Самой желанной для человека является мудрость, в коей за-
ключена форма совершенного блага. Мудрость просветляет чело-
века, и благодаря ей он начинает познавать себя после того, как,
подобный прочим тварям, он не понимал, что сотворен превыше
их. Ведь бессмертный дух, озаренный мудростью, прозревает свои
истоки и сознает, сколь низменным он был, когда искал что-то вне
себя, тогда как ему достаточно было бы постигнуть, что он сам
есть. И написано на треножнике Аполлона: «Познай самого себя»',
ибо, несомненно, что если человек помнит о своем происхожде-
нии, то он понимает ничтожество всего того, что переменчиво. Фи-
лософы утверждают: «Душу следует признать составленной из
всех природных начал». И в платоновском «Тимее» сказано: «Это
делимая и неделимая смешанная субстанция; она та же самая
и различная, обладающая двоякой природой, называемой энтеле-
хией»2.
Она способна, следовательно, и свое происхождение постичь, по-
скольку благодаря рассудку понимает невидимые причины вещей,
а благодаря чувственному восприятию познает видимые формы
действительности; она как бы совершает двоякое круговое движе-
ние, когда либо с помощью чувств обращается к чувственно воспри-
нимаемому, либо с помощью рассудка восходит к невидимому и, по-
стигая подобие вещей, возвращается к самой себе. И дело в том, что
ум, объемлющий Вселенную, соразмерно составлен из всех субстан-
ций и природ по принципу подобия. Ведь пифагоровское правило
гласит: «Подобное подобным постигается», а значит, если бы разум-
ная душа не состояла бы из всего, то никоим образом не могла бы
всего понимать. И сказал некто: «Землю постигаем с помощью зем-
ного, эфир с помощью огня, воду с помощью влажности, а воздух
с помощью дыхания»3.
Нам, однако, следует оценить этих, многоопытных во всякой
природе вещей, мужей не за то, что они поняли, как приумножа-
ются возможности души за счет составляющих ее частей, ибо это
' Сведения об этой надписи, очень популярной в Средние века, восходят
к Ксенофонту и известны были благодаря сочинению Макробия «Коммента-
рий на „Сон Сципиона"».
'' «Тимея» в Средние века знали по неполному его переводу на латинский
Халкидием.
·' Слова эти взяты у Халкидия, который приписал их Эмпедоклу.
свойственно и простым сущностям, а за то, что они ясно указали на
ее чудесные потенции, говоря о том, что она состоит из всех природ
и важно не само их сочетание, а принцип сочетания. Не следует ду-
мать, что это подобие всем вещам пришло к душе откуда-то извне;
скорее всего она его обретает сама в себе, благодаря собственной
способности, как порожденное ею же с помощью некой потенции.
Ведь сказал же Варрон в «Перифизионе»': «Не