Египетские пирамиды как культурный феномен

Эти гигантские сооружения древних до сих пор поражают во­ображение людей. В древнем мире их считали одним из чудес све­та, сегодня — загадкой. Для могил, даже фараонов, они слишком велики, хотя именно в пирамидах были найдены мумии фараонов. Но и многое другое: утварь, скульптурные изображения, настен­ные росписи — целый музей. Какие только объяснения ни давали исследователи происхождению пирамид за последние два века, начиная с самых обыденных: да, мол, действительно, это все-таки гробницы фараонов и символы их власти — до крайних,

экзотических, например: что строительство пирамид было спосо­бом занять избыточное население Египта и сплотить нацию или что пирамиды — это таинственные космические знаки египет­ских жрецов, свидетельствующие о наличии у них прямых связей с Космосом. Многие из этих теорий интересны, но или не выдер­живают серьезной критики, или малоубедительны, за этими объяс­нениями не чувствуется правдоподобной реальности. В то же вре­мя сегодня быстро складывается новая научная дисциплина — культурология, которой сам бог велел решать подобные задачи-загадки.

Вряд ли такие грандиозные работы, как строительство пира­мид (а в этом строительстве, как известно, было занято чуть ли не все население Египта, и тянулось оно непрерывно многие века), предпринимались по наитию, без, как бы мы сегодня сказали, концепции или проекта. Но ни концепция, ни ее обоснование до нас не дошли: возможно, действительно жрецы умели хранить свои тайны. Поэтому у культуролога нет другого пути, как рекон­струировать подобную концепцию, а точнее — определенный ком­плекс правдоподобных идей, заставлявших фараонов, жрецов и все остальное население Древнего Египта тратить огромные ре­сурсы, время и силы на эти поражающие воображение «стройки

века».

Начать характеристику древнеегипетской культуры можно с из­вестных социологических констатации. Египетская культура одна из первых, если не первая цивилизация, где сформировались та­кие социальные институты, как государство, армия, религия, уп­равляемое из «центра» хозяйство (земледелие, ремесленные рабо­ты, рудники, строительство ирригационных сооружений, дворцов, пирамид и др.). Важной особенностью египетского государства и хозяйства было, как бы мы сегодня сказали, сильное вертикальное управление, во главе которого стоял царь, он же живой бог — фараон. Другая особенность древнеегипетской культуры — ориги­нальное понимание смерти.

Судя по косвенным данным, наиболее оригинальную концеп­цию послесмертного бытия создали именно древние египтяне. Для них смерть — это период «очищения души», после чего человек возрождается для новой вечной жизни, причем жизни, уже близ­кой к богам. В отличие от конечной жизни на земле, пишет наш египтолог Татьяна Шеркова, «человек умерший, Озирис имярек, в мире богов вечно оставался юным, сопровождая солнечного бога Ра в его ежедневном движении по небесному своду в священной

дневной лодке».

На идею очищения и возрождения египтян могло натолкнуть представление о совпадении самых первых богов (Атума, Птаха, Омона, Ра) со стихиями, природой. В свою очередь эти четыре первых бога создали как других богов (Озириса, Исиду, Сехта,

Нефтиду), так и людей. Поскольку все природные явления (а для египтян — это боги) повторяются и возобновляются, могла воз­никнуть мысль о смерти как о подготовке к рождению. Приведем два примера: миф о возрождении бога жизни и смерти, Ниле и зернах Озириса, и древнеегипетское истолкование астрономиче­ских наблюдений.

Гаррисон описывает миф об Озирисе так: «Сначала изображе­ния Озириса подвергаются захоронению, в то время как под ре­читатив жрецов происходит пахота и сев. «Сад Бога» затем поли­вают свежей водой из разлившегося Нила. Когда появляются всходы, происходит благословенное возрождение Озириса». Те­перь астрономическое истолкование. В древнем Египте «демони­ческий» комментарий к изображениям на гробнице Сети подробно описывает, как «деканы» (восходящие над восточным горизонтом через каждые десять дней звезды. — В. Р.) умирают один за другим и как они очищаются в доме бальзамирования в преисподней с тем, чтобы возродиться после семидесяти дней невидимости.

