Годы. Крестьянская война под предводительством Степана Разина.

 

Однако наиболее серьёзным испытанием для правительства страны стало мощное крестьянско-казачье движение Степана Разина 1670 – 1671 годов.

«Дрожат берега,

Берегут берега,

Стерегут рога

Врага.

Ага.

Чу.

У врагов –

Купцов, князей, бояр –

Мы добудем парчу,

Золотой да соболий

Товар.

Чуй.

Едут.

Меж крутых берегов

Среди гор-стариков

Атаман

Прогремел

В барабан:

Меж крутых берегов

Стая быстрых стругов

Окружает

Большой

Караван.

Ночь – темна.

Кровь – хмельна.

Жизнь вольна,

Да неволит на Волге

Волна:

Эй, сермяжники,

Беритесь за привычку –

Дорогих гостей встречать.

Эй, гуляй −

«Сарынь на кичку!»

Наворачивай сплеча.

Драли,

Жали

Бары

Долго

Крепостную голытьбу.

А теперь –

Бунтует Волга

За сермяжную судьбу».

(В. Каменский. Степан Разин. Дрожат берега // Огонёк. – 1987. − № 26. – С. 9.)

(В. Суриков. Степан Разин. 1906.)

Начавшись как обычный казачий поход «за зипунами», т.е. за военными трофеями, выступление донских казаков затем стало серьезной проблемой для центральных и местных властей.

«Эта сила Стеньки Разина

С беднотой повсюду связана:

«Батька Разин, мы с тобой!»

Был Саратов взят без боя –

И Саратов и Самара,

И повсюду дым пожара,

И везде шумит народ –

В Волге топит воевод.

Видит царь – не могут справиться

Воеводы на местах:

Там, где только Разин явится,

Бьют хозяев в пух и прах.

Как с начальниками ярыми

В город разинцы войдут,

Так над местными боярами

Зашумит народный суд.

В каждом городе, селении

Ждёт народ у всех дверей:

Не слыхать ли в отдалении

Приближенья бунтарей?

Видит царь – дела бунтарские

И Москве уже грозят.

Приказал он войско царское

Двинуть тысяч в пятьдесят…

 

Ой, Симбирск, стена высокая,

Неприступная, широкая!

Двадцать восемь дней под стенами

Со своими неизменными

Силачами-атаманами,

С войском, с пушками, с таранами

Разин город осаждал,

Но Симбирска царь не сдал…

Бедных, взявших меч да щит,

Власть богатых не щадит!

Ой, Свияга ты река!

Где ж ты слава казака?

Проиграла рать сраженье,

Потерпела пораженье

С атаманом Стенькой Разиным,

На Свияге тяжко раненным.

Обессилен, побеждён,

Он ушёл на тихий Дон».

(Н.П. Кончаловская. Наша Древняя столица. – М.: Детская дитература, 1972. – С. 299 – 302.)

 

А там его схватили и выдали царским властям богатые домовитые казаки во главе с атаманом Корнилой Яковлевым. После своей казни Степан Разин стал героем многих песен, сказаний и легенд. Настолько его образ оказался сопряжён с вольнолюбивой и бунтарской природой русского человека, отражением его неустанных поисков счастья и свободы, даже с оружием в руках. Поэтому не стоит удивляться, что и многие русские поэты неоднократно обращались к этой сильной и яркой исторической личности. Отчасти привлекательность образа Степана Разина объясняет, например, стихотворение Ивана Сурикова «Казнь Стеньки Разина».

«Точно море в час прибоя,

Площадь Красная гудит.

Что за говор? Что там против

Места лобного стоит?

 

Плаха чёрная далёко

От себя бросает тень…

Нет ни облачка на небе…

Блещут главы…Ясен день.

 

Ярко с неба светит солнце

На кремлёвские зубцы,

И вокруг высокой плахи

В два ряда стоят стрельцы.

 

Не придётся Стеньке кликнуть

Клич казацкой голытьбе

И призвать её на помощь

С Дона тихого к себе.

 

Не удастся с этой силой

Силу ратную тряхнуть, −

Воевод, бояр московских

В три погибели согнуть…

 

«Ой ты, Дон ли мой родимый!

Волга-матушка река!

Помяните добрым словом

Атамана-казака!..

 

Вот толпа заколыхалась, −

Проложил дорогу кнут:

Той дороженькой на площадь

Стеньку Разина ведут.

 

С головы казацкой сбриты

Кудри чёрные, как смоль;

Но лица не изменили

Казни страх и пытки боль…

 

…С болью тяжкою оставил

В это утро он тюрьму:

Жаль не жизни, а свободы,

Жалко волюшки ему.

 

Вот и помост перед Стенькой…

Разин бровью не повёл.

И наверх он по ступеням

Бодрой поступью взошёл.

 

Поклонился он народу,

Помолился на собор…

И палач в рубахе красной

Высоко взмахнул топор…

 

«Ты прости, народ крещёный!

