Проблема бесплатного пассажира

Существует современная форма этого аргумента, которая подвергалась основательному обсуждению в последние годы. В этой форме вопрос ставится не столько о том, возможно ли общество, а скорее о том, что коли уж общество существует, то каким образом оно может удержать индивидов в соединении с ним? Как оно может заставить их вносить свой вклад в целое? Проблема в том, что предоставленные собственному рациональному эгоизму, индивиды захватывают несправедливые преимущества из тех вкладов, которые другие люди внесли общину как в целое.

Вообразим общественную автобусную службу, которая совершенно бесплатна. Каждого просят внести свой вклад в стоимость автобуса, чтобы принять участие в покупке бензина и оплаты труда водителя. Однако взносы — чисто добровольные, и никакая плата за проезд не взимается. Любой может ездить автобусом, когда бы ни захотел. Люди не должны волноваться по поводу того, что забыли свои бумажники или о правильности сдачи. Эта служба просто доступна для каждого.

Что теперь произойдет в такой ситуации? Если люди собираются быть чисто рациональными, они рассчитают стоимости и прибыли различных вариантов действий. Конечно, если никто не делает взносов, вероятно, каждый осознает, что автобусной службы не будет. Поэтому будет (415:) рациональным: чтобы люди пожелали внести взнос в стоимость автобуса. Но заметим, что было бы более рациональным пожелать, чтобы взнос сделал кто-то другой, но не вы сами. Наилучший путь — это быть бесплатным пассажиром: надеяться на кого-то другого, кто вносит взнос в коммунальную службу, в то время как вы едете бесплатно. Тем не менее, если бы это делал каждый, то автобусная служба никогда не смогла бы окупить себя.

Этот аргумент приведен не для того, чтобы показать, что такой тип идеалистического общинного проекта невозможен, а скорее — чтобы продемонстрировать, что в основу его нельзя положить простую рациональность людей. Бесплатная автобусная служба могла бы работать, если бы большинство людей обладали сильным чувством бескорыстия, чувством обязанности или были бы переполнены сантиментами энтузиазма по поводу того типа бесплатной общины, который они создают. Дело в том, что эмоции, моральные чувства — это трансрациональные сантименты, а не рациональные расчеты. Это правда, если бы даже все сторонники такой реформы могли бы рассматривать себя просто как мыслящих рациональных людей, проводящих в жизнь план, благодаря которому каждый в общине мог бы получать выгоду. Конечно, их план мог бы быть рациональным — но только с точки зрения группы. Скачок за пределы рациональности происходит, когда вы пытаетесь присоединить индивидов к группе, заставить их самих мыслить просто как один из членов группы среди многих других. Однако когда индивид остается один, для него рациональным будет поощрить кого-то другого действовать как доброго гражданина, в то время как он или она поедет бесплатным пассажиром.

Бесплатная автобусная служба может быть лишь гипотетическим примером, но существует немало жизненно реальных примеров этой проблемы. Например, знаменитое убийство, которое произошло в Нью-Йорке, и которое наблюдали множество людей, но никто не сделал ничего по этому поводу. На женщину по имени Китти Дженовезе было совершенно нападение, когда она ночью шла по новостройке. Мужчина нанес ей удар ножом, и она кричала о помощи. Десятки людей подошли к своим окнам в близлежащих домах. Нападавший убежал. А затем ничего не произошло. (416:) Китти Дженовезе так и лежала раненая на тротуаре. Никто не пришел на помощь; никто не позвонил в полицию. В конечном счете, убийца, который должен был понять, что никакой помощи никто не оказывает, вернулся и ударил ее снова. Предполагаем, что он не хотел быть опознанным и решил убрать главного свидетеля, докончив свою работу.

Действия убийцы выглядели, по крайней мере, в финальном акте, хладнокровно рациональными. Можно предположить, что толпа наблюдателей, безопасно расположившихся у своих окон, были трусами. Это может быть так, но может быть правдоподобным и другое предположение — что они проявили очень низкую степень человеческой симпатии и моральной включенности, не позаботившись о том, чтобы позвонить в полицию. Но хотя эти люди действовали не очень восхитительно, не обязательно считать истиной, что они были безразличны к судьбе убитой женщины. Просто все они могли разыгрывать версию проблемы бесплатного пассажира.