Другое соображение, вероятно повлиявшее на представление об очищении, было взято древними из опыта сновидений. Засы­пая, человек как бы умирает, но когда он просыпается, возрож­даясь к жизни, он отдохнул и полон сил.

Можно предположить, что идея смерти, как очищения и воз­рождения, была обобщена древнеегипетскими жрецами и распро­странена на человека — второго полноправного участника миро­вой мистерии. Связующим звеном между такими бессмертными богами, как Атум, Птах, Амон, Ра, Изида, и смертными людьми был бог Озирис. Парадоксально, но сначала он умирает (ср. с жизнью Христа): Озириса убивает его собственный брат — бог Сетх. Но Изида воскрешает Озириса. Кстати, от Озириса, кото­рый одновременно был царем страны мертвых, а также Изиды, Сехта и Нефтиды начинается генеалогия египетских царей. Таким образом, фигура Озириса является ключевой: он связывает людей с богом солнца Ра, дающим жизнь и создавшим самих людей, а также с миром мертвых, где происходит очищение и возрожде­ние умерших. Озирис же является прообразом самого сакрального (нуминозного) действа очищения —возрождения. Именно Озирис распространяет это действо на первых царей и затем на всех ос­тальных умерших людей, которых поэтому и называют «Озирис имярек». Только в отличие от многих богов, оживавших каждый год или даже чаще, возрождение человека относится к будущим временам.

Другое отличие в представлениях людей культуры древних царств связано с новым пониманием топологии страны мертвых, куда после смерти человека идет душа. В этой культуре сформировались два полярных сакральных места («теменоса») — небо и земля (пре­исподняя); на небо шли души людей, отличившихся при жизни

или почему-либо отмеченных богами, в преисподнюю попадали обычные люди или совершившие различные прегрешения. Напри­мер, у народа Нагуа (населявшего в Средние века большую Мек­сиканскую долину, хотя по уровню развития этот народ относил­ся к культуре древних царств), как отмечает Т. Шеркова, на небо шли павшие в сражениях воины, пленники, принесенные в жерт­ву, те, кто добровольно отдавал свою жизнь в жертву богу солн­ца, а также женщины, умершие при родах. У древних греков на небо могли попасть герои, совершившие выдающиеся подвиги, и те, которых по разным причинам взяли на небо боги. Все осталь­ные люди, и хорошие и плохие, попадали в царство Аида под землю.

У египтян небо выполняло те же самые функции, а вот земля как противоположность небу была местом, где происходило очи­щение и возрождение умерших. «Земля, — пишет К.Хюбнер, — не только условие всей жизни, она также в идеальном смысле — божественное лоно, из которого происходит жизнь и в которое она возвращается... Мы уже отмечали, что Озирис был не только богом очищения и возрождения, но и царем царства мертвых, т.е. подземного мира, а также тех жизненных сил, которые земля да­вала всем растениям, а через пищу — и человеку. Интересно, что идея очищения и возрождения была обобщена и распространена даже на таких богов, которые, по сути, не должны были бы вооб­ще умирать. Так, бог солнца Ра относился к абсолютно бессмерт­ным, но одновременно он старел и умирал к концу каждого дня. «В контексте полярных представлений, — пишет Т. Шеркова, — солнце в течение дня, проплывая на своей небесной лодке, ста­рело; на восточном горизонте солнечное божество именовалось Хепри, в зените — это был Ра, на западном горизонте оно пре­вращалось в Атума». За ночь солнце не только очищалось и воз­рождалось, но и активно жило, действовало. «Ночью бог Ра плыл во тьме подземного Нила, сражаясь со своим извечным врагом змеем Алопом, и каждое утро становился победителем...»

Для современного сознания все это явные противоречия: солнце бессмертно и каждый день умирает, ночью оно очищается и воз­рождается к новой жизни и в то же время сражается со змеем Апопом. Но для сознания человека культуры древних царств здесь все понятно: бог на то и бог, чтобы быть в состоянии присутство­вать одновременно в нескольких местах и действовать в них по-разному — так, как ему нужно.

