РЕЧЕВО́Й АКТ – понятие философии обыденного языка (Англия, Оксфорд, конец 1950-х – начало 1960-х гг.), появившееся в отечественном научном обороте после выхода работ Н.Д. Арутюновой. В дальнейшем понятие Р.а. вошло в понятийный аппарат прагматических и семантических исследований.
В философии обыденного языка, в первую очередь в работах Дж. Остина, Дж. Сёрля, Дж. Росса под Р.а. понимается элементарное речевое действие, предполагающее произнесение высказывания с соблюдением правил данного языка, придание ему определённого смысла (номинативного и референциального), программирование последствий. Эти составляющие Р.а.: локуция, иллокуция, перлокуция, были соотнесены с понятиями классической риторики, что красноречиво свидетельствовало о близости теории Р.а. к риторике, не востребованной структуралистской филологией ХХ в.
Введение понятия Р.а. позволило кардинально изменить представление о высказывании и не сводить его к «выражению относительно законченной мысли». Разработана номенклатура Р.а., в которой наряду с выражающими мысль констативами наличествуют вердиктивы (судейские акты), комиссивы (взятие на себя обязательств). Самым замечательным открытием в теории речевых актов стали перформативы – высказывания, представляющие собой речевые поступки: приветствие, извинение, благодарность... вплоть до объявления войны.
С помощью Р.а. можно детализировать понятие речевого жанра, противопоставив одноактные и многоактные речевые жанры – как просьба и уговоры; а также рассматривая особо многоактные воплощения одноактных жанров – ср.: Помолчите! и Помолчите! Я же прошу.
Ценным для изучения речи оказалось противопоставление прямых и косвенных Р.а., последние складываются в речи в соответствии с принципами вежливости: просьба в виде вопроса менее категорична. Знание о косвенных Р.а. составляет основу владения речевым этикетом, зависящим не столько от языка, сколько от социальных условий и обычаев.
Понятие Р.а. обнаружило значительную эвристическую ценность за рамками философии обыденного языка: оно выявляет деятельностную сторону языкового общения, представляя его как серию Р.а. – словесных поступков; связывает лингвистическую прагматику с проблемами речевого этикета и культуры речи. Для последней важно понятие успешности/неуспешности Р.а., разработка условий неуспешности, или коммуникативных неудач (провалов) и даже речевых самоубийств (З. Вендлер).
Предприняты исследования русского языка с позиций теории Р.а. (М.Я. Гловинская, Е.А. Филатова, Н.А. Ранних).
Теория Р.а. обнаруживает ряд соответствий с понятиями русской филологии: традиционное деление предложений на повествовательные, вопросительные, побудительные и восклицательные; функционально-смысловой тип речи иречевой жанр.
Лит.: Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. М., 1976 (раздел «Логико-философские теории речевого акта»); Вежбицка А. Речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. Лингвистическая прагматика. М., 1985; Гловинская М.Я. Семантика глаголов речи с точки зрения теории речевых актов // Русский язык в его функционировании. Коммуникативно-прагматический аспект. М., 1993; Гловинская М.Я. Убеждения, уверения и доказательства в русском языке // Проблемы речевой коммуникации. Саратов, 2000; Жучков Д.О. Речевой акт угрозы как объект лингвистического анализа: КД. Воронеж, 2010; Кожина М.Н. Речевой жанр и речевой акт (некоторые аспекты проблемы) // Жанры речи: сб. науч. ст. Саратов, 1999; Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990; Москвин В.П. К соотношению понятий «речевой жанр», «текст» и «речевой акт» // Жанры речи: сб. науч. ст. Саратов, 2005. Вып. 4; Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVII. Теория речевых актов. М., 1986; Плотникова С.Н. Риторика и теория речевых актов // Риторика и синтаксические структуры: тезисы краевой науч.-практ. конф. (Красноярск, 1−3 февраля 1989 г.). Красноярск, 1988; Ранних Н.А. Речевой акт пожелания и способы его выражения в русском языке: АКД. М., 1994; Филатова Е.А. Побудительные высказывания как речевые акты в современном русском языке: АКД. М., 1997.
