Свадьбу пришлось отложить на четыре дня, чтобы дать время Джонни, Элизабет, Амелии, Дэвиду и их семьям приехать из Эдинбурга. Дети Роксаны сгорали от нетерпения, то и дело спрашивая, прибыли ли гости, и Роксана не раз грозила им месячной ссылкой на конюшню, если они не угомонятся, обещая, что им с утра до вечера придется убирать стойла. Но ее угрозы уменьшили количество вопросов всего до сотни в день. Робби с ухмылкой утверждал, что всякий человек со стальными нервами вполне способен это вынести.
Но втайне он сам торопил события, а когда наутро четвертого дня предложил встретить гостей, дети радостно завопили.
Поэтому гостей встретили за много миль до дома Роксаны и проводили в Гленрот всей кавалькадой донельзя возбужденных детей. Едва экипажи подкатили к крыльцу, отпрыски четы Карберри немедленно выбрались на волю и удрали вместе со своими друзьями, предоставив взрослым восторгаться последним дополнением к семейству Карров.
– Какой он красивый! – восхищалась Роксана малышом Томасом, лежавшим на руках матери. – Взгляни, Робби, у него глаза Джонни!
– И цвет волос, и размеры, – фыркнула Амелия. – Какой большой младенец!
– Сколько он весит? – спросила Роксана.
Женщины тут же стали обмениваться сведениями о весе и росте собственных детей при рождении, одновременно направляясь в гостиную, где все и расселись.
Разговоры мужчин вертелись вокруг махинаций уполномоченных по унии.
Ужин проходил в семейном кругу. За столом сидели все, включая детей. Пили за счастливую пару.
– По-моему, лучше уже ничего быть не может, – прошептала Роксана, когда вместе с Робби, уложив детей, спустилась вниз. – Ужин был восхитительным. Давно я не видела детей такими счастливыми! Спасибо.
Она нежно коснулась руки Робби.
– Я никогда не слышал столь изобретательных тостов, – ухмыльнулся Робби. – Или причудливых.
– Понятия об удовольствиях у детей совершенно другие.
– Очевидно. Впрочем, я считаю пожелания счастья, включающие слонов и тигров, не чем иным, как проявлением доброты.
– Прекрасно, – игриво улыбнулась Роксана. – По крайней мере нам не придется завтра разыскивать слона, чтобы доставить его к церкви.
– Истинное благословение, – вздохнул Робби.
Роксана вдруг остановилась на середине лестницы и посмотрела на него:
– Ты уверен?
– Я с самого начала был уверен.
– И мы поступаем правильно?
– Правильнее не бывает.
Робби понимал ее сомнения. Ее волнение за детей. И не осуждал.
– Они меня любят, сама знаешь, – прошептал он.
– Знаю, – подтвердила она со вздохом. – Иногда мне кажется, что Килмарнок навеки погубил мою непосредственность.
– Мы ее возродим.
– Начиная с завтрашнего дня.
– Начиная с этого момента. Даю тебе свое благословение делать все, что пожелаешь! Я никогда не встану у тебя на дороге.
– Какой ты храбрый! – поддела Роксана.
– Просто везунчик, – покачал головой Робби.
Они обвенчались в маленькой часовне Роксаны, стоявшей среди диких слив. Иногда, в промежутках между звуками клавесина, сюда доносилось птичье пение. Здешний священник был вассалом Форрестеров, как его отец, и хотя закон не допускал наследования должностей, преподобный Томсон уже обучал сына для того, чтобы когда-нибудь тот занял его место в имении Форрестеров.
Джонни был шафером, а Амелия – подружкой невесты. Дети разбрасывали по проходу розовые лепестки. Джеймсу досталась роль посаженого отца, и все дружно спели благодарственный гимн в честь такого случая. Когда священник задал вопрос, знает ли кто-то о том, что может воспрепятствовать браку, Ангус так громко завопил «Нет!!!», что перепугал священника.
