Лекции.Орг


Поиск:




Категории:

Астрономия
Биология
География
Другие языки
Интернет
Информатика
История
Культура
Литература
Логика
Математика
Медицина
Механика
Охрана труда
Педагогика
Политика
Право
Психология
Религия
Риторика
Социология
Спорт
Строительство
Технология
Транспорт
Физика
Философия
Финансы
Химия
Экология
Экономика
Электроника

 

 

 

 


Грамматические учения о залоге до половины XIX в




В современном русском глаголе категории наклонения, времени и вида очень тесно связаны. Категория вида является семантической базой форм времени и наклонения. Она определяет объем глагольного слова, круг его форм. Категория вида сплетается и с категорией залога*, которая, в свою очередь, лежит уже на самой пограничной черте между грамматикой, лексико­логией и фразеологией, а в области грамматики — ближе к синтаксису предло­жения, чем к морфологии слова. Самый термин $ а л о г (перевод греческого diathesis) употребляется уже в древнейших грамматиках церковнославянского,

* О связи категории вида с категорией залога писалось не раз. Например, А. С. Будилович замечал: «Видовая начинательность совпадает со средним залогом, т.е. с действиями без­объектными и инерционными, а потому как бы безрезультатнь ми»412. В. Вундт сближал Aktions-arten с залогами, рассматривая их как «залоговую форму с каким-либо побочным временным представлением» (Genusform mit irgend einer zeitlichen Neber vorstellung)433.


а затем и русского языка*. Будучи калькой, точным морфологическим слеп­ком греческого слова 435, этот термин издавна не удовлетворял русских грам­матистов (даже тех, кто признавал категорию залога живым и существенным элементом грамматической системы русского глагола). В понятие залога вкладывалось и вкладывается крайне разнообразное и противоречивое лекси-ко-грамматическое содержание.

Учение о залогах до сих пор содержит очень много неясностей.

Оно наметилось еще в грамматике Мелетия Смотрицкого, а в русской граммати­ке Ломоносова уже вырисовываются ясные контуры традиционных школьных шести залогов русского глагола (действительного, страдательного, возвратного, взаимного, среднего и общего)**. Ломоносов же обратил внимание на связь залоговых форм с различиями реальных значений глаголов и с различиями их синтаксического употре­бления. Но уже с самого начала XIX в. стали возникать сомнения, пригодно ли вооб­ще учение о залогах для русской грамматики, соответствует ли оно природе русского глагола 436. Вместе с тем разные грамматисты по-разному понимали объем и грамма­тическое содержание категории залога; одни видели в залоге лишь отражение отноше­ний действия к объекту, другие включали в круг залоговых значений, сверх объектных отношений, и разные отношения действия к субъекту, третьи стремились ограничить понятие залога выражением отношения к субъекту. Вопрос о категории залога связы­вался и с общим синтаксическим вопросом о развитии субъектно-объектного строя предложения. По мнению многих лингвистов, залоговое значение глагола устанавли­вается и определяется лишь в контексте предложения. В грамматиках первой поло­вины XIX в. учение о залоге сводилось к лексико-синтаксической классификации гла­голов по характеру отношения действия к объекту. Выстраивались те же шесть ломоносовских залогов: 1) действительный, или переходящий, т. е. управляю­щий винительным падежом прямого объекта; 2) возвратный и 3) взаимный (оба образуются посредством присоединения -ся); 4) средний (или непереходя-ший); 5) страдательный (противоположный действительному) и, наконец, 6) общий. К общему залогу причислялись глаголы на ^ся (например: бояться, наде­яться, стараться, смеяться, резвиться), не имевшие парных соотносительных глаго­лов без -ся. Они назывались общими потому, что они «имеют свойства, общие дей­ствительному и возвратному залогам»437.

Эта ломоносовская схема шести залогов с разными вариациями дожила до «Об­щего курса русской грамматики» проф. В. А. Богородицкого. Изменялось лишь пони­мание состава и содержания «среднего» и «общего >> залогов и несколько колебалось определение разных значений возвратного залога. Кроме того, возвратные образова­ния на -ся рассматривались то как самостоятельный грамматический тип, то как раз­новидность глаголов среднего залога.