Существуют и некоторые другие свидетельства, чтобы вернуться к этому. Социальные психологи воссоздали ситуацию в лабораторном эксперименте. Ключевым моментом в этой ситуации была огромная толпа людей у окон. Они знали, что что-то происходит внизу, и что более важно — они знали, что множество других людей тоже знают это. Люди, выглядывающие из своих окон, могли видеть других людей в их окнах. Именно по этой причине никто не пошел помочь Китти Дженовезе, и никто не позвонил в полицию: каждый предполагал, что это сделает кто-то другой. «Помимо всего прочего, — мог размышлять каждый, — зачем делать это, если кто-то другой сделает? Это стоит всего лишь одного телефонного звонка, и вместе со всеми этими людьми множество других, несомненно, уже сделали это за то время, пока я доберусь до телефона». Ирония здесь заключается в том, что подобным образом думал каждый.

В таком случае вовсе не обязательно считать, что все зрители были аморальными и черствыми, они были всего лишь рациональными по поводу того, как применить свою моральность. Если вы предполагаете, что кто-то другой звонит в полицию, тогда ваш звонок ничего не добавит, а вам доставит легкое неудобство. Или, если предположить, что вы позвонили первым, вам придется пройти через допрос в полиции в (417:) качестве свидетеля, отвечать на вопросы для отчета, возможно, присягать в суде. Если бы кто-либо из этих людей оказался единственным свидетелем нападения на Китти Дженовезе, большинство из них, вероятно, отвергли бы такого рода расчеты по поводу возможных собственных неудобств и позвонили бы в полицию. Именно вследствие самосознания толпы наблюдателей эти люди сочли себя вправе рассчитывать эти стоимости и выгоды от того, что они проделают это сами, и сравнивать с ситуацией, когда это будет позволено кому-то другому, то есть именно потому, что каждый был резонно уверен, что кто-то другой «заплатит за автобус», они почувствовали себя вправе быть бесплатными пассажирами. По иронии судьбы, такой была особая структура этой толпы, наблюдавшей друг друга за закрытыми окнами и запечатлевшей смерть Китти Дженовезе.

Имеются другие, менее мелодраматичные примеры проблемы бесплатного пассажира. Один из них мы видим вокруг себя в виде мусора, который люди разбрасывают на улицах, в парках и других публичных местах. Почему люди разбрасывают вокруг мусор, понимая, что это делает окружающую среду такой отвратительной для всех нас? Вероятно, главная причина — это диспропорция между индивидуальным мотивом и коллективным воздействием. Индивид лишь выбрасывает обертку жвачки или бумажный стаканчик; все это само по себе — малое количество мусора, оно едва заметно. Что обезображивает ландшафт, так это тот факт, что большие количества людей выбрасывают свой мусор и вносят свой скромный вклад в общественный беспорядок.

Теперь взглянем на индивида как на рационального актора. Рациональная личность знает, что если бы никто не выбрасывал мусор, улицы были бы много чище. Но если вы удерживаете себя от швыряния пакета из-под напитка в окно автомобиля и дисциплинированно ждете, пока не найдете мусорный ящик, от этого не будет большой разницы. Сами по себе вы действительно не можете заставить общественные места выглядеть заметно лучше, даже если вы являетесь тем человеком, который не только сам не бросает мусор, но и собирает мусор, оставленный другими. Даже если вы хотите, чтобы мир вокруг вас выглядел лучше, вряд ли действительно будет рациональным воздерживаться от (418:) бросания мусора в общественных местах. Вы просто не сможете достичь своей цели как индивид, и поэтому рациональным будет оставить это и доставить себе маленькое удобство, не беспокоясь по поводу поисков мусорной урны.

В данном случае я привожу этот аргумент не для того, чтобы убедить людей, что сорить в общественных местах — правильно. Лично я рад тому, что есть некоторое количество людей, которые не делают этого, а некоторые даже прерывают свой путь, чтобы собрать мусор, разбросанный другими. Я думаю, что это похвальное поведение мотивируется не рациональностью, а чем-то более глубоким: каким-то моральным чувством или, может быть, иррациональной фобией загрязнения. Таких фобий, насколько я понимаю, нам надо бы побольше. Но мы не можем предполагать, что мы можем сделать мир чище, именно рационально убеждая людей, что они могут сделать это как индивиды.

Что фактически демонстрируют эти примеры, так это то, что добрая доля социальной жизни может выполняться в открыто организуемой коллективной форме, иначе она вообще не может выполняться. Один из способов, которым разрешается проблема бесплатного пассажира, заключается в том, чтобы не предоставлять индивидам возможности свободного выбора. Например, два способа, с помощью которых можно было бы очистить окружающую среду, состоят в том, чтобы или запустить моральную кампанию и породить широко распространенное эмоциональное желание чистоты, или сделать это с помощью особого правительственного агентства. Первое из них не является невозможным, но его трудно запрограммировать или спланировать; к счастью, в различные времена существуют периоды чувств, струящихся сквозь общество, которые мотивируют людей проявлять заботу об общей среде, окружающей их. Но на такие эмоции можно рассчитывать не всегда, и более обычный способ поддержания в чистоте улиц и парков состоит в том, чтобы правительство нанимало людей специально для того, чтобы собирать мусор.