Следующий сюжет посвящен двум темам: участие умерших в жизни живущих, а также воплощение богов и явление их челове­ку. В культуре древних царств по сравнению с архаической культу­рой явно возрастает участие мертвых (точнее душ, ушедших в стра­ну мертвых) в жизни общины и отдельного человека. Однако живущих интересуют не все умершие, а прежде всего три катего-

рии духов: умершие родственники и члены рода (здесь прямая параллель с предыдущей культурой), а также культурно значимые фигуры — герои, основатели городов или государств, цари, извест­ные мудрецы и полководцы, т.е. те, кого современные исследова­тели называют «культурными героями». Люди культуры древних царств были уверены, что все эти духи продолжают участвовать в жизни семьи, рода, города или государства (полиса): духи следят за всем происходящим, в нужную минуту поддерживают «своих», а на праздниках появляются и веселятся вместе с живущими, вли­вая в них энергию и силу, укрепляя их дух.

Г. Небель пишет: «...Жертвы приготовлены и согласны впус­тить в себя героический дух предков. Как только полис принимает в себя племенные структуры, он уже несет в себе культ героев города... и также род и все эллины собираются вокруг предков, прославляемых в песне. Культ душ умерших и клан находились в единстве всегда... жизнь умерших предков и родственников есть не что иное, как любовь, которую воспринимают от них живущие вопреки их смерти. Эти восприятия являются формами не вообра­жения, а реальности, они, быть может, питают нас даже более сильно и явно, чем дары живых».

Хотя речь в данных высказываниях идет об архаических (гоме­ровских) греках, все сказанное с двумя поправками можно по­вторить и относительно древних египтян. У последних культ геро­ев, правда, играл все же меньшую роль, зато культ царей (фараонов) был ни с чем не сравним, разве только с культом богов. И здесь мы плавно переходим к теме воплощения.

Известно, что египетский фараон — не только царь, но и жи­вой бог, воплощение Ра. Объяснение этому простое. По мере воз­растания роли египетских фараонов складывалось своеобразное противоречие: с одной стороны, именно боги управляют всей жизнью страны и отдельного человека (интересно, что в культуре древних царств помимо космических и природных богов действо­вали боги, отвечавшие за социальный и общественный порядок, например в Вавилоне известны боги страны, городов, кварталов), с другой стороны, египтяне могли видеть каждый день, что все приказы делаются от лица фараона.

Идея и ритуал обожествления фараона в конце концов разре­шили это противоречие. Но что значит обожествление? Судя по историческому материалу, в культуре древних царств различались три разных по значению феномена: явление бога человеку (по-гре­чески «эпифания»), временная захваченность человека богом (че­ловек становится по-гречески «theios» — исполненным богом, он ощущает божественную пневму — «рпеита») и, наконец, вопло­щение бога в человеке, т.е. человек становится живым богом. Пер­вая ситуация — общее место данной культуры, поскольку бога мог увидеть каждый и наяву, и во сне. Вторая — обязательное

условие творчества или героического деяния (в этой связи Г. Не­бель заметил по поводу олимпийских бойцов: «Атлет сбрасывает свое старое бытие, он должен потерять себя, чтобы себя обрести. Бог и герой входят в голое тело, которое освободил человек». Третья ситуация — исключительное явление (в Египте при жизни обожествлялись только фараоны, в древней Греции, но уже после смерти, — выдающиеся герои).

Воплощение бога в человеке нельзя понимать так, что бог те­перь только в человеке. Ничего подобного: он выполняет и свои старые функции (например, как бог светит, дает жизнь, движет­ся по небу) и одновременно может воплощаться и присутствовать еще во многих местах — в священных рощах, храмах, на праздни­ках, в статуях этого бога.

Воплощение бога не только делает человека необычным, об­ладающим божественными способностями (необыкновенными властью, силой, быстротой, умом и т.п.), но и создает вокруг него особое излучение, некое энергетически-сакральное (нуми-нозное) поле, которое ощущают и другие обычные люди и ко­торым они проникаются. Особенно сильно это излучение и поле чувствуются на праздниках (мистериях), олимпийских играх, в ходе исполнения драмы.

