Макс Хоркхаймер, Теодор Адорно

об «индустрии культуры»

Представители Франкфуртской школы Т. Адорно и М. Хоркхаймер разрабатывали критическую теорию современного индустриального общества, в рамках которой значительное внимание уделялось изменению функций культуры и появлению феномена «индустрии культуры».

В возникновении и существовании этого феномена главную роль играют средства массовой коммуникации. Радио, телевидение и кино тиражируют произведения культуры, превращая их в продукт потребления. Произведения «индустрии культуры» изначально создаются как товар, предназначенный

для массового рынка, что, по мнению исследователей, меняет саму сущность культуры.

Основываясь на предшествующей интеллектуальной традиции, в частности на немецкой философии, Адорно и Хоркхаймер понимали культуру прежде всего как свободную творческую и интеллектуальную деятельность, само существование которой означает возможность критики и рационального осмысления социальной реальности. Массовая культура, превратившаяся в индустрию, полностью утрачивает эти функции и служит утверждению и легализации общества потребления, интересов власти и бизнеса. Она парализует критическое мышление, служит своеобразным наркотиком, отвлекающим людей от реальных проблем и противоречий общественной жизни.

Аудитория СМИ, потребляющая стандартную «культурную продукцию», становится пассивной и легкоуправляемой, приучается мыслить стереотипами. Индустрия культуры становится механизмом воспроизводства тотальной потребительской идеологии, легитимизирующей сложившийся социальный порядок.

Стандартизированное культурное производство есть логическое продолжение стандартизированного производства товаров в других сферах экономики. Собственно, сама культура превращается с помощью средств массовой коммуникации в одну из отраслей экономики. Она утрачивает функцию духовного развития человека.

Подобный тотальный критицизм по отношению к современной массовой культуре разделялся впоследствии многими авторами. Однако развитие средств коммуникации в постиндустриальном, информационном обществе внесло значительные коррективы в модель Адорно и Хоркхаймера. Прежде всего, массовая культура, транслируемая СМИ, уже не является настолько однородной и стандартизированной, распадаясь на множество сегментов. С другой стороны, новые информационные технологии позволяют увеличивать активность аудитории СМИ в выборе информации.

Юрген Хабермас о формах

И функциях коммуникации

Современный немецкий исследователь Ю. Хабермас испытал значительное влияние идей Франкфуртской школы. Проблему кризисного состояния современных западных обществ он рассматривал в свете проблематики межличностного взаимодействия и коммуникации.

По мнению Хабермаса, нормальное функционирование общества подразумевает свободную коммуникацию между его членами по поводу общих проблем и интересов, выработку общих решений на основе рационального обсуждения. Прообразом пространства подобной коммуникации может служить античная агора — площадь, где собирались граждане полиса для обсуждения общественных проблем и принятия общих решений.

Становление западной демократии, по мнению Хабермаса, было неразрывно связано с формированием примерно в XVIII веке пространства свободной коммуникации в форме различных клубов, литературных салонов, свободной прессы. Все эти институции, возникавшие в Лондоне, Париже и других европейских городах, служили местом выработки общественного мнения. Их появление означало конституирование свободного гражданского общества как фундамента демократического политического устройства. Большую роль в формировании свободной общественности сыграла пресса.

Однако в современных индустриальных и постиндустриальных обществах пространство для свободной коммуникации и выработки общественного мнения всё более сужается. Одним из важных факторов, обусловивших этот процесс, является развитие электронных СМИ. Средства массовой информации уничтожают «сферу публичного», где люди могли бы свободно обмениваться мнениями и принимать решения. Сфера публичного «колонизируется» СМИ, которые тиражируют уже готовые мнения. Даже политические дискуссии, транслируемые СМИ, становятся своеобразным театром, зрелищем. Общественное мнение теперь формируется путём манипулирования и рекламы.

В исчезновении публичной сферы и деградации общественного мнения Хабермас видит источник кризиса современных западных обществ. Однако он полагает, что этот кризис можно преодолеть (следует отметить, что широкое распространение интернета в последние годы может способствовать возрождению пространства свободной коммуникации).

Жан Бодрийар о «гиперреалъности»

Французский мыслитель Ж. Бодрийар является одним из наиболее влиятельных современных социальных теоретиков. Его творчество принято относить к постмодернистской социальной теории, хотя сам он не считал себя постмодернистом.

Подобно Маклюэну, Бодрийар считает, что СМИ радикальным образом меняют общество, однако рассматривает эти изменения в целом негативно. По мнению Бодрийара, распространение СМИ приводит к тому, что подлинная реальность полностью утрачивает своё значение и вытесняется так называемой «гиперреальностью», продуцируемой СМИ.

«Гиперреальность» есть царство «симулякров». Симулякр, в понимании Бодрийара, это «копия копии», которая отсылает зрителя или потребителя не к реальному объекту, в «гиперреальности» вообще не существующему, а к другой копии. Переизбыток информации, производимый современными СМИ, уничтожает категорию смысла. Смысл как таковой перестаёт существовать. «Мы производим в изобилии образы, которые не передают никакого смысла. Большинство образов, которые доносят до нас телевидение, живопись, образы аудиовизуальные или синтетические образы — все они не значат ничего».

Созерцая мир через призму СМИ, человек видит только то, что ему показывают, и считает реальным то, что видит. Всё, что не попадает в поле зрения СМИ, как бы не существует вообще, поскольку не получает репрезентации. С другой стороны, всё, что попадает в объектив, а затем на экран, неизбежно становится зрелищем, даже если речь идёт о войне или катастрофе. Таким образом, будучи преображёнными СМИ, события утрачивают своё подлинное значение. То же самое происходит с реальностью в целом. На смену

естественному приходит искусственное, на смену реальному — виртуальное. Однако Бодрийар не считает, что СМИ «манипулируют» податливой зрительской аудиторией. СМИ и «массы» как объект их воздействия находятся в отношениях взаимозависимости, которую Бодрийар описывает следующим образом:

«Массы принимают абсолютно всё и абсолютно всё делают зрелищным; им не требуется другой код, им не требуется смысл; они, в сущности, не сопротивляются — они просто обрекают всё на соскальзывание в некую неопределённую сферу, которая даже не является сферой бессмыслия, а выступает областью всеохватывающего гипноза/манипуляции. Всегда считалось, что массы находятся под влиянием средств массовой информации — на этом построена вся идеология последних. Сложившееся положение объясняли эффективностью знаковой атаки на массу. Но при таком, весьма упрощённом, понимании процесса коммуникации упускается из виду, что масса — медиум гораздо более мощный, чем все средства массовой информации, вместе взятые, что, следовательно, это не они её подчиняют, а она их захватывает и поглощает или, по меньшей мере, она избегает подчинённого положения. Существуют не две, а одна-единственная динамика — динамика массы и одновременно средств массовой информации»¹.

