Из предисловия ко второму изданию

Федоров А. В.

ФЗЗ Основы общей теории перевода (лингвистические проблемы): Для институтов и факультетов иностр. языков. Учеб. пособие. — 5-е изд. — СПб.: Филологический факультет СПбГУ; М.:ООО «Издательский Дом «ФИЛОЛОГИЯ ТРИ», 2002. - 416 с. — (Студенческая библиотека).

ISBN 5-8465-0019-6 (Филологический факультет СПбГУ)

ISBN 5-94545-014-6 (ИД «ФИЛОЛОГИЯ ТРИ»)

В пособии рассматриваются важнейшие разделы общей теории перевода, такие как условия выбора языковых средств в переводе, грамматические вопросы перевода, разновидности перевода и др.

Пособие построено на материале переводов с немецкого, английского, французского, отчасти испанского языков на русский; эпизодически используются данные перевода с некоторых других языков на русский и с русского на иностранные.

ББК 81-9

Редакция выражает глубокую благодарность

Наталии Андреевне Федоровой

за неоценимую помощь в подготовке этого издания.

ISBN 5-8465-0019-6

Филологический факультет СПбГУ

ISBN 5-94545-014-6

ИД «ФИЛОЛОГИЯ ТРИ»

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЯТОМУ ИЗДАНИЮ

Книги Андрея Бенедиктовича Федорова (1906-1997) давно стали научной классикой и основой многочисленных исследований в таких областях филологии, как теория перевода, общая и сопоставительная стилистика, история международных связей русской литературы, история русской поэзии.

К трудам А. В. Федорова, особо востребованным в настоящее время, несомненно принадлежит и книга «Основы общей теории перевода», выдержавшая 4 прижизненных издания (последнее 4-е — в 1983 г.) и ставшая на многие годы основным вузовским учебником по теории перевода в нашей стране и широко известной за её рубежами. Настоящее, пятое, издание книги, которое так давно ждет читатель, является, к сожалению, уже посмертным, поэтому оно полностью повторяет четвертое издание, за исключением тех мелких погрешностей (опечаток), которые издатели обнаружили, готовя книгу к печати.

Петербург всегда находится на передовом рубеже науки, и лингвистические исследования проблем теории и практики перевода востребованы самой жизнью. Видную роль в становлении петербургской школы переводоведения сыграл профессор Андрей Бенедиктович Федоров — известный ученый, переводчик и педагог.

Вся жизнь и научная деятельность Андрея Бенедиктовича Федорова связана с Санкт-Петербургом — Ленинградом. В 1929 г. он окончил словесное отделение Высших курсов искусствознания при Институте истории искусств. Как филолог он сформировался под влиянием таких блестящих ученых, как Л. В. Щерба, Ю. Н. Тынянов, В. В. Виноградов, В. М. Жирмунский. Теория и практика перевода — лейтмотив всей литературной, научно-исследовательской и педагогической жизни профессора А. В. Федорова. Постоянная переводческая деятельность требовала теоретических обобщений: Андрей Венедиктович написал более 150-ти статей, заметок и других публикаций и десять книг по теории и практике перевода.

Первая книга А. В. Федорова — «Искусство перевода», написанная в соавторстве с К. И. Чуковским и вышедшая в 1930 г., была посвящена теории и практике художественного перевода. Автор поставил вопрос о важности и перспективности лингвистического, а не только литературоведческого подхода к переводу художественного текста. Правомерность самостоятельного лингвистического рассмотрения проблем перевода ныне не оспаривается ни одним серьезным критиком перевода. Лингвистическая концепция общей теории перевода подтверждается современными исследованиями, но самое главное — интенсивной практикой перевода с самых разных языков. Сколь бы ни были остроумны и необычны переводческие находки, они вполне укладываются в рамки тех общих закономерностей, которые выявил А. В. Федоров еще более полувека назад и описал в своей докторской диссертации. Соотношение оригинала и перевода в исследованиях А. В. Федорова предстает как проявление творческого начала, но никак не сводится к тем или иным заранее установленным теоретическим схемам процесса перевода. Такая трактовка перевода, как писал А. В. Федоров, затрагивает самую его основу — язык, вне которого неосуществимы никакие функции перевода... Вместе с тем лингвистическое изучение перевода, т. е. изучение его в связи с соотношением двух языков, позволяет строить работу конкретно, оперируя объективными фактами. Именно лингвистический подход приводит автора к объективной функционально-стилистической диагностике полноценности перевода. Она означает исчерпывающую передачу смыслового содержания подлинника и полноценное функционально-стилистическое соответствие ему. Следовательно, упор на лингвистические аспекты отнюдь не означает педантичную регистрацию «способов передачи» оригинала на конкретный язык, как в свое время упрощенно толковали концепцию А. В. Федорова. Лингвистичность анализа — это стремление раскрыть диалектическое единство соотношения содержания и формы оригинала средствами перевода.

