Забудь свои заботы, падения и взлеты

Не хнычь, когда судьба себя ведет не как сестра!

Иди за солнцем

следом,

Хоть этот путь неведом,

Спеши, мой друг, всегда иди

дорогою добра!

 

Ах, сколько будет разных сомнений и соблазнов!

Не забывай, что это жизнь - не детская игра...

Ты прочь гони

соблазны,

Усвой закон негласный -

Иди, мой друг, всегда иди

дорогою добра...

 

1. Стихи Ю.Энтина.

3.

Когда хоронили сестричку Борьки, шел дождь. Игорь плохо запомнил, как все происходило. Тимка, кстати, не уехал еще и держался где-то в задних ря­дах, сунув руки в карманы куртки. Сам Игорь хотел подойти к Борьке, но не решился - тот стоял возле самой костровой площадки, рядом с родителями, старшими сестрами и Катькой - стоял такой жуткий, с окаменевшим лицом, что Игорь прямо с кладбища пошел к себе.

По дороге стекали влево и вправо, в водосборники, черные струи. Тимка догнал Игоря, пошел рядом, задумчиво слизывая воду с верхней губы. Потом спросил неожиданно:

- Знаешь,чем хорош наш мир?

- Чем? - Игорь поежился. Ему хотелось в ванну, потом - в постель, под оде­яло.

- Наш мир хорош уже тем, что в нем подлецам трудно притворяться, - нем­ного непонятно ответил Тимка. - Ладно. Я к тебе не пойду, полечу сразу в столицу. У нас там еще снег...

- Лучше снег, чем такая слякоть... - глубокомысленно отозвался Игорь. - Ты извини, я тебя провожать не буду. Спать охота.

- Да ничего... - Тимка повернул. Игорь долго смотрел ему в спину, потом, не оглядываясь, пошел дальше.

Иррузайцы использовали связь с нечистоплотными людьми из бизнес-кругов для осуществления мести - а свели их, наверное, недоброй памяти фоморы. Иррузайцы будут пытаться свалить Довженко-Змая, потому что теперь люди будут требовать от него возобновления боевых действий на севере. Ес­ли он пойдет на это, то деньги, нужные на развитие новых губерний, пойдут на войну. Если не пойдет - потеряет всю свою популярность. Вариант один, надежда одна - найти истинных виновников. Справятся ли Дергачев со своим Тимкой, справится ли Бельков?

А какие интересы тут у Иррузая? Только месть? Кому?.. Игорь мрачно улыбнулся. Да тут все ясно. Их просто надули. Пообещали, наверно, что-то вроде: "Довженко-Змай падет, вам будет временное облегчение, а там что-нибудь придумаем..."Черт подери, какие же они кретины... Уигши-Уого не откажешь в хи­трости, но он, наверное, так и не понял, что его "союзники" скорее уж прибли­зили гибель Иррузая...

... - Налейте пива, пожалуйста, - сказал Игорь вошедшему следом хозя­ину. Тот кивнул, ушел за стойку, оттуда вернулся с кружкой. Ставя ее перед Игорем, тихо сказал:

- Жалко девочку... Всех жалко, но ее... тихая такая была, - потов вдруг су­зил глаза: - Эх, а вот взять бы сейчас "семенова", да и... - он не договорил - уш­ел.

Игорь выпил пиво залпом. Хрустнул соленым сухариком из чашки.

Нет, долги надо возвращать... Что там Носков сказал про "семенова"?..

Игорь поднялся к себе, разделся, влез в горячую ванну. Включил гидромассаж.

Тимка все сделает. Но иррузайцев он пока что и правда будет вынужден оставить в покое. И генерал-губернатор их не тронет. Но их все-таки надо наказать. Уигши-Уого подождет, да. Но есть караваны и пограничные крепости. И они заплатят. НИКТО не имеет права поднимать руку на русских и убивать их так подло и безжалостно.

Теперь он сам, Игорь Вячеславович Муромцев, найдет себе дело. Не сразу. Скандинавы говорят, что только трус мстит сразу, а раб - никогда. Пусть утрясется все здесь. Он спокойно отпразднует свой день рождения. Он еще попи­шет работу.

А потом...

- Игорь, ты здесь?

Голос Борьки донесся от порога.

- Сюда, - позвал Игорь, садясь в ванне. Вошел Борька - в мокрой одежде, глаза у него запали.

- Я у тебя переночую, - сказал он, садясь на край ванны.

- Конечно, - не удивился Игорь. - Я сейчас вылезу, нальем заново, и ты отогреешься. Ляжешь в спальне.

- Мать с отцом на работу ушли, а сестры уехали, - Борька потер лицо. - А мне дома страшно. Пес так воет... Я бы к Катьке пошел, но не хочу, чтобы она меня таким видела опять... Знаешь, Игорёк, я ее почти и не замечал, - и Борька вдруг начал кусать большие пальцы рук - сильнее и сильнее, до крови.

- Прекрати, - голос Игоря стал повелительным, взгляд поймал глаза Борьки и не отпускал их. - Сейчас разденешься, сменишь воду и ляжешь в ванну. Полежишь, потом обсушишься и пойдешь спать. Понял?

- Да, хорошо, - прошептал Борька, поднимаясь. Игорь накинул халат. И, разве­рнувшись, положил ладонь на плечо друга:

- Сейчас тебя бесполезно утешать... Поэтому скажи мне одно: когда прой­дет какое-то время, ты согласен будешь мстить?

- Спрашиваешь! - Борька ожил, поворачиваясь к Игорю. - А о чем ты?

- Пока не знаю, - признался Игорь. - Я пойду спать. И ты ложись.

* * *

Игорь проснулся, от того, что Борька двигался по комнате. За окнами было хмурое, сочаще:ся дождем утро, и Борька как раз застегивал куртку.

- Ты куда? - Игорь приподнялся на локте, приглушил голос, хотя никого, кроме них, тут не было.

- Зайду домой, соберу ранец, - отозвался Борька.

- Пойдешь в школу?

- Да, - вздохнул Борька, присаживаясь на край кровати. - И потом - я по­ка что все еще начальник штаба, а у нас сегодня будут решать вопрос по реорганизации в связи с тем, что мы остаемся в тылу.

- Да, конечно, - Игорь сел. - И мне надо работать.

4.

Двое охранников в похожей на полицейскую белой форме ОКК прошли по бетонированной дорожке, не громко переговариваясь. Тот, что шел ближе к ог­раде, временами постукивал жезлом по чугунным прутьям, увенчанным светя­щимися зелеными звездами - символом компании. Вскоре постукиванье затих­ло вдали.

Комплекс спал. Только несколько снегоуборщиков очищали магистраль­ные дорожки от выпавшего вечером снега, да в главном офисе светилась поч­ти половина окон, а у подъезда стоял транспорт - в том числе "насад" главы совета директоров и "копье" директора "Земли и воли".

...Белая тень плавно и быстро выросла сбоку от дорожки. Там, где она поднялась, не снегу не осталось следов, и не было ни единого следочка на снегу, где она поплыла вдоль дорожки, не обращая внимания на многочислен­ные камеры слежения. Аппаратуру не обманешь... но почему-то именно от экранов тех камер, по которым плыла тень, отворачивались в дежурке охранники.

Возле окна тень замерла и мгновенно преобразилась - ее бесформен­ность молниеносно и бесшумно превратилась в четкий белый контур. Сущест­во замерло у стены, почти неразличимое на ее фоне. Мимо прошла еще одна пара охранников - так близко, что, вытянув руку, они могли бы коснуться но­чного гостя.

Но даже и не подумали. Голов не повернули.

Человек в белом подскочил и, левой рукой ухватившись за карниз на высоте около четырех метров, качнулся... встал на карнизе легким, неуловимым движением. Казалось, вертикальная стена держит его вопреки законам гравитации.

Он шел по карнизу, и в тех местах, где на нем и на стене лежали длин­ные косые полосы тени, белый цвет обтягивающего комбинезона темнел, вновь сливаясь со стеной - и возвращал себе белизну, едва тень кончалась.

Около четвертого окна человек остановился. Он стоял чуть сбоку, что­бы не рисоваться на фоне окна - и что-то делал рукой. Потом все так же легко перетек в вентиляционную фрамугу... размером чет­верть метра на двадцать сантиметров, послушно открывшуюся под его рукой, хотя магнитный - контакт находился, ко­нечно, внутри. Если бы кто-то увидел, это - ему бы долго пришлось осмысли­вать такой факт.