Никлас Луман о «реальности масс-медиа»

¹ Бодрийар Ж. От сопротивления к гиперконформизму // Яс-перс К., Бодрийар Ж. Призрак толпы. — М.: Алгоритм, 2007. С. 214.

4. Зак. 549

Немецкий теоретик Н. Луман является создателем своеобразной версии системной теории общества. Луман использует понятие аутопойетической, или самореферентной, системы. Самореферентная система существует, воспроизводя собственное самоописание и поддерживая тем самым границу между собой и окружающей средой. Для самореферентной системы коммуникация является базовым процессом, благодаря которому она и существует.

Общество является самой крупной самореферентной системой, в рамках которой существуют разнообразные подсистемы, также поддерживающие себя посредством самореференции. Коммуникация внутри каждой системы осуществляется с помощью особых кодов. Кодов других систем система не распознаёт (так, например, для экономики понятия «любовь» или «мораль» ничего не означают, в отличие от понятий «прибыль» и «эффективность»). Согласно Луману, каждая система «видит» только себя — свои собственные операции, и её отношение с внешней средой ограничивается поддержанием собственной границы. Для того чтобы описать систему извне, необходим «наблюдатель второго порядка», каковым применительно к обществу является, например, социальный исследователь. Однако система не изолирована от среды. Она связана с нею «структурным сопряжением» — это значит, что структуры системы зависят от структур внешнего мира. Система замкнута на себя не структурно, а операционально. Она реагирует на воздействия извне, но видит при этом лишь собственные реакции на эти воздействия.

СМИ, согласно Н. Луману, являются одной из таких самоописывающихся систем. Они обособились от других систем в рамках общества благодаря появлению «технических множительных средств», создавших особую инфраструктуру масс-медиа.

«Техника распространения сыграла в процессе обособления (Ausdifferenzierung) системы масс-медиа такую же решающую роль, какой была роль денег по отношению к экономике. В этой системе коммуникаций не происходит взаимодействия между отправителем и получателем информации как присутствующими друг для друга. О таком взаимном присутствии можно говорить только в том случае, когда им доступен непосредственный контакт, когда они могут видеть, слышать, осязать друг друга и в зависимости от этого строят коммуникацию. Всего этого нет в массмедиа»¹.

¹ Луман Н. Реальность массмедиа: реферат А. Филиппова // Отечественные записки. 2003. № 4.

Обособившись от других сфер коммуникации, СМИ выработали собственный язык, собственную систему кодирования информации и собственную логику функционирования. Способ кодирования информации внутри системы СМИ подразумевает, например, различение «информация/не информация», благодаря которому происходит отсортировывание тех содержаний, которые не соответствуют логике коммуникационного процесса, как он протекает в рамках данной системы. Так, отбор новостной информации осуществляется, согласно Н. Луману, в соответствии со следующими критериями.

«1. Информация должна быть новой. Чтобы усилить её неожиданность, нужно обозначить явное нарушение непрерывности хода событий, расхождение с ожиданиями, уникальность случившегося. Контекст, напротив, должен быть привычным, вызывающим доверие.

2. Предпочтение отдаётся конфликтам. Такие темы отодвигают развязку в будущее. Не зная, кто выйдет победителем, получатели информации испытывают напряжение и пытаются угадать исход борьбы.

3. Внимание можно привлечь указанием количества. В цифрах есть всегда нечто определённое, вне зависимости от того, понимает ли получатель информации, о чём вообще идёт речь. Особенно действенны сравнения: анализ динамических процессов (например, изменения показателей инфляции) или сопоставление территорий.

4. Дополнительный вес придаёт информации и локальный контекст. Предполагается, что получатель информации хорошо знает положение дел в месте своего проживания и для него ценны любые дальнейшие сведения.

5. Очень важны нарушения норм, которые в изображении массмедиа часто принимают форму скандалов. Собственно, только нарушение и делает норму явной. Предполагается, что никто не знает, насколько часты отклонения и как повели бы себя в аналогичной ситуации другие люди. Информация о нарушении, поданная в виде простой констатации данного факта, позволяет получателю солидаризоваться с другими в осуждении нарушения и приверженности норме, а равно и в демонстративном утверждении своего незнания о реальной практике нарушений.

6. Особенно пригодны для новостей сообщения о нарушениях норм, когда к ним добавляются моральные оценки, позволяющие высказывать уважение или неуважение к тем или иным лицам. Массмедиа играют важную роль в воспроизведении кода морали. Это не означает, что они стали высшей моральной инстанцией, — такой в обществе больше нет. Но зато они могут публично называть какие-то поступки хорошими или дурными.

7. Классифицируются не только поступки, но и те, кто их совершает, — тем самым массмедиа не просто извещают о нарушении норм, но и помогают слушателю или читателю составить собственное мнение. Весь комплекс скрытых мотивов, которые побудили, а подчас и вынудили человека поступить именно так, а не иначе, при этом не освещается.

8. Требование актуальности информации ведёт к тому, что массмедиа сосредоточивают внимание на исключительных случаях (катастрофах, стихийных бедствиях и т.п.), а требование рекурсивности вызывает у журналистов повышенный интерес к предшествующим или к похожим событиям (иногда образующим целые «серии»).

9. Особый случай — распространение в качестве новостей высказываемого кем-то мнения. В значительной части материалов массмедиа отражаются они сами: говорящие могут отвечать на поставленный вопрос или навязывать свои высказывания, но так или иначе эти высказывания становятся событием только благодаря массмедиа. «Мир словно наполняется добавочными шумами: предложениями, комментариями, критикой».

10. Все перечисленные критерии становятся ещё строже,
когда отбором занимаются специальные организации, подго-
няющие информацию, уже отобранную системой массмедиа,
под рубрики и шаблоны (например, выпускающие редакции в
печатных СМИ). Рубрики должны быть пригодны для много-
кратного использования, не быть непривычными для получа-
теля информации, не провоцировать ажиотаж и конфликты,
потому что это слишком усложнило бы планирование дея-
тельности такой организации»¹.

¹ Луман Н. Реальность массмедиа: реферат А. Филиппова // Отечественные записки. 2003. № 4.

Функцией системы СМИ в обществе является управление процессом его «самонаблюдения», осуществление наблюдения

«второго порядка» — наблюдая не за объектами, а за наблюдениями.

«Наблюдая за наблюдениями», отслеживая «мнения», которые в системе СМИ становятся «событиями», осуществляя отбор информации, СМИ в определённом смысле конструируют реальность, формируя описание общества, частью которого они являются.