Проводя в жизнь второй способ преодоления проблемы бесплатного пассажира, мы не предоставляем вещам свободного хода развития. Я не знаю, были ли попытки организовать бесплатную автобусную службу, но аналогичный пример имел место в Британии, когда впервые вводилась социальная медицина. Все медицинские услуги оплачивались (419:) государством, и любой мог посещать врача в любое время без оплаты. Первоначальным результатом был огромный рост частоты посещения людьми врача. Последовало множество жалоб. Врачи почувствовали, что они задыхаются и утверждали, что многие приходят к ним с сомнительными или неясными симптомами. Создавалась толкучка, и среди тех, кто пользовался услугами общественной медицины, широко распространялось недовольство. Другими словами, люди пересматривали ситуацию как индивиды и решали, что они получат максимум личной пользы от бесплатных медицинских услуг, даже если они реально не нуждаются в ней, и даже если она выливается в дорожные пробки у кабинетов врачей, создающие неудобства для каждого.

Потом администраторы медицинской системы нашли решение. Они установили за каждый визит к врачу небольшую плату, эквивалентную доллару. Число пациентов значительно сократилось, и число жалоб на медицинское обслуживание вошло в нормальные рамки. Почему это произошло? В основном изменения произошли в том, что больше не было ситуации бесплатного пассажира. Теперь они почувствовали, что опять вернулись в более нормальную ситуацию, оплачивая медицинские услуги, и они опять начали производить расчеты соответственно тому, действительно ли они чувствовали себя достаточно больными, чтобы нанести визит врачу.

Будучи довольно необычным, этот пример указывает на символическую природу «рациональных» решений. «Бесплатно» ли что-то или нет — выливается в нечто большее, нежели дело реальных стоимостей. С чисто практической точки зрения, вносимая плата была совершенно минимальной, и фактически любой, кто был действительно болен, нашел бы лечение по этой цене выгодным делом. Скорее идея быть бесплатным пассажиром представляется неотразимой для большинства людей, если коллектив дает что-то без наложения ответственности за пользование этим таким способом, который гарантирует право пользования этим и другим гражданам. (Такого рода вещи были отмечены на войне: часто случалось, что солдатам приходилось днями идти без подвоза свежего продовольствия вследствие трудностей снабжения; затем, когда начинали, наконец, поступать припасы, они растрачивали добрую долю вновь поступившего (420:) продовольствия, вместо того, чтобы сберечь его для других войсковых подразделений, которые могут оказаться в тех же условиях, в которых они были вчера.) Пока государство обеспечивало медицинские услуги абсолютно бесплатно, никто не чувствовал каких-либо угрызений по поводу их расточения. Но коль скоро они должны платить хотя бы номинальную сумму, они избавились от этого аттитюда «получить что-нибудь ни за что, и провались все остальные».

Возможно даже предположить, что это говорит нам кое-что о символической природе денег. Несколько монет, помимо всего прочего, значит очень мало, поскольку идет экономический обмен. Но этот знак количества может, тем не менее, сделать различие между «бесплатным» и «оплачиваемым», которое может запустить совершенно иной способ подхода к социальным связям. Часто выгода от бережливости мало что дает, к примеру, при экономии по мелочам, с проверкой вплоть до каждого пенни разницы от приобретения в супермаркете различных консервированных продуктов, особенно если вы транжирите полученную разницу на рестораны или кино. Ирония заключается в том, что люди считают, будто легче быть бережливым по мелочам, чем по поводу крупных покупок, таких как покупка дома или нового автомобиля, которые могут свести на нет все, что сэкономлено годами в супермаркете. Но социально этот тип маломасштабной бережливости имеет смысл. Вследствие того, что вы производите малые покупки много чаще, нежели крупные, вы имеете гораздо больше возможностей испытать чувство контроля над рыночными ценами таким способом, нежели в разовом предприятии, включающем гораздо более дорогостоящий предмет.

Как и во многих других вещах, именно наши субъективные ощущения мира производят расчеты объективной стоимости практических выгод, которые мы получаем. Что, в конечном счете, и удерживает общество воедино, так это не расчеты, а эти более глубокие чувства.