Говоря о теории речевого воздействия, следует подчеркнуть, что она, вопреки широко распространенному мнению, отнюдь не исчерпывается речевыми произведениями, циркулирующими в сфере массовой коммуникации, публичной политики, рекламы и т. п. На это в явной форме указывает, в частности, Р. М. Блакар: «Идея о том, что наше — мое и твое — повседневное использование языка, наша непринужденная беседа предполагает осуществление господства, то есть влияние на восприятие мира и его структурирование собеседником — эта идея может показаться одновременно неожиданной и многообещающей» [Blakar 1979, р. 134]. Из этого следует, что «нейтральное» выражение вряд ли возможно. Говорящий не только имеет возможность выбирать различные варианты выражения некоторого содержания, но и вынужден осуществлять этот выбор. Близкую аналогию можно увидеть в сфере грамматики: язык навязывает говорящему обязательный выбор той или иной граммемы грамматической категории (единственное или множественное число, вид, время) — часто вне зависимости от того, нужно ли это реально с точки зрения коммуникативной интенции говорящего.
Основной лингвистической предпосылкой языкового варьирования является принципиальное несоответствие между структурой языка как системы и недискретной реальностью. Преобразование недискретного в дискретное в любом случае приводит к искажениям, причем эти искажения нерегулярны — в зависимости от использования тех или иных языковых средств меняется и дискретная интерпретация одного и того же фрагмента реальности и, тем самым, взгляд на него. Такое варьирование может восприниматься и как коммуникативно значимое, и как коммуникативно незначимое. Например, в языке есть средства для различного описания одной и той же ситуации, которые в одних коммуникативных условиях рассматриваются как одинаковые, а в других — как принципиально различающиеся, при этом правила выбора интерпретации различения или отождествления четко не определены. Иными словами, предложения Бутылка наполовину пуста и Бутылка наполовину полна в каких-то ситуациях общения оказываются практически эквивалентными, а в каких-то совершенно различными. Значимое варьирование языковых форм
предполагает, с одной стороны, принципиальную различимость языковых выражений Ли Б (аспект различения, значимость), а с другой — их возможную отождествимость (аспект отождествления, вариативность).
Ситуация осложняется еще и тем, что язык — это не только система. Кроме системной части с четко противопоставленными дискретными единицами и связывающими их отношениями, в языке есть феномены, которые содержат недискретную составляющую. К ним относится, например, естественноязыковая метафора, представляющая собой отражение метафоры как когнитивной сущности (см. подробнее по этому поводу [Баранов 1991]). Недискретность метафоры проявляется в семантических следствиях из нее, которые принципиально неисчислимы. В разных контекстах для одной и той же метафоры могут коммуникативно «высвечиваться» различные следствия. Рассмотрим контексты (1) и (2), в которых употреблена одна и та же метафора ЛОДКИ (примеры взяты из [Баранов, Караулов 1994, с. 75]):
(1) (...) поскольку из «Акта провозглашения независимости Украины» сле
дует, что ее территория неделима и неприкосновенна и что на территории
независимого украинского государства имеют силу исключительно ее Конститу
ция и ее законы, жители Крыма оказались в роли пассажиров лодки, которую
большой корабль потащил вдруг на буксире совсем не туда, куда им хотелось бы.
[Э. Кондратов, В. Филиппов]
(2) Возникла опасность голода. Нам нужно действительно объединиться,
чтобы не умереть! Уж слишком раскачали мы гигантскую лодку, именуемую
СССР.
[М. Ульянов]
В первом контексте метафора позволяет акцентировать внимание на идее несамостоятельности, подчиненности, следующей из лингвистических и экстралингвистических знаний о лодке — прототипическая лодка меньше корабля, на ней не обязательно присутствует мотор и пр. Во втором контексте обращается внимание на ненадежность, опасность обсуждаемой ситуации. Поскольку знания человека о действительности чрезвычайно многообразны, то предсказать, какое семантическое следствие из той или иной метафоры будет «высвечено» в контексте, очень
трудно.
В процессе синтеза высказывания языковая система используется для дискретизации многомерного мира смысла. Поскольку смысл нелинеен, то его линеаризация в речевой последовательности, упорядоченной по временной оси, также оказывается вариативной. Коммуникативные «упаковки» смысла вносят неоднородность в план содержания высказывания, что приводит к возникновению в нем различных компонентов или слоев, неодинаковых по степени эксплицитности содержания. К эксплицитным слоям относятся, например, пропозиция, фокус, рема, а к имплицитным — пресуппозиция, установка, следствие, модальный компонент, импликатура дискурса и т.д. Помещение семантической информации
