Раздел III. Высшие моральные ценности. Глава 8. Страдание и Сострадание___ 179

опыт часто становился источником теоретических открытий и лите­ратурных описаний. Неудивительно, что Ф.М. Достоевский, пере­живший трагический фарс собственной смертной казни и познав­ший ужасы каторги, всю жизнь проповедовал гуманистическую сущность сострадания и искупительную силу страдания.

Трудно сказать, когда и где впервые возникла мысль, что страда­ние является основной чертой, сущностью жизни человека. На заре духовной жизни человечества мыслители древней Индии сформу­лировали «закон кармы», согласно которому каждый человек полу­чает воздаяние соответственно своим хорошим и плохим поступ­кам. Уже брахманизм учил, что страдание является наказанием за грехи прошлых воплощений. Буддизм придал этой мысли абсолют­ное значение и в учении Будды о «четырех благородных истинах» провозгласил, что человек самим фактом жизни во всех ее проявле­ниях обречен на страдания. Поэтому большинство философских систем Древней Индии видели главную цель жизни человека в до­стижении состояния нирваны, в избавлении от страданий как глав­ного атрибута жизни.

Однако в древнеиндийской философии существовала и другая точка зрения на истоки и смысл страдания. Она была представлена в учении чарвака-лакаята, отрицавшем существование души после смерти и стоявшем на гедонистических позициях.

Смысл жизни человека чарваки видели в удовольствиях, доставляемых чувственными наслаждениями. И хотя наслаждения всегда связаны со страданиями, — рассуждали они, — но в нашей власти использовать наибольшее число удовольствий и избежать неминуемо сопутствующих им страданий, подобно тому, как человек, захотевший рыбы, берет ее со всеми костями и чешуей и, съев столько, сколько хочет, выбрасывает остальное. Поэтому не следует из боязни страданий отвергать удоволь­ствия, к которым мы склонны.

В западном античном мировосприятии вопрос об особом смыс­ле страдания практически не ставился. Только Аристотель в «Ни-комаховой этике» пишет: «Все, однако, согласны, что страдание — зло и что его избегают; оно является злом либо в безотносительном смысле, либо как препятствие для чего-то».

Того, кто стойко переносит страдания, Аристотель называет мужествен­ным: «Мужество сопряжено со страданиями и ему по праву воздают хвалу; в самом деле, переносить страдания тяжелей, чем воздерживаться

от удовольствий». Мужественный человек не ищет страданий и ран, которые причиняют ему душевную и физическую боль, но он и не избе­гает их, осознавая, что бывают в жизни ситуации, в которых они есте­ственны и неизбежны. Иногда страдания нужно терпеть, идти на муки во имя сохранения жизни, чести и достоинства.

Интересна позиция Аристотеля по вопросу о сострадании. По его мнению, сострадание следует испытывать к «близким нам», «на­шим», «когда с ними случается все то, чего мы боимся для самих себя». К состраданию способны люди, уже пострадавшие и избежав­шие гибели, а также те, кто считает других хорошими людьми, не заслуживающими несчастья. А это значит, что есть люди, не способ­ные испытывать чувства сострадания. К ним Аристотель относит тех, кто «совершенно погиб», то есть полагает, что уже все пережил и потерял; тех, кто считает себя вполне счастливым и поэтому ведет себя надменно; и тех, кто вообще никого не любит и всех людей считает плохими.

В отличие от античного представления, согласно которому стра­дание выпадает на долю человека по воле рока или случая, в хрис­тианском учении главными источниками страдания являются: му­чения тела и души от внешнего насилия, мучения тела от болезней и мучения духа из-за грехов мира. Возможны два ответа на эти стра­дания — либо человек смиренно принимает их и преображает в сред­ство своего спасения, либо страдания побеждают его, и, не видя для себя выхода, он начинает хулить Бога и умирает как физически, так и духовно.

С христианской точки зрения, болезнь, смерть и страдание присутству­ют в мире как результат грехопадения людей. До этого их в мире не было. Страдания приносит в мир человек, когда он грешит и разрушает себя злом. Но, как утверждает Библия, искупительная жертва Христа делает страдание залогом спасения. Хотя Христос не грешил и не дол­жен был страдать и умереть, он добровольно принял на себя грехи мира и пошел на смерть «спасения нашего ради».

Христианство утверждает, что крайней формой всех страданий, ведущих человека к спасению, является сострадательная любовь ко всему, что погибает из-за чудовищной бессмысленности греха.

В западной философии Нового времени страдание и сострада­ние оцениваются по-разному. И. Кант определяет страдание как