Разглядев мою стоянку, мне покажут, где я бредил

По моим ориентирам мне укажут, как я шел.

 

Вот железо, медь и уголь; рядом - водная дорога;

(Сэкономите на рельсах!) лес, покуда хватит глаз.

ОН лелеял эту землю и берег ее до срока,

А потом послал мне Шепот. Я нашел ее - для вас!

 

ВОТ ОНИ - "ПЕСКИ И ГОРЫ"!

ВОТ - "ДА ТАМ НЕ ВЫЖИТЬ СРОДУ!"

ВОТ - "ИДТИ ОТСЮДА ГЛУПО,

ТАМ НИ ДЕРЕВА. НИ ПНЯ!"

Нет ни в чем моей заслуги,

Это - Божий дар народу! Каждый мог дойти!..

...И все же - Вечный Шепот вел МЕНЯ!

 

1. Стихи Дж.Р.Киплинга

* * *

Вертолёт летел над полосой низкого бурана, в чистом небе с россы­пями близких звезд и полным Адамантом, дававшим красивые алые отблески. Не так уж долго оставалось до утра, хотя еще было совсем темно.

Игорь вел вертолет сам - остальные спали в салоне, навеселившись. Он слегка ворочал управлением и думал, что зря не разобрал почту, потому что - сейчас он был в этом уверен - где-то там лежала весточка от Светланы. Не могла не лежать. Потому что, потому что... потому что Новый Год - это все-таки праздник.

Праздник - отдых перед новой интересной работой.

6.

Тяжелый минский фургон - такие чаще всего используют переселенцы - урчал лебедкой-самотаском. Выпряженные тяжеловозы, пофыркивая, стояли неподалеку, по их шкурам стекала вода, превращая кожу в атлас; рядом с ко­нями стояли несколько женщин и девочек. Шестеро мужчин и подростков подкладывали под колеса фургона ребристые сетки. За плечами у них висело оружие.

Игорь стоял возле деревьев на тропе - там, где фургон сполз под от­кос. Ранец-вертолет заставлял его чуть нагибаться вперед, руки он держал на ИПП, висящем поперек груди. Капюшон куртки был откинут, по волосам, как по шкурам тяжеловозов, бежала вода. Типичный для этих мест зимний дождь хлестал по раскисшей земле, сёк деревья. Ручей под откосом распух и гром­ко рокотал, подмывая берега.

Больше всего Игорю хотелось спать. Он ощущал, что опухли веки - пер­вый признак злоупотребления спорамином. По таблетке каждые шесть часов уже четвертые сутки, и через полчаса закончится действие очередной таб­летки; до них - четверо суток на чистой воле.

Уже больше недели, как он глаз не сомкнул. И почти не присаживался...

...Семнадцать тысяч переселенцев двигались тремя потоками - по четыре, семь и шесть тысяч человек, под охраной Алых Драгун и охраны Довженко-Змая. Первый поток двигался южнее Пограничной реки на север, к из­лучине Пограничной и Дальней, фактически через зону боев - там Игорь бы­вал чаще всего. Второй поток шел к Многоструйной с территории Прибойной губернии. Третий, огибая Пески, двигался с территории латифундии Довженко-Змая на юг, в совершенно еще неисследованные земли. Каждый из потоков де­лился на десятки ручейков. И каждый из ручейков был - люди, и с каждым из этих людей могло что-то случиться...

...- Сейчас вытянем, - Хлопов-старший подошел к Игорю. Он тоже был мокрый и измученный - Игорь вдруг с усмешкой подумал, что земляне - это все-таки раса безумцев. Ну что ему не сиделось в своем Усть-Илимске?.. А тебе, Игорь Вячеславович Муромцев, дворянин Империи?.. А всем остальным, черт побери?.. - Выпьете чаю, кофе или, если хотите, отдохните у нас... - Отдохну,- неожиданно для самого себя сказал Игорь и, тяжело шагая, по­шел к фургону, чувствуя, что отрубается на ходу. Если честно, он не помнил, как снимал ранец и снимал ли его вообще...

* * *

- Ясно вижу, на контркурсе - два фрегата, боевой транспорт, двадцать истребителей! Повторяю, мостик! На контркурсе сторки! Два фрегата типа Хат, боевой транспорт - опознано! - "Сторра дан", скорость сорок махов... двадцать тяжелых истребителей типа шесть, скорость шестьдесят! Шестьдесят! Шестьдесят! Сторки! Расстояние...