Но никого вокруг не было.

...В коридоре мягким светом горели панели дежурного освещения. Было пусто и почти тихо, только с нижнего этажа доносились два невнятных голоса. На дверях кабинетов глубоким матовым сверканием поблескивали таблички.

Неспешным, почти прогулочным шагом, совершенно бесшумно, ночной гость зашагал по коридору. Он не пытался прятаться, как-то скрывать себя - просто шел. Лицо скрывал капюшон с двумя прорезями для глаз, внимательно смот­ревших вокруг. Комбинезон - цельный вместе с обувью - плавно менял цвет в соответствии, с местами, мимо которых шел ночной гость. Довольно рослый, но гибкий, как кошка и бесшумный, словно сквознячок... Похоже было, он не раз ходил по этим коридорам и хорошо знает их.

На повороте из стены выступал декорированный узорным шпоном короб вентиляции. Человек огляделся, легко подтянулся на одной руке. В другой у него появилось... скажем так - ЧТО-ТО, чем он невероятно быстро извлек решетку и, перевалившись внутрь, поставил ее за собой на место..

В начале вентиляционной трубы он полежал, прислушиваясь и принюхиваясь. Потом - пополз вперед, ориентируясь по ему одному понятным приметам.

Он полз уверенно, почти тек же быстро и так же уверенно, как шел, пока сбоку из очередной вентиляционной решетки не зазвучали уверенные голо­са, обсуждавшие какие-то финансовые проблемы. Человек придвинулся к решётке.

Внизу был кабинет. Несколько человек сидели вокруг модного конференц-стола - трое в гражданском, один в форме флота ОКК. По столу ходили бумаги, работал компьютер.

Человек в вентиляции окаменел. Он не слушал разговор - тот шел об отправке грузов, сделках и прочих делах. Это его не интересовало.

Время шло - минуты... час, еще час... Около четырех утра совещание внизу стало заканчиваться. Ночной гость следил за тем, как люди расходят­ся - не шевелился, не моргал, только по временам медленно прикрывал и от­крывал глаза.

Мягко чмокнул замок и погас свет. Кабинет погрузился в полутьму - за окнами горели фонари. Тогда человек, словно большая капля, вытек из бесшумно открытого им отверстия. Выпрями лея. Повел вокруг рукой, в которой был зажат все тот же предмет. Временами он останавливал руку, проводил в воздухе, зигзаг - и двигал ее дальше. Во время очередного зигзага в руке человека запульсировал огонек, а сам зигзаг обрисовал на одной из стен - у шкафа - алую мерцающую решетку из скрещенных лучей. Такие же зигзаги по полу очертили над ним хитросплетение лучей зеленого, цвета.

Ночной гость удовлетворенно кивнул и, примерившись, взвился в воздух неестественно длинным прыжком, в котором оттолкнулся ногой от дверцы шкафа и распластался поверху на нем самом. Свесил руку, начал размещать по краям алой решетки поблескивающую ленту, как бы перехватывавшую лучи. Ко­гда таким образом он очистил квадрат в его руке снова оказался нож или что там, и эта штука плавно заскользила по облицовке стены. Короткими се­риями вспышек мигала лампочка индикатора - очевидно, в этом мигании был какой-то смысл, потому что в определенный миг рука человека замерла, ото­двинулась, а вторая - свободная - зашарила по панели. Замерла тоже, ее сно­ва сменила та - с инструментом - только из него выдвинулось лезвие слож­ной формы, в следующий момент словно по волшебству превратившееся в мани­пулятор, тонкий, как паутинка. Свободная ладонь плотно легла на верхний ле­вый угол квадрата в стене, инструмент в другой руке коротко мазнул торцом по нижнему правому...

Бесшумно в стене образовалась П-образная щель отошедшей бронепластины. Человек на шкафу оттолкнул ее подальше, и в темное нутро врезался узкий, но очень сильный луч, освещая стопки дисков в коробочках с наклей­ками и обычных папок с цветными кодировками.

Фонарик прилип к виску человека - свет теперь следовал за поворота­ми головы, а руки освободились. И эти руки начали быстро перебирать папки, переснимая каждый лист маленьким аппаратом. Диски из коробочек на миг пе­рекочевывали в правый рукав, а потом тут же возвращались обратно.

Примерно через полчаса считка была закончена, и ночной гость привел все в прежний вид. С минуту полежал, закрыв глаза, потом повернулся на бок, сел на корточки - и снова прыгнул, причем так, что въехал в короб венти­ляции, как штифт в гнездо. Ловко извернулся, дважды махнул инструментом в сторону алой и зеленой решеток - они погасли, лента исчезла, а решетка вентиляции уже встала на свое место...

...Снаружи подморозило. Белая крылатая тень скользила между служб вдоль аккуратных дорожек, мимо полукруглых ангаров, расписанных буквенно-цифровыми кодами. Неподалеку слышались шум и лязг - там голи круглосуточ­ные работы, погрузка-выгрузка - но там, где двигался ночной гость, никого не было. А он по временам останавливался, читал коды, кивал и шел дальше. Именно шел, как по обычной улице. Несколько раз он поворачивал - в немыс­лимом лабиринте складов ориентироваться, казалось, сложно было только с ра­бочим сканером, но у него как-то получалось, потому что он шел (и пришел) к одному-единственному складу.

Дверь - не большая грузовая, а для прохода людей - была заперта. Он подошел и, помедлив, постучал по верхнему ее краю: раз-раз-два-раз-раз-два-три.

С той стороны зажурчали, отходя в гнезда, сувальды. Из двери упал косо срезанный кусок света, обрисовалась фигура.

(Вабиска.

Все точно.)

Глаза вабиска от изумления расширились совсем по-человечески. Он по­тянулся за ятаганом, одновременно ошарашенно спросив, все еще не в силах осознать всей фатальности произошедшего:

- Ты кто?!

- Я смерть твоя геройская, - проникновенно ответил на его родном языке ночной гость - кстати, совсем мальчишеским голосом. И вабиска упал, пере­косившись всем телом - поперек темного лба взбухал рубец от удара ребром двери.

Человек вошел в тамбур, закрыв за собой дверь. Одновременно, что-то спросив, в дверь напротив вошел еще один вабиска - в коже, с ятаганом в опушенной руке. Он, увидев белого, не растерялся и не стал тратить время на разговоры - просто сразу же бросился вперед, размахиваясь для удара в шею.

Человек ловко и быстро ушел под удар и замер в стойке напротив ва­биска. Тот усмехался, покачивая ятаганом, на лице прямо читалось: "Никуда ты от меня не денешься, сейчас..."

- Падай, - как ни в чем не бывало предложил пришелец, - ты убит.

Вабиска дернулся вперед... и, опустив голову, неверяще уставился на кровь, выбрызгивающую из перерезанной паховой артерии. Снова посмотрел на стоящего перед ним человека - тот показывал небольшой скелетный нож (1.), оказавшийся у него в руке.

 

1.Откованный из цельного куска металла нож без накладок на рукояти, зача­стую вообще представляющей собой пустотелую металлическую ранку.

 

Вабиска рухнул навзничь.

Ночной гость бесшумно вошел в дверь - в помещение, заставленное кон­тейнерами. Прислушался и двинулся вдоль них - прямо вглубь складского по­мещения. Свернул в проем между двумя контейнерами.

В небольшой выгородке, образованной их стенками, на раскладных крова­тях спали шестеро вабиска. Еще две кровати были пусты.

Человек поднял руку - в ней был баллончик. Послышалось тихое шипе­ние, в воздухе повисло, расползаясь, аэрозольное облако.

Ничего не изменилось. Просто через несколько секунд спящие переста­ли дышать.

(Вот и все. Или нет? Стоп. Не расслабляться.)

Он вышел в проход и заторопился наружу. Но не успел - там мягко за­урчал мотор.

Прыжок в тамбур. Свет - погасить. Дверь - настежь, тихо, аккуратно. Небольшой полувездеход-джип точно разворачивался кормой. Туго натя­нутый полог трепетал, из кабины выскочил на снег высокий человек в теп­лой куртке с капюшоном, отороченным мехом, сказал шоферу:

- Поставишь - и иди, на сегодня отработали.

- А разгрузить? - спросили, из кабины.

- Сервопогрузчика активирую.

- Хорошо, - ответили из кабины. Тот, в зимнем, зашагал к складу, не замечая, что дверь приоткрыта.

А когда заметил - было поздно.