В.Гронбех, в частности, пишет: «Святость... пронизывает и наполняет все: место, людей, вещи — и делает эту совокуп­ность божественной. Эта все наполняющая святость составляет предварительное условие того, что людям могут сыграть и "по­казать" в драме». У древних египтян, вероятно, драмы еще не было, но ее с лихвой заменяли грандиозные мистерии и бого­служения (точнее встречи людей с богами в храмах во время поклонения им).

Здесь имеет смысл сказать также несколько слов о роли искус­ства. Изображения и скульптуры богов воспринимаются челове­ком той эпохи не как изящные произведения и даже не как миме­зис (подражание жизни), а как воплощения. Не случайно поэтому в беде люди часто обнимали изображения богов, чтобы на потер­певших перешли божественные благословение, сила и благопо­лучие.

В принципе человек мог вызвать бога еще проще, а именно ритуально произнося его имя, но, конечно, бог, заключенный (воплощенный, присутствующий) в живописном изображении, статуе или героях драмы, более убедителен и телесно воспринима­ем. «Не существует сценария и спектакля, — пишет Э. Кассирер, — которые лишь исполняет танцор, принимающий участие в мифи­ческой драме; танцор есть бог, он становится богом... Что... проис­ходит в большинстве мистериальных культур, — это не голое пред­ставление, подражающее событию, но это — само событие и его непосредственное свершение».

 

Последний сюжет посвящен древней онтологии времени, или, может быть, бытия. То, что К. Хюбнер называет термином архе — «исток, начало, основание», различая в связи с этим время свя­щенное, тесно связано с мироощущением человека культуры древ­них царств, по которому высшая ценность — прошлое, поскольку именно там боги создали человека и мир и установили законы, т.е. заложили все основы бытия. С точки зрения человека этой куль­туры (если за него отрефлектировать онтологию времени — бы­тия), будущее втекает в прошлое через настоящее, а настоящее служит постоянному воспроизведению прошлого и его первосо-бытий.

Воспроизводятся первособытия прошлого не только подчине­нием (следованием) законам и древним устоям жизни, но и пу­тем буквального воссоздания их в культе и ритуале (как правило, в форме мистерии или богослужения), а также в «произведениях искусств» — в живописи, танце, скульптуре, драме. «Во всех ми­фические действованиях, — пишет Кассирер, — существует мо­мент, в котором происходит настоящая транссубстантивация — превращение субъекта этого действия в бога или демона, которого он представляет... Так понятые ритуалы, однако, имеют изначаль­но не "аллегорический", "подражающий" или представляющий, но непременно реальный смысл; они так вплетены в реальность дей­ствия, что образуют ее незаменимую составную часть... Это есть все­общая вера, что на правильном исполнении ритуала покоится даль­нейшее продолжение человеческой жизни и даже существование мира».

Теперь все готово, и мы можем вернуться к загадке египетских пирамид. Дело в том, что обожествление фараона создало для жре­цов довольно сложную проблему, связанную с выяснением воп­роса о его смерти и погребении. В качестве человека фараон мог умереть и ему полагались торжественные, но все же обычные гроб­ница и ритуал погребения. Но как живой бог фараон вообще не мог умереть в человеческом смысле слова. Его смерть в этом пос­леднем случае есть скорее момент в вечном цикле «смерть—очи­щение—возрождение». Если фараон — воплощение бога солнца Ра, то его душа после смерти должна вернуться на небо и слиться с сияющим светилом. Но как тогда поступить с телом фараона и что нужно класть в его могилу?

Разрешая эту дилемму, египетские жрецы, судя по всему, по­строили следующее объяснение (сценарий). Да, после смерти фа­раона его душа, с одной стороны, идет на небо и сливается с солнцем, но с другой — она проходит цикл очищения и возрож­дения (не забудем, что бог может осуществлять разные деяния, присутствуя сразу во многих местах). А вот тело фараона и его захоронение — это место, где происходят эти очищение и воз­рождение, куда фараон-бог постоянно возвращается, чтобы об-

щаться со своим народом, вселяя в него силы и уверенность в судьбе.