Робби дал бедняге знак продолжать, а Роксана бросила строгий взгляд на своего младшенького. Вскоре – Джинни железной хваткой вцепилась в руку Ангуса – церемония была закончена, и Роксана стала десятой графиней Гринло.
– Наконец-то, – выдохнул Робби и, сжав невесту в объятиях, стал горячо целовать, после чего под восторженные крики всех присутствующих понес по проходу на залитый солнцем двор. – Теперь ты совсем моя, – прошептал он, улыбаясь ей.
– Теперь мы все твои.
Ее ответная улыбка была исполнена радости.
– Теперь нам нужен дом побольше. Верно? – пробормотал Робби, касаясь ее губ своими.
– Нет, – рассмеялась Роксана. – Восьмидесяти комнат Брансли-Хилла вполне хватит на всех.
– В таком случае детская должна быть просторнее, – лукаво сверкнул глазами Робби.
– Посмотрим.
– Я об этом позабочусь.
– Если я позволю.
– Насколько я припоминаю, тебя не слишком трудно убедить, – ухмыльнулся Робби.
– Такая память – очаровательное качество в муже.
– Но мне доставляет большое удовольствие делать тебя счастливой, – признался он.
– Я действительно счастлива.
– Мы счастливы, – подчеркнул он, и тут дети, словно по команде, окружили их и стали обнимать.
За свадебным завтраком то и дело произносились тосты в честь жениха и невесты, и в доме весь день царило прекрасное настроение. Праздник завершился обещанными фейерверками: изысканным спектаклем, знаменующим общий восторг и радость.
Гораздо позже, когда все стихло и последний ребенок был уложен в кровать, а гости удалились в отведенные им комнаты, новобрачные вошли в свою спальню.
Робби взял руку Роксаны и осторожно провел пальцем по запястью.
– Хотя день нашей свадьбы был великолепным, мне показалось, вечер никогда не наступит.
Она поняла намек.
– Наконец мы одни.
Сплетя ее пальцы со своими, Робби поднял ее руку к губам.
– И сейчас все кажется другим, верно?
Роксана безмолвно кивнула, ее одолевали непонятные, спутанные эмоции.
– Теперь у нас одна жизнь на двоих, – пробормотал Робби, и эта единственная простая фраза успокоила ее, разом поставив все на место.
– Не я и ты, а...
– Мы.
Ее сердце преисполнилось нежностью и страстью. Все ее явные и тайные мечты осуществил этот прекрасный мужчина.
– Ты устала? – спросил Робби.
– Если хочешь знать, не настолько, – усмехнулась Роксана.
Губы ее изогнулись в улыбке.
Подавшись вперед, Робби осторожно поцеловал ее.
– Поцелуй мужа, – прошептала Роксана, – а я хочу поцелуя любовника.
Его темные брови вопросительно поднялись. Взгляд упал на влажные, розовые после его поцелуя губы.
– Я хочу тебя еще больше, чем раньше, если это возможно, – выдохнула Роксана, обнимая его за талию и прижимаясь всем телом.
– И жаждешь других поцелуев? – поддел он.
– Поцелуев, и не только, – призналась она.
– Я дам тебе тысячу поцелуев, и еще сотню, и все, чего ты только пожелаешь, – пообещал Робби.
Роксана ощутила его твердую, набухающую плоть.
– А если я стану чересчур требовательной?
– Все, что угодно, пока я еще дышу, – улыбнулся он.
– Как мило, – растаяла она, – ибо я буквально одержима мыслью о том, что сейчас ты станешь любить меня, и поэтому потеряла всякий рассудок. По-моему, Элизабет за ужином заметила, как я смотрю на тебя.
– Разве жена не должна обожать мужа? – игриво заметил Робби.
– А у тебя, как у мужа, несомненно, есть свои обязанности.
– То есть не выпускать тебя из постели?
– Какой ты проницательный, – промурлыкала Роксана, – хотя я могу подождать по крайней мере...