Нет, ночной гость на этот раз не собирался убивать, хотя и узнал ли­цо, хотя и не испытывал ничего, кроме отвращения к предателю, ради барыша связавшегося с врагами человечества. Не убил - но вырубил конкретно, уло­жив в тамбуре. А потом выскользнул наружу... и ушел куда-то в сторону ра­ньше, чем с неба ударил мощнейший, почти парализующий сноп света и послы­шался резкий голос:

- Всем оставаться на своих местах! Лечь на землю! Быстро! Не двигаться!

* * *

Сдернув за плечи капюшон-маску, Тимка весело захохотал. Рухнул в кре­сло, задрав длинные ноги и продолжая смеяться. В таком состоянии - хохочу­щего - его и нашел штабс-капитан Дергачев, бесшумно вошедший в свой каби­нет.

Дергачев поднял брови. Тимка поднялся, не переставая посмеиваться и доложил:

- Все материалы со мной. А директора Карева сейчас допрашивает полиция -почему он валяется без сознания на складе и откуда на этом складе мерт­вые вабиска.

- Значит, все-таки он? - штабс-капитан сел на край стола, закинул ногу за ногу. - А кто с ним?

- Похоже, что на Сумерле он один, - Тимка посерьезнел. - Если и есть кто - то пара исполнителей из служащих. Этих господин капитан быстро вычислит. А вообще-то следы на Землю ведут... Вот, - он достал из рукава фут­ляр с плёнкой и диск, зевнул: - Извините... А где Файт?

- С германцами где-то на Дальней... Зачем он тебе? - Дергачев передал документы вошедшему человеку: - Отпечатать... Так зачем?

- Хочу продолжить работу по основному профилю, господин штабс-напитан. Оформите командировку?

- На Луну-233, - предложил Дергачев. - Надолго?

- На три месяца, господин штабс-капитан, - Тимка снова зевнул и потяну­лся: - Извините... Я пока отправлюсь спать?

- Отправляйся, - спрятал, отвернувшись, усмешку, Дергачев. - Командировку завтра вечером заберешь.

- Угу, - Тимка подумал и добавил: - Господин штабс-капитан.

- А все-таки ты нахал, - заметил Дергачев, соскакивая со стола. - Подо­жди. Когда встретишь Файта - передав ему, чтобы явился сюда.

- Не далековато ли? - усомнился Тимка.

- Бешеному кобелю семь верст не крюк, - нетактично ответил Дергачев. - А мне с ним надо серьезно поговорить.

- Параллельное задание? - поинтересовался Тимка. Дергачев замахнулся на него:

- Иди ты!.. Спать.

5.

Игорю всегда очень нравились дни рождения. Нет, не потому, что подар­ки, поздравления и всякие там блага и послабления, как обычно полагалось в лицее. Просто каждый такой день приближал его - мальчишку - ко взрослой, такой заманчивой и интересной жизни.

Но шестнадцатилетие - это нечто особенное. Это она и есть - взрос­лая жизнь. Полное со-вер-шен-но-ле-тие! Что тут еще скажешь? Поэтому в поздравлениях сквозила белая зависть, а Игорь ощущал себя неясно и неудоб­но - ведь это они, его друзья, организовали праздник ему, Игорю, и не где-нибудь, а в только что открытом молодежном центре Прибоя!

В отдельном зальчике на столе между блюдами и бутылками лежали многочисленные поздравления, а на небольшом столике - подарки, в числе которых Игорь разглядел несколько предметов: во-первых - головную повязку, как у Борьки, расшитую и с перьями у висков (от Катьки); во-вторых - украшен­ные бисером и золотыми накладками ножны к "полевке" (подарок Женьки); в третьих - книгу, изданную пионерским отрядом станицы с ироничным названием "Наши скромные герои", и большую картину Лизки, посвященную экспедиции к Третьему Меридиану. Но и остальные подарки были ого-го, причем львиная доля их была не то что от плохо знакомых людей - от людей, фамилии кото­рых вообще ничего не говорили Игорю при первое рассмотрении! Лишь напря­гшись, Игорь вспоминал то картографические экспедиции, то бои за Фелькишер Ланд, то недавнее переселение...

Вошедшему в зальчик Игорю устроили овацию. По крайней мере, так ска­зала Клотти, на что Игорь заметил, усаживаясь, что "овация" переводе с латыни - "забрасывание яйцми". Яйцами в него бросать не стали, но хоровое "слава, слава!" в исполнении друзей приобрело мощь и торжественность национального гимна. Игорь дирижировал вилкой, умело скрывая смущение - еще ни разу в жизни его не чествовали так шумно и весело. Может быть, потому что ни разу в жизни он не сидел в компании, которой командовал, с которой делал общее большое дело, делил опасности и радости последние восемь зем­ных или шестнадцать здешних месяцев?..

Не было Тимки, и Игорь на миг взгрустнул. Где он? И... живой ли вообше? Но грусть оказалась недолгой, потому что Зигфрид добрался наконец до гитары и запел, обращаясь главным образом к потолку:

- Как из славного района Забайкальского,

Из того-то лицея Селенжинского

К нам приперся млад-Игорь-Муромцев.

Игорь Муромцев

Вячеславович... - Игорь вытаращил глаза и уставился на Зигфрида, который продолжал велеречиво плести нечто в дико звучавшем в устах германца старорусском стиле, но очень складно. "Игорь Муромцев Вяче­славович" поворачивал вспять горные лавины, спущенные на мирные селения яшгайанами, вызволял из иррузайской неволи неких "девиц-красавиц" и устра­ивал им счастье с "витязями верными из дружинушки хороброй", летал под облаками "выше сокола могучего", отпирал реки, запруженные злым колдовст­вом и сокрушал "поединщиков-нахвальщиков", которых высылали против него злые силы. Когда песня закончилась, Игорь только и смог развести руками и, внезапно ощутив сильный голод, навалиться на копченый окорок, притащенный Борькой. Но друзья не унимались, и Игорю пришлось со вздохом отодви­нуть тарелку, потому что невозможно же жевать, когда все поют старую пес­ню, сложенную еще в начале XX века от Р.Х, скаутами тогдашней Империи:

- Будь готов, разведчик, к делу честному -

Трудный путь лежит перед тобой...

Когда все подхватывали припев "будь готов, будь готов!", Игорь вспом­нил, что именно этой старой песней озвучили зимой снятый пионерами Озер­ного фильм "Мы на Сумерле надолго". Игорь его смотрел. Что странно - в эт­их самоделковых лентах, где иногда пропадало стерео, было какое-то очаро­вание, из-за чего зачастую они смотрелись интересней профессиональных ра­бот. Один из друзей-приятелей Игоря по лицею собирал такие ленты - в его коллекции хранились аж черно-белые фильмы, снятые в 30-у годах все того же XX века, с живыми актерами, моноплоскостные и с отвратительным звуком, которому не могла помочь никакая очистка. Но лицеисты смотрели эти ленты с увлечением, пытаясь ломать за хвостик что-то, чудившееся им в старинных кадрах - и ускользавшее. А сейчас Игорь, похоже, понял - время. Вот что - время ускользало. Мы сль, что все, запечатленное на носителях - было. Это не выдумка художе­ственной ленты, а жизнь. Мальчишки и девчонки на экранах школьных "Финистов+", где крутили записи, были живые, на стоящие. Они давным-давно выросли и умерли, выросли и погибли или даже не успели вырасти, но все они существовали.

Игорь подумал, что несколько раз ведь тоже попадал на запись - тут, на Сумерле. Выходит, и он него тоже что-то останется. Даже если он вообще больше ничего не сделает в жизни.

- Эй! - в лоб ему попал шарик из салфетки. Степка смеялся, обнимая Клотти. - Какого черта ты задумался - на своем-то дне рождения?! Отставить!

- Есть отставить, ~ улыбнулся Игорь. - Эй, погодите, хватит жрать, слушайте! Тост! - он поднялся, держа в руке бокал с вином. - Тост, я сказал! 3а...

- Разрешите? - в зальчик всунулся офицер-связист, на него уставились уди­вленно. - Муромцев, Игорь Вячеславович здесь?

- Это я, - Игорь поднялся, обведя взглядом друзей.- Чем обязан?

- Его Светлость генерал-губернатор Сумерлы Сергей Константинович Довженко-Змай поздравляет вас, сударь, с совершеннолетием и передает оформлен­ные документы, - в руке офицера оказался пакет, он улыбнулся, протягивая его Игори и - добавил: - Поздравляю вас и от себя лично. Честь имею.