Мануэль Кастелъс: «реальная виртуальность»

Современный американский исследователь М. Кастельс разработал наиболее целостную и полную концепцию информационного общества (хотя сам автор предпочитает термин «информациональный»). В своём трёхтомном труде «Информационная эпоха» (на русский язык работа переведена в сокращённом варианте) Кастельс прослеживает, как внедрение информационных технологий меняет экономические и политические отношения, способы формирования идентичностей, воздействует на культуру, создаёт новые фундаментальные социальные противоречия. Поскольку социология массовых коммуникаций традиционно уделяет основное внимание средствам массовой информации, но не использованию коммуникационных технологий в других областях (хотя это и не противоречило бы определению её предмета), следует сосредоточиться здесь именно на предпринятом исследователем анализе СМИ и воздействия информационных технологий на культуру.

Анализируя роль и функции электронных коммуникаций в современных обществах, Кастельс часто ссылается на революционные идеи Маклюэна, хотя и отмечает некоторые ошибочные положения последнего.

По мнению Кастельса, распространение и развитие информационных технологий формируют «культуру реальной виртуальности». Но, прежде чем говорить непосредственно об этом, следует обратиться к пониманию Кастельсом сущности коммуникации и её роли в культуре.

Кастельс, как и Маклюэн (а также ряд более поздних авторов, например Н. Постмэн), согласен с тезисом, что коммуникации

формируют культуру общества. Коммуникация «кодирует» восприятие реальности. Только через эти коды человек и воспринимает мир. Мир таков, каков язык его описания. Соответственно, изменение формы «кодирования» вызывает изменение культуры и образа мира, создаваемого ею. «Появление новой системы электронной коммуникации характеризуется её глобальными масштабами, интегрированием всех средств массовой информации, и её потенциальная интерактивность уже меняет нашу культуру и изменит её необратимо»¹ — утверждает Кастельс.

Описывая процесс этого изменения, Кастельс выделяет несколько этапов в развитии средств массовой коммуникации. Он начинает «отсчёт» с эпохи массового распространения телевидения после Второй мировой войны. Именно телевидение способствовало закату Гутенберговой эпохи (Кастельс охотно пользуется терминами Маклюэна). Спустя три десятилетия после войны телевидение стало самым популярным и массовым СМИ, оттеснив радио и газеты, изменив «формат» киноискусства и повлияв на стиль литературных произведений (как замечает Кастельс, книги всё больше походят на сценарии).

Популярность телевидения Кастельс объясняет лёгкостью восприятия информации, обусловленной способом её подачи. В отличие от чтения, которое предполагает определённое сосредоточение, необходимость мыслить логично и последовательно, т.е. требует определённых усилий и навыков, телевидение просто развлекает, независимо от содержания демонстрируемых сюжетов. Важнейшая составляющая притягательности телевидения — это «сенсорная имитация реальности».

Именно систему коммуникации, где доминирует телевидение, Кастельс предлагает именовать «системой массовой информации».

¹ Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество, культура. — http.7/www.vusnet.ru/biblio/download.aspx?id=3064

В рассматриваемый период телевидение, превратившееся в необходимый элемент повседневной жизни миллионов людей, находилось фактически под государственным контролем.

Этот контроль был слабее в США, чем в Западной Европе, в Европе — слабее, чем в СССР. Но существовал он везде, дополняясь также влиянием со стороны коммерческих структур (в социалистических странах этот фактор отсутствовал). Вещание было однородным, различия внутри аудитории СМИ не принимались во внимание. Фактически именно в этот период формируется так называемая «массовая культура», гомогенная и стандартная, которую критиковали, в частности, представители Франкфуртской школы.

Ссылаясь на ряд эмпирических исследований аудитории СМИ, Кастельс утверждает, что влияние СМИ на поведение людей не столь велико, как представляется многим критикам массовой культуры. В частности, он указывает, что из 1600 рекламных объявлений, обрушиваемых в день на среднего американца, люди реагируют (и не обязательно позитивно) лишь на двенадцать. Кастельс делает вывод, что влияние СМИ имеет гораздо более сложную природу, чем прямое понуждение или манипуляция. Люди реагируют на информацию СМИ исходя из собственных убеждений, образования, ситуационного контекста, личного жизненного опыта и множества других факторов.

Однако фундаментальное значение СМИ заключается в другом: «Средства массовой информации, особенно аудиовизуальные, действительно представляют собой в нашей культуре основной материал коммуникационных процессов. Мы живём в среде СМИ, и из них приходит большинство наших символических стимулов....СМИ — это культура, в которой предметы и символы соотносятся с телевидением, от форм домашней мебели до стиля и тем разговора. Реальная власть телевидения... в том, что оно подготавливает сцену для всех процессов, информация о которых должна сообщаться обществу в целом, от политики до бизнеса, спорта и искусства. Телевидение структурирует... язык социетальных коммуникаций»¹. Таким образом, СМИ задают общий горизонт восприятия мира.

¹ Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество, культура. — http://www.vusnet.ru/biblio/download.aspx?id=3064

Эпоха доминирования централизованного массового телевидения с гомогенным потоком информации сменилась

следующим этапом в развитии СМИ, связанным с появлением новых технологий и сегментацией аудитории СМИ, ростом вариативности каналов информации. Это происходит в 80—90-е годы, когда возникают и широко распространяются портативные радиоприёмники, магнитофоны, видеокассеты и видеомагнитофоны, что позволило людям отбирать тот аудиовизуальный «контент», который соответствовал их вкусам и запросам, что подорвало монополию крупных телевизионных вещателей. С помощью новых технических средств люди смогли свободнее структурировать свой досуг.

Ещё более решительным шагом к диверсификации информационного потока стало появление кабельного телевидения, что вызвало к жизни множество разнообразных телевизионных каналов и затруднило централизованный государственный контроль над ними. Спутниковое телевидение ещё более усиливает эту тенденцию. Так, в странах Европейского Союза число телевизионных сетей возросло с 40 в 1980 году до 150 в середине 1990-х годов, работа трети этих сетей осуществляется через спутники. О «гомогенности» вещания в таких условиях можно уже не говорить. Аудитория СМИ стала высокодифференцированной, массовая культура в значительной степени утратила однообразие, хотя стандартизация и тиражируемость, естественно, остаются её фундаментальными характеристиками. Однако теперь приходится говорить об увеличении числа стандартов в соответствии с запросами сегментированной аудитории.

Но тем не менее растущее разнообразие СМИ не подорвало односторонний характер массовой коммуникации и не отменило ведущей роли государства и крупных коммерческих структур в контроле над СМИ. Настоящие революционные преобразования системы массовой коммуникации начались с возникновением информационных сетей, прежде всего сети интернет.

Кастельс подробно освещает историю интернета, отмечая, что в его создании и распространении огромную роль сыграло как военное ведомство США, так и свободная творческая активность университетских интеллектуалов, студентов и молодых исследователей, благодаря которым интернет стал не

просто инструментом в руках государственных структур, но и зоной свободного общения всех, кто имеет для этого интеллектуальные и экономические возможности.

