Теория побочного продукта влиятельных групп, по всей видимости, может объяснить поведение лоббистских организаций, представляющих сельское хозяйство, также как и представляющих труд и определенные профессии. А в сочетании с теорией "особого интереса" малых лоббистских групп она помогает объяснить поведение организаций, представляющих интересы бизнеса. Поэтому теории, разрабатываемые в этом исследовании, применимы к основным экономическим влиятельным группам.
Хотя большинство лобби в Вашингтоне и все наиболее сильные лобби преследуют экономические цели, существуют лобби с социальными, политическими, религиозными или филантропическими задачами. Могут ли разработанные в этой книге теории применяться к любому из перечисленных типов лобби? Логично, что теория должна объяснить все типы лобби. Если данная теория всеобща, то она не должна логически ограничиваться каким-либо особым случаем. Она может быть применима там, где существуют рациональные индивиды, заинтересованные в достижении общей цели. Как показано во II главе, теория больших групп применима не только к ситуациям, в которых присутствует эгоистичное поведение, денежные или материальные интересы. Всеобщность теории очевидна, но, конечно, совершенно правы те, кто утверждает, что эта теория (как и любая другая) оказывается более подходящей в одном случае и менее подходящей - в другом. Потребовалось бы слишком много времени, чтобы детально исследовать любое из вышеназванных лобби с неэкономическими интересами. Очевидно, что данная теория представляет в новом свете некоторые важные социальные и политические организации, такие как, например, организации ветеранов, но не существует особой пользы в изучении неэкономических лобби.'о Теория не уместна при изучении филантропических лобби (занимающихся продвижением интересов людей, не входящих в группу, непосредственно поддерживающую лобби) или религиозных лобби[292]. В филантропических и религиозных лобби отношения между целями и интересами индивидуального участника и целями и интересами организации в целом могут быть настолько сложными и неясными, что наша теория не сможет их объяснить[293].
Теория, разработанная в данной книге, также не слишком подходит для анализа групп, характеризующихся низким уровнем рациональности (в том смысле, в каком я использовал это слово). Возьмем, например, случайную группу людей, продолжающих работать в своих организациях при полном отсутствии причин к этому. Такая любовь к труду не является рациональной, по крайней мере с точки зрения экономической перспективы, так как бесполезно жертвовать, если эта жертва но определению неэффективна. Говорить, что эта ситуация "безнадежна", в некотором смысле то же самое, что сказать, что она идеальна, гак как попытки улучшить ситуацию не принесут положительных результатов. Существование групп индивидов, работающих над безнадежным делом, таким образом, вне компетенции данной теории (хотя малое число таких групп, предсказывается нашей теорией)[294].
Там, где основой для лоббирования является нерациональное или иррациональное поведение, возможно, следует обращаться скорее к психологии или социальной психологии, а не к экономике. Возможно, что подобная теория уже зарождается в виде концепции "массовых движений"[295] (которые, вообще-то, обычно массовыми не являются).
Поведение приверженцев этих "массовых движений" обычно объясняют их отчужденностью от общества[296]. Такое отчуждение порождает психологический дискомфорт. Поддержка "массовых движений" может, таким образом, объясняться в терминах психологии, хотя психологический дискомфорт связан, в свою очередь, с различными характеристиками социальной структуры. Фанатичную преданность идеологии или лидеру, свойственную "массовым движениям", сравнивают с сумасшествием[297]. Подобное воздействие наиболее часто встречается в периоды революций в нестабильных странах, тогда как в стабильных, хорошо организованных обществах пришел "конец идеологии"[298].
Всегда существует некое идеологически ориентированное поведение в любом обществе, даже среди наиболее стабильных и "хорошо-слаженных" групп. В США в ностоящее время такое поведение ассоциируется преимущественно с политическими партиями. Хотя удивительно, насколько малы идеологические жертвы, приносимые политическим партиям США. Политологи часто отмечают организационную слабость политических партий. Американские партии представляют собой больше совокупность имен и категорий, а не формальные организации. Как сказал один хорошо известный политолог, "создание президентских партий, происходящее каждые четыре года, - это импровизация"[299]. Данное высказывание приведено не для того, чтобы опровергнуть решающую роль партий в американской политике. Даже в двухпартийных штатах большинство избирателей голосует за кандидата из- за его принадлежности к партии, а не из-за его персональной квалификации. Во многих штатах кандидату невозможно баллотироваться, если он выдвигает свою кандидатуру не от основной партии. Но, несмотря на важную роль двух основных партий, они не имеют больших достижений как формальные организации: у них нет большого числа участников, регулярно посещающих встречи на избирательных участках или вносящих вклады в партийную казну (исключение составляют политические "машины" в некоторых больших городах); сами политические партии не обладают большим аппаратом в отличие, например, от профсоюзов[300]. В 1924-1928 годах Демократическая партия даже не имела национальной штаб-квартиры'00. По очень "консервативным " оценкам властей число организаций, поддерживающих постоянные лобби в Вашингтоне в конце 20-х гг., превышало 500 (а теперь их значительно больше)[301]. Парадоксально, что любая из влиятельных групп, представляющая относительно небольшую часть американского населения, превосходит по размеру своей формальной организации большие политические партии, чья деятельность, в конечном
итоге, воздействует на каждую влиятельную группу.
Одно из возможных объяснений этого заключается в том, что политические партии обычно стараются предоставить коллективную выгоду: они добиваются государственной политики, которая, по их словам, должна помочь всем людям (или, по крайней мере, большинству). И хотя большинство чувствует, что выиграли бы, если партия оказалась бы у руля, они понимают, что если партия победит, то она победит и без них, а они получат выгоду в любом случае. Средний американец почти так же относится к политической партии, как, по словам доктора Джонсона, относились англичане в восемнадцатом веке к изгнанным Стюартам. Он утверждал, что "если бы в Англии проводилось справедливое голосование, то существующий король был бы выслан в тот же вечер, а его последователи завтра же повешены", хотя англичане "ничем не пожертвовали бы для возвращения трона изгнанникам. Они не отдали бы даже 20 шиллингов. Однако если голосование можно было бы провести, то соотношение было бы 20 к I"102. Дело в том, что средний член общества не захочет вносить значительный вклад в партию, которой он симпатизирует, так как победа его партии обеспечит коллективное благо. Он не будет вносить деньги в казну партии или посещать ее собрания. Хотя, с другой стороны, многие люди обладают личными политическими амбициями, и для иих партия обеспечивает неколлективные выгоды в форме статуса государственного деятеля; так как в США избирается 700000 функциональных деятелей, то такая группа желающих становится весьма значимой. Бизнесмены же делают вклад в политические партии для того, чтобы получить индивидуальный доступ к избранным деятелям при возникновении такой необходимости для их фирм.
Политические "машины", с другой стороны, обладают крупной организационной структурой. "Машины" нуждаются, в лучшем случае в потранаже или полном планировании своей деятельности. Работающий на политическую машину в своем избирательном округе обычно заинтересован получить место в муниципалитете. И каждая партийная "кляча" знает, что у нее не будет этого места, если она не включится в работу "машины". Но политические "машины" действуют не для обеспечения коллективных благ. Политические машины могут создать хорошо скоординированные организационные структуры, так как они служат выгодам отдельных индивидов, а не общим интересам больших групп[302]. Важно отметить, что в лексиконе американских политических партий слово "организация" часто используется как синоним словосочетанию "политическая машина", а последняя предполагает заинтересованность в индивидуальных выгодах, которые она может предоставить своим членам.