"Ррррраа... ррррраа... ррррраа..." - захлебисто и страшно взвыли коло­кола громкого боя, наполняя истошным криком помещения эсминца, и люди, бросая сон, занятия, еду, неслись по местам боевых вахт, на ходу вскакивая в скафандры, врубая баллоны боевого питания. "Беспощадный", до той поры казав­шийся щукой, в дремоте дрейфующей по течению, ожил. С его поста связи выр­вался ослепительный луч и, меняя цвет, дал серию вспышек: белый, золотой, пропуск, белый, золотой, пропуск...

Я - Земля. Я - Россия.

Из космоса впереди, из неразличимой для человеческого глаза, но про низанной локаторами дали, вырвялись мечи голубого и алого пламени.

Я - Сторкад. Атакую!

На дальномерном посту ''Беспощадного", на экранах, сигналы преобразо­вались в изображение. Наваливался гигантский - не меньше километра - "Сторра Дан", переделанный из грузовоза боевой транспорт, с палубы кото­рого стартовали еще не все "шестерки". Прикрывали его похожие на гране­ные наконечники стрел фрегаты. Далеко впереди мчались два десятка ист­ребителей, до смешного похожих на детские самолетики из бумаги - в сво­ем любимом строю, в "щипцах", привыкших с кровью выхватывать из боков не­поворотливых конвоев корабль за кораблем...,

Игорю вспомнилось, как он сложил из листка с задачами такой вот са­молетик, запустил его, и они с Риткой стояли у окна третьего этажа, смот­рели, как тот кружит и кружит над школьным двором, под прозрачным небом, то снижаясь, то взмывая, но никак не желая падать - так было красиво, и Ритка смеялась...

Ее родители погибли именно в тот день, как позднее оказалось. Оба, сразу - сгорели со своим крейсером "Черная птица". В том же сражении по­гиб его, Игоря, отец, штурман эсминца "Разящий". А через полтора месяца, ког­да он заканчивал обучение на курсах дальномерщиков, ему сообщили, что Ри­тка осталась где-то в развалинах Сельговии...

- Ссссукии... - процедил Игорь, наваливаясь скафандровой маской на нарамник. - Семь, девять, семь, семь, семь, шесть!

Он не видел, но знал, что металлические пальцы мичмана Панченко сей­час бегают по клавишам - и главный калибр "Беспощадного" получает данные - разворачиваются длинные стволы плазменных пушек, нащупывают цель...

- Попадание! Попадание! - закричал старшина Шверда. Но Игорь и сам видел, как два истребителя разлетелись ослепительными брызгами, и засме­ялся зло, слыша, как Панченко проревел:

- А-а! Это вам не Антарес! (1.)

 

1.В сражении у Антареса сторки уничтожили Шестой флот Земли, позднее зве­рски расправившись с почти двадцатью тысячами подобранных землян, чего раньше не отмечалось в Галактической войне ни за одной из сторон.

 

Орудия и ракетные батареи "Беспощадного" гремели дружными залпами. Но сторки не были трусами даже на кончик ногтя. Истребители разошлись "косой" - страшной, похожей на лезвие косы смерти - и продолжали ата­ку.

- Три, три, два, три, один, три! - кричал Игорь. - Три, два, один, один, три, три!

- Попадание! - откликнулся Шверда.- Стартуют еще!

- Игорь, на правый фрегат! - скомандовал Панченко. Мальчишка разогнал на­рамник, с выворачивающим нутро сладостным чувством поймал зеркальный борт.

- Три десятки, девять, девять, восемь!

- А-а-а-а! - снова заревел Панченко. - Есть! - опережая Шверду, подтвер­дившего: - Попадание!

Экран расплылся радужным пятном. Игорь включил очистку, отражая ата­ку службы помех - наверное, со "Сторра Дан" - и продолжал давать цифры, мыча от наслаждения, когда борт фрегата расцветал вспышками, из которых белыми струями и пузырями брызгал воздух - главный калибр эсминца креп­ко поймал сторка, и тот вдруг начал проваливаться, падать в космос, враща­ясь сразу по всем осям...

- Готов! - ликующе заорал Шверда.

Нестерпимый, палящий, сводящий с ума алый свет брызнул в лицо Игорю из нарамника...

...Внешняя связь скафандра доносила до его слуха истончающийся бе­зумный свист. Игорь лежал на боку и смотрел прямо в космос с огнями зве­зд. Самая ближняя тянула к нему огненные щупальца.