Распространение интернета сделало массовую коммуникацию многонаправленной, создало предпосылки для формирования новых сообществ и социальных сетей (возможности интернета радикально изменили и характер бизнеса — Кастельс недаром говорит о новом «информациональном капитализме», но это выходит за рамки рассматриваемой здесь темы).

Следующим шагом должно стать широкое распространение на основе интерактивной коммуникации мультимедийных систем, объединяющих различные средства коммуникации. Кастельс пишет:

«Во второй половине 1990-х годов из слияния мобилизованных и ориентированных на индивидуальные заказы СМИ и компьютерной коммуникации начала формироваться новая электронная коммуникационная система....Новая система характеризуется интеграцией различных средств и своим интерактивным потенциалом. Мультимедиа (как поспешно назвали новую систему) распространяет область электронных коммуникаций на все сферы жизни — от дома до работы, от школ до больниц, от развлечений до путешествий»¹.

Основная черта мультимедиа — слияние различных видов культурных содержаний — печатных и аудиовизуальных СМИ, высокой и низкой культуры, образования и пропаганды, информации и развлечений — в некоем едином цифровом суперпространстве, которое и становится «реальной виртуальностью».

Сущность «реальной виртуальности» Кастельс определяет следующим образом:

«Это — система, в которой сама реальность (т.е. материальное/символическое существование людей) полностью схвачена, полностью погружена в виртуальные образы, в выдуманный мир, мир, в котором внешние отображения находятся не

¹ Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество, культура. — http://www.vusnet.m/biblio/download.aspx?id=3064

просто на экране, через который передаётся опыт, но сами становятся опытом. Все сообщения всех видов заключены в средстве, ибо средство стало настолько всеобъемлющим, настолько разнообразным, настолько послушным, что абсорбирует в одном и том же мультимедиатексте целостность человеческого опыта».

В динамичном глобализирующемся мире информационных потоков существовать будет только то, что включено в символическое пространство «реальной виртуальности». Люди, события, территории, «выпавшие» из этого пространства, окажутся вне социального контекста, вне потока коммуникации, который формирует современный мир. В этом заключается одно из фундаментальных противоречий наступающей «информациональной эпохи».

1. Какие социальные и культурные изменения произошли в «эпоху Гутенберга»?

2. Каким образом изменения средств коммуникации воздействуют на культуру?

3. Что такое «индустрия культуры»? Каковы, с точки зрения представителей критической теории, сущностные особенности массовой культуры и как она влияет на массовое сознание?

4. Согласны ли вы с критической оценкой массовой культуры, данной Т. Адорно и М. Хоркхаймером?

5. В чём заключается сущность функционального подхода к анализу СМИ?

6. Какие явные и латентные функции выполняют СМИ? Существуют ли дисфункциональные последствия деятельности СМИ? В чём они заключаются?

7. Что представляют собой современные СМИ с точки зрения Н. Лумана?

8. Что Н. Луман понимает под «самореферентной системой»? Каково значение коммуникации в существовании подобных систем?

9. Какие принципы отбора информации характерны для СМИ с точки зрения И. Лумана? Приведите примеры, которые подтверждают (или опровергают) его точку зрения.

10. Что такое «гиперреальность»? Какова роль СМИ в её формировании?

11. Каково значение деятельности СМИ в современных обществах с точки зрения М. Кастельса?

12. Что означает введённый М. Кастельсом термин «реальная виртуальность»?

13. Чем интернет как средство коммуникации отличается от телевидения?

14. Что такое «мультимедиа»?

15. Дайте общую характеристику теоретических концепций массовой коммуникации, с которыми вы познакомились. Какая концепция кажется вам наиболее убедительной? Почему?

Литература

1. Адорно Т. Новый подход к индустрии культуры // Контексты современности-I: актуальные проблемы общества и культуры в западной социальной теории. — Казань: Изд-во Казанского университета, 2000.

2. Беннет Т. Теории медиа и теории общества // Контексты современности-И: хрестоматия. — Казань: Изд-во Казанского университета, 2001.

3. Бодрийар Ж. В тени молчаливого большинства, или Конец социального. — Екатеринбург: Изд-во Уральского университета, 2000.

4. Бодрийар Ж. От сопротивления к гиперконформизму // Ясперс К., Бодрийар Ж. Призрак толпы. — М.: Алгоритм, 2007.

5. Гидденс Э. Социология. — М.: Едиториал УРСС, 2005.

6. Гнатюк О.Л. Из истории американской коммуникологии и коммуникативистики: Гарольд Лассуэлл // Актуальные проблемы теории коммуникации. — СПб.: Изд-во СПбГПУ, 2004.

7. Грицанов А.А., Кацук Н.Л. Жан Бодрийар. — Минск: Книжный дом, 2007.

8. Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество, культура. — http://www.vusnet.ru/biblio/download. aspx?id=3064

9. Кукаркин А.В. Буржуазная массовая культура. — М.: Политиздат, 1985.

10. Луман Н. Реальность массмедиа: реферат А. Филиппова // Отечественные записки. 2003. № 4.

11. Маккуэйл Д. Теория массовой коммуникации // Контексты современности-П: хрестоматия. — Казань: Изд-во Казанского университета, 2001.

12. Маклюэн М. Понимание медиа. — М.: КАНОН-Пресс-Ц, 2003.

13. Меррин У. Телевидение убивает искусство символического обмена: теория Жана Бодрийара // Контексты современности-Н: хрестоматия. — Казань: Изд-во Казанского университета, 2001.

14. Науменко Т.В. Социология массовой коммуникации. — СПб.: Питер, 2005.

15. Ритцер Д. Современные социологические теории. — СПб.: Питер, 2002.

16. Риэл М. Культурная теория и её отношение к зрелищам популярной культуры и медиа // Контексты современности-П: хрестоматия. — Казань: Изд-во Казанского университета, 2001.

17. Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. — М.: Изд. центр ACADEMIA, 1995.

18. Хорхаймер М., Адорно Т. Диалектика просвещения. — М.: Изд-во «Медиум», 1997.

19. Шендрик А.И. Социология культуры. — М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2005.

20. Язык СМИ как объект междисциплинарного исследования: учеб. пособие / отв. ред. М.Н. Володина. — М.: Изд-во МГУ, 2003.

Средства массовой коммуникации оказывают глубокое воздействие на культуру современного общества.

О некоторых аспектах этого влияния уже отмечалось в главе, посвященной теоретическому анализу массовой коммуникации. Г. Маклюэн показал, каким образом средства коммуникации определяют восприятие мира в ту или иную эпоху. Ж. Бодрийар говорил о проблемах перепроизводства символов и девальвации понятий смысла и аутентичности, о формировании с помощью СМИ «гиперреальности», заменяющей подлинную реальность. М. Кастелье стремился показать, как под влиянием развития информационных коммуникационных технологий формируется «культура реальной виртуальности». В этой главе будет рассмотрен ряд других, более частных аспектов воздействия СМИ на культуру, и начнём с роли СМИ в формировании феномена массовой культуры.