– Пять минут?
– Пять минут – это слишком долго, мой красавчик муж.
– Понимаешь, бывают минуты, когда мне приходится заниматься делами за пределами спальни.
Она очаровательно надула губки.
– Но после свадьбы все меняется. Ты знаешь правила, – вкрадчиво пробормотал он. – Теперь я – хозяин и господин.
– Хозяин и господин, – тихо, призывно протянула Роксана и, отступив, сделала реверанс. – Скажи, понравится ли мне твое господство?
Он весело взглянул на нее:
– Понравится, если будешь делать то, что от тебя потребуется.
– У тебя есть какие-то требования?
– Я требую только твоей покорности, – прямо сказал он.
– И в этом случае ты меня вознаградишь, – нежно прошептала Роксана.
– Я могу быть великодушным.
Одна бровь Робби лениво приподнялась.
Роксана задрожала от приятного предвкушения.
– Если бы ты только намекнул, чего хочешь от меня, – прошептала она.
– Такая готовность... и такая полная покорность, – пробормотал Робби, беря Роксану за руку. – Мне не терпится исполнить роль мужа.
– А мне – жены.
Чуть позже Робби, все еще тяжело дыша, признался:
– Таков, должно быть, рай.
Роксана, закрыв глаза, улыбнулась. Он наклонил голову и лизнул кончик ее носа.
– Или мой собственный рай.
Ее ресницы медленно поднялись.
– Рай, в котором царят довольство и блаженство. Благодаря тебе.
Все еще нависая над ней, Робби бесстыдно улыбнулся:
– Благодаря мне?
– Конечно. Поэтому я и выбрала тебя.
– Ты выбрала меня? – расхохотался Робби, ложась рядом. – Можно подумать, я позволил бы тебе ускользнуть.
– Хочешь сказать, что поймал меня?
– И не забывай этого!
– А я поймана в прямом или переносном смысле? – многозначительно осведомилась Роксана.
– Уже готова к новой схватке? – весело прошептал Робби.
– Возражаешь? Как ты мил! – усмехнулась Роксана, проводя пальцем по его груди.
– Очаровательный муж?
– Да-да... И главное – мой.
Ее улыбка согрела его сердце, и он отдал ей всю свою любовь этой чудесной первой ночью их супружеской жизни, когда мир был еще совсем свеж и нов.
Эпилог
Роды начались на два месяца раньше. И хотя в Брансли-Хилл заранее привезли четырех повитух, все почему-то растерялись, поскольку роженица мучилась уже вторые сутки. И по мере того как текли эти ужасные часы, Робби мог думать только о десятках знакомых ему женщин, умерших в родах. Такое случалось слишком часто.
Сидя у постели Роксаны и держа ее за руку, он с отчаянием наблюдал, как тают силы жены, и ужас все сильнее сжимал его сердце.
– Сделайте хоть что-нибудь, – шептал он.
Не желая брать на себя ответственность за смерть графини, повитухи предложили вызвать двух местных докторов. Когда Робби усомнился в компетенции лекарей, повитухи не нашли ничего лучшего, чем порекомендовать здешнюю целительницу.
После того как все трое были поспешно доставлены и допрошены, Робби был склонен довериться молодой женщине. В отличие от докторов она была против кровопускания.
– Графиня просто умрет, если потеряет много крови, – предупредила целительница, а когда Робби побелел от страха, успокоила его: – Не волнуйтесь, милорд, ваша леди еще сильна. И детей можно перевернуть.
– Детей? – поразился Робби.
– Обоих, милорд.
Он не сразу осознал столь удивительные новости.
– Вы уверены?
Женщина выглядела слишком молодой для таких невероятных заявлений. Стройная миниатюрная фигурка и заплетенные в косу темные волосы делали ее похожей на девчонку.
– Уверена, милорд.