Он перевалился на спину, раскинув руки. Стены поста на глазах покры­вал длинный игольчатый иней, очень красивый. Над лежащим юнгой проплыл Шверда... часть Шверды, потому что остального - по пояс - не было. Стекло шлема изнутри покрывал такой же иней, как на стенах. Рядом плыли какие-то алые комья и снежинки. Все это, медленно вращаясь, уплыло в космос через огромную дыру во фронтальном борту - точнее, его просто не было, и Игорь смотрел в бездну именно через этот провал. Туда же свисал остаток его рабочего поста. Из дальномера сочилась, тут же застывая, оптическая жидкость

Потом через это пространство за бортом, которого больше не было, со­всем близко пронесся истребитель, его преследовали очереди зениток - Иг­орь понял, что бой идет вовсю.

Он поднялся, утвердил сапоги, включив магнитные захваты, на палубе - его было потянуло в космос. Внешних звуков больше не существовало, только тихо шипел в шлеме поступающий из баллона кислород.

Рубка была разбита почти вдрызг. Панченко застрял в неудобной позе между своим столом и стеной, покачиваясь, как воздушный шарик - от старшины непрерывно тянулись нити замерзающего воздуха и... и крови.

Тяжело ставя ноги, Игорь подошел к старшине и почти без удивления увидел, что ног у того нет - край стола отрубил их ниже колен. Оттуда и шли воздух и кровь... но не только. Осколок брони наискось вспорол балло­ны старшины, и они "травили".

Качаясь из стороны в сторону, мальчишка подошел к двери, коснулся ее - просто так, на ней горел алый огонь блокады. Пораженные помещения блокируются, если борт не в силах самовосстановиться. И это правильно... хотя в них иногда остаются живые люди.

Как сейчас.

Достав трос, он туго перетянул повыше колен штанины скафандра стар­шины - тот перестал терять воздух и кровь и открыл глаза. Взгляд, плаваю­щий и безразличный поначалу, стал осмысленным, Панченко сделал слабый жест рукой, и Игорь наклонился к его шлему, прижавшись своим.

- Сынку, - тихо сказал Панченко. - Перетащи меня до аварийки, а сам ховайся в шкаф. До сидишь до конца, шкаф прочный, ще не то сдюжит... ты только меня перетащи, а то калибр-то молчит... загинут наши...

Игорь отстранился. Губы Панченко шевелились, но он больше не слыша ничего, да и зачем? Юнга осмотрел баллоны старшины - они оба были повреждены - и, перекрыв вентиль своего левого, отсоединил его. Действуя быстро и заученно, Игорь снял со старшины поврежденные баллоны и, подсоединив свой, с удовольствием заметил, что Панченко глубоко вдохнул. Одновременно он попытался поймать левой рукой юнгу, но тот уже отошел в сторону. Потом вернулся и решительно отбуксировал старшину в стенной шкаф. Тот пытался оттолкнуть мальчишку, но сейчас, конечно, был слабее. Намного. Игорь запихал его в шкаф и запер дверцу.

Старшина рассказывал, что в Карпатах у него жена и две маленьких дочки.

Один баллон, уже начатый. Его хватит часа на три. Потом - резервный патрон на полчаса. И еще минут пять дыхания тем, что в скафандре.

Конечно, до них доберутся за это время. Вытащат, нечего и говорить.

Игорь включил аварийку и удовлетворенно кивнул, когда экраны ожили. Вставил в разъем кабель связи и услышал голос командира корабля.

-...кто?! Ответьте!

- Юнга Муромцев, даль-пост главного, - по-прежнему очень спокойно ответил мальчишка. - Пост уничтожен. Старшина Шверда погиб. Старшина Панченко тяжело ранен; мною ему оказана первая помощь. Воздуха на посту нет, аварийное оборудование работает, товарищ кап-два.

Кавторанг секунду изучал лицо подростка. Потом сказал:

- Муромцев, нас атакуют. Если успеет подойти их второй фрегат, без главного калибра нас добьют. Вы можете обеспечить работу поста?

- Да, товарищ кап-два, - кивнул Игорь. - Пост будет работать.

- Отлично, - кавторанг вдруг моргнул и тихо-тихо сказал, словно не было боя и не били по эсминцу враги, грозя уничтожить его в любую секунду: - Сынок. Прости нас, сынок. Сделай все, как надо. Все на тебя надеются... прости нас, мальчик, но иначе уже никак...