Т.В. Шмелёва
РЕЧЕВО́Й И́МИДЖ – публичный речевой облик (образ) человека, внешняя сторона его речевого общения, которая создаётся и культивируется с целью воздействия на адресата. Этот образ может быть реальным, если он соответствует действительной языковой личности, с которой «списан», либо искусственным, если его создание ведётся профессионалами (политтехнологами, режиссёрами, филологами) с помощью рекламы, пропаганды, СМИ, Интернета и проч. средств.
Понятие Р.и. введено в научный контекст довольно давно [Михальская 1996; Шмелёва 1998; Осетрова 1999, 2004], а его проблематика лежит в русле социолингвистики, может быть обозначена как частное направление исследований языковой личности [Караулов 2007] и расположена в ряду понятий «человек говорящий» – «речевая личность» – «речевой портрет» [Крысин 2004: 510–525].
Интерес к Р.и. произрастает из практики общественных взаимоотношений, которая в последние десятилетия связывает социальный успех с публичным имиджем личности: внешностью, поведением, окружением, «легендой», наконец, речью [Спиллейн 1996, 1996а; Кузин 1997; Почепцов 2001; Сергеева 2005]. Как пишет Т.В. Шмелёва, «слово и то, как мы с ним обходимся (выбираем из ряда близких, произносим, соединяем с другими), – характеризует нас в не меньшей степени, чем покрой пиджака или, скажем, серьга в носу» [Шмелёва 1999]. Вместе с тем, речевой составляющей имиджа специалисты уделяют небольшое внимание: всё сводится к общим рекомендациям («держитесь темы», «предполагайте возражения», «вовремя остановитесь»), описанию публичных ситуаций общения (выступления по радио и телевидению) и механизму написания речей. Диалог фактически исключён из рассмотрения.
Р.и. чрезвычайно важен для целостного образа личности и формируется двумя компонентами: жанрово-текстовым и собственно речевым.
Публичные тексты, которые субъект направляет аудитории, имеют для его Р.и. принципиальное значение. Оно распределяется по нескольким узлам: ключевые слова («Что для меня является главным?»), лозунги («Что я собираюсь делать?»), а также модели прошлого, настоящего и будущего («Каким я вижу мир во временной перспективе?»). Текстовая составляющая имиджа, если учитывать оперативность и распространённость электронных носителей, с лёгкостью отчуждается от субъекта, распространяется независимо от его воли и составляет относительно автономный информационный фон личности, связанный с нею, однако, прочными ассоциациями. Текстовая составляющая особенно актуальна в моменты перехода субъекта из одного качества в другое: смена социальной роли (переход в «начальники»), внедрение в новую социальную группу (рабочий коллектив, неформальная группа), «переломное» событие (выборы, посвящение, серьёзный проступок/достижение), «переломный» этап (юбилей). Такие пограничные ситуации характеризуются определёнными текстами, порождают их.
Речевая манера как ещё одна важнейшая составляющая имиджа, в отличие от текстовой, неотделима от человека и фактически присвоена им; она включает:
1) языковую компетенцию, т.е. знаниеязыковой системы: орфоэпических, лексических и грамматических норм;
2) речевую культуру, т.е. владениеобщими коммуникативными и у́же – речевыми установками, выработанными в коллективе. Они состоят в освоении правил речевого поведения («не будь категоричен», «не говори неприятностей собеседнику», «будь точен»), в знании норм этикета, в умении «исполнять» типичные коммуникативные роли. Овладеть этими навыками помогают курсы по риторике и культуре речи [Григорьева 1997; Григорьева, Усольцева 1997; Чудинов, Нахимова 2002], а также «кодекс речевого поведения» [Шмелёва 1983];
3) коммуникативную мобильность как способность точно определять возникшие коммуникативные обстоятельства (сферу, ситуацию и пространство общения, тип адресата), а отсюда – правильно выбрать речевой жанр, стратегию и тактику взаимодействия. Без всего этого велик риск потерпеть коммуникативную неудачу, не добившись поставленной цели общения [Иссерс 2006; Антология… 2007; Седов 2011].
4)речевую самостоятельность как умение порождать оригинальные тексты, будучи свободным от затверженных штампов, от необходимости «озвучивания» чужих речей [Гандапас 2010].