♦ СМИ и массовая культура

Понятие массовой культуры отражает специфику производства культурных образцов в индустриальных и постиндустриальных обществах.

Произведения массовой культуры изначально создаются как товар, и главным критерием их оценки является уровень спроса на них. Т. Адорно использовал термин «индустрия культуры» для обозначения нового статуса культуры в индустриальных обществах — культура становится «производством» наряду с другими видами производства.

Произведения массовой культуры изначально не обладают уникальностью — они представляют собой серийный, стандартный продукт, изготовляемый профессионалами в соответствии с определёнными технологиями.

Внедрение техники в производство культурных образцов приводит к значительным последствиям, причём глубокие культурные преобразования, связанные с возможностью массовой воспроизводимости произведений искусства, начались довольно давно. Немецкий теоретик культуры Вальтер Беньямин писал:

«В XIX веке техническое репродуцирование достигло такого уровня, когда оно смогло не только сделать своим объектом всё художественное наследие в целом, тем самым расширив и видоизменив воздействие искусства, но и отвоевать себе самостоятельное место в культуре.

Однако даже при самой совершенной репродукции утрачивается нечто существенное для искусства: исчезает «здесь» и «сейчас» художественного произведения, его неповторимое наличное бытие. Собор покидает площадь, чтобы в виде репродукции занять своё место на стене в квартире; хор, впервые прозвучавший в концертном зале или под открытым небом, слушают у себя дома.

Значение и последствия репродуцирования искусства выходят далеко за его собственные пределы. Тиражирование репродукций ставит на место единичного бытия художественного произведения массовидность. Возможность встретиться с воспринимающим искусство субъектом в удобной для него ситуации актуализирует репродуцируемый предмет, но одновременно вызывает потребность сделать произведения более доступными, которая так же настоятельна сегодня в массах, как их склонность преодолеть уникальность любого явления путём его репродуцирования.

...Репродуцирование приучает к такому восприятию, в котором преобладает ориентация на осознание стереотипного в мире, то есть повторяемое торжествует над оригиналом. Так в сфере визуального проявляется то, что в области теории выражается в возрастающем значении статистики.

...Репродуцированное произведение искусства постепенно всё больше и больше становится репродукцией произведения искусства, основанного именно на воспроизводимости.

...В восприятии произведений искусства возможны различные акценты, среди которых следует выделить два прямо противоположных: в одном случае акцент делается на культовой ценности произведения, в другом — на его выставочной ценности.

С расширением и совершенствованием способов технического репродуцирования произведений искусства публичная (выставочная) ценность последнего настолько выросла, что наметились качественные изменения в самой его природе. Подобно тому, как в первобытную эпоху произведение искусства благодаря абсолютному перевесу его культовой ценности было в первую очередь орудием магии, ритуала и лишь позднее его признали и произведением искусства, так и теперь благодаря абсолютному перевесу его выставочной ценности произведение искусства приобретает совершенно новые функции. И очень вероятно, что его художественная функция...окажется второстепенной.

...Техническая воспроизводимость художественного произведения меняет отношение масс к искусству....Общепринятое принимается некритически, действительно новое критикуется»¹.

Беньямин говорит о воспроизводимости образцов высокой культуры, изначально создававшихся как уникальные. Однако сама возможность воспроизводимости, тиражирования обусловила появление культурного творчества, ориентированного именно на серийное производство и широчайшую аудиторию.

Формирование массовой культуры было бы невозможно без технического прогресса, позволяющего массово производить те или иные культурные артефакты, и без СМИ, которые распространяют эти артефакты. Спортивные зрелища, популярная музыка, телесериалы, кино — все эти виды популярных зрелищ становятся доступными массовой аудитории благодаря радио, телевидению, другим каналам массовой коммуникации.

¹ Беньямин В. Искусство в эпоху технической воспроизводимости // Кукаркин А.В. Буржуазная массовая культура. — М.: 1985. С. 178-180.

Современные общества «потребляют» культурной продукции гораздо больше, чем общества прошлого, где произведения искусства были доступны, как правило, лишь незначительному меньшинству.

Повышение уровня жизни и уровня образования, а также появление свободного времени, которое необходимо чем-то заполнить, породили массовый спрос на культурную продукцию. Оценка произведений культуры впервые стала зависеть от мнения большинства, мнения массовой аудитории, а не самих творцов и утончённых ценителей их произведений. Аудитория выбирает то или иное произведение, оплачивая его — приобретая билет в кинотеатр или на концерт, диск, кассету, книгу, включая телевизор во время показа любимого сериала (и превращаясь в желанный объект рекламного воздействия) и др.

«Индустрия культуры» ориентируется на огромную аудиторию. Соответственно уровень произведений массовой культуры не слишком высок и приспособлен к усреднённым вкусам и культурным запросам.

Основная функция массовой культуры в современных обществах — развлечение, заполнение досуга или, если употребить психологический термин, удовлетворение потребности в структурировании времени. Однако она выполняет и значимые латентные функции, в частности идеологическую и социализирующую, способствуя утверждению определённых ценностей и убеждений, распространению образцов поведения.

♦ Идеологическое воздействие СМИ

В политической деятельности термин «идеология» имеет вполне определённый смысл — это совокупность идей и убеждений, которых придерживается та или иная политическая организация (партия или движение). Политическая идеология отражена обычно в программных документах политических организаций и служит ориентиром для принятия того или иного политического курса. Однако в современном обществознании термин «идеология» — один из самых размытых

и неточных, несмотря на это, он весьма активно используется в разных значениях и контекстах, в том числе и применительно к анализу влияния СМИ на аудиторию.

Термин возник в XIX веке. Его впервые употребил французский философ Антуан Дестют де Траси, который назвал идеологией предполагаемую «науку об идеях». В этом значении термин распространения не получил. В широкий оборот термин вернулся благодаря работам К. Маркса, который рассматривал идеологию как «ложное сознание», искажённое представление о реальности, обусловленное классовыми интересами и выражающее эти интересы.

В рамках современного гуманитарного знания термин «идеология» приобретает весьма широкое значение, поскольку любое знание рассматривается как социально детерминированное, а значит, идеологическое. Однако социальная детерминированность знания не подразумевает в обязательном порядке его ложности.

