, кроме военной мощи, находили идею, образец — союз Рима с христианским единобожием. Идея потеряла свою непосредственную политическую актуальность, когда варварский мир постепенно перестал быть варварским, устоялся в формах общественных отношений и экономической жизни, т.е. обрел реальную основу. Старое пони-

мание возрождения как продолжения, якобы все еще возможного, изжило себя, когда началась эпоха новых национальных государств

в Западной Европе.

И именно тогда Возрождение состоялось как культурная эпоха. Европеец оглянулся назад, сознавая себя иным, нежели то, чем был античный человек¹. Подражание могло стать продуктивным, стимулирующим к развитию, только когда было подкреплено ощущением исторического различия, потребовавшего от подражающего познать себя и понять, чего же он ищет в античности. Это и будет одним из стимулов наступившей эпохи Возрождения: владея искусством не средневековой вульгарной, а золотой цицероновской латыни, выучившись древнегреческому, гуманисты открывали путь литературам на национальных языках. Или, как говорил Данте, на народном красноречии.

Контрольные вопросы и задания

1. Почему и когда «средние века» названы средними?

2. Может ли культура быть устной?

3. Какие черты мифологического мышления подразумеваются в таких

его определениях:

а) история об истории;

б) «все во всем»?

4. Как проявили себя в момент разложения синкретизма различные роды словесного творчества — эпос, лирика, драма?

5. Что представлял собой средневековый город?

6. На смену какому представлению о времени пришло «время купцов»?

7. Каким был народный уровень веры, как себя выражал?

8. В каком отношении находились между собой три типа культуры

зрелого Средневековья?

9. В какой мере оправдано определение культуры по ее социальной

принадлежности?

10. Каким образом могли уживаться между собой в пределах одного типа сознания такие его черты, как карнавальность, аллегоризм, дидактика?

11. Какие черты средневекового мышления зримо воплощены образом готического собора?

12. Что характерно для состояния церковной культуры в эпоху зрелого Средневековья?

13. Что такое куртуазия?

14. Каковы принципы отношения трех культур, что каждая из них дает на пути дальнейшего движения к Возрождению?

15. Каковы были средневековые варианты возрождения античности?

' См.: Боткин Л. М. Итальянское Возрождение в поисках индивидуальности. - М., 1989.-С. 32-103.

16. Назовите основные факторы, сделавшие возможным переход к
эпохе Возрождения?

Литература

История всемирной литературы: В 9 т. — М., 1984. — Т. 2.

Памятники средневековой латинской литературы IV—IX веков / Под ред. М.Е. Грабарь-Пассек и М.Л. Гаспарова. — М., 1970.

Памятники средневековой латинской литературы X —XII веков / Под ред. М.Е.Грабарь-Пассек и М.Л. Гаспарова. — М., 1972.

Зарубежная литература средних веков: Латинская, кельтская, скандинавская, провансальская, французская литературы / Сост. Б. И. Пури-шев. — 2-е изд. — М., 1974.

Зарубежная литература Средних веков: Немецкая, испанская, итальянская, английская, чешская, польская, сербская, болгарская литературы / Сост. Б. И. Пуришев. — 2-е изд. — М., 1975.

Бицилли П.М. Элементы средневековой культуры. — СПб., 1995.

Гоффле Ж. Цивилизация средневекового Запада. — М., 1992.

Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. — М., 1972.

Дюби Ж. Европа в Средние века. — Смоленск, 1994.

Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. — М., 1976.

Ястребицкая А.Л. Западная Европа XI —XIII веков. — М., 1978.

Алексеев М. П. и др. История зарубежной литературы: Средние века; Возрождение. — 3-е изд. — М., 1978.

Шайтанов И.О., Афанасьева О.В. Зарубежная литература: Средние века. — М., 1997.