Относительная автономность текстового и речевого компонентов порождает проблему асимметрии Р.и., когда наблюдается противоречие между прекрасной идейной/текстовой обеспеченностью и – речевой ущербностью субъекта (косноязычный руководитель, отличник-«затворник») либо, напротив, между коммуникативной свободой и – содержательной пустотой (болтун, словоблуд, сплетница, «пустышка»).
Умения и навыки в перечисленных областях повышают эффективность общения и положительно сказываются на имидже личности в целом. С учётом вышесказанного эффективна следующая последовательность формирования Р.и.: определение коммуникативной сферы, в которой предстоит действовать (бизнес, парламентская или благотворительная деятельность и т.д.) → изобретение основных идей на уровне ключевых слов, лозунгов-императивов, временных моделей → вычленение важнейших ситуаций внутри самой сферы (переговоры, деловые встречи, приёмы, рабочие совещания) → тренинг по овладению речевыми навыками, актуальными в каждой ситуации и в зависимости от распределения коммуникативных ролей. Небесполезен в этой связи метод самоанализа по результатам аудио- и видеозаписей, а также изучение речевых портретов известных коммуникантов: политиков, деятелей шоу-бизнеса, персонажей светской жизни.
Лит.: Антология речевых жанров: повседневная коммуникация. М., 2007; Гандапас Р. К выступлению готов!: Презентационный конструктор. М., 2010; Григорьева Т.Г. Основы конструктивного общения: Практикум. М.; Новосибирск, 1997; Григорьева Т.Г., Усольцева Т.П. Основы конструктивного общения: Хрестоматия. М.; Новосибирск, 1997; Иссерс О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. М., 2006; Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 2007; Крысин Л.П. Современный русский интеллигент: попытка речевого портрета // Крысин Л.П. Русское слово, своё и чужое. М., 2004; Кузин Ф.А. Имидж бизнесмена: Практическое пособие. М., 1997; Михальская А.К. Русский Сократ: Лекции по сравнительно-исторической риторике. М., 1996; Орешкин В.Г. Формирование речевого имиджа в системе профессиональной подготовки специалиста: на примере профессий типа «человек-человек»: КД. СПб., 2006; Осетрова Е.В. Речевой имидж: учеб. пособие. Красноярск, 2004; Почепцов Г.Г. Имиджелогия. М.; Киев, 2001; Седов К.Ф. Дискурс как суггестия: Иррациональное воздействие в межличностном общении. М., 2011; Сергеева А.В. Русские: стереотипы поведения, традиции, ментальность. М., 2005; Спиллейн М. Создайте свой имидж: Руководство для мужчин. М., 1996; Спиллейн М. Создайте свой имидж: Руководство для женщин. М., 1996а; Чудинов А.П., Нахимова Е.А. Риторика и культура речи: учеб. пособие. Екатеринбург, 2002; Шмелёва Т.В. Кодекс речевого поведения // Русский язык за рубежом. 1983. № 1; Шмелёва Т.В. Культурная память слова // Университетская жизнь. 10.02.1999; Шмелёва Т.В. Культура речи: сб. ст. и мат-лов. В. Новгород, 1998.
Е.В. Осетрова
РЕЧЕВО́Й ПОРТРЕ́Т − комплексная характеристика речи отдельной (индивидуальной) или коллективной Языковой личности (см.), включающая в себя детальное описание речевых особенностей на всех уровнях реализации языковой компетенции, с учётом специфики речевого поведения, особенностей личных (психологических) и профессиональных (социальных) параметров, условий усвоения русского языка, степени владения им и т.п.
Наиболее глубоко изучены и широко представлены в лингвистической литературе Р.п. писателей (традиционно – «язык писателя»). Это вызвано прежде всего тем, что именно художники слова вносят существенный вклад в развитие национального литературного языка и им «свойственно не речемыслительное производство, а речемыслительное творчество» [Кузнецова 2000: 164]. Немаловажно и то обстоятельство, что для создания Р.п. писателей в распоряжении исследователей имеется самый богатый материал: тексты художественных произведений, письма, интервью, записи устной речи.
