Таким образом, в современной теоретической социологии нарабатывается новый понятийный аппарат, вплотную приближающий нас к построению теоретической модели социального управления как механизма социокультурной регуляции социальных действий и взаимодействий. Полипарадигмальность социологии все же, на наш взгляд, не дивергентна, а конвергентна. И, возможно, вскоре окажется прав Т. Кун, который рассматривает поли(мульти)парадигмальное состояние той или иной науки как предпосылку ее выхода на этап «нормального» функционирования. По всей видимости, горизонт этого этапа задается процессом глобализации. При этом в «нормальной» науке, социология не выбрасывает за борт и не отвергает ранее сформированные научные теории, а преодолевает их (построения) путем открытия более фундаментальных свойств и законов движения социальной материи. Так произошло и в естественных науках, когда физика И. Ньютонастала частным случаем теории относительности А. Эйнштейна.
Социология управления так же не отвергает теории управления, сложившиеся в рамках индустриальной парадигмы. Она только утверждает, что эта парадигма не отвечает реальностям постиндустриального общества и инвективам постнеклассической науки. Во всех обществах и культурах, где доминирует индустриальные и доиндустриальные отношения и ценности, социология управления как социология властно-управленческих иерархий и субъект-объектных отношений может служить поставщиком полезных эмпирических данных и идей для оценки ситуации для «высвечивания» существующих проблем и патологий. Однако для нее затруднительным будет научное предвидение будущих состояний и направлений трансформации, социальное прогнозирование и проектирование, если говорить о прикладных возможностях социологических концепций и теорий.
Одной из центральных теоретических проблем отечественной социологии, пережившей тяжелейший социетальный кризис российского общества вместе с обществом и в тоже время с «думой о нем», является изучение социальных механизмов и его возрождения в новых, еще недостаточно ясных формах идентичности. Гадать о перспективах постиндустриализма в условиях глобализации и информационно-компьютерной революции не приходится. Весь вопрос в том, сумеет ли еще не до конца оформившийся и осознавший свою историческую ответственность «политический класс», которые некоторые политологи поспешили причислить к «элите»[16], построить механизм социального управления, соответствующий вызовам новой эпохи и сумеет ли общество в его сетевой структурности создать «узлы» и «отношения», конкурентоспособные в широком, не только в экономическом смысле слова действиям других мировых акторов.
В теоретическом плане важным является различение социальных взаимодействий и механизма их социокультурной детерминации, а в последнем, механизма властно-иерархической регуляции и механизма регуляции управленческого типа. Уже у Т. Парсонса, как мы уже отмечали, система социальных действий представлена как социальная практика, направляемая людьми на решение жизненно важных проблем, как особого вида создаваемая ими реальность, как артефакт. Он же установил наличие сложного характера связи между элементарными действиями. Эти «конституэнты» относятся, на наш взгляд, ко второму этажу социальной практики, к социальному механизму ее регуляции, преднамеренно или непреднамеренно связывающей действия и взаимодействия в направляемую их носителями (агентами, акторами, субъектами) в действующую систему. Дальнейшее развитие теории показало, что агент действия не изолированный физический индивид, а наделенный обществом обладатель различных видов капиталов, выступающий вместе сними «узлом» связей и отношений с другими такими же индивидами, образуя как формальные структуры (организации), так и неформальные сетевые ансамбли социальных «тел». Поэтому мы считаем возможным сказать, что действующие таким образом агенты, в зависимости от уровня и масштабов решаемых проблем создают не только надиндивидуальные механизмы регуляции своих действий, но и иные, локализованные в социальном времени – пространстве «социальные индивиды», обладающие новыми синергетическими возможностями и социальными качествами, своими уникальными социальными «телами». Появление механизмов социальной регуляции вырастает из необходимости решения двуединой задачи: 1) превращение разнонаправленных действий и взаимодействий различных акторов в организованную социальную силу для решения возникших проблем и 2) наделения каждого из них не только специализированными функциями, исходя из их личных и деловых качеств, но и, исходя из интересов «общего дела», диктуемых содержанием решаемых проблем. Первая задача может быть названа интегративной, вторая - разделительной или, как у А.И. Пригожина, департементальной.