... - Пять! Пять! Шять! Шесть, три, четыре! - вслепую Игорь задавал данные, одновременно считывая их и сам для себя фиксировал: - Попадание! Четыре, четыре, три, два, два, один - получай, мразь! А-а, горишь, гадина, горишь! Мостик, принимайте!

- Давай, сынок! Давай, юнга! - кричал кавторанг, удерживаясь обеими руками за поручни кресла - на мостике тоже был ад, в котором мельтешили люди. Давай на "Сторра Дан", мальчик!

- Пять! Пять четверок!.. Пять! Пять! Четыре четверки!.. Есть! - крикнул Иг­орь и захлебнулся от боли - летевший со скоростью пули осколок борта вспорол ему левый бок.

Он прижал локоть к разрыву, ощущая жуткое - как Космос вытягивает из него воздух, кровь и жизнь. - Мо... стик... четыре... четыре, пять, три, два, три... бейте... - и засмеялся, когда увидел, что левая палуба транспорта встала дыбом, подброшенная взрывом: - По... пада­ние...

- Сынок, что с тобой?! - кричал кавторанг. - Что с тобой, сынок?!

- Меня немного... ударило, ничего... - Игорь, скорчившись, зажал рану и те­перь лежал боком на пульте. - Принимайте, не отвлекайтесь... пять единиц, два - бейте его!..

...Когда через сорок минут аварийная группа со всеми предосторож­ностями, но быстро вскрыла пост - Игорь был еще жив.

В госпитале эсминца его все-таки далось спасти.

* * *

Фургон покачивался на мощных амортизаторах, как гамак. Игорь не сра­зу сообразил, что лежит на откидной койке в носу, там, где обычно устраи­вают в этих передвижных домах спальни. Куртку и сапоги с него сняли - вещи, ранец, оружие и снаряжение лежали тут же, на полу. На второй откину­той койке, уткнувшись друг в друга носами, спали двое мальчишек-близняшек лет по семь-девять. Больше в комнатушке никого не было, но из-за низкой двери в ногах доносились голоса.

Первое, что Игорь понял - он проспал больше десяти часов. Взгляд на комбрас подтвердил его ощущение. Игорь хотел вскочить... и остался лежать Лениво набрал на комбрасе код личного канала и подождал, пока пройдет соединение через инстанции.

- Привет, - не без удовольствия сказал он появившемуся на экране гене­рал-губернатору. - Знаешь, а я сплю.

- А я тоже, - Довженко-Змай без стеснения широко зевнул и улыбнулся. - Отдыхай. Похоже, что самое трудное мы снова сделали.

- Ну и хорошо, - согласился Игорь. Несколько секунд они смотрела друг другу в глаза - Игорь почти спросил: "А как Светлана?" Но не спросил, и генерал-губернатор, повторив: "Отдыхай," -отключился.

Игорь потянулся - с наслаждением. Прикрыл глаза - не потому, что со­бирался спать вновь, а просто с закрытыми глазами лежать было приятнее. Вспомнился виденный сон - и помешал все-таки уснуть вновь, а кроме того Игорь ощутил чей-то любопытный взгляд и приоткрыл глаза.

Тот мальчишка, который лежал с краю, спрятавшись под одеяло, поблес­кивал из-под него одним глазом. Игорь сделал вид, что не замечает этого и сел. Потянулся к оружию, отщелкнул крышку кобуры "тулы-баранникова", нес­пешно достал РАП, начал его проверять. Глаз восторженно-любопытно расши­рился. Игорь выщелкнул из запасной обоймы заряд, положил на ладонь и за­ставил его пробежаться - до кончиков пальцев, скользнуть между ними на тыльную сторону... потом патрон перескочил в другую ладонь и к нему при­соединился второй, они затанцевали по рукам Игоря то плашмя, то вставая на донца и раскланиваясь, как партнеры в танце. Это было простенькое упражнение, Игорь специально разнообразил движения, чтобы ненароком не погрузить мальчишку в транс.

Под одеялом восторженно засопели. Мальчишка приподнялся на локте, одновременно тормоша - тихо, но настойчиво - своего братишку. Рядом с пе­рвой парой любопытных глаз появилась вторая. Игорь с усмешкой вогнал - неуловимым движением - оба заряда в магазин и стал обуваться. Он, если честно, не знал, как себя вести с детьми такого возраста - весь его опыт ограничивался лицеем, где он, старшеклассник, выступал по отношению к младшим как командир. Склонности к вожатско-воспитательной работе Игорь ни­когда не испытывал.