В последние десятилетия в отечественном языкознании сформировалось особое направление, изучающее языковую личность в различных её аспектах − лингвистическая персонология, или лингвоперсонология (см. [Лингвоперсонология… 2006]). Одно из её основных понятий наряду с «языковой личностью» − «Р.п.». Перспективность создания Р.п. отдельной или коллективной личности состоит в том, что он с большей или меньшей степенью позволил бы судить о речевых характеристиках возрастной или социальной группы, к которой принадлежит данный человек. «В рамках общей персонологии может быть выделена в самостоятельное направление науки о языке лингвистическая персонология, исследующая состояние языка (индивидуацию) как частночеловеческой языковой личности (идиолектной личности), так и многочеловеческой (полилектной) языковой личности – народа» [Нерознак 1996: 116].
Попытки создать Р.п. личности правомерны в отношении к любой из известных сфер общения. Однако принципы создания и описания Р.п. в лингвистике до сих пор подробно не описаны. Для разных исследователей важными оказываются различные аспекты Р.п. Так, М.В. Панов исследовал в первую очередь фонетические особенности речи разных людей (собственно речевой аспект) [Панов 1990]; Е.А. Земская создаёт Р.п. эмигрантов (социолингвистический аспект) [Земская 2001] и Р.п. ребенка 2−6 лет (социальный и возрастной аспекты) [Земская 1990]; И.В. Голубева восстанавливает Р.п. личности на материале экспрессивного синтаксиса мемуарной прозы (языковой аспект) [Голубева 2001]; Т.И. Ерофеева описывает Р.п. говорящего (коммуникативный и социальный аспекты) [Ерофеева 1991]; К.Ф. Седов представил Р.п. конкретных языковых личностей с учётом следующих критериев: социально-психологических параметров, профессии, речевых жанров, информативного общения, речевой фатики и др. [Седов 1999].
В задачи создания и анализа Р.п. любой языковой личности входит выявление социальных и психологических характеристик личности, отражающихся в её речи и речевом поведении; установление присущих данной языковой личности речевых особенностей и параметров на фонетическом, словообразовательном, лексическом, морфологическом, синтаксическом уровнях (создание собственно Р.п.); описание условий речевой коммуникации, воздействующих на языковую личность в момент речи, определение характера ситуации общения, ролевых отношений между партнёрами коммуникации, наличия воздействия их друг на друга и пр.
Последовательное выполнение всех этих задач должно привести к созданию Р.п., отражающего уникальную картину речи и речевого поведения языковой личности в разных коммуникативных условиях.
Основным предметом подобного исследования становится Дискурс (см.), анализ которого позволяет создать Р.п. индивидуальной или коллективной языковой личности.
Лит.: Белоусова А.Е. Речевой портрет как структурный компонент макроуровня нарратива: КД. М., 2012; Голубева И.В. Опыт создания коллективного речевого портрета (на материале экспрессивного синтаксиса мемуарной прозы). Таганрог, 2001; Ерофеева Т.И. Речевой портрет говорящего // Языковой облик уральского города. Свердловск, 1991; Журавлёва И.В. Творческий портрет персоналии как профессионально значимый жанр речи учителя русского языка и литературы: АКД. Ярославль, 2003; Земская Е.А. Речевой портрет ребёнка // Язык: система и подсистемы: сб. в честь 70-летия М.В. Панова. М., 1990; Земская Е.А. Язык русского зарубежья: общие вопросы и речевые портреты. М.; Вена, 2001; Кузнецова Л.К. Объём концепта «сильная языковая личность» // Язык образования и образование языка: мат-лы междунар. науч. конф. В. Новгород, 2000; Куроедова М.А. Речевой портрет публициста: на примере очерков В.М. Пескова: КД. СПб., 2001; Лингвоперсонология: типы языковых личностей и личностно-ориентированное обучение: монография. Барнаул; Кемерово, 2006; Нерознак В.П. Лингвистическая персонология: к определению статуса дисциплины // Язык. Поэтика. Перевод: сб. науч. тр. Моск. лингв. ун-та. М., 1996; Панов М.В. История русского литературного произношения XVIII–XX вв. М., 1990; Свистельникова С.А. Речевой портрет оппозиционной газеты: концептосфера, жанры, образные средства: КД. Белгород, 2010; Седов К.Ф. Портреты языковых личностей в аспекте их становления (принципы классификации и условия формирования) // Вопросы стилистики: межвуз. сб. науч. тр. Саратов, 1999.