Он козырнул и исчез так же внезапно, как и появился. Игорь удивленно посмотрел на конверт с гербом Геральдической Палаты, приложил палец к контрольной печати и достал из конверта... в самом деле - карточку сове­ршеннолетнего. Все, что нужно, по полной программе. Тут же оказалось - совершенно неожиданно - письмо от Василия Дмитриевича, из Верного.

- Смотрите, как меня, ценят, - Игорь всем продемонстрировал карточку и гордо оглядел своих. - Держись, малышня... Кстати, вы в этом году школу заканчиваете, думаете, что будете делать?

- Ой, думаем... - пригорюнился Борька. - Но не сейчас, а? - под общий см­ех добавил он...

...Веселье шло своим чередом. А Игорю, как иногда бывает посреди пра­здника, вдруг стало грустно. И он почувствовал себя каким-то лишним.

Игорь тихо выбрался из-за стола и, улыбнувшись в ответ на вопроси­тельный взгляд Степки, вышел наружу.

6.

В центре было довольно многолюдно, но Игоря словно специально ноги занесли в нижнюю галерею. На одной ее стороне были двери пионерских слу­жб губернии - закрытые. Другая стена - прозрачная. За нею в вечернем по­лумраке открывался вид на залив и падал медленный снег. Наверное, послед­ний в этом году.

Звук шагов заставил его обернуться. В конце коридора появился маль­чишка, отряхивавший о колено рысью шапку. Его меховую куртку украшали знаки различия заместителя начальника штаба - и эмблема, Игорю неизвестная: черный на фоне алого солнца силуэт фургона, выше - золотые буквы "ЗЕМЛЕПРОХОДЦЫ". Парень был огненно-рыж, синеглаз, бледнокож и веснушчат. "Финн," - определил Игорь и не ошибся, потому что мальчишка, все еще колотя шап­ку о колено, поинтересовался:

- Эй, рюссии, где тут наш временный штаб? Игорь прищурился:

- Как ты меня назвал, чухонец недобитый?

Финн вспыхнул, Игорь мог бы поклясться, что его рука дернулась к ви­сящей на ремне финке-лаап - но сдержался, и Игорь оценил это, сменил гнев на милость и повел рукой:

- Тут везде штабы. Тебе какой?

Финн подошел ближе, вздохнул:

- Извини... Добирался долго.

- Покажи финку, - Игорь принял оружие с уважением. Прямое, лишь на самом конце загибавшееся лезвие переходило в удобную рукоять из странного де­рева - очень легкого, но явно прочного, с волокнистой красивой структурой. - Это что? - он щелкнул пальцев по рукояти.

- Скрутень,- пояснил финн, точным движением, не глядя, вдвигая финку в но­жны. - Это на Сребрине такое растет...

- Ты из переселенцев? - уточнил Игорь. - С Дальней?

- Точно, - финн кивнул. - Поселок Высокий Берег, вернее, это пока только название. Видишь, у нас даже штаб отряда здесь. Только я не знаю, за какой дверью, - он улыбнулся. - Думал, ты подскажешь.

- Так я тоже нездешний, - пояснил Игорь. - Вообще-то с Земли, а тут живу в станице Черноречье, Прибойная губерния... А что это вы решили собраться-то?

- Дела, - несколько туманно пояснил финн. - Да, меня зовут Пааво. Пааво Ориккайнен, а тебя?

Игорь не успел представиться - дверь прямо за их спинами раскры­лась, и чья-то рука не глядя, но точно повесила на крепления эмблему отря­да.

- О, наши! - обрадовался Пааво и нырнул в дверь, откуда тут же послышался галдеж.

Игорь снова повернулся туда, где шел снег. По заливу двигалась груп­па огней - какое-то судно... со свистом, слышным даже здесь, пролетел вы­соко над водой струнник на Иппу. "Меня, наверное, уже ищут," - подумал Иг­орь, но остался стоять.

Дверь позади хлопнула, появился мальчишка - помладше Пааво, русый, с решительным подбородком и гербом патруля "Латники" (серебристый панцирь на черном фоне). Он сказал Игорю, как старому знакомому:

- Хорошо, что ты еще тут... Всегда гоняют самого младшего, ты представля­ешь?

- За бутербродами и лимонадом послали, - догадался Игорь. Мальчишка вздохнул. - Пошли, покажу, где.

Мальчишка вгляделся в лицо Игоря и полушутливо-полусерьезно покло­нился:

- Сударь...

- Меня зовут Игорь, - усмехнулся Игорь. - Так ты идешь?

- Артём, Микульский, начальник патруля "Латники" пионерокого отряда "Землепроходцы" поселка Высокий Берег, - представился по полной мальчишка. - Мы в основном из Забайкалья.

Игорь про себя воздел руки к небесам. Местность, в которой стоял его родной лицей, вот уже двести лет поставляла едва ли не пятьдесят процен­тов колонистов в самые разные места Галактики. Забайкальцы лаже на фоне прочих русских обличались редкостной обстоятельностью в подгребании под себя новых земель и обладали чудовищным упрямством. Кроме того, у них в крови были страсть к охоте и сельскому хозяйству.

Купив бутербродов и лимонада, они вдвоем вернулись к штабу. Артем, придержав дверь, пригласил:

- Заходи, заходи.

Игорь не заставил себя просить дважды.

Внутри небольшая комната ничем не отличалась от множества штабов пионерских отрядов, какие Игорь видел в своей жизни. Правда - с некоторым налетом "временности". Кроме уже знакомого Игорю Пааво за раздвижным сто­лом (на нем лежала карта, которую Игорь узнал с ходу: созданная его кома­ндой, земли севернее Дальней) сидели еще двое мальчишек лет по пятнад­цать: длинноволосый красавчик - начальник патруля "Лыжники", - и широко­плечий подросток с грубовато-решительным лицом, начальник штаба.

Между ними, поверх карты, стоял старый ГАП "тула-киреев" и лежали то­лстые диски-стозарядники.

- А, привет! - обрадовался Пааво, словно они с Игорем были десять лет зна­комы, из них год не виделись. - Я так и не спросил, как тебя зовут...

- Игорь Муромцев, - представился Игорь.

- О! - откинулся на стуле длинноволосый. - То есть... - он вскочил: - Бо­рис Колобов, начальник патруля "Лыжники" пионерского отряда "Землепроходцы" поселка Высокий Берег.

- Женька Рубан, начальник штаба, - поднялся широкоплечий. - Рады видеть... - он замялся и закончил: - Вас. У вас какое-то дело?

"Борька и Женька опять," - отметил Игорь. Артем, расставлявший на ка­ких-то, ящиках принесенное, сообщил через плечо:

- Он просто донести все это помог.

- В принципе это правда, - признался Игорь. - А карта знакомая... И ГАП. Особенно в профиль.

Пионеры внимательно и как-то выжидающе смотрели на Игоря - в резу­льтате этих взглядов он начал чувствовать себя несколько неуверенно.

- Я что-то не так оказал? - в конце концов осведомился он.

- У вас заряды есть? - спросил Женька.

Вопрос оказался под стать взглядам: неожиданный. Но Игорь уже успел собраться:

- С собой - нет. А что?

Все четверо переглянулись. Игорь еле сдержал улыбку, когда услышал вполне закономерное:

- По-моему, надо рассказать.

Это предложил Женька. Пааво кивнул, а Борька добавил:

- Может быть, нам повезло.

- Может быть, - согласился Игорь - он ощущал сильный интерес и прочно обосновался на одном из стульев наискось от двери. - Я могу почти все. Итак - зачем вам заряды? И что это за заряды, которые нельзя купить в фа­кториях?

- Там, где мы поселились - отличный лес, - начал Женька. - Пре-вос-ход-ный и в огромном количестве. Но за рекой - местные. Некоторые вполне нор­мальные, ничего плохого не скажем. Но есть и другие. Проблема, которую на­до решать.

- И решение в том, чтобы они нас боялись, - заметил Пааво. Игорь кивнул. Решение было неплохим. Он бы, во всяком случае, проголосовал бы за него обеими руками.

- Поэтому мы потихоньку воюем, - признался Женька, понизив голос. - Ну - потихоньку, вы понимаете?