В свое время профессор Б. А. Ларин, учитель и друг А. В. Федорова, с самого начала поддержавший лингвистическую концепцию теории перевода, писал: «Всякий перевод должен начинаться с филологического анализа текста, сделанного во всеоружии лингвистической подготовки, и завершаться литературным творчеством». А. В. Федорова интересует смысловая, идеологическая многоплановость текста, которая и задает тон всем стилистическим регистрам, учитывает его тончайшие стилевые нюансы. «Принципу переводимости, сложившемуся в теории перевода, — подчеркивает А. В. Федоров, — в стилистике соответствует принцип сопоставимости». Внутриязыковое сопоставление художественного текста с функциональной точки зрения показывает, что наряду с большими стилистическими расхождениями в форме имеется немало совпадающих черт, характеризующих и стили речи, и индивидуальный авторский стиль. Основной пафос сопоставления, по мысли А. В. Федорова, — определение как расхождений, так и взаимосоответствий на фоне общего. К такому общему относятся однородность выражаемого содержания, соотношение с нормой языка, единство стилистических функций.

Андрей Бенедиктович Федоров был не только выдающимся теоретиком перевода. Много лет он руководил кафедрой немецкой филологии в Санкт-Петербургском государственном университете. Будучи членом Союза Писателей СССР, много работал в секции художественного перевода при Ленинградском отделении Союза Писателей, помогая начинающим коллегам. Но кроме того он и сам был блестящим переводчиком: с одинаковым искусством и мастерством переводил с немецкого и французского языков таких авторов, как Гейне, Гёте, Гофман, Клёйст, Т. Манн, Мольер, Мюссе, Дидро, Пруст, Мопассан, Флобер и др.

За тот большой вклад, который Андрей Бенедиктович Федоров внес в развитие культуры и науки в России, он был награжден (в 1999 г., посмертно) Золотой пушкинской медалью.

Созданный в 1999 г. при кафедре английской филологии и перевода филологического факультета СПбГУ Санкт-Петербургский центр переводоведения имени А. В. Федорова (СПЦП) ставит перед собой цель продолжить славные традиции петербургской школы теории и практики перевода, для формирования которой в свое время так много сделал Андрей Бенедиктович. Научная работа СПЦП предполагает планомерное исследование проблем переводоведения с последующим отражением полученных результатов на ежегодной международной научной конференции по переводоведению «Федоровские чтения», первая из которых состоялась в октябре 1999 г.

С благодарной памятью в сердце

ученики и коллеги

Андрея Бенедиктовича Федорова

ПРЕДИСЛОВИЕ К ЧЕТВЕРТОМУ ИЗДАНИЮ

Когда в 1953 году эта книга вышла в свет первым изданием под заглавием «Введение в теорию перевода», она оказалась в известном одиночестве среди филологических книг того времени. От появившихся с конца 1920-х годов и в течение 1930-х вплоть до 1941 года теоретических и литературно-критических опытов по проблемам перевода (преимущественно художественного)1 её отделял промежуток времени в двенадцать лет, включавший в себя и годы Великой Отечественной войны. А за послевоенные годы успели появиться лишь 3-4 книги на темы перевода — учебно-практического или методического характера2.

В первом издании «Введения в теорию перевода» была сделана попытка поставить проблему перевода (для всех его разновидностей) в широком масштабе как проблему языковедческую. Такая Направленность работы и категоричность тона многих формулировок вызвала и в научной печати, отечественной3 и зарубежной4, и на обсуждениях ряд возражений и замечаний, как справедливых, так и говоривших о том, что далеко не все в книге оказалось воспринятым и истолкованным объективно, автору же были приписаны взгляды, шедшие гораздо дальше прямого смысла его суждений; высказывались и упреки, будто он отвергает возможность всякого иного рассмотрения проблем перевода, кроме как лингвистического, и игнорировалось сказанное о многосторонних связях теории перевода (художественного) с литературоведением и другими гуманитарными науками1. Недовольство некоторых критиков возбуждало и то, что в пределах одного труда были сопоставлены разные виды перевода — газетно-информационный, научный и другие — наряду с художественным; для последнего в таком сопоставлении была усмотрена некая опасность, а то, что это сопоставление проведено ради установления языковой специфики каждой из разновидностей, прошло мимо внимания критиков.