С.В. Мамаева
РЕЧЕВО́Й СТАНДА́РТ –типовой образец, типовая форма организации речи. Вслед за В.Г. Костомаровым, Е.С. Троянской и др. целесообразно разграничивать «стереотип», «стандарт» и «шаблон» (штамп), считая стандартом лишь такое использование автоматически воспроизводимых языковых средств, которое связано с достижением определённого положительного стилистического эффекта, в отличие от шаблона, или штампа, где этот эффект негативен [Троянская1982: 252]. В.Г. Костомаров (1971) понимает под стандартом «любое интеллектуализованное средство выражения – независимо от характера и природы – в его противопоставленности средствам с так или иначе выраженной экспрессией <…>. Отличительными чертами стандарта выступают воспроизводимость, однозначная семантика и, прежде всего, нейтрально-нормативная окраска» [Костомаров 1971: 180]. Прагматическая роль Р.с. в газетном языке значительно сложнее и противоречивее, чем в научной и деловой речи, где целью является достижение точности, недвусмысленности изложения. Сменяющие друг друга факты, ситуации жизни и изменяющиеся социально-политические оценки вызывают и быструю смену обозначений, и высокую степень интенсивности их стандартизации. Отличительной чертой Р.с. в газетном языке выступает его непосредственная обусловленность контекстом: с одной стороны, узким контекстом, который здесь подчинён конструктивному принципу контраста, с другой – широким контекстом, который здесь имеет характер синхронно общекультурный.
Очевидной и яркой выступает зависимость интенсивно формирующихся и часто сменяющихся Р.с. газетного языка от узкого контекста, связанного с конструктивной потребностью. В данном случае Р.с. играют роль костяка, обеспечивая надёжность и преемственность словоупотребления при постоянном изменении общего состава средств выражения. Контекст оказывается и не «творческим» (как в художественном произведении), и не «нетворческим» (как в научном и деловом общении), а именно принципиально-конструктивным. Основанный на сталкивании стандарта и экспрессии, он строг, прямолинеен и упорядочен в сочетании слов, но одновременно и терпим к характеру этого сочетания, подвижен в нём, пока соблюдается контрастное противопоставление средств выражения. Вообще газетно-языковые стандарты прямолинейно отражают социально-политические идеалы, вкусовые устремления, «языковую моду», играющие в газетном языке при отборе средств выражения основополагающую роль в целом [Костомаров 1971: 190−191].
Применительно к газетно-языковому контрасту В.Г. Костомаров определяет Р.с. как антиэкспрессию, а экспрессию – как антистандарт. Смысл этого разграничения в указании на регулярное и последовательное конструктивное противоположение маркированного и немаркированного компонентов. Р.с., по природе предназначенный для воспроизведения, при утрате основного свойства нейтральности воспринимается как штамп. «Штампы – слова и выражения, лишённые образности, часто и однообразно повторяемые без учёта контекста» [Розенталь 1989: 151]. Условием штампа, таким образом, выступает слепой автоматизм, механический характер воспроизводства, что недопустимо в сфере эмоционально-экспрессивной, образной, метафорической. Нанизанные цепочки стандартов – естественное качество газетного языка, но их целесообразное применение – условие сохранения их в качестве положительно-конструктивного средства.
Лит.: Дмитриева Н.Л. Стереотип как средство регуляции восприятия вербализованного содержания: АКД. Барнаул, 1996; Коровкин М.М. Роль когнитивных моделей в познании и речемыслительной деятельности // Лингвистические маргиналии: сб. науч. тр. Вып. 432. М., 1996; Костомаров В.Г. Русский язык на газетной полосе. М., 1971; Котюрова М.П. Многоаспектность явлений стереотипности в научных текстах // Текст: стереотип и творчество. Пермь, 1998; Лузина Л.Г. Введение: Категории стиля и проблемы стилистики в современном языкознании // Проблемы современной стилистики: сб. науч.-аналитич. обзоров. М., 1989; Матевосян Л.Б. Стационарное высказывание как структурная основа речевого общения: на материале русского языка: КД. М., 2005; Разинкина Н.М. О понятии стереотипа в языке научной литературы (к постановке вопроса) // Научная литература: язык, стиль, жанры. М., 1985; Розенталь Д.Э. Справочник по правописанию и литературной правке. М., 1989; Троянская Е.С. Лингвостилистическое исследование немецкой научной литературы. М., 1982.
М.П. Котюрова