Игорь кивнул снова - он понимал. От этого "потихоньку" на всех насе­ленных планетах стоном стонали нелояльные местные жители. Уже не раз случалось, что регулярные войска, после долгих обсуждений наконец-то отпра­вившиеся брать какой-нибудь бандитский город, обнаруживали на его разва­линах некоего Федьку Хрюкина, который с чисто крестьянской обстоятельно­стью строил светлое будущее, представлявшееся ему в виде двухэтажного хутора со свинарником на триста голов. На Сумерле с этим оказалось пос­ложнее - Алые Драгуны, набиравшиеся из местных землян, и сами неплохо резали "немирных" вабиска. Вот только на Дальней - Драгуны были нужны везде - стояла всего-то пара кавалерийских эскадронов да полурота легкой пе­хоты. И, хотя Довженко-Змай прислал половину охраны с латифундии на по­мощь Драгунам, регулярных частей не хватало все равно катастрофически. Трудно было в такой ситуации ожидать, что новые переселенцы останутся сидеть сиднями на определенных им землях, перенося набеги иррузайцев и запуганных ими лесовиков.

- Наш отряд решил организовать партизанскую группу, - нейтральным тоном объявил Женька, внимательно изучая лицо Игоря. - Все равно с занятиями в школе пока полнейшая катавасия...

- Как в книжке "Монолит", - вмешался Артем, уже успевший вскрыть сок. - Читали?

- Слушайте, ради всего святого, - Игорь поморщился, - зовите вы меня на "ты" Читал я "Монолит". Думаете, получится?

Он хотел добавить, что главного героя этого романа хорошо знал от­ец. (1.) Тесна Галактика для человека...

 

1. Роман П. П. Ольшенко, бывшего участником события, в нем описанных, посвя­щен событиям войны с фоморами, а точнее - высадке их десанта на Тайгу, где колонисты на протяжении полутора месяцев вели ожесточенную партиза­нскую войну с захватчиками. 14-летний Ольшенко был начальником штаба в пионерском партизанском отряде "Вихрь", который создали подростки, оказав­шиеся в походе по лесам и оставшиеся в живых, тогда как их поселок был уничтожен врагом.

 

- Очень интересно делать невозможно, - процитировал молчаливый Борька один из постулатов землянина.

Игорь не увидел в желании мальчишек "попартизанить" ничего странного, Германские парни уже давно повоевывали между Пограничной и болотами по­чти до Дальней - всякий раз, когда находило настроение. Степка ходил с ни­ми и здорово развлекался - Клотти его поносила за "сорвиголовство", а ан­клав не мог надышаться на своего приемыша: и умный, и смелый, и работящий - короче, настоящий германец...

- Ну, вообще-то зарядов у нас хватает, - Пааво возложил локти на стол. - К "булатам" не хватает. И к подствольникам тромблонов нет. Вот проблема.

- У вас есть подствольники? - уточнил Игорь.

- Три, - признался Женька. - Старье. "Пищали", однозарядки.

- А людей сколько? - поинтересовался Игорь.

- Шестнадцать, - ответил Женька. - Старшие. Все проверенные ребята, стрелки, рукопашники, следопыты.

- Следопыты... - повторил Игорь, про себя подумав, что следопытский ранг, заработанный в земной тайге, глухой, но безопасной, мало имеет общего с Сумерлой и ее реальностью. - Знаете, я бы на вашем месте поместил объяв­ления на местные газетные полосы и в информаторий, - Игорь окинул мальчишек взглядом. - Добровольцев будет завались. И вам легче.

- Мы просто не можем, - покачал головой Женька. - В принципе мы-то зая­вляем, что идем в краеведческий поход, а какие в краеведческий поход доб­ровольцы? Нашу идею тут же накроют.

- Ясно... - Игорь полез в карман, вытащил блокнот - обычный, из пласти­ковых листов. - Вот что... - он вытянул руку, Артем подал карандаш. - Вот что, я тут пишу мои данные и то, как меня найти. Сегодня у меня день рождения, вы уж извините... - Игорь, улыбаясь и подняв ладонь, переждал "поздравляем, поздравляем!" и продолжил: - Но послезавтра свяжитесь со мной. Я достану вам заряды к "булату" и тромблоны. И кстати... - Игорь чуть прищурился: - Я бы не отказался сходить с вами. Я снова не у дел. Или вам лишние не нужны?

- Что вы! - вытаращил глаза Женька. -- Мы будем только рады! Вы же внук самого "Кулака"... и тут про вас столько говорят...

- Еще одно "вы" - и ищите себе другого спонсора, - дружелюбно предложил, поднимаясь на ноги, Игорь. - Хорошо, я пойду и изо всех сил буду ждать вашего сообщения...

...Снаружи Игорь прищелкнул пальцами и весело подумал: "Ну вот я и опять при делах! А как там мой день рождения?"

Но и на этот раз ему было не суждено вернуться в зал. Справа - там, где за поворотом находился огромный экран - слышался возбужденный гомон, и Игорь, поколебавшись несколько секунд, на правился в ту сторону - посмот­реть, что и как.

Человек пятьдесят - в том числе и взрослые - стояли вокруг экрана, обмениваясь в озабоченными репликами. Диктор ИТАР-РИ на фоне плавно пере­двигающихся в космосе громадин звездолетов сообщал:

-...линкоры класса "Эмпайр" - основа мощи флота Англо-Саксонской Импе­рии. По данным из наших источников на десантных судах находится до ста тысяч только кирасир и панцырников-пехотинцев, штурмовые части и подраз­деления гвардии. Как уже было сказано, в ответ на ноту Совета Первых Родов Сторкада, посол Англо-Саксонской Империи на Сторкаде передал Совету меморандум Его Величества Императора Англо-Саксонской Империи, Лорда-про­тектора Союзных и Лендлорда Вассальных планет, в котором предлагается не вмешиваться в акцию англосаксов, направленную на искоренение гнезда пи­ратских Семей сторков на Арк-Фендане - планете, как известно, находящейся в англосаксонском секторе влияния...

- Что произошло? - спросил Игорь у стоявшей рядом девчонки. Та мельком бросила взгляд и отрывисто сообщила:

- Англосаксы на Арк-Фендане, на орбите.

- Теперь Сторкад взбесится, - сказал кто-то.

- Не взбесится, - возразили в ответ, - англосаксы им и так почти кисло­род перекрыли, а Семьи на Арк-Фендане почти вне закона у самих сторков.

- Туда им и дорога, - добавили с другой стороны экрана. Поддержали еще несколько голосов. Офицер в форме торгового космофлота заметил:

- Трудно будет воевать. Я Арк-Фендан знаю - гравитация 0,7 от нашей, со­лнышко светит едва на 3/5, три четверти планеты - чернолесье...

- Справятся, - оспорили его.

На экране диктор на фоне флота сменился кадрами из информационных роликов ВВС. Звучала музыка, пилоты бежали к истребителям и штурмовикам; на палубах, возле катеров с подвешенными десантными шаттлами строились под разноцветными знаменами и "Юнион Джеком" тяжелые пехотинцы в алой парадной форме; скандинавские егеря в кепи с цветными околышами метали в цель финки; синие кирасиры в хвостатых шлемах замерли возле танков; шотландцы из Кордильер,в ярких лентах и перьях, в килтах, маршировали под вой волынок; проезжали на ощетинившихся стволами машинах уланы в леопардовых ментиках... В боевом снаряжении солдаты всех армий выглядят почти одинаково, даже человека от нечеловека не сразу отличишь, поэтому смот­реть на яркую чужую форму было интересно.

- А по-моему, зря они это затеяли, - сказала еще одна девчонка. - У них и так несколько войн одновременно идет.

- Их вооруженные силы великолепны, - заметил хрипловатый мужской голос, - а флот и штурмовики, пожалуй, лучше наших. Кроме того, шэни, и гаргайлианцы уцепятся за возможность воевать против сторков обеими руками. Или что там у них? Англосаксы используют их как основную ударную силу на планет

Вокруг засмеялись, но тут же посерьезнели - все. Документальные кад­ры репортажа сменились старой хроникой времен Галактической войны. За ме­льканием кадров ясный и звонкий мальчишеский голос пел с неистовой силой, рвавшейся из строк:

- Земляне! (1.)

Я поведу вас туда,

где не бывали мы!

Мы пройдем сквозь толпы

врагов,

как сквозь лес,

затрещат их кости, как сухие сучья.

И если прекратится треск,

значит полегла в боях слава наша!

Мы войдем в их миры,

как пламя в камыш,

города их вспыхнут

другими огнями,

их планеты навзничь

падут перед нами!

Игорь коротко переглотнул, наблюдая за кадрами хроники - всплывали из багрового тумана окровавленные, озверелые и вдохновенные лица, рушились улицы и горело небо...

- Шел на площадь за рядом ряд.