Наконец тот, который проснулся вторым, не, выдержал:

- Скажите, - негромко, но настойчиво позвал он, - скажите, вы дворянин, сударь?

- Доброе утро, - Игорь выпрямился. - Я дворянин, и меня зовут просто Иг­орь.

- Меня - Ярослав, - представился тот, который проснулся первым и до сих пор молчал, - а его - Владислав. Вы так долго спите! Мы играли, потом лег­ли - а вы уже спали... Папа сказал, что вы очень устали, и чтоб мы не шу­мели... Мы же не шумели?

- Не шумели, - подтвердил Игорь.

- А как вы это делаете - с зарядами? - снова вмешался "Владислав" - в миру, скорей всего, просто Владька. Он уже сидел, скрестив ноги. - Это био­энергетика или фокус?

- И то и другое, - Игорь поднялся на ноги. Мальчишки понравились ему. - Вы, говорят, из Усть-Илимска?

- Ага, - кивнул Ярослав. - Мы всей семьей тут!

- И тут здорово, - дополнил Владислав. - Только тут нет никаких местных, про которых мы стерео смотрели.

- Поверьте мне, тут этого добра слишком много, - вздохнул Игорь, уже нап­равляясь к двери...

...В смежном помещении сидели за столом несколько человек - они смеялись и шутили, хотя с некоторых еще лила вода. Красивая рослая женщи­на полусерьезно ругалась на мужчину и подростка - именно они были мок­рыми.

Игорю почтительно и дружелюбно уступили место, и перед ним появи­лась тарелка, наполненная овощами, жареным мясом и картошкой, а так же бо­льшая кружка с чаем и бутерброды с вареньем. Игорь только теперь почувствовал, как ему хочется есть - шоколад и витамины, которыми он питался по­следние дни - это не еда...

...- Спасибо, - поблагодарил Игорь. - Я вам посоветую скорее наго­нять остальных. Это хороший совет, поверьте мне.

Застегивая крепления ранца, он увидел в окне две одинаковых физио­номии. И две машущие ему ладошки.

"Смешные," - сам усмехнулся он.

7.

Около трехсот человек решили осесть на весьма удобном участке - широкой луговине над крутым берегом небольшой речушки. Ее как-нибудь назовут, если еще никак не назвали...а вот у поселка уже были имя: Высокий Берег. Так возвещала надпись на одном из щитов легкой переносной брони, вперемешку с фургонами окружавшей лагерь. Поселенцы уже успели устано­вить два десятка равномерно вращавшихся ветряков; люди в форме граждан­ских строителей уже рыли на легкой технике котлован по разметке. Возле них стояли указатели с оптимистичными надписями: что где будет возведе­но. В нескольких местах из динамиков доносилась музыка, классика. На одном из фургонов была сделана надпись: "Редакция еженедельника "Свет"." На дру­гом - "Поселковый совет".

Игорь ел пирожок с картошкой и наблюдал, как на мокрой лужайке взрослые и мальчишки играют в лапту. Картина умиротворяла и внушала уверенн­ость в отменном душевном здоровье новоприбывших. Только славянин спосо­бен в середине инопланетного дождливого месяца с непонятным названием "сечень", еще толком не имея дома, играть в лапту.

Светловолосый пацан лет двенадцати как раз вихрем помчался по дис­танции. Игорь видел, как мужчина - очень похожий на бегущего мальчишку - подпрыгивает на месте и кричит:

- Давай, давай, сынок, давай, давай, да-ва-а-ай!!!

"Давай, сынок, давай, давай!" - вспомнился Игорю лицейский стадион, и крик тренера, и дорожка под подошвами кроссовок... Но как же редко он иг­рал в эту игру со своим отцом. Тренер тоже говорил "сынок", но это ведь совсем не то. Когда рядом в игре отец, когда он тебе вот так кричит - это совсем другое, это так здорово....

Интересно, сколько он потерял, оттого, что ему чаще всего готовила не мама, а учил забивать гвозди не отец? Игорь завидовал бегущему мальчиш­ке, который не умел и четверти от того, что умел Игорь...

... - Привет, Игорь.

- Привет, Леш, - не поворачиваясь, ответил Муромцев. - Вкусные пирожки.

- Вкусные, - согласился Лешка Романцев, один из капитанов колонии, стано­вясь рядом.