Постмарксистская критическая традиция социологической мысли рассматривала идеологию как систему взглядов, защищающую интересы доминирующих классов, слоев и групп. Таким образом, идеология оказалась связана с властью и сама стала рассматриваться как проявление «символического насилия» (термин П. Бурдье) — навязывания взглядов и убеждений господствующих групп всем остальным слоям и группам общества. В качестве важнейших механизмов, с помощью которых осуществляется это символическое насилие, рассматриваются массовое образование и СМИ. Предполагается, что СМИ неявным образом прививают своей аудитории некоторые идеологические штампы и стереотипы, способствуя тем самым укреплению существующего общественного устройства и парализуя критическое мышление.

¹ Croteau, D. (ed.) Media/Society: Industries, Images, and Audiens, Pine Press, 2000: Реферативное изложение А. Тузикова // Контексты современности-П. — Казань: Изд-во Казанского университета, 2001.

Одним из последних исследований идеологического воздействия СМИ стала работа Дэвида Крото и Уильяма Хойнса «Медиа/Общество: индустрия, имиджи и аудитория»¹. Авторы

выделяют три сферы массовой коммуникации, где идеологическое воздействие проявляется наиболее отчётливо, — это новостные программы, кино и популярная музыка.

Новостные программы, с точки зрения Крото и Хойнса, способствуют утверждению существующей идеологии уже тем, что повышенное внимание в них уделяется власть имущим, тем личностям и группам, которые занимают привилегированное положение. Это касается не только собственно политиков — повышенный интерес вызывают также представители бизнес-элиты. Что касается содержательной части новостных программ, то преобладают политические новости (если не происходит какого-либо чрезвычайного происшествия). В результате аудитории неявно преподносится мысль о преимущественной важности и значимости определённых видов деятельности и определённых групп людей. «Концентрируясь на власть имущих и иных представителях «верхов», медиа конструируют образ общества, лишённого видимого социального разнообразия. В результате этого политика предстаёт в виде некоего внутреннего дела властвующей элиты при участии незначительного числа привилегированных членов общества извне»'.

В программах новостей, по мнению исследователей, доминируют ценности «социального порядка» и «национального лидерства». Интересно отметить, что выделенные на евро-американском материале ценности вполне соответствуют и тематике российских новостных программ. Правда, у нас, учитывая отечественный контекст, можно отметить ещё и повышенное внимание к ценностям патриотизма, величия России, которые явно перевешивают ценности личной свободы.

¹ Croteau, D. (ей.) Media/Society: Industries, Images, and Audiens, Pine Press, 2000: Реферативное изложение А. Тузикова // Контексты современности-П. — Казань: Изд-во Казанского университета, 2001.

Точки зрения на ту или иную проблему, преподносимые СМИ, обычно отражают через мнение немногочисленной элиты. К «альтернативным мнениям» аудитория доступа, как правило, не имеет. Крото и Хойнс приводят в качестве примера обсуждение в американских СМИ применения вооружённых

сил в Югославии (1999 год). В центре дискуссии находился вопрос о том, использовать ли наземные силы или ограничиться воздушными операциями. Вопрос о необходимости самого применения вооружённой силы вообще не ставился — это преподносилось как нечто очевидное и решённое.

Таким образом, СМИ оказывают неявное идеологическое воздействие через отбор новостей, точек зрения и экспертов. При этом подобное положение дел не обязательно является результатом целенаправленной политики. Скорее, его надо рассматривать как следствие неравенства в обществе, сложившейся структуры политического и экономического доминирования, сопровождающегося культурным доминированием.

Что касается идеологического воздействия кинопродукции, то здесь идеологическая нагруженность ещё более наглядна. Положительный герой, призванный побеждать зло, всегда выступает в качестве воплощения наиболее ценимых добродетелей. Анализируя, в частности, американские боевики на вьетнамскую тему, Крото и Хойнс отмечают, что герои типа Рембо не только способствовали утверждению американских ценностей и идеи американского превосходства, но и должны были символически «переиграть» проигранную войну, способствуя излечению психологической травмы, которое американское общество получило в результате поражения во Вьетнаме. Подчёркнутая маскулинность и «крутизна» героев боевиков, по замечанию авторов, стала составной частью американской политической культуры и «сыграла свою роль в идеологическом прикрытии популярных среди общественности военных акций в Панаме и Гренаде, а также ещё более популярной войне против Ирака в 1991 году»¹.

¹ Croteau, D. (ed.) Media/Society: Industries, Images, and Audiens, Pine Press, 2000: Реферативное изложение А. Тузикова // Контексты современности-II. Казань: Изд-во Казанского университета, 2001.

Однако следует отметить, что СМИ могут быть как орудием идеологического воздействия, так и механизмом разрушения идеологии. В качестве примера можно привести такие мультипликационные сериалы, как «Симпсоны» и «Южный парк», задачей которых является как раз тотальное развенчание

«традиционных ценностей и идеологем» американского образа жизни. Неудивительно, что реакция общественности на подобные произведения, по крайней мере, двойственная.

Если обратиться к опыту отечественных СМИ, то в их истории нетрудно заметить три этапа, характеризующихся разными формами идеологического воздействия. Первый этап — советский, когда полностью государственные СМИ служили главным орудием идеологического воспитания и вполне официально именовались «средствами массовой информации и пропаганды». Идеологическое воздействие считалось основной задачей СМИ. В конце 80-х годов советские СМИ, ещё оставаясь государственными, под влиянием политики гласности, провозглашённой М.С. Горбачёвым, развернули масштабную кампанию деидеологизации и критического переосмысления наследия ещё «официально» не завершившейся советской эпохи. Огромное количество ранее замалчивавшихся исторических данных было опубликовано наряду с запрещёнными в советский период произведениями литературы. Люди увидели историю своей страны в совершенно ином свете, что для большинства явилось шоком, морально-нравственной драмой, жизненной трагедией. Идеологическое развенчание советского режима, несомненно, стало одной из важных причин его краха.

Второй этап, охватывающий 90-е годы, т.е. первое десятилетие постсоветской истории, характеризовался структурной перестройкой российских СМИ, их приспособлением к условиям формировавшейся рыночной экономики и весьма противоречивыми отношениями с новой политической властью. Какой-то последовательной идеологической политики у российских СМИ в этот период не было, однако, ориентируясь в целом на западную модель, они пытались пропагандировать демократические ценности, что удавалось лишь отчасти. В связи с коммерциализацией усиливался развлекательный компонент влияния СМИ, что сократило эфир информационно-политических программ. Появлялись новые для отечественной аудитории жанры — реклама, телевикторины, телесериалы, реалити-шоу, которые также несли определённый идеологический заряд, пропагандируя как идею личной

ответственности, без которой ценность свободы теряет позитивный смысл, так и идеалы индивидуализма, быстрого обогащения, потребительства и конкуренции.