Робби молча оглядел ее, желая, чтобы его убедили. И, словно поняв, что она права, коротко бросил:
– Скажите, что вам нужно, и я прикажу все это доставить.
Пока Робби держал руку Роксаны и молился всем богам, молодая женщина неторопливо принялась за дело. Она объяснила, что дети лежат неправильно, и сумела ловко повернуть первого ребенка, действуя умело и решительно. Через несколько минут на свет появилась крохотная девочка, за ней последовал такой же хрупкий и маленький мальчик.
Детей уложили в корзинки, нагретые раскаленными, завернутыми в полотно кирпичами, и Робби поцеловал жену в щеку. Веки Роксаны затрепетали.
– Все кончилось, – прошептал он. – Отдыхай. Я с тобой.
Не успел он договорить, как глаза ее закрылись.
Робби вопросительно глянул на целительницу, которую, как оказалось, звали Маргарет и которая сумела сотворить такое чудо.
– Вы должны остаться, пока жена не поправится.
Маргарет кивнула:
– Следующие два дня мне придется не отходить от нее: уж очень велик риск родильной горячки.
– Мы сделаем все, чтобы графиня выжила, – твердо сказал он, словно мог отогнать зло обычным усилием воли.
Но следующие двое суток Робби покидал комнату только затем, чтобы заверить детей, что с их матерью все в порядке, и показать новорожденных, за которыми ухаживали няньки и кормилицы. В остальное время он сидел у постели Роксаны.
К началу третьего дня он в испуге проснулся, когда она пошевелилась. Подняв голову с кровати, Робби глянул в глаза жены и улыбнулся.
– Ты ужасно выглядишь, – прошептала Роксана.
Лицо Робби покрывала трехдневная рыжая щетина, под глазами темнели круги.
–А ты – чудесно, – выдохнул он.
– Малыши...
– Все в порядке.
– Дети?
– Рвутся повидать тебя, когда немного окрепнешь.
– Я по крайней мере проснулась... и больше не хочу спать.
– Прекрасно.
Не желая искушать судьбу, Робби ничего больше не сказал. Он внимательно посмотрел на жену – никаких признаков горячки, щеки розовые. Ему стало немного легче.
– Хочешь есть или пить?
– Я голодна.
Он нежно погладил руку Роксаны.
– Сейчас велю принести нам завтрак.
Когда Роксана поела, к ней впустили детей. Предупрежденные о том, что мать все еще слаба, они осторожно обнимали ее и говорили непривычно тихо. Пока не принесли новорожденных брата и сестру. Пользуясь случаем рассказать об их проделках, дети немедленно забылись и принялись жизнерадостно вопить.
В последующие месяцы жизнь графа и его семьи текла мирно и тихо. Робби не желал иметь ничего общего с политическими махинациями Лондона и Эдинбурга.
Отныне братья Карр занимались своим торговым флотом и получали огромные прибыли от торговли с американскими колонистами. Богатство обеспечивало им относительную независимость от британского правления и в какой-то мере компенсировало необходимость подчиняться английским законам.
Обе семьи решительно и упорно занимались своими поместьями, старательно избегая всякого вовлечения в политику. Вдалеке от английского двора их семьи росли и процветали, а счастье было неизменным. Дом и семья стали источниками их величайшей радости и наслаждения, удача улыбалась им, и волшебное чувство любви, однажды обретенное, никогда уже больше не исчезало...
КОНЕЦ
Внимание! Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий. Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
[1] Маркиз Джон Гамильтон, шотландский политик, пользовавшийся огромным уважением соотечественников.
[2] Так называли презерватив, потому что он завязывался на открытом конце.
[3] Длинная тумба или комод для гостиной.
[4] В те времена вместо модных журналов в другие страны из Франции отправлялись куклы, наряженные в платья по последней моде.
[5] Знаменитый английский резчик-декоратор (1647–1721).
[6] Арчибальд Джонстон, лорд Уорристон, один из выдающихся государственных деятелей Шотландии.