К небесам поднимались руки.

И клялись войска.

Был парад.

Проносились хоругви, хоругви.

В центре вился имперский флаг,

черно-желто-снегово-белый,

а на левый и правый фланг

уносились знамена красные.

Этот видел его, видел тот

наше красное, красное знамя,

красное-красное, как восход,

потревоженный ураганами.

До далеких звезд пронесли

цвет восхода -

и мы узнали,

что закаты нездешней земли

были цвета земного знамени!

Всё пройдя и смерть победив,

возвратимся мы стариками.

Станут драками наши бои,

реки быстрые -

ручейками.

Мы вернемся в свои города,

где полдневный дремотный воздух,

и лишь в снах к бойцам иногда

возвратятся

дальние звезды...

 

1..Переделка стихов О.Сулейменова из поэмы "Глиняная книга".

 

...Его не искали. Больше того - посмотрели на него так, что Игорю показалось, будто его не узнают.

- Слышали? - с порога поинтересовался он тем не менее. - Англосаксы на Арк-Фендане!

- Да неужели? - спросила...

Спросила Светлана.

7.

Над Озерным было уже заполночь. Недавно прекратился снег, город спал, лишь на залитых огнями улицах в центре тихонько урчали снегоуборочные машины - дренажная система не справлялась.

Во дворце генерал-губернатора жизнь не прекращалась ни на секунду, но и там из каждых десяти окон светилось только одно, а шум почти утих. Огромный комплекс, раскинувшийся на холмах, дремал.

Караул возле кабинета, генерал-губернатора сменился. Солдаты в пара­дной форме Алых Драгун, отдав салют холодным оружием, вновь замерли у две­рей, украшенных имперскими гербами, чуть вздернув подбородки. Пустой гул­кий коридор перекатил эхо шагов уходящей смены и затих, снова.

Дежурный офицер в "предбаннике" работал за компьютером. Дверь в сам кабинет была наплотно закрыта...

...Вытянув ноги под стол, Войко Драганов смотрел новости. Довженко-Змай, одетый в мундир Алых Драгун, стоял у огромного овального окна, прида­вавшего кабинету сходство с рубкой космической яхты. Руки генерал-губер­натора были скрещены на груди, глаза полузакрыты. Длинные ресницы чуть по­драгивали.

- Мы дружим с девяностого, - внезапно сказал Драганов, не отрываясь от экрана. - С первого класса лицея. Я все понимаю и я не в обиде на тебя... Но все-таки - почему, ты даже не попытался образумить ее?!

Довженко-Змай нее повернулся. Он вообще не сказал ни слова - но Драганов напрягся. Он СЛЫШАЛ голос друга.

"Образумить? А отец смог образумить... ЕЕ? Ту, которая умерла на моих руках на улице Иппы в двухсотом? У нее тоже был парень - он ранил меня, когда мы не захотели отказаться друг от друга. И брат у нее был - мы и сейчас с ним дружим, ты знаешь. Но она захотела, чтобы было так, как было - и никто ничего, с этим не смог поделать. Даже смерть.

"Да, и смерть, - отозвался Войко и выключил экран.- Если тебе было больнее, чем мне все это время - я тебе не завидую. Помнишь, как наша лице­йская группа пела:

Я завтра уйду в безнадежный бой. (1.)

Подписан уже приказ.

И мы не увидимся больше с тобой,

Но эти часы - для нас..."

Генерал-губернатор подхватил:

"Соль на щеке, и губ твоих жар,

И тихий шепот, дождя...

Сегодня я счастлив - вот только жаль:

Я мало любил тебя.

Короткое "да" - пьянящий ответ.

(А звезды шипят в крови)

Я тысячу сонных, приглаженных лет

Меняю на день любви... Помнишь, на нашем выпускном пели эту

песню, а мы танцевали с девчонками и говорили о буду­щем?"

 

1. Стихи автора книги.

 

"Да, - молча кивнул Драганов. - Сколько погибло человек из нашего выпуска? Ты помнишь?"

"Уже пять, - отозвался Довженко-Змай. - Трое военных, двое гражданс­кой службы... Ты теперь улетишь с Сумерлы, Войко?"

"Нет. Но в конце лета соберу экспедицию и пойду за Третий Меридиан. На год, может - на два, не знаю. Буду искать артефакты Рейнджеров. Может быть, снова приедет Беннет, мы в прошлый раз неплохо поработали."

"Мне жаль, Войко,"- закончил генерал-губернатор, поворачиваясь нако­нец.

- Сергей Константинович, - приоткрылась дверь, появился дежурный офицер, - капитан Бельков только что передал - он ждет вас в тюрьме.

- Да, я сейчас еду. Машину, поручик, - Довженко-Змай оттолкнулся от подокон­ника. - Поедешь со мной?

- Полечу в лагерь, - покачал головой Драганов, поднимаясь на ноги. - Под­вези до аэродрома, по пути ведь.

- Конечно, одевайся.

* * *

- В какой он камере?

Дежурный полицейский, вытянувшись в струнку, отрапортовал:

- Пятая камера, господин штабс-капитан.

- Откройте, - приказал Бельков и положил на стол фуражку.

- Да, господин штабс-капитан, слушаюсь,- полицейский полез в сейфовый шкаф, потом повернулся и неуверенно спросил: - Господин штабс-капитан?

- Да.

- Разрешите задать вопрос?

- Конечно.

- Это правда... - полицейский смешался. - Это правда, что он... что он нанял вабиска - и помогал им произвести тот взрыв?

- Правда, - кивнул Бельков. Тогда полицейский, подумав, взглянув прямо в лицо своему начальнику и обстоятельно разъяснил:

- Тогда я прошу вас, господин штабс-капитан, снять меня с поста и разрешить отгул. Я нахожусь при оружии и у меня ключи от его камеры... Я боюсь, что нарушу присягу, господин штабс-капитан. Я всегда был хорошим полицейским, вы знаете... и тут у нас немного работы. Но тогда, в тот раз, я помогал соседям хоронить их дочку. Такая красивая и умная была девочка, она бы закончила школу в этом году... У меня самого оба сына ходят туда же. Так что я прошу вас официально, господин штабс-капитан.

Бельков слушал очень внимательно. Затем кивнул:

- Да, конечно. Вы можете быть свободны. Ему все равно некуда бежать...

...Карев поднялся е кровати быстрым движением, уже глядя в сторону двери. Сел, вцепившись в откидную койку обеими руками и облизывая губы. Глаза его поблескивали двумя искорками в свете дежурного плафона. Бывший глава совета директоров выглядел сейчас загнанно к жалко, почти раздавленно.

Бельков аккуратно закрыл за собой дверь и встал, прислонившись к косяку плечом, скрестив на груди руки. Он стоял молча, не сводя с аресто­ванного взгляда, и под этим взглядом Карев начал ерзать, облизывать губы все чаще - и наконец нервным голосом, с каким-то даже вызовом, бросил:

- Вы меня не запугаете, штабс-капитан, не запугаете!

- Да ты сам себя запугал, дальше некуда, - брезгливо сказал Бельков, подходя ближе. Еще молча достоял, глядя, на корчащегося против своей воли Ка­рева сверху вниз. - Знаешь, что? Я уже довольно долге работаю в полиции. И мне никогда - слышишь, ни-ког-да! - не хотелось бить арестованных. И не приходилось. Даже когда три года назад я арестовал одного из вашей компании, пытавшегося убить генерал-губернатора... тогда ещё просто мальчика Серёжку... даже тогда мне не хотелось ударить его. Я полицейский. Я арестовываю, а не караю, карать - дело суда. И он тебя ждет, будь уверен... но я не об этом сейчас. Просто мне в эту секунду впервые в жизни хочется не про­сто ударить арестованного, а избить его - до полусмерти, и это все равно будет очень маленькой платой за тех, кого ты убил руками иррузайцев. Про­сто как человеку хочется, как нормальному человеку... - и кулак Белькова со страшной силой впечатался в лицо Карева, отбросив его к стене так, что послышался глухой стук. - Как хорошо-то... - пробормотал штабс-капитан, потирая костяшки пальцев, - чудо до чего хорошо... - заливаясь кровью и с ужасом следя за руками полицейского, Карев сел на кровати. - Я пытаюсь понять, чего тебе не хватало? Ради чего ты убил двадцать восемь детей? Чем же ты будешь оправдываться перед собой?

- Двадцать семь детей, - гнусаво сказал Карев. Бельков покачал головой:

- Двадцать восемь двадцать восемь... Ты еще не знаешь - кажется, твоему сыну было двенадцать лет?