Вообще-то он был не "Лешка", просто так уж сложилось - атлетически слепленный гигант лет сорока, наполовину русский, наполовину норвежец, имея высшие военное и гражданское образования, он уже десять лет работал капитаном на Сумерле и сейчас стоял возле Игоря: в хорошо пригнанной полувоенной форме и снаряжении для походов, к голенищам обоих сапог при­стегнуты кинжалы, на поясе - ИПП и многофункциональный тесак. В левой ру­ке капитан держал пирожок, в правой -"коновалов"с подствольником.

- Едешь дальше? - продолжая смотреть игру, спросил Игорь.

- Пока нет, - покачал головой Романцев. - Небольшие неурядицы. Семья Хлоповых, одиннадцать человек, отстала. Не могу с ними связаться.

- Хлоповы? - переспросил Игорь. - Я четыре часа назад был с ними, все было нормально...Что, совсем не отвечают?

- Совсем, - кивнул капитан, - как будто связь у них вышла из строя... С воздуха тоже ничего не обнаружили. Сейчас возьму драгун, поеду искать.

- Погоди, - Игорь проглотил остатки пирожка, - они могли свернуть с пу­ти, срезать. Я поднимусь на ранце, полетаю над деревьями. А ты давай по зе­мле.

- Погодка-то нелетная, - Романцев посмотрел в небо. - Ветер наверху.

- Ничего, я справлюсь. Только рацию возьму к комбрасу, а то он один не добьет.

- Если найдешь их - свяжись со мной, - предупредил Романцев.

- Обязательно, - пообещал Игорь. И добавил: - Ты тоже мне сообщи.

* * *

Сквозь пелену дождя внизу все казалось однообразно-расплывчатым. Игорю приходилось снова и снова протирать очки ночного видения левой рукой, правой удерживая управление ранцем.

Очень замерзли колени - между сапогами и нижним краем куртки. Нес­колько раз - два или три - Игорь видел внизу фургоны, но каждый раз их было по нескольку штук и дежурные на связи отвечали, что Хлоповых тут нет.

Игорь не мог заблудиться - он отлично помнил направление. Но в том-то и дело, что там, где он оставил семью, уже никого не было. Игорь даже спу­стился, пытаясь найти следы, но дождь полностью уничтожил их на открытых местах. В результате он снова и снова петлял над лесом, понимая, что ско­ро придется переключиться на аккумуляторы и добираться к ближайшим лю­дям.

Несколько раз Игорь чувствовал внизу лесовиков-вабиска, но их мысли были неразборчивы, а главное - полны страха перед начавшимся нашествием и не несли угрозы. Игорь снизился над верхушками кедров и пихт, мрачно то ли зеленевших, то ли черневших даже сейчас, в сечене. Дул сильнейший ветер, становилось все труднее откренивать машину, и в какой-то момент Игорь с ужасом понял, что рукоятку управления выворачивает из его ладони!

Он вцепился в ребристый пластик левой рукой. Дождь, стекающий по очкам, смазал картинку, как скипидар, выплеснутый на холст, смазывает краски. Игорь вскинул левую руку... рукоять рвануло, ноги за что-то зацепились... ровное "йомм-йомм-йомм" винта превратилось в "ррроууу!..", что-то еще поло­снуло бок, послышался страшный скрежет, Игорь почувствовал, как взлетает - но неправильно, по дуге, ногами вверх-вбок. "Падаю," - трезво подумал он и ударил по кнопке ротации раньше, чем сработала автоматика. Дикий полет-па­дение превратился в спуск кленового семечка - головокружительное враще­ние ближе и ближе к земле, достаточно медленно, чтобы не рухнуть, а упасть.

Он бы и упал. Если бы это не был лес. Закрылок ротатора ударился о ствол дерева - и мальчишка понял, что уже не опускается, а вновь летит, летит, как камень, выпущенный из катапульты...

...Левую руку выше локтя, над комбрасом, Игорь не ощущал. Он вылез из креплении ранца и, поднявшись на ноги, осмотрел машину. Да, ей больше не летать. Лопасти сорвало - наверное, когда движок пошел вразнос. Правый зак­рылок треснул до корпуса. Рукоятку управления согнуло, на ней остались глубокие вмятины от пальцев. В довершение всего, треснувший аккумулятор вмялся в топливный бак. Лет двести назад Игорь взорвался бы...

А что с рукой?

Рука была цела. А онемела от того, что пристегнутую к плечу рацию раздавило и сквозь куртку вмяло в тело.

- Вот так, - Игорь быстро пробежался по связи через комбрас - ровный фон. Не добивает. Он на всякий случай настроил канал на постоянную пере­дачу сообщения об аварии и пеленга. - Это скотство, господа. Теперь при­дется искать еще и меня.

