Структура переживания как механизм смысловой организации сознания

До сих пор мы обсуждали развитие структуры переживания в связи с организацией процесса адаптации. Однако существует и другая сторона вопроса. В предыдущей главе мы не раз обращались к мысли Л. С. Выготского (1984) о том, что переживание является основной динамической единицей организации сознания.

Сходные мысли высказывал К. Г. Юнг (1991), вводя понятие "архетипическое переживание". В данном случае для нас важен анализ архетипа с точки зрения не содержания, а структуры. Юнг подчеркивал, что архетип - это не определенный образ или мотив, а, прежде всего, динамический фактор, предрасположенность к переживанию одного и того же типа. Он рассматривал архетип как базовую схему переживания, как спонтанно проявляющуюся тенденцию организации сознания. Именно поэтому, по его мнению, при всем разнообразии конкретного образного выражения архетипического переживания возможно универсальное понимание этих единых мыслеформ в любое время и в любой части света.

К. Г. Юнг (1992), говоря об архетипе как априорной структурной форме инстинктивного фундамента сознания, подчеркивал, что это - форма, заряженная специфической энергией, которую можно рассматривать как натуральную причину, вызывающую определенные действия или импульсы. Таким образом, и здесь речь идет о переживании как едином механизме сознания и поведения.

Проецируя эти мысли на наши рассуждения о развитии структур, организующих разноуровневую систему адаптивного поведения, мы догадываемся, что такой сложно организованной системой переживаний является наше сознание.

Это, безусловно, тоже не новая мысль. А. М. Пятигорский (1973), например, сообщает, что уже для психологических воззрений раннего буддизма было характерно вычленение фиксированного количества дискретных, иерархически организованных состояний сознания, в которых одновременно существует нормальная психика. Он проводит параллель с взглядами К. Левина и С. Халла, также рассматривавших сознание как конфигурацию дискретных психических состояний. Современное понимание живой, развивающейся и смыслопорождающей системы просто предполагает такую дискретность и взаимную несводимость ее частей. Ю. М. Лотман и Б. А. Успенский (1973) считают, что гетерогенность является исходным свойством человеческого сознания, для которого существенно наличие хотя бы двух, не сводимых друг к другу я взаимодополняющих систем.

Поэтому все, что мы говорили о разноуровневой и целостной живой системе переживаний, организующей наше адаптивное поведение, относится и к строению нашего сознания. Представляется, что оно может рассматриваться как живой столп отдельных состояний сознания, порожденных разными структурами переживания и создающих различную целостность мироощущения. На разных уровнях сознания из фона вычленяются различные фигуры значимого в мире. Формообразующим центром становятся разные психические функции, используются разные когнитивные коды, с помощью которых выстраиваются совершенно не похожие друг на друга картины мира, отличающиеся даже пространственно-временными отношениями. В зависимости от уровня сознания субъект по-разному идентифицирует себя, по-разному переживает свою связь и отделенность от мира.

Таким образом, получается, что мы одновременно существуем в разных мирах и разных психических формах:
- на уровне наименее структурированного пластичного сознания чуткого к становлению форм и ритмов мира. По И. Пригожину (1986), в наименее структурированных, открытых (обменивающихся со средой веществом и информацией), системах возникает особая чувствительность к внешним флуктуациям и спонтанная подстройка адаптация к внешним условиям. В каждый момент такое сознание вписывается в единственную и уникальную фигуру мира, пространство которой овремленено и представляет то, что А. Бергсон называл "живым временем". Субъект нераздельно сливается с динамикой окружающего и является наиболее способным к усвоению новых смысловых структур;
- на уровне, где картина мира контрастно дифференцирована нашими пристрастиями, упорядочена аффективными стереотипами и максимально реальна - чувственна, телесна и предметна. Это - определенность нашего аффективного опыта, в сети которого уловлено жизненное пространство и время. Пространство для этого сознания устойчиво и качественно неоднородно, А. Валлон представляет его в виде клавиатуры наших возможностей; время тоже стабильно, потому что непрерывно репродуцируется нашими жизненными циклами, аффективно связанными с ритмами мира. Субъект не только не выделен из среды, наоборот, он страстно и жестко привязан к ней и выражен своей опредмеченной потребностью, активной и нетерпеливой;
- на уровне, где в картине мира, вновь теряющей свою цельность и устойчивость, на первый план выступает событие, новизна, препятствие. Она описывается с помощью отдельных линий причинно-следственных связей, сюжетов возникновения и преодоления трудностей, историй побед и поражений. Пространство и время предстают как взаимосвязанные условия, единая пружина задачи. Основным в этой связи становится скорость - показатель преодоления пространства во времени. В самосознании впервые выделяется субъект, который противопоставляется объективным обстоятельствам, оно отражает способность владеть ситуацией, вести активный диалог с миром, что образует основу развития уровня притязаний;
- на уровне, где картона мира снова становится стабильно упорядоченной, но уже иерархически организованной смысловыми вертикалями, означенной аффективным опытом других людей. Происходит освобождение от непосредственного диктата ситуации, время и пространство произвольно организуются, планируются экстраполяцией должного будущего, эмоциональное сопереживание и вечные ценности начинают доминировать над непосредственными индивидуальными импульсами. Субъект впервые встречается со своим устойчивым, качественно дифференцированным, отраженным в оценке других людей образом, который может стать основой для развития самооценки.