Ты прости-прощай, Москва!..»

И скатилась с плеч казацких

Удалая голова».

(И. Суриков. Колокола веков. – М., 1975. − С. 70 – 71.)

(С. Кириллов. Степан Разин)

 

Но не только смутой и народными волнениями оказался памятен для страны XVII век. Восстановив силы и залечив нанесённые смутой и интервенцией раны, Россия стала раздвигать свои пределы дальше на восток и на запад. Это не было следствием государственной экспансии. Государство шло вслед за народом. Так это было во время похода Ермака в Сибирь. Так же это продолжалось в последующие века. Секрет в неуёмном, нетерпеливом характере русского народа, который не желал задерживаться на одном месте, хотел найти лучшую среду для своего обитания. Не меньшую роль играло и бегство народа от закрепощения его государством на безвластные окраины. Поэтому в русских песнях и сказаниях так много легенд о «граде Китеже», «Беломорье» и других обетованных местах, где простому человеку жить более легко и вольно, чем под властью московских царей. Отсюда парадоксальная для европейских государств картина – не государство являлось инициатором колониальных захватов, а народ осваивал новые территории чаще всего вопреки желанию властей. Русское крепостническое государство боролось с этим явлением, выставляло «крепкие заставы» на границе своих владений, но люди всё-таки просачивались, селились вне досягаемости государства и вольно жили. Образ вольного человека – казака − надолго запечатлелся в сознании русских людей как идеал свободной жизни. Именно казаки чаще всего и способствовали приращению русских земель как на западе, так и на востоке.

Навеки в памяти людской останутся имена знаменитых первопроходцев, открывших для страны новые земли. Ту территорию, которая была названа Дальним Востоком и составила крайние восточные пределы русского государства. Здесь особая заслуга принадлежала великому русскому путешественнику Семёну Дежнёву, который как бы продолжил дело Ермака Тимофеевича по освоению восточных просторов. Подвиги Семёна Дежнёва хорошо описаны в поэме Сергея Наровчатова.

«…Нет не зря он узнан удачей:

Твёрже камня и мягче воска

Правит вольностью казачьей,

Крепко держит буйное войско…

Шёл тропой землепроходской

В дни слепые и зрячие ночи,

С Колымы вкруг земли Чукотской

Он провёл пытливые очи.

Встав у края всего в изголовье,

Привязав челны у причала,

Анадырь с низов по верховье

Под своё он привёл начало.

Путь прискорбен, страшен и долог,

Но Дежнёв его тем прославил,

Что лишь за год чрез Ленский волок

Сорок тысяч соболей доставил.

Те, кто даром баклуши били,

Приговаривали оторопело:

«Без лихих устюжан в Сибири

Никакое не сладится дело»,

Сколько рек на веку он вывершил,

Сколько стран исходил незнаемых,

Сколько дел порешил и вырешил,

Дел неслыханных и нечаемых!

Отступили пред ним границы,

Преклонили пред ним колена

Три девицы сибирской землицы –

Колыма, Индигирка, Лена.

Он рубил городки и остроги,

Строил струги, ладьи и кочи,

Через тундру торил дороги,

Службу нёс до последней мочи.

Был он в службе пешей и конной,

В службе санной, лыжной и стружной,

Вёл ладьи по хляби бездонной,

Шёл он пустошью снежной и вьюжной,

Ни пред кем не склонясь головою,

Он прошёл по нездешним странам.

И над ними вставал с булавою,

Верховым войсковым атаманом…»

(С. Наровчатов. Песня про атамана Семёна Дежнёва, славный город Великий Устюг и Русь заморскую // С. Наровчатов. Собр. соч. в 3-х т. – М., 1977. – Т. 1. – С. 357 – 358.)

(С. Лебедев. Освоение русскими новых земель. 1904)

 

12 января 1682 года. Царь Фёдор Алексеевич отменил местничество – способ получения государственных должностей по степени родовитости.

 

Особый вред местничество причиняло во время военных действий, ибо не всегда родовитый боярин наследовал военные таланты своих предков. К тому же система местничества мешала и накоплению должного опыта работы управленцами, и обновлению административного слоя свежими способными кадрами, и борьбе с шляхетскими нравами родовитого боярства. Назревшее решение Собора сжечь разрядные книги с перечнями должностей положило всему этому конец. Их сожжение сопровождалось словами: "Да погибнет во огни оное богоненавистное, враждотворное, братоненавистное и любовь отгоняющее местничество и впредь да не воспомянется вовеки!" Взамен разрядных было приказано завести Родословную книгу, в которую вписывали всех родовитых и знатных людей, но уже без указания их места в Думе.

 

(В.К. Лебедев.Сожжение местнических книг по повелению царя Фёдора Алексеевича 12 января 1682 года.)