Это он, конечно, переборщил - Игорь четко знал, куда нужно идти, что­бы выйти к ближайшим людям. Наступала ночь - точнее, в мокром черном ле­су уже наступила. Но оставаться на месте не имело смысла. Он плотнее за­тянул кулиску капюшона и, удобнее перехватив ИПП, зашагал сквозь дождь...

...Стемнело совсем. По очкам снова текло, Игорь сдвинул их на лоб, полностью положившись на слух и ментальное чутье. Несколько раз он ощущал присутствие ночных хищников, вышедших на охоту, но спугивал их мента­льным бичом - не до конфликтов... Только бы крокозуб не попался. Нет, так далеко на север их быть не должно.

Едва он подумал это, как толчок беспокойства заставил его останови­ться. Секунду Игорь еще не понимал, что его обеспокоило. Потом - сообразил. В лесу пахло гарью, и это был не дым от костра. Именно гарь. Горелый плас­тик, раскаленный металл, жженое мясо.

Так горит человеческое жильё.

Игорь замер и несколько раз внимательно осмотрелся. В этот миг пре­кратился дождь, и лес наполнился шелестом падающих капель. Это было даже хуже, чем шорох самого дождя.

Игорь надвинул очки. И слева - там, где и ощущалось - увидел движу­щеся-расплывчатые алые пятна, менявшие форму. Бесшумными прыжками, держа ИПП наготове для стрельбы, он двинулся в ту сторону.

Нехорошо что-то. Ой нехорошо.

...Что это?

Возле берега ручья вповалку лежали тяжеловозы - восемь тяжеловозов, глаза закачены, горло у всех разорвано. Сбоку от них - наполовину в во­де - человек с охотничьим дробовиков за плечами. В спине у него торчали два копья - не вабискианских, а просто заточенных палки, копья орангов.

За деревьями горел фургон - все еще горел, вяло, но неостановимо. Стенки раскалились докрасна и сплавились.

Возле опушки - еще три трупа. Мужчина, молодая женщина, девочка, проткнутые копьями. Их убили внезапно, как и того, возле ручья.

Да, это Хлоповы, подумал Игорь спокойно и отстраненно. Так было легче воспринимать трупы людей, у которых гостил чуть больше шести часов назад. Которые кормили, его картошкой с мясом.

Между опушкой и фургоном, лежали оранги - очень много, не меньше со­тни. Как видно, они напали внезапно и успели убить нескольких русских раньше, чем те что-то сообразили (почему они не установили сканеры, поче­му?!) Но те, кто был возле фургона, а может, в нем, начали стрелять. Воронки - места взрывов гранат. Ошметки тел, шерсть и кровь. Обоймы. Старший Хлопов - сидит, привалившись к груде трупов, в руке - топор, голова раскроена. Это не копье. Это ятаган. Значит, и иррузайцы тут были.

Где же еще шестеро? Игорь специально думал так - "шестеро", стараясь не вспоминать физиономии двух Славок в окне фургона. Сгорели? Он обошел фур­гон и обнаружил еще два трупа, обгоревшие так, что невозможно было понять, кто это, ясно было только, что взрослый и подросток, даже пол непонятен.

Остальные, конечно, в фургоне. Вот так.

Игорь прошелся к опушке. Под деревьями, куда не достал дождь, на мок­рой земле легко читались следы. Примерно пятичасовой давности. Много следов орангов. Два гухха - всадники, конечно.

А это что?

Игорь наклонился и поднял с раскисшей земли егерку. Детскую егерку с опущенными ушами и порванными завязками.

Как минимум одного из мальчиков оранги унесли с собой.

Русского ребенка эти твари унесли в черный мокрый лес. Пять часов назад. Сколько его волокут? Километров тридцать? Меньше? Больше?

На миг Игорь представил себе степень страха и надежды, которые дол­жен был испытывать мальчишка. Нет поблизости пластунов, Алых Драгун, вер­толетов, героев фильмов...

А вот Муромцев Игорь - есть.

Он несколько раз глубоко вздохнул. Всмотрелся в лес. И побежал по следу, держа его, как гончая.