Криминализация российского социума отразилась в СМИ в виде повышенного интереса к криминальной тематике. Отсутствие государственной монополии, появление частных владельцев СМИ, с одной стороны, обеспечивали возможность представлять различные точки зрения на текущие события, с другой — провоцировали так называемые «информационные войны», при которых СМИ использовались разными политическими силами для дискредитации своих противников. Воздействие СМИ на российское массовое осознание в данный период было крайне противоречивым. Можно утверждать, что СМИ в определённой степени несут ответственность за дискредитацию демократических ценностей, в том числе и свободы слова, в массовом сознании россиян.

Третий период, охватывающий 2000-е годы, характеризуется постоянно усиливающимся влиянием государства на СМИ (особенно телевидение) и попытками сконструировать с их помощью новый национальный консенсус на почве пропагандируемых ценностей державности, патриотизма, военной мощи и отчасти «государственной религии». Наблюдаются попытки усилить сплочённость общества путём формирования образов «врагов России», эксплуатации идеологем: «осаждённая крепость», «Восток — Запад», «самобытный путь России». Наконец, делаются попытки частичной реабилитации советского прошлого, опирающиеся на естественную ностальгию части россиян по утраченному наследию «Великой империи».

Поддержание национального консенсуса на данном этапе включает и ограничение доступа к СМИ представителей политической оппозиции, что создаёт впечатление безальтернативное™ сложившегося политического устройства. Наконец, почти полное исчезновение серьёзных информационно-аналитических передач, засилье развлекательных программ и телесериалов способствуют нарастанию политической пассивности россиян, ориентации прежде всего на ценности частной жизни и потребления.

На каждом из перечисленных этапов российские СМИ несли некий «идеологический мессидж», содержание которого менялось, но полностью освободиться от которого не удавалось. Пока массовая коммуникация сохраняет однонаправленный характер, её идеологический компонент неустраним. Его наличие — предмет бесконечных дискуссий в научной среде, журналистском сообществе. Таким образом, в переломный, радикально-реформируемый момент развития социума и государства использование СМИ в качестве идеологического инструмента вполне закономерно и может различаться только по временным и абсолютным показателям.

Вместе с тем, действие этого инструмента не бесконечно, поскольку по мере стабилизации социальных процессов жизненные реалии и бытовые проблемы людей становятся всё менее идеологизированными. Отсюда вывод о том, что России как воздух нужны экономическая стабильность, социальная идентичность, гражданское общество и правовое государство.

♦ Социализирующая функция СМИ

В современных обществах СМИ, главным образом телевидение, являются одним из наиболее значимых агентов социализации. Телевидение воздействует на индивида с самого раннего возраста: дети начинают смотреть телевизор раньше, чем учатся читать. В более старшем возрасте просмотр телевизора является главной формой проведения досуга.

Многочисленные исследователи данной проблемы отмечают, что телевидение служит для детей и подростков (как и для многих взрослых) источником не только полезной информации, но образцов для подражания, конструирования собственной идентичности. Интересно в данной связи отметить, что многие молодёжные субкультуры строятся именно на основе потребления той или иной продукции массовой культуры, тиражируемой СМИ. В первую очередь это относится к субкультурам поклонников различных музыкальных стилей, например, так называемых «металлистов». С другой

стороны, распространяя информацию о тех или иных молодежных субкультурах, СМИ способствуют и росту численности их последователей. Так, А. Тарасов^{^[5]}, исследователь российских скинхедов, полагает, что возникновение этой субкультуры в России в 90-е годы произошло во многом благодаря СМИ, демонстрировавшим западных скинхедов (однако рост численности и агрессивности российских скинхедов — уже не следствие деятельности СМИ, и обусловлены они целым комплексом социокультурных факторов).

О роли СМИ в распространении молодёжной моды, о «поточном производстве» молодёжных «кумиров» можно и не говорить — она очевидна.

Личный опыт каждого отдельного человека довольно ограничен. Неудивительно, что значительную часть представлений об окружающей реальности он получает от СМИ. Последние служат главным источником представлений о мире, как адекватных, так и стереотипизированных и искажённых. Отечественный исследователь Д. Дондурей, анализируя ситуацию в российских СМИ начала 2000-х годов, отмечает:

«И так как из телевизора непонятно, что в России происходит на самом деле, что меняется, а что нет, вся страна, судя по родным, снятым в последние годы фильмам и сериалам, занимается «разборками». Практически восемь из каждых десяти названий — про криминальную жизнь. Нас уверяют, что главные герои российской действительности — бандиты и все, кто бандитов обслуживает (жертвы, следователи, суды, предприниматели). Правоохранительная система рассматривается авторами «сказок для взрослых» в основном как проявление личного героизма отдельных профессионалов, а бизнесмены исключительно как жертвы и участники преступных отношений»^{^[6]}.

Телевидение нередко служит механизмом «опережающей социализации», формирующей у подростка или молодого человека представление о его или её будущей карьере, нередко

далёкое от реальности. СМИ задают стандарты потребления, также не всегда соответствующие реальным возможностям молодых людей. Разрыв между реальным и желаемым нередко порождает болезненные психологические эффекты, провоцирует состояние фрустрации.

Отдельная и весьма активно обсуждаемая проблема — это влияние демонстрации насилия на детей и молодёжь. Результаты исследований данной проблемы противоречивы. Если одни эксперименты подтверждают, что демонстрация агрессивности по телевидению вызывает рост агрессивности у аудитории, то другие подобной зависимости не выявляют.

Трудность исследования данной проблемы заключается в том, что фактически невозможно установить неизбежную причинно-следственную связь между просмотром «агрессивных» передач и собственно агрессивным поведением. Приведём лишь один пример. Американские учёные Л. Эрон и Р. Гусман провели лонгитюдное исследование:

«Вначале они обнаружили высокую степень корреляции между наблюдением насилия по телевидению и агрессивным поведением у восьмилетних мальчиков, а затем по истечении примерно одиннадцати лет они заново вернулись к исследованию 211 молодых людей из числа своих бывших испытуемых, которым теперь было по девятнадцать лет. Те из них, кто в восьмилетнем возрасте видел много насилия на экране телевизора, оказались в 19 лет более агрессивными, чем их не злоупотреблявшие телевизионным насилием сверстники. Более того, было совершенно ясно, что именно просмотр телевизионных передач порождал агрессивное поведение, а не наоборот, поскольку агрессивные юноши, насмотревшись всего этого в восемь лет, совершенно необязательно смотрели много агрессивных телевизионных передач в девятнадцать лет»¹.

¹ Аронсон Э. Общественное животное: введение в социальную психологию. — М.: Аспект-Пресс, 1999. С. 274.