Для второго издания, потребность в котором тем не менее вскоре же возникла, книга была полностью пересмотрена, существенно переработана и дополнена, в текст ее внесены необходимые пояснения и уточнения, в частности, было подчеркнуто, что «лингвистическим путем не могут быть объяснены все факты из области перевода», но что «лингвистический путь изучения, не являясь достаточным для постановки и решения всех проблем перевода (в частности, художественного), безусловно является необходимым в делеихисчерпывающего исследования». В новом издании (1958) книга, сохранив прежнее заглавие, получила подзаголовок «Лингвистические проблемы», преследовавший цель — оговорить, что проблематика теории перевода ограничивается здесь сферой языка, хотя в своём целом она ею не охватывается.

Судьба второго издания сложилась более счастливо, чем судьба первого. Правда, развернувшийся по поводу первого издания спор о «правомочности» лингвистического направления в исследовании перевода (художественного) продолжался еще в течение довольно значительного времени, а отголоски этой полемики возникали — также и за рубежом — в высказываниях сторонников исключительно литературоведческого подхода к задаче вплоть до 1970-х годов, но упреки в чрезмерной «лингвистичности» книги стали постепенно раздаваться глуше и реже.

В то же время автору был сделан упрек и совершенно противоположного характера, заключавшийся в указании на недостаточно последовательную «лингвистичность» его концепции, т. е. на невыдержанность собственно формальных критериев (которые и не являлись для него единственно определяющими), на использование некоторых литературоведческих и общеэстетических категорий (в разделах о художественном переводе) и т. п. Эта критика исходила главным образом от И. И. Ревзина и В. Ю. Розенцвейга, авторов оригинальной и интересной книги «Основы общего и машинного перевода» (М., 1964) - первого опыта установления связи между структурным языкознанием и теорией машинного перевода, с одной стороны, и «традиционной» (как ее называют эти авторы) лингвистической теорией перевода, с другой. Оценивая последнюю в основном позитивно, они ставили себе целью выявление той пользы, какую ее положения и категории могут принести исследованию проблем автоматического перевода, вызывавших в момент бурного развития структурной лингвистики особый интерес ряда языковедов. Неосуществимость наложения одной системы категорий (общелингвистической или — и шире — филологической) на другую (структурную и машинную), обусловленная невозможностью формализовать очень многое в области перевода, и дала повод для упрека, параллельного тому, который автору «Введения в теорию перевода» делали противники лингвистического подхода к делу. Остается, однако, добавить, что опыты машинного перевода в масштабе, ограниченном по неизбежности узкой сферой его применения, подтверждали важное исходное положение «традиционной» лингвистической теории перевода — существование объективных закономерностей в соотношении между разными языками, находящих определенное отражение при переводе.

Что же касается идеи общей теории перевода как научной дисциплины, которая рассматривает языковые явления, встречающиеся во всех разновидностях перевода, и вместе с тем выясняет специфические черты каждой из них, то она постепенно утрачивала свою первоначальную одиозность1. Эту идею, как определяющую для всей работы, для ее состава и построения, автор счел целесообразным подчеркнуть и в заглавии, под которым вышло третье вновь переработанное и дополненное издание книги: «Основы общей теории перевода (Лингвистический очерк)», 1968.

Уже в середине 1960-х годов, когда автор приступил к подготовке третьего издания, не только еще более усилился размах переводческой деятельности во всем мире, но определилась и необыкновенная широта масштаба, которую приобрели теперь — тоже повсеместно — работы по изучению перевода, его практики, теории, истории. Если в пятилетнем промежутке между первым и вторым изданиями «Введения в теорию перевода» в нашей стране появилось несколько новых учебных пособий по переводу (некоторые из них — с теоретическим уклоном2) и два-три сборника теоретических статей3, а за рубежом количество научных публикаций тоже находилось еще как бы на среднем уровне1, то за десятилетие с 1958 по 1968 гг. количество и книг, и статей о всех формах перевода чрезвычайно возросло и в нашей стране2, и в других странах. При этом расширился круг как рассматриваемого материала, так и проблематики, и разнообразнее стал характер подхода к предмету изучения. Таким образом, третье издание книги оказалось в ряду многочисленных уже работ, различных по содержанию вопросов, по направлению интересов авторов, по роду привлеченного материала, но относящихся к одной и той же области современной филологии; среди них были и книги широко обобщающего характера. Моя книга в своем 3-м издании уже не возбудила того удивления, с каким было встречено первое, не подала повода ни к каким-либо новым полемическим откликам, ни к недоразумениям, никого не шокируя.