* * *

Игорь не знал, сколько перед ним врагов. Оранги умели двигаться по лесу и, если бы не сырость, их вообще было бы проблематично выследить. Игорь считал, что не меньше сотни - менее чем с двумя сотням выходить против десятка землян было бы глупо. Игорь вовсе не считал себя сверхчело­веком, поэтому на бегу несколько раз пытался дать вызов - но комбрас вы­давал фон. Был и соблазн сперва найти людей и организовать погоню по всем правилам. Но каждая секунда в руках орангов для мальчика могла оказаться последней.

На бегу Игорь припомнил, чем располагает. Два сороказарядных магази­на к ИПП, третий - на оружии. Две тридцатизарядных обоймы к РАПу. Пять картечных гранат в "печке". Нож. Тесак. Пистолет с термитом. И. кластерник.

Посмотрим...

Игорь никогда в жизни ничем не болел и вообще не знал, что та­кое природное недомогание. До Третьей мировой все страны, говорят, надуто гордились своим "спортом больших достижений", представленным кучкой "атле­тов", за большие деньги кочевавших из страны в страну. Практически все они добивались рекордов применением сложнейших медикаментозных препара­тов, лишавших их здоровья к тридцати в среднем годам. Никому из них не удалось бы пробежать с грузом и пятнадцати километров, не говоря уж о том, чтобы потом активно действовать.

Игорь воспитывался в совершенно иной традиции. Рассвело. Он бежал через лес уже седьмой час, не останавливаясь, размеренно дыша, с оружием наготове, читая след в движении. Ни одно животное, даже знаменитые англий­ские верховые, не смогло бы бежать непрерывно и половину этого срока.

В прыжке он перемахнул восьмиметровый овраг, по дну которого бежа­ла речушка. Да, они шли здесь, но вокруг оврага - вот снова след, рассеива­ется, делится... Запах мокрого костра - тут был привал. А это?!.

Семь трупов орангов были затащены под низко нависшие ветви кустов и завалены мокрым хворостом. Если бы не прыжок - Игорь не заметил бы их. Отпихнув хворост, Игорь склонился над ними.

Копейные раны. Они что, друг с другом передрались? А иррузайцы куда смотрели?

Костер. Горел уже после окончания дождя. Они были тут всего два часа назад - он отыграл больше половины времени. Но быстро движутся, гады... И что же все-таки...

...Игорь был закаленным и крепким парнем. Но у него жестоко перех­ватило дыхание - и не в лад забухало неутомимое сердце.

На мокрых листьях лежали почти неузнаваемые кровавые ошметки. Трудно было понять, где клочья одежды, где остатки тел. Между двух копий ле­жала оторванная - не отрезанная, не отрубленная! - голова мальчика: зубы оскалены, на подбородке двумя струйками запеклась кровь, во весь лоб - длинная рана. Русые волосы слиплись от дождя, синие глаза смотрели ири­диевыми муляжами, по ним скатывалась влага.

Подальше - зимний ботинок со ступней. Кисть руки - пальцы в кулак. Другая рука - по локоть, сжимает обломок копья. Что-то, из чего выхлестну­ты петли внутренностей - куртка? Да, но не пустая... Вторая голо­ва?! Да, вторая, такая же жуткая, как первая, только правая сторона лица сор­вана до розово блестящей кости. И все равно видно, что лица одинаковые.

Не один мальчик - оба. Славки. Игорь опоздал на два часа.

То, что произошло, Игорю сделалось ясно сразу. Мальчишек дотащили сю­да. А тут, на привале, они поступили так, как должны поступать русские, земляне, даже если им еще нет девяти лет.

Они как-то освободились. И, наверное, вырвали оружие у охраны. Вот откуда трупы под хворостом.

Игорь опустился на колено и дотронулся до мокрых волос одной из голов. В нем рос молчаливый крик, страшный рык зверя, у которого отняли детенышей, иррациональный и ужасный.

Он бы их освободил. Освободил бы, не поспеши они, не схватись за ору­жие безо всякой надежды на победу... Но не спешить - значило ждать. А ждать - значило терпеть.

Нет. Они были правы. Лучше смерть, чем лишние два часа рабства. Вели­чие - понимать это, и мальчишки доказали, что понимают.

А теперь и он, Игорь Муромцев, должен доказать, что он - дворянин Им­перии.

Он встал на ноги и отдал честь.

- Спите спокойно. Я вернусь. Скоро.

И он вновь побежал по следу - неутомимо и безжалостно.

ИНТЕРЛЮДИЯ: СЫН БОГОВ. (1.)

Веет, веет небо черный пепел,

Высылает бездна черный полк...

Улетай отсюда, белый лебедь!

Убегай отсюда, серый волк!