- Было? - сорвался в хрип Карев. - Как...

- Когда он узнал, что ты сделал, он застрелился, - пояснил Бельков. - Зря конечно. Он не виноват, что его отец такая сволочь. Позавчера, у себя в спальне... Ну так за что, ради чего ты их убил? Неужели ради денег, тебе что, не хватало того, что у тебя было?!

Раскачивавшиеся на кровати Карев вдруг выпрямился - и теперь уже штабс-капитан отшатнулся, пораженный тем, какое у арестованного было вы­ражение лица. А тот заговорил, скалясь и отрывисто бросая слова и фразы:

- Что? Ради денег? Нет, не ради денег... не ради денег, плевать я на них хо­тел... Думаете, только вы, дворяне, прослеживаете свои идиотские родослов­ные? Вот уж нет... Я тоже кое-что о себе знаю... Мой предок - еще тогда, до Третьей Мировой - владел половиной добычи нефти в вашей России. Он был не просто богат. У него была власть и возможности. А ваши проклятые предки в те годы нищенствовали, потому что были глупцами, вот и все... И с американца­ми он бы договорился, договорился бы и жил не хуже, чем раньше, может, даже лучше... Но как же, нет! - Карев забулькал горлом, из его глаз брызгала не­нависть, обжигавшая расплавленным свинцом. - Вам моча в голову ударила! Имперцы, сверхлюди, сучары... начали эту войну... не задавили вас совсем вовремя... не перебили, не выморили дочиста, пока было можно... Вы все раз­рушили! Все, дочиста! Все планы! Весь мир! Ради своей поганой чести... Коне­чно, что вам было терять! А другие потеряли все! Но я - я про это знал и помнил! Если бы ты мог понять, как я вас ненавижу! И вас самих! И вашу жизнь! И ваши корабли! И ваши лицеи! И вашу армию! И вашу науку! И... и... - он за­хрипел, плюнул на пол. - Будьте вы прокляты! Ну ничего! Я не один такой и не последний! Мы подождем! Мы потерпим! Все равно будет наш час! Тогда вы за все заплатите! За всех! Тысячу лет будем ждать! Десять тысяч! Но наш час придет! Наше время настанет! - Карев был жалок и страшен, он снова прохрипел: - Будьте вы прокляты!

- Проклят будешь ТЫ, - Бельков оправился от изумления и был очень спокоен. - За детей, которых ты убил. Тебе недолго осталось - и все эти ос­тавшиеся тебе дни ты будешь носить на себе это проклятье. Оно не от меня. Оно от нашего мира, в котором тебе нет места...

...Генерал-губернатор сам открыл изнутри дверцу машины, и та, при поднявшись и, набирая скорость, бесшумно двинулась в сторону дворцового комплекса. Довженко-Змай молчал довольно долго, потом спросил неловко:

- Ты ударил его?

- Да, - Бельков поморщился. - И теперь мне противно... Не надо было это­го делать. Не сдержался.

- Не сдержался, - согласился генерал-губернатор. - Ты прав, не надо было так. Это от злости на самого себя. По большей части, - и он откинулся на спинку, послушно повторившую форму тела. - Только ты себя зря винишь. Такое предвидеть было трудно.

- Это не имеет значения, - Бельков смотрел в окно. - Полицейский обя­зан делать свою работу.

- Как же мы все-таки недалеко ушли от грязи прошлых времен, - вдруг ска­зал генерал-губернатор. - Казалось бы, навечно изгнали саму мысль о воз­можности подобного - вот. Пожалуйста. Ведь существуют же рядом, на одной планете, такие, как этот пацан, витязь в охотничьей куртке, Игорек Муромцев - и эта сволочь с дипломом доктора планетарной экономики. И это оби­дно. Очень. Его, конечно, казнят. Только не вернешь уже... А себя ты не вини. С тихими подонками вообще страшно трудно бороться.

- Да. Иппу брать было легче, - наконец улыбнулся Бельков. И тут же смеша­лся: - Прости. Я не подумал...

- Ничего, - ответил Довженко-Змай, но его лицо окаменело. - Просто немного больно...

Какое-то время ехали молча. Но генерал-губернатор неожиданно и до­вольно странно нарушил молчание:

- Враги всегда мечтают, как бы напасть на нашу страну, уничтожить наших защитников - армию и флот, отнять наши земли, фабрики и заводы, посадить нам на шею капиталистов, чтобы весь советский народ работал на них, чтобы опять вернулись в нашу прекрасную страну нищета, безработица, голод, хо­лод, унижение, рабство... (1.) Я в лицее читал одну старую книжку. Старомод­ная очень, но интересная. Это оттуда... - он выдвинул экран и несколькими нажатиями кнопок вывел на него ажурно-просчитанный, легкий чертеж моста.

 

1. Здесь отрывок из фантастического романа Г.Адамова "Тайна двух океанов".

 

- Вот, назвал в честь... в честь НЕЕ. Предложил на конкурс гостов через Дальнюю и Пограничную.

- Выиграешь, - уверенно сказал Бельков. - Сколько их по твоим проектам построили?

- Три тут, на Сумерле, - с удовольствием вспомнил генерал-губернатор, - и еще один на Океаниде. Я был бы хорошим инженером, если бы не стал гене­рал-губернатором.

- Кажется, одно другому не мешает, - заметил Бельков.

- Ох, мешает, - вздохнул Довженко-Змай.

- Кстати, - вспомнил штабс-капитан, - как там этот твой витязь в охотни­чьей куртке-то?

- Он что-то подозрительно притих, - задумчиво протянул генерал-губерна­тор. - И мне не очень верится, что он пишет свою работу. Скорее всего, скоро где-нибудь за Дальней заполыхает... и подкладывать дровишки в та­мошние костерки будет именно он. Мне бы вот только узнать, с кем он вый­дет на прогулку - с германцами или подобьет на авантюру новых колонистов? Если с колонистами - они чего доброго, возьмут столицу Иррузая до конца лета...

8.

Сторк был почти неотличим от людей Земли - высокий, в помпезном, да­же слишком, парадном мундире, он вошел в зал и окинул собравшихся невыра­зительным взглядом больших, ярко-зеленых, широко посаженных глаз. Узкое бледное лицо с гладкими скулами и прямым носом было бесстрастно. Точным, неожиданно земным жестом сторк отдал честь.

Генерал-полковник подумал вдруг, что в этом совпадении нет ничего случайного. Земной обычай отдания чести произошел от того жеста, которым средневековые рыцари поднимали забрало. Сборки походили на землян почти до смешного; скорей всего в их истории тоже было нечто подобное. Он вдруг поймал себя на мысли, что хотел бы посмотреть Сторкад в жизни - не на экране. Красивая планета... А через секунду пришла и другая мысль: не случайно враг выбрал именно сторка для этой миссии. Именно из-за похоже­сти, чтобы смягчить землян.

- От имени, - начал сторк, и генерал-полковник внутренне вздрогнул от не­ожиданности, - объединенного командования Нэйкели, Дайрона, Сторкада и Джаггана, а так же подчиненных планет я, Кен Ло Сиад токк Сиад апМид Сиад... - дальше звание, соответствующее земному маршальскому; по нему и по имени, указывавшему на принадлежность сторка к элите элиты от элиты пла­неты, генерал-полковник почуял всю важность намерений врага и с трудом за­ставил себя сохранять хладнокровие, -...уполномочен предложить против­ной стороне мир.

- Отказано, - сказал генерал-полковник и злорадно увидел, как расширились глаза сторка. Сделав вид, что он этого не замечает, генерал-полковник на­чал: - От имени объединенного командования Земли, Скиутты, Брэссудзы, Нэриана и Гаргайла я, генерал-полковник Столпников, глава Военного Комитета Большого Круга Объединенной Земли, уполномочен предложить противной сто­роне капитуляций, - глаза сторка стали яростными и надменными; генерал-полковник добавил: - Прошу помнить, что наши -лоты находятся на орбитах всех ваших метрополий, кроме Дайрона. Прошу так же не забывать, какое коли­чество добровольцев с миров, названных вами "подчиненными планетами" жаж­дет принять участие в высадке. У вас есть полномочия для принятия решения?

- Да, - сторк на миг прикрыл, глаза. - Воля победителя - закон для побежденного, и мы принимаем условие о капитуляции. Начнем с того, что возвратим всех ваших пленных, в том числе - переданных в частное владение, не требуя возвращения наших...