С конца 1960-х годов и в течение 1970-х интерес к теоретическим вопросам перевода во всех его разновидностях рос непрерывно и со всё большей интенсивностью. Об этом говорит трудно обозримое количество статей и всё увеличивающееся число книг — монографий, сборников, учебных руководств как в СССР3 (на русском и национальных языках братских народов), так и за рубежом4.

Если говорить о чертах общности, присущих всем этим многочисленным и разнообразным трудам, то есть основание констатировать все усиливающуюся тенденцию к поискам и установлению закономерностей перевода и межъязыковых соотношений, к широкому обобщению данных, активную разработку. лингвистического аспекта проблемы, повышенный интерес к понятию процесса перевода и построению его моделей и схем. Последнее находится также и в связи с продолжающимся применением средств формализации к обширному кругу языковых явлений (при существенном падении интереса к машинному переводу как таковому).

Наиболее же существенное изменение, которое можно отметить в развитии теорий перевода на нынешний день (сравнительно c 1950-1960-ми гг.), заключается, пожалуй, в том, что противопоставление лингвистического и литературоведческого принципов исследования, принимавшее столь часто конфликтный характер, сменяется или сменилось всё более ощутимым разграничением теории перевода, как процесса, допускающего схематизацию и моделирование, и теории перевода как исследования соотношений между речевыми произведениями на исходном и переводящем языках, существующими в форме текстов. Этот путь изучения перевода, будучи давним и традиционным, в то же время представляется и реальным, и необходимым, именно как путь конкретного лингвистического (в широком смысле т. е.. с включением стилистики) исследования, построенного на основе сопоставительного анализа текстовых данных двух (или иногда — и более) языков. К установлению сущности и объективных возможностей перевода и используемых в нем приемов этот путь, как думается автору, ведет не менее прямо, чем обращение к понятию процесса перевода и к его моделям; более того, само выявление различных средств перевода и его приемов, осуществляемое на основе текстов, может послужить ключом к пониманию перевода, как процесса, как психического акта. Тем самым, с точки зрения автора, названная задача оказывается первоочередной, а ее постановка может быть признана отправным моментом при построении теории перевода, на что и указывали заглавия предыдущих изданий этой книги (первого и второго — «Введения в теорию перевода», третьего — «Основы общей теории перевода»).

Таково основное соображение, побуждающее автора вернуться к книге, первые три издания которой и были посвящены выяснению, классификации, детализации взаимосоответствий между исходным и переводящим языками, с одной стороны, и между переводом и оригиналом — в зависимости от лексико-семантических и грамматических факторов и жанрово-стилистических условий, с другой. Автор отдает себе отчет в том, что книга и в настоящем своем виде хранит отпечаток того времени, когда были подготовлены ее предшествующие издания, но не считает нужной коренную ее ломку, так как нисколько не отказывается от тех принципов, по которым она была задумана и выполнена, и с которыми связано ее построение; кроме того, для современного ее читателя могут представить известный информативный интерес сведения о переводческих дискуссиях 1950-x-l 960-x годов.

В предлагаемом четвертом издании сохраняется общая концепция книги, ее состав и структура, основное содержание и значительная часть материала книги в ее предшествующей редакции, но, разумеется, учитывается опыт, накопленный отечественными и зарубежными исследователями с конца 1960-х годов. Это не значит, что в задачу входит реферирование или подробный обзор работ последнего десятилетия (это составило бы предмет самостоятельного рассмотрения). Важнее другое — предложить разграничение между некоторыми тенденциями исследования и теоретическими взглядами, вызывающими либо возражения и сомнения, либо согласие со стороны автора.

Обновления потребовала часть иллюстративного материала — главным образом из области газетных текстов и научной литературы. Примеры жеизпереводов художественной литературы, почерпнутые из работ лучших представителей этого искусства или нужные как отрицательный материал, за редкими исключениями сохранены, они продолжают служить для анализа, иллюстрируют или подкрепляют положения книги, и для их замены у автора не было оснований.

Так же, как это было и в 3-м издании, в главе шестой опущен раздел о переводе научно-технической литературы и документально-деловых текстов -из тех соображений, что за последние два десятилетия появился целый ряд работ, посвященных этой разновидности перевода: я имею в виду ценные учебно-практические пособия, в которых на серьезной лингвистической основе внимательно рассмотрены и охарактеризованы как особенности соответствующих оригиналов, так и конкретные возможности и общие принципы их передачи.