С одной стороны, результат исследования, казалось бы, очевиден. Однако вряд ли можно с точностью утверждать, что именно просмотр «плохих» передач в восьмилетнем возрасте сделал девятнадцатилетних юношей агрессивными. Воз

можно, вмешались иные факторы — особенности воспитания в раннем возрасте, отношения в семье, отношения со сверстниками, жизненные обстоятельства. На формирование личности воздействует огромное количество факторов, поэтому результаты социализации всегда непредсказуемы. Абсолютизировать какой-то один фактор — в данном случае насилие в передачах — едва ли правильно. И тем не менее множество подобных исследований позволяют говорить если не о жёсткой причинно-следственной связи, то, по крайней мере, об устойчивой корреляции между просмотром актов насилия по телевидению и агрессивным поведением. Но, возможно, данная корреляция объясняется тем, что люди, уже предрасположенные к агрессии и насилию, выбирают передачи с определённой тематикой.

Некоторые исследователи отмечают, что если демонстрация насилия и не влечёт за собой совершение агрессивных поступков, то это не означает её полной безобидности — ряд экспериментов показал, что просмотр сцен насилия снижает «порог чувствительности» аудитории. Люди приучаются воспринимать насилие как норму.

Исследования аудитории СМИ, рейтингов передач показывают, что именно агрессия и насилие — наиболее привлекательный для большой части населения тип зрелища. И это позволяет журналистам и продюсерам говорить о том, что, тиражируя подобные сюжеты, они лишь идут навстречу пожеланиям зрителей и рекламодателей, которые стремятся размещать рекламу в наиболее рейтинговых передачах.

СМИ как агент социализации оказывает более глубокое воздействие, чем только лишь распространение информации и образцов для подражания. Способ подачи информации, характерный для СМИ, и прежде всего телевидения, влияет на способ восприятия мира (уже говорилось об этом выше, обсуждая различные теории СМИ). Отечественная исследовательница В. Зверева описывает эти изменения следующим образом.

«Телезрителю, живущему в медиасреде, приходится обрабатывать огромный объём информации, адаптироваться к культуре фрагмента и коллажа, достраивать логику, начало и

конец сообщений, самостоятельно конструировать причинно-следственные связи между ними или воспринимать большую часть информации как «белый шум», быстро концентрировать и переключать внимание и забывать услышанное. Аудиовизуальное потребление образов способствует складыванию нового типа понимания, который строится на упрощении. Мнения могут состоять из эмоций («У меня есть по этому поводу точка зрения: это замечательно!»); такие мнения-эмоции подвижны, легко меняются.

...Но отсутствие причин и связей — только одна из характеристик образа мира, создаваемого телевидением. Наряду с этой существует и другая тенденция: телевидение как средство коммуникации, ориентированное на нарративность, на художественные жанры, привносит в мир собственный порядок, приписывая его «жизни». Фрагментированность на экране относится к блокам информации. С ней контрастирует репрезентация истории внутри одного сюжета: это реальность, подчиняющаяся правилам и закономерностям, как в любом повествовании. Сообщение в репортаже или фильме, как и рассказ, имеет пролог, завязку, кульминацию, финал. В нём артикулировано «драматическое» и «комическое» и нередко расставлены моральные акценты. Обычная жизнь часто выглядит как хаотическое переплетение «линий», но запутанная, недоговоренная реальность на телевидении уравновешена чёткими оценками, сюжетами и поисками счастливого конца. Так, логика, которую привносит средство коммуникации в мир, конструируя порядок, апеллирует к «мелодраматическому воображению», заставляя осмысливать реальность в понятиях художественного произведения»¹.

¹ Зверева В. Репрезентация и реальность // Отечественные записки. 2003. № 4. ² Neil Postman. The Disappearance of Childhood. — New York: Vintage Books, a division of Random House, Inc., 1994: Реферат А. Янина // Отечественные записки. 2003. № 4.

Есть и другие, весьма значимые последствия воздействия СМИ на процесс социализации. Современный американский исследователь Нейл Постман² говорит о смещении возрастных границ в современных обществах под воздействием СМИ. Он выдвигает парадоксальный тезис об «исчезновении детства» в современном обществе. Речь идёт, конечно, не о биологическом детстве как универсальном этапе жизненного

пути, но о детстве «социально сконструированном», возникшем в западных обществах приблизительно в XVTII веке.

Детство как некий специфический этап, наделённый особой ценностью и значением, выделился, по мнению Постмана, под влиянием двух факторов — необходимости образования как овладения грамотностью и навыками рационального мышления (что связано с возникновением «галактики Гутенберга», радикальным изменением доминирующего средства коммуникации) и возникновением представления о том, что некоторые стороны взрослой жизни должны быть скрыты от детей, «табуированы».

Современные СМИ, и прежде всего телевидение, ставят под вопрос оба фактора, поддерживающих конструкцию детства. Визуальное усвоение информации, подразумеваемое телевидением, не требует образования и длительной подготовки. Соответственно значимость овладения грамотностью и навыками логического мышления снижается. Современные дети и подростки благодаря СМИ весьма осведомлены о разных сторонах жизни и не находятся в полной зависимости от старших как источника ценной и полезной информации.

С другой стороны, современные СМИ фактически «растабуировали» все ранее запретные для детей темы. Общество перестало стыдиться перед своими детьми, отгораживать их от тёмных или запретных сторон взрослой жизни. Это заставляет детей «взрослеть» довольно рано, и об этом говорит такой негативный факт, как рост преступлений, совершаемых детьми, раннее начало половой жизни и т.д.

С другой стороны, наблюдается «встречная» тенденция — инфантилизация взрослых. Постман полагает, что можно говорить о тенденции формирования новой возрастной структуры общества, включающей отныне три стадии: младенчество — полувзрослый возраст — глубокая старость. Отмечая эти тенденции, Постман возлагает определённые надежды на новое средство коммуникации — интернет. Овладение компьютерной грамотностью требует значительных усилий и способствует сохранению значимости навыков усвоения текстовой информации в новом культурном и технологическом контексте.

Интернет и распространение мультмедиа вносят существенные изменения в процесс социализации. Подростки и молодые люди получают новый канал культурной информации, новое средство для создания сообществ по интересам, также выступающих в качестве агентов социализации.

Под воздействием новых коммуникационных технологий меняется другой важнейший агент социализации в современных обществах — система массового образования. Изменяется «формат» образовательного процесса, постепенно теряют смысл традиционные способы его организации, подразумевавшие концентрацию учащихся и преподавателей в едином пространстве и подчинение их деятельности единому графику и единому стандарту. Возникают новые возможности для индивидуализации обучения, более разнообразной подачи учебного материала, стимулирования познавательной активности обучающихся. Кроме того, интернет представляет собой масштабную и разнообразную «обучающую среду», предоставляющую широкие возможности для самообразования и формирования разнообразных неофициальных образовательных сообществ.

В то же время излишняя привязанность к интернету нередко ведёт к ослаблению социальных связей и способствует дистанцированию индивида от реальной жизни и реальных проблем. Таким образом, социализирующее воздействие средств массовой коммуникации в современных обществах многопланово и неоднозначно.