Позади в зале поднялся радостный и недоверчивый шум. Сторк, презри­тельно скривив губы, окинул взглядом ту часть зала, где сидели не-земляне:

- Поясните вашим... - последовал сторкадский вариант "шакала" -...что мы капитулируем перед Землей. Вам решать и ставить условия. Только вам.

- Несомненно, - согласился генерал-полковник и, протянув руку, взял из пальцев подошедшего адъютанта лист бумаги. - И все позднее будет обго­ворено подробнейшим образом. Но прямо сейчас бы я хотел поставить вопрос о Сторкаде. Из всех воевавших сторон только ваша замешана в осознанных военных преступлениях. Вот список тех, кого Земля хочет получить для су­да - двести тридцать семь офицеров и гражданских.

Сторк окаменел. Не менее полуминуты он не сводил глаз с невозмути­мого лица землянина. Потом отчетливо перевел дыхание и заговорил тихо-тихо, перейдя на родной язык:

- Мне известно, что вы понижаете меня. У меня было восемь сыновей. Шестеро старших мертвы. Седьмой калека. Ваша ракета оторвала ему руки и ноги... Восьмому - по вашему счёту тринадцать лет; сейчас он дежурит в расчете ПКО моего города. Так вот. НИКОГДА Сторкад не выдавал своих. Если вы будете настаивать на этом позорном пункте - мы станем драться с вами до конца. МЫ ВСЕ СТАНЕМ ДРАТЬСЯ. А последние из нас уничтожат планету. Мы подготовились. Итак, человек? Представители Дайрона готовы заменить меня на переговорах.

Генерал-полковник вновь посмотрел в глаза сторка. Ему вспомнился зал с факелами - несколько лет назад...

Улыбка сына - доверчивая и гордая...

...Клочки разорванного листа спланировали под ноги сторку и чело­веку. Сторк проводил их безумными глазами. Поднял их - уже непонимающие, больные, смертельно усталые, измученные - да какие угодно, только не грозные! - на человека. Человек бесстрастно сказал:

- Теперь приступим к началу подробного обсуждения...

...Привалившись к закрывшейся двери спиной, Столпников, генерал-по­лковник Объединенного Флота Земли и глава Военного Совета Большого Кру­га, всхлипнул, обеими руками разорвал тесный ворот парадного кителя и, почти ничего не видя от слез, срывающимся голосом выкрикнул внутрь каюты:

- Юрик... сыночек!.. Ты слышишь?! Победа, мир, Юрик! Победа!..

Веселый мальчишка улыбался плачущему отцу.

Молча.

Со стены.

Из траурной рамки портретной голографии.

* * *

Струнник со свистом проскакивал над небольшими речками, терявшимися среди серебристо посверкивавших равнин, покрытых редким ковром солянки. "Виут... виут... витуу..."- мягко шептали стыки, и состав то взлетал на полукилометровую высоту, то падал к самой земле.

Облокотившись на откинутый столик, Светлана любовалась летящими за окном видами. Игорь - нога - на ногу - сидел возле собранной сумки и любовался Светланой.

Она часто прилипала к окну. В самом деле - интересно было смотреть, как буквально на глазах леса сменяются перелесками с полосами степи, а дальше - над широким ковром весеннего разнотравья - серебрится Пик Си­лантьева, высочайшая вершина планеты. И вот, уже полчаса струнник с трех­соткилометровой скоростью летел над солончаками экваториального пояса.

- Прибытие в Новый Минск черед десять минут, - объявил динамик над две­рью, купе.

- Приехали почти? - Светлана отвернулась от окна. - Я и не заметила, - она улыбнулась.

- Я тоже, - признался Игорь. - Я на тебя смотрел все время.

- Ты спал, - возразила Светлана. - По крайней мере час.

"И сон видел," - хотел оказать Игорь, но не сказал, потому что девушка пересела к нему и положила голову на плечо. Игорь обнял ее и дунул на висок, отбрасывая волосы. Светлана засмеялась, покосилась лукаво:

- Давай ещё посмотрим.

Они дружно откинули столик. Игорь нажатием кнопки опустил стекло. Упругий горячий ветер с запахами взгретой земли хлестнул в купе, оттал­кивая от окна, но юноша и девушка, обнявшись, встали плотнее.

Это была другая страна, совсем не похожая на лесистый сельскохозяй­ственный Север с его фермами и аграрными поселками. Солянка накапливала из почвы минералы, на больших озерах открытым способом добывали поварен­ную соль. Местность пересекали дороги, по которым, поднимая облака белесой пыли, шли колонны гигантских транспортов. Мелькнули на горизонте тесно стоящие башни комбината - белые, сверкающие. Равномерно и неспешно враща­лись на холмах лопасти ветряков. Искристо - глазам больно - сверкали ог­ромные кристаллы на берегах озер, где в густой жиже неустанно ворочались конвейерные лопасти солеуборочников.

Линия делала широченный разворот - мелькнул океанский залив с раз­ноцветными парусами - и состав ухнул в распадок ущелья, облицованный шли­фованными гранитными плитами. Пролетели выгнутая ажурная арка моста, пешеходные тропки с людьми на них, экран - Игорь только заметил надпись: "Новый Минск приветствует вас!" и движущуюся цепочку каких-то цифр.

- Странно, - сказала Светлана, - перелет с планеты на планету не так удивляет, как путешествие по одной, когда за окном все меняется на тво­их глазах. Я столько раз прилетала на Сумерлу, а в этих местах никогда не бывала. Только на экране видела... Казалось - скучно, а тут как-то по-особен­ному красиво... А может быть - потому что ты рядом.

Игорь подхватил сумку и улыбнулся...

...Из купе на перрон прыгали и сходили люди. В основном это были отпускники с севера или местные: ездили на север по каким-то своим де­лам. Все эти люди очень быстро расселялись е привокзальной площади.

Новый Минск - пятый по числу жителей населенный пункт Сумерлы - спускался к океану по склону большого холма. На взгляд Игоря, тут было мало­вато зелени - лишь два парка и кайма бульваров вдоль жилых улиц. Дальше по берегу различалось движение - строили жилой район, новый, и космопорт. А еще дальше начинались рощи, к которым вела дорога.

- Нам туда?- кивнула Светлана. - Выглядит симпатично.

- Судя по проспектам - туда, - Игорь поправил на плече сумку. - Пошли транспорт искать. Я заранее не заказывал, чтобы было романтичнее.

У съезда с площади стоял памятник Силантьеву - знаменитый геолог и основатель города, опираясь на молоток и широко расставив ноги, не сводил глаз под пробковым шлемом с соляных полей, которые он открыл, начал раз­рабатывать и на которых погиб семь лет назад.

Новый Минск носил на себе прочный отпечаток промышленного города - иного, чем города Севера, непривычного. Даже характерная наглядная агита­ция имела промышленный характер.

Они как раз проходили мимо редакции местной газеты, когда рядом мя­гко притормозил "полоз". Высунувшийся из опустившегося окна пожилой му­жчина в легкой куртке спросил:

- Северяне? Садитесь, если в парковый комплекс.

Он говорил иначе, чем на Севере. Те места заселяли в основном заба­йкальцы и переселенцы с Балкан. А здешние районы - обитатели Русской Ра­внины, к каким явно относился и водитель.

Светлана и Игорь вместе с сумкой поместились на заднем сиденье, и "полоз" тронулся с места, быстро набрав скорость.

- Свадебное путешествие? - поинтересовался водитель.

- Почти, - откликнулся Игорь и получил тычок под ребра от Светланы. - Отдыхаем.

- Гражданская служба? - определил водитель. - Понимаю, сам был... На севе­ре, небось, еще холодновато?

- Да так, - ответил Игорь.

- А у нас всегда одно... Но привыкаешь, даже затягивает. Я ведь сюда с са­мим Силантьевым добрался. Вообще-то я на пенсии давно, а вот бросить ра­ботать не выходит. Консультирую на комбинате. Посмотришь - странно даже. Кажется, недавно пустое место было. А сейчас надо же - город! - он произ­нес это с насмешливым уважением. - Шесть тысяч человек... И я - шесть тысяч первый.

- А вы живете в городе? - полюбопытствовала Светлана.

- Да нет, здесь же, в парковом комплексе. В пансионате, - охотно пояснил водитель и засмеялся: - У меня ведь своего дома вроде как и нет. Где то­лько не был - а последние десять лет - нет, больше - тут. Ну и решил ос­есть. Прикипел. Что ни говор