Таковы основные изменения. Характер же и стиль изложения остаются прежними, и это приходится оговорить и даже подчеркнуть, поскольку в ряде отечественных лингвистических работ о переводе за последнее десятилетие чрезвычайно усложнилась и даже утяжелилась манера изложения —преимущественно в силу стремления терминологически уточнить, дифференцировать, детализировать описываемые факты, все разложить на составные части, иногда — мельчайшие. И хотя такое усложнение имеет тем самым свои мотивы и отнюдь не является самоцелью, тем не менее оно способно вызывать и отрицательный эффект, в той или иной степени затрудняя восприятие и сужая круг читателей, которым могут оказаться недоступными те или иные книги я статьи. В новом издании автор старается соблюсти ту же меру доступности, а по возможности и простоты, которой он придерживался в трех предыдущих изданиях.

В конце предисловия к третьему изданию — для обоснования и уточнения основной установки книги — было повторено несколько страниц из предисловия ко второму изданию. Сейчас уже нет необходимости воспроизводить из него места, посвященные «оправданию» лингвистического подхода к проблеме (ибо ныне такой подход получил достаточно широкое признание во всем мире) и защите «традиционной» теории перевода от упреков, сделанных с позиций структурного языкознания и машинного перевода (так как теперь подобные упреки тоже утратили злободневность). Поэтому сохраняются — с мелкими изменениями — лишь несколько абзацев из предисловия к изданию 1958 г., касающиеся типа и профиля книги и принципов выбора анализируемого материала.

ИЗ ПРЕДИСЛОВИЯ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ

Книга в целом рассчитана прежде всего на читателей, занимающихся или интересующихся общетеоретическими вопросами перевода, т. е. на студентов-филологов, на преподавателей иностранных языков и лекторов тех специальных филологических дисциплин, которые связаны в той или иной мере с переводом или с сопоставлением двух языков. Кроме того, надо подчеркнуть, что книга не является практическим пособием по переводу или — тем более — сборником переводческих правил: теория — это не сводка нормативных указаний.

Помощь практике со стороны теории в области перевода может и должна, как думается, заключаться прежде всего в том, чтобы нацеливать внимание переводчика на необыкновенное разнообразие языковых возможностей, приучать к поискам более широкого круга средств для разрешения каждой конкретной задачи и к пристальной сравнительной оценке этих средств в условиях контекста. Нелишне также еще раз подчеркнуть, что это — не книга о художественном переводе, как таковом (хотя ему и посвящен в ней особый раздел), что художественный перевод, являясь высшей формой переводческой деятельности, затрагивается в книге как одна из частей общей проблемы перевода, правда, принципиальнейшая и сложнейшая (почему и дается краткий очерк его развития), и что из всей огромной проблемы перевода художественной литературы здесь выделены некоторые специально лингвистические вопросы, представляющиеся узловыми с точки зрения принципа переводимости — центрального в концепции автора.

В книге теперь не рассматриваются вовсе специальные вопросы поэтического перевода, требующие несравненно более глубокого анализа, чем это было сделано в ее первом издании, и составляющие особую область исследования. Это, конечно, не означает, что к ним неприменим принцип переводимости. Он осуществляется и здесь, но осуществляется в сложных и специфических условиях, которые в рамках общей работы могли бы быть показаны лишь весьма бегло, а это в конечном итоге привело бы к упрощенному и неверному истолкованию очень важного специального вопроса.

В книге по-прежнему используется материал переводов преимущественно на русский язык с тех германских и романских языков, которые, главным образом, преподаются в нашей филологической высшей школе. Ограничение материала кругом этих языков означает, конечно, определенное сужение сферы наблюдений, но оно было неизбежно: автор не считает себя вправе выходить за пределы материала известных ему языков, в частности, тех, в преподавании которых и в переводе с которых он располагает известным опытом. Такое ограничение представляется все же допустимым, потому что сопоставление односистемных языков служит первой ступенью в исследовании сложного вопроса о соотношении между языками во всем их многообразии с точки зрения возможности перевода.

При выборе и анализе примеров автор стремился в первую очередь выяснить положительные пути решения той или иной переводческой задачи, определить конкретные средства, с помощью которых может быть достигнут полноценный перевод. Этим и обусловливается преобладание в книге примеров положительных, в том числе — примеров сложных случаев перевода из области художественной литературы, и то большое место, которое вообще уделено материалу художественных переводов советского периода, в том числе — переводов последних трех десятилетий.