Вопрос о категории состояния в русских грамматических трудах XIX - начала XX века

С первой трети XIX в. в русских грамматиках последовательно выделялся разряд слов, промежуточных между именами и глаголами и выражающих главным образом состояние. В качестве грамматических признаков этого разряда слов отмечались: употребление их или исключительно, или преимущественно в функции сказуемого, их неизменяемость по падежам — при близости к именам прилагательным и существи­тельным - и значение времени, неотрывное от их грамматических форм. От наречий эти слова отличались наличием своеобразных «номинативов» — иногда с формами ро­да, подобно прошедшему времени глагола, значением времени, отношением к лицу или оттенками безличности, а главное, тем, что эти слова не обозначали признака ка­чества и действия. В отдельных группах этих слов бросалось в глаза сходство с крат­кими формами имен прилагательных. А. X. Востоков в своей «Русской грамматике»' присоединяет весь этот разряд слов к категории глагола*. Он относит сюда все вооб-

* Еще раньше Востокова И. Ф. Калайдович противополагал краткие формы имен прилага­тельных как «соглагольные» полным, «соименным»². А слова типа: жаль, [не]льзя — относил

ще краткие формы имен прилагательных, считая их «спрягаемыми словами»*. Еще ярче, по Востокову, оттенок глагольности, спрягаемости выступает в некоторых без­личных словах, которые похожи на существительные или на наречия, и в некоторых родовых и личных предикативных (сказуемостных) словах, которые похожи на крат­кие прилагательные, но которые не имеют соотносительных полных форм среди имен прилагательных. Так, слова льзя (ср. нельзя), жаль, лень (в таком разговорном упо­треблении: лечь было так рано вставать) Востоков относит к безличным глаголам ^б. Перечисляя глаголы, управляющие инфинитивом, Востоков помещает в их число рад, готов (среди глаголов, означающих расположение к действию), горазд, можно, дол­жно (среди глаголов, означающих возможность и потребность действия)⁷.

Однако точка зрения А. X. Востокова показалась слишком радикальной боль­шинству русских грамматистов первой половины XIX в. Во имя историко-генетиче-ских предпосылок о родстве кратких форм имен прилагательных с существительными она была отвергнута Павским и затем К. С. Аксаковым**. А. А. Потебня примкнул к этой традиции. Лишь М. Катков мельком выразил согласие с востоковским опреде­лением кратких имен прилагательных как спрягаемых форм ¹⁰.

Кроме того, смягченные отголоски концепции Востокова можно найти в грамма­тических трудах обобщающего и в то же время учебного типа, вроде «Опыта обще­сравнительной грамматики русского языка» И. И. Давыдова или «Исторической грам­матики» Ф. И. Буслаева.

Так, Ф. И. Буслаев писал: «К средним глаголам принадлежит существительный или вспомогательный быть как один, так и в соединении с имененем прилагательным, для означения сказуемого... Например, он долго был болен»¹¹.

Только Н. П. Некрасов в книге «О значении форм русского глагола» выступил решительным и даже крайним последователем концепции Востокова, придя к ней с другой стороны: «Как глагол через прилагательную форму может усвоить себе зна­чение чисто-прилагательного имени, например, родить — родимый... уметь — умелый, гореть — горелый... и др., так, наоборот, прилагательное имя, через краткую форму с окончанием среднего рода или с безразличным окончанием, может принимать значе­ние глагола, например:

И, по.то, что за счеты!.. Лишь стало бы охоты.

Здесь полно от прилагательного полный, -ая, -ое имеет значение глагола в абсо­лютно-личной форме на -и (т.е. в форме повелительного наклонения.—Д. В.).

Нет, не смешно, когда маляр негодный Мне пачкает мадонну Рафаэля.

Здесь смешно от прилагательного смешной, -ая, -ое имеет также значение глагола, потому что качество, выражаемое им, по смыслу речи представляется присущим пред­мету под условием известной продолжительности. Известно, что каждое прилагатель­ное имя с кратким окончанием может иметь значение глагола, когда стоит на месте сказуемого в предложении. Таким образом, глагол в развитии своих форм преобра­зуется в имя прилагательное (ср. формы причастий и их эволюцию.— В. В.), имя при­лагательное в сокращении своих форм преобразуется в глагол»¹².

До «Очерка современного русского литературного языка» А. А. Шахматова во­прос о категории состояния оставался в таком неопределенном положении. Например, проф. В. А. Богородицкий указывал на то, что безличные выражения именного проис­хождения, вроде можно, нужно, теперь являются для чутья глаголами или глагольны-

к безличным глаголам ученик Ломоносова и учитель Карамзина проф. Барсов в своей грамма­тике³. Точно так же Н. Кошанский относил к безличным глаголам не только жаль, жалко, но и стыдно и совестно*.

* Ср. в «Опыте общесравнительной грамматики русского языка» И. И. Давыдова: «Пер­вообразные, или спрягаемые, прилагательные, отличающиеся от глаголов тем, что не имеют на­клонения, времен и лиц... преимущественно употребляются в значении сказуемых»⁵.

** Ср. у К. С. Аксакова изложение соображений о происхождении имени прилагательного и существительного из одной категории⁸. Ср. протест против отнесения Востоковым к глаголам слов можно, должно, жаль и т. п. у Павского'.

ми частицами, и ссылался на формы времени, им присущие (ср. прошедшее время можно выло, нужно было) ' -\

Акад. А. А. Шахматов утвердил открытие Востокова своим авторитетом, также признав краткие формы прилагательных спрягаемыми словами. Но А. А. Шахматов в своем «Очерке современного русского литературного языка» и в «Синтаксисе рус­ского языка» касался преимущественно отдельных морфологических и синтаксических своеобразий краткой формы имени прилагательного. Он не ставил «категории состоя­ния» в ряд других «частей речи»*. Этот шаг был сделан проф. Л. В. Щербой в его статье «О частях речи в русском языке»'⁵.