Социологическая теория религии применялась не только к макроуровневым вопросам структуры общества целом; она также дала толчок немалой части микроанализа. Он относится к сравнительно малым группам и коротких взаимодействий — короче говоря, к ритуалам и символам повседневной жизни.
В свете предшествующей аргументации может показаться странным, что любые микроуровневые ритуалы все еще существуют в широкомасштабном современном обществе. Если Бог представляет общество, тогда, по мере того как общество увеличивается в размерах, Бог становится все величественнее и отдаленнее. Более того, как указывал сам Дюркгейм, по мере того как общества становятся все более сложными, идея Бога должна становиться все более абстрактной. По мере усложнения разделения труда, индивидуальные члены общества обладают все более специализированными жизненными опытами и все сильнее отличаются друг от друга. Следовательно, любой символ, который представляет все общество, должен обладать все менее определенным содержанием. Бог все более отдаляется от того, чтобы постигаться как конкретная эмблема, подобно австралийскому тотему, и даже выходит за пределы постижения в качестве личности, подобной одному из греческих богов или богинь. В огромном мире религий Бог, или Предельная Реальность, провозглашается за пределами всей мировой характеристики и, таким образом, может быть описан только негативно или в абстрактных превосходных степенях — как неограниченное, неопределенное, бесконечное, всеведущее, высшее добро. Становится богохульством рассматривать Бога как просто разновидность сверхчеловека.
В этом развитии существует даже следующая ступень. По мере того как Бог становится достаточно абстрактным, постепенно исчезают все антропоморфические элементы. Дюркгейм утверждает, что в индустриальных обществах (454:) масштаб разделения труда становится настолько велик, что даже самая общая идея Бога имеет тенденцию растаять в воздухе. Она превращается в общую концепцию гуманности. Моральные ограничения религии возрастали с каждым переходом к более инклюзивной* концепции Бога. Там, где племенная религия санкционировала моральные действия среди членов племени, но оставляла в качестве аутсайдеров членов других племен, возрастающий масштаб религиозных идеалов с успехом расширял круг людей, по отношению к кому верующий должен поступать морально. Сначала налагается запрет на убийство и воровство только по отношению к членам своей тотемической группы; постепенно предполагается, что нельзя убивать или грабить кого бы то ни было. С развитием универсальной религии моральные идеи гуманности начинают распространяться от семьи на весь внешний мир.
По мере того как такое происходило, ни одна из мировых религий не существовала полностью в соответствии с тем, что она обещала изначально. Христианство и различные секты внутри него, Ислам и его секты, различные формы буддизма и так далее — каждая из них стала склоняться к тому, чтобы идентифицироваться с отдельными государствами и социальными группами и вдохновлять гонения и войны друг против друга. С возникновением космополитических обществ современности началась реакция против этого морального шовинизма. Просвещенные люди восемнадцатого и девятнадцатого столетий пришли к разрушению веры в любые из отдельно взятых доктрин и символов этих непримиримых религий и к необходимости помещения на их место концепции морали, которая была бы выше всех доктринальных предрассудков. Сама идея супернационального начала исчезать. Но продолжало жить ее фундаментальное содержание. Если базовый символизм религии представляет общество, тогда это содержание можно найти в доктринах, которые фокусируются на доброте или гуманности или на схемах сохранения или улучшения общества. Религия, подталкиваемая к крайнему обобщению или абстракции, обращается в политические идеалы. Таким образом, современные политические доктрины, такие, как кон-
* Охватывающей, включающей в себя — Прим. перев. (455:)
серватизм, либерализм или социализм, возникают из упадка религиозной веры. Они также продолжают ее дело в новой форме.
Мы все еще говорим о макроуровне целых обществ и доктринах, которые стремятся служить им. Но по интересному изгибу мысли это развитие религии во все более и более абстрактные формы и, наконец, в политические идеологии имеет своего двойника и на микроуровне. По мере того, как общества становятся все крупнее и все сложнее, индивиды внутри них становятся во все более возрастающей степени отличными друг от друга. В племенном обществе, в котором фактически каждый делает то же самое, что и кто угодно другой, индивидуальные личности имеют тенденцию к схожести между собой. В сложном индустриальном обществе мы близки к прямо противоположному. Каждая индивидуальная личность имеет тенденцию к проживанию в своем собственном специализированном мире. Поэтому те же социальные изменения, которые делают религию абстрактной и удаленной, также делают людей более индивидуалистичными.