По мнению Достоевского и Бахтина (1979), порожденные разными смыслами виды сознания и самосознания не только существуют одновременно: серьезно работают, разрешая насущные задачи адаптации, играют, усваивая энергию мира; защищаются от травмирующих впечатлений - но и ведут диалог друг с другом. Они взаимодействуют, спорят, вступают в союзы и отвергают друг друга, К. Г. Юнг (1992) говорит об энергетическом понимании души как разряда между полярными полюсами. Как уже упоминалось, гетерогенность, семиотическое многоязычие, согласно Ю. М. Логману (1973, 1992а-б, 1993), является одним из главных условий существования смыслопорождающего, а значит способного к саморазвитию сознания. В этом полифоническом сознании разговор идет на разных, несводимых друг к другу языках, и, именно это, по Лотману, делает его системой, способной порождать новые смыслы.

Ю. М. Лотман считает, что смыслопорождающая система, носительница разума, по крайней мере бинарна, т. е. состоит как минимум из двух языков, находящихся во взаимной несводимости, непереводимости и, одновременно, подобных друг другу, поскольку каждый своими средствами моделирует одну и ту же внесемиотическую реальность. Ситуация принципиальной непереводимости и неизбежных (в связи с необходимостью взаимодополнения) попыток перевести рождает новый смысл. Момент аутокоммуникации рассматривался, как известно, и Л. С. Выготским (1983а) как принципиальный, центральный в развитии человеческой психики.

Как перевод с языка более сложных структур могут рассматриваться, например, и процессы автоматизации, которые позволяют разгрузить высшие уровни сознания. В то же время Ю. М. Лотман (19926, с. 381-385) предполагает, что напряжение "споры" высшего смысла, организованного с помощью языка низшего, может стимулировать как развитие низших смысловых структур, так н взаимоотношений между низшими и высшими, и тем самым влиять на развитие высших смыслов. Так, например, "перевод" задач высших уровней на наименее структурированный язык переживания первого уровня может становиться толчком к созданию новой смысловой структуры - творческого решения задачи.

Обратное движение - дезавтоматизация психической деятельности, ее произвольная организация, планирование и контроль могут рассматриваться как перевод задач низших уровней на более сложный язык и традиционно считаются одним из основных путей развития форм восприятия и взаимодействия с миром. Автоматизация - дезавтоматизация, пульсирующее ритмичное движение редукции и развертывания, перекодирования смысловых структур рассматриваются Ю. М. Лотманом как единый процесс развития целостной системы смыслов.

Эти процессы, естественно, являются особенно напряженными в процессе развития психики. Ю. М. Лотман говорит об особом стимулирующем развитии действии "спор" высшего смысла, воспринятых ребенком в доступных ему простых формах. Примером такой стимуляции является знакомое многим ощущение, которое остается от случайно прочитанной в детстве и не до конца понятой "взрослой" книги.

Множественность генерирующихся смыслов неизбежна еще и потому, что диалог ведут не только разные фигуры сознания, но и его фигуры и фон, который, по предположению Выготского (1982а), сам является сложно организованной системой. Так, Лотман (1973) описывает возможность взаимодействия между процессами развития смысловой фигуры и контекстами, тонизирующими и организующими внутренний монолог, но не имеющими с ним непосредственной связи. Из окружающего контекста вторгаются добавочные смысловые коды, порожденные стуком колес, качкой корабля, навеянные ветром, мерцанием огня, узором обоев, чугунных решеток, архитектурных ритмов, механически напеваемым мотивом или чтением. Как пример такого взаимодействия, можно вспомнить, как ход мыслей Левина соотносился с изменениями вокруг, когда он, напряженно пытаясь понять смысл того, что с ним происходит, машинально следил за изменением цвета, движением облаков в рассветном небе <Толстой Л. Н. Анна Каренина, 1928, т. 8, с. 250-252).