Так, Востоков среди глаголов на -ся кроме страдательных, возвратных, взаимных выделял еще «глаголы внутреннего чувства, обращенного только на самого действо­вателя» (под именем «общего залога», например: лениться, резвиться). Он же отме-

* Во всех многочисленных попытках наших грамматик дать определение залогов сказа­лось влияние греко-латинских грамматик. Древние грамматики руководствовались при различе­нии залогов главным образом лексическим значением глаголов. Недаром в латинских грамма­тиках наряду с названием залогов genera было другое — significationes. Само же греческое название залога diathesis значило собственно «расположение», «состояние» (т. е. положение субъекта, его отношение к действию — В. В.). В греческой грамматике различались три залога: energetike", pathetike, udetera (mese), т.е. действительный, страдательный, сред­ний; последний залог назывался и общим, когда совмещались значения действительного и страдательного... Стоики различали еще глаголы возвратные antipeponthota, относя их к стра­дательным. У римских грамматиков введены были еще djponentia, т. е. глаголы с формой стра­дательного залога, но со значением действительного (как бы отложившие действитель­ную форму)434.

** В грамматике Мелетия Смотрицкого (цит. по московск. изд. 1648 г.) выделились, кроме действенного (т.е. действительного), страдательного и среднего, еще два зало­га— отложительный (с окончанием -ся, но «со значением действительного залога», напри­мер: боюся, или среднего, например: труждаюся) и о б щ и й (с окончанием -ся, но со значе­ниями действительного и страдательного) (с. 182). В «Русской грамматике» Г. В. Лудольфа впервые появляется термин взаимный залог.


тил (в составе среднего залога) группу глаголов на -ся, «показывающих способность к действию, также обнаруживание себя каким-либо действием или качеством» (напри­мер: крапива жжется; нитки рвутся, снег белеется; стучится в «Зверь)438.

По мнению Востокова, залоги различаются не по окончаниям, а «по значению», какое глагол получает в употреблении с другими слонами*. Таким образом, для Во­стокова в категории залога резче всего выступает си -1таксическая и лексическая сто­роны глагола в их взаимной связи, в их соотношении. Так, по Востокову, «глагол взаимный, по отнятии вопроса с кем? обращается в глагол средний, например: «Воин сражается за отечество». Уже из этого обзора видно, что Востоков к одному и тому же разряду среднего залога относил и глаголы без -ся, например: плавать, стоять, сохнуть, белеть — и глаголы на -ся, например: бояться, мчаться, стучаться. Для Во­стокова (впрочем, так же как и для Ломоносова) два соотносительных залога — дей­ствительный и средний — являются основными. Действительному залогу противопо­ставлен страдательный. Все остальные залоговые формы так или иначе связаны с этими залогами, особенно с действительным.

Г. Павский выделял в категории залога три общих семантико-грамматических типа — действительный, страдательный и средний залоги (т. е. гла­голы переходного, страдательного и непереходного значений). Он связывал это деле­ние глаголов с «различными состояниями живущих, действующих и страдающих су­ществ»440. По Павскому, основная функция возвратной формы — делать глаголы непереходными. В связи с этим возвратные глаголы зключаются в систему среднего залога (кроме тех, которые имеют страдательное значение). «Действительный глагол, принявший частицу -ся, которая останавливает дейстьие при самом лице и не позво­ляет ему переходить на внешние предметы, принимает вид и значение среднего зало­га, и все возвратные глаголы можно назвать средними».

В этом делении всех глаголов на три типа — действительные, страдательные и средние — сказалось влияние на Павского античных и складывавшихся под их воз­действием западноевропейских грамматик. Так же ка < и Востоков, Павский отмечал среди глаголов «средних возвратных» обособленную группу слов, которые образуют­ся посредством приклейки -ся к формам среднего за.юга: стареться, белеться, чер­неться, краснеться. Павский сопоставлял эти глаголы со словосочетаниями идет себе, живет себе. По мнению Павского, «снег белеется» равносильно: белеет себе. В преде­лах того же класса средних-возвратных глаголов Павский еще различал взаимные глаголы, а также глаголы, в которых «частицею -ся изображается безличность» {не спится, неможется, не сидится и т. п.).

Таким образом, в грамматических трудах Павского было установлено несколько новых значений, свойственных формообразующему суффиксу -ся. Но вместе с тем у Павского получался еще более явно, чем у Востокова, разрыв внешней формы и зна­чения, потому что к области одного и того же залога (среднего) относились глаголы без -ся и с -ся. Точно так же в концепции Павского была затенена синтаксическая точ­ка зрения на залог.

Грамматические противоречия в учении о залогам особенно рельефно выступили в «Исторической грамматике» Ф. И. Буслаева. Признавая те же шесть залогов, что и старая грамматическая традиция, Ф. И. Буслаев, в первую очередь, делил все гла­голы на переходящие (transitiva) и непереходящие (hitransitiva).