Но тогда возникали другие вопросы. Например, как фараон-бог поднимается на небо и спускается с него вниз в свою гроб­ницу? В данном случае на него важно было ответить, поскольку образ фараона все же двоился; не только бог, но и человек (по­нятно, как бог попадает на небо, а вот как человек?), кроме того, фараона нужно было провожать и встречать всем народом и нельзя было ошибиться в выборе правильных действий. Другой вопрос возникал в связи с идеей, что очищение и возрождение фараона происходят в захоронении, в то время как обычно боги очищались и возрождались под землей (в лоне земли). Третий вопрос: как быть с телом фараона, ведь оно, как и всякий труп умершего человека, разрушается, а бог не мог изменяться и, возвращаясь к своему народу, должен воплощаться в то же сия­ющее тело?

Первую проблему жрецы разрешили весьма изящно, придав захоронению фараона форму и вид горы или лестницы, возне­сенных высоко в небо. Известно, что самые первые древние пира­миды напоминали собой гору или были ступенчатыми, т.е. пред­ставляли собой гигантскую четырехстороннюю лестницу, по которой, как утверждали жрецы, душа фараона поднимается на небо или спускается с него. Последовательно реализуя эту идею, фараоны строили свои пирамиды все выше и выше с тем, чтобы они касались самого неба. Но когда пирамиды действительно упер­лись в небо, соединяя его с землей, т.е. стали космическими объек­тами, идея сакральной лестницы стала ослабевать.

К тому же ее стала вытеснять другая концепция. С одной сто­роны, ближе к вершине пирамиды и на расстоянии от нее сту­пени переставали различаться, с другой — все большее значение приобрели расчеты объема пирамиды и каменных работ, кото­рые велись на основе математической модели пирамиды. Как уже отмечал автор в своих работах, для человека той эпохи матема­тические (знаковые) модели воспринимались как сакральные сущности, сообщенные жрецам богами, — сущности, определя­ющие божественный закон и порядок. Не мудрено, что в скором времени египетские жрецы истинной формой захоронения фа­раона стали считать не гору или ступенчатую пирамиду, а мате­матическую пирамиду.

Вторая проблема была решена не менее изящно: пирамиде был придан образ самой земли, ее лона. Египетские пирамиды строи­лись не как дом или дворец (т.е. образующими пустое простран­ство, где и совершается обычная жизнь), а, наоборот, сплошны­ми и из камня. Получалось, что пирамида как бы поднималась, вырастала из земли, являясь ее прямым продолжением. Кстати, древнеегипетские мифы гласили, что первоначально жизнь воз-

 

никла на холме, который поднялся (вырос) в океане. В этом плане пирамида воспроизводила и подобный первохолм (гору) жизни.

Слияние этих двух структур и форм (математической пирами­ды, касающейся неба, и сплошного каменного холма, вырастаю­щего из земли) в конце концов и дало столь привычный нам гештальт пирамиды, обозначивший рассмотренные здесь культур­ные проблемы и представления.

Наконец, третья проблема была решена средствами медици­ны, химии и искусства. Труп фараона бальзамировался, а тело и лицо его покрывались великолепными одеждами и золотой мас­кой. В результате жрецы могли рассчитывать на то, что когда жи­вой бог, спустившись с неба, пожелает воплотиться в свое тело, он найдет его столь же прекрасным, каким оно было при жизни фараона, если не еще прекрасней.

Поскольку при жизни фараон владел всем Египтом и ни в чем не нуждался, то ясно, что и после смерти, в периоды воп­лощения в свое тело и посещения страны (эти периоды мысли­лись как совпадающие с настоящим) он не должен был страдать от отсутствия какой-либо необходимой ему вещи. Поэтому мно­гие залы египетских пирамид, если их, конечно, еще не разгра­били, при открытии их археологами напоминали современный музей. Они содержали почти все вещи (реальные или в скульп­турном эквиваленте), известные при жизни погребенного в дан­ной пирамиде фараона имярек в Египте.

Как постоянное жилище бога и место, где происходит его очи­щение и возрождение, пирамида была не только святыней, но и излучала на все египетское царство сакральную энергию. Чем боль­ше строилось пирамид, тем более египтяне ощущали себя в окру­жении богов, в атмосфере их божественной поддержки и заботы. Но не забудем и божественных требований, законов. И тем боль­ше чувствовали они себя участниками божественных первособы-тий и вечности. А для человека, окруженного богами и погружен­ного в вечность, смерть как бы уже не существует.