 

Подводя итоги последнему периоду существования патриархальной Московской Руси, следует отметить, что именно XVII век стал колыбелью новой России. Потрясённая в начале века до самих своих основ смутным временем, она сумела подняться из руин, восстановить подорванное народное хозяйство страны и разрушенные социально-политические институты и, как уже отмечалось, не просто вернуть утраченные в ходе иностранной интервенции территории, но и добиться значительного их приращения за счёт украинских и дальневосточных земель. Тем самым, был заложен экономический фундамент и намечены общие контуры тех реформ, которые грянули в петровскую эпоху, сделав следующий XVIII век – «Веком России» в мировой истории.

А Москве на следующий, петербургский, период русской истории досталась добрая память соотечественников:

«Город чудный, город древний,

Ты вместил в свои концы

И посады и деревни,

И палаты и дворцы!

 

Опоясан лентой пашен,

Весь пестреешь ты в садах:

Сколько храмов, сколько башен

На семи твоих холмах!..

 

Исполинскою рукою

Ты, как хартия, развит,

И над малою рекою

Стал велик и знаменит!

 

На твоих церквах старинных

Вырастают дерева;

Глаз не схватит улиц длинных…

Это матушка-Москва!

 

Кто, силач, возьмёт в охапку

Холм Кремля – богатыря?

Кто собьёт златую шапку

У Ивана-звонаря?..

 

Кто Царь-колокол подымет?

Кто Царь-пушку повернёт?

Шляпы кто, гордец, не снимет

У святых в Кремле ворот?!.

 

Ты не гнула крепкой выи

В бедовой своей судьбе:

Разве пасынки России

Не поклонятся тебе!..

 

Ты, как мученик горела,

Белокаменная!

И река в тебе кипела

Бурнопламенная!

И под пеплом ты лежала

Полонённою,

И из пепла ты восстала

Неизменною!..

 

Процветай же славой вечной,

Город храмов и палат!

Град срединный, град сердечный,

Коренной России град!

(Ф.Н. Глинка. Москва // «Издревле сладостный союз…». Антология поэзии пушкинской поры. – М.: Художественная литература, 1984. – С. 264.)

 

 

РАЗДЕЛ ВТОРОЙ. Российская империя в XVIII – начало XX века.

 

ГЛАВА ПЕРВАЯ. Россия в первой четверти XVIII века. Время петровских реформ

«По оживлённым берегам

Громады стройные теснятся

Дворцов и башен; корабли

Со всех концов земли

К богатым пристаням стремятся;

В гранит оделася Нева,

Мосты повисли над водами.

Тёмно-зелёными садами

Её покрылись острова,

И перед младшею столицей

Померкла старая Москва,

Как перед новою царицей

Порфироносная вдова».

(А.С. Пушкин. Медный всадник // Собр. соч. в 10-ти т. – М., 1975. – Т. 3. – С. 256.)

 

Эти строки посвящены новой столице России – Санкт-Петербургу. Он стал рукотворным символом новой эпохи в истории России, образом преображённой на европейский лад страны. Имя своё город получил в честь своего создателя, одного из самых великих правителей России – Петра Первого. Именно благодаря его титаническим усилиям Московское княжество превратилось в мощную империю, в важнейший фактор мировой политики. Конечно превращение патриархальной Московской Руси в европейское государство − Российскую империю − потребовало от русского народа много жертв, трудов и лишений.

Пока Московская Русь оправлялась от последствий Смутного времени, войн и народных выступлений, Западная Европа еще дальше обошла ее в экономическом, политическом и культурном развитии. В передовых европейских государствах уже давно утвердился свободно-рыночный уклад в экономике, значительных высот достигли литература, живопись театр и другие виды искусств, процветала политическая мысль.

Столь очевидные культурные и научно-технические успехи Запада заставили обратить на себя внимание передовых людей Московской Руси. Уже в ближайшем окружении царя Алексея Михайловича можно отметить ряд лиц (И. Языков, А. Ордин-Нащокин, А. Матвеев, С. Полоцкий), которые своим образовательным уровнем и прозападническими идеями резко выделялись на фоне старомосковской боярской знати. Именно во времена правления царя Алексея Михайловича наметились некоторые, пока еще робкие, сдвиги в сторону более передовой европейской культуры. В образованной части русского общества усилилась тяга к иностранным языкам и литературе. При царском дворе был открыт театр. Усилился наплыв иностранных специалистов на русскую службу и настолько интенсивно, что для них было отведено целое поселение в одном из районов Москвы под названием «Кукуй-город». По инициативе властей строились первые корабли и мануфактуры, внедрялись некоторые элементы западной предпринимательской культуры в хозяйственную жизнь страны, европейские приемы в организации и обучении войск. Даже проведенную по инициативе патриарха Никона церковную реформу можно считать предварительной проверкой готовности русского народа к более основательным преобразованиям.

Так что остается только согласиться с историком С.М. Соловьевым, что к исходу XVII века «Народ поднялся, собрался в дорогу, но кого-то ждали, ждали вождя». И такой вождь явился. Им стал самый знаменитый правитель России из династии Романовых − Петр I Великий.