Так же как когда-то — под влиянием античной грамматической традиции — Меле-тий Смотрицкий, Буслаев слил лексико-синтаксическо<г учение о переходности и непе­реходности глагола с учением о залоге. «Залог, по 1эуслаеву, прежде всего означал деятельность предмета или переходящую на другой предмет... или непереходя­щую»441. Далее, эти два общих и основных класса глаголов, связанных с разными синтаксическими конструкциями,- глаголов переходящих и непереходящих - по зало­говым различиям одинаково распадались на группы действительных, страдательных, средних и возвратных глаголов. Возвратные же, в свою очередь, еще подразделялись на подгруппы взаимных и общих.

Уже в этом делении выступают ошибки и противоречия. Так, по Буслаеву, дей­ствительные глаголы находятся как среди переходящих, так и непереходящих глаго­лов. Между тем «действительный глагол» означает действие предмета, переходящее

* В вопросе о значениях залогов Востоков испытал влияние статьи И. Ф. Калайдовича «О

залогах глаголов русских» .


на другой предмет, которого название ставится в винительном падеже. Точно такова же, по Буслаеву, и участь средних глаголов. «Каким же образом,—спрашивал А. А. Потебня,— действительный глагол, по сущности переходящий, может быть в то же время непереходящим и, наоборот, средний, по сущности непереходящий, может быть в то же время переходящим?» Вся классификация оказывается очень шаткой. По мнению Буслаева, один и тот же глагол даже «как непереходящий может быть и дей­ствительным, т. е. переходящим, и средним, т. е. непереходящим»442.

Буслаев указывал, что формы страдательного залога могут производиться от глаголов не только действительных, но и средних (неугасаемый, сижепо и т. п.). Вме­сте с тем, по Буслаеву, «важнейших форм для выражения страдательного залога... три» (имеются в виду три разные конструкции: книга читаема, книга читается и кни­гу читают). Выходило, что страдательный залог не только производится и от дей­ствительных, и от средних залогов, но и выражается: 1) формой причастия страдательного с вспомогательным глаголом или без него (книга была читаема, книга прочитана); 2) возвратною формой (книга читается) и 3) действительною формой (книгу читают). Точно так же форма возвратного залога может иметь значение и среднего залога (т. е. обозначать непереходное состояние), и страдательного. Взаимный залог, по Буслаеву, может располагать и действительной (например, гово­рить с кем), и возвратной формой (драться, мириться с кем). Получалась невообрази­мая путаница терминов, понятий и определений. «Форма» и значение вступали в самые неожиданные столкновения. Грамматика смешивалась с лексикологией.

Правда, Буслаевым было собрано много материала по истории залоговых значе­ний. Буслаев точнее, чем его предшественники, определил роль разных приставок в процессе образования переходных глаголов от непереходных. Буслаеву была ясна связь залоговых различий с синтаксическими особенностями глаголов и с их лексиче­скими значениями. Но распутать вопрос о залогах русского глагола Буслаеву не уда­лось. Недостатки буслаевского учения о залоге отчасти зависели от двойственности критериев, которые были приняты Буслаевым за основание залоговых различий. С одной стороны, опираясь на лексико-синтаксические особенности глаголов, он вы­двигает принцип переходности. С другой стороны, имея в виду этимологическую фор­му слова, он различает типы глаголов с аффиксом -ся и без него. Вместе с тем оба эти критерия или признака были смешаны.

Последующим лингвистам учение о залоге как о форме выражения отношений действия к объекту казалось совершенно дискредитированным в «Исторической грам­матике» Ф. И. Буслаева443. Н. П. Некрасов иронически изображал бунт глаголов про­тив грамматиков с их теорией залогов. «Со всех сторон слышны шум и крики. «Зачем вы заперли меня,—кричит смелый глагол бить,— между одними действительными? Разве я не могу иметь значения среднего залога? Прочтите басню Крылова «Ручей», там вы найдете следующий стих:

Ручей из берегов бьет мутною полной, Кипит, ревет, крутит нечисту пену в клубы...

Разве здесь, — продолжает кричать глагол бить,— я не имею значения вполне среднего залога? Кроме того, всем известно, что я могу иметь форму на -ся и в ней прохаживаться по всем отделениям. Разве вы никогда не слыхали выражений: Посуда бьется; Я бьюсь с ним об заклад; Бьется как рыба об лед; Сердце бьется и др.? Разве тут нет, по-вашему, ни страдательного, ни возвратного, ни взаимного значений? За­чем же вы запрятали меня в какой-то угол, когда я имею право на все ваше здание?..»444





Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2016-11-02; Мы поможем в написании ваших работ!; просмотров: 658 | Нарушение авторских прав


Поиск на сайте:

Лучшие изречения:

Своим успехом я обязана тому, что никогда не оправдывалась и не принимала оправданий от других. © Флоренс Найтингейл
==> читать все изречения...

2348 - | 2151 -


© 2015-2024 lektsii.org - Контакты - Последнее добавление

Ген: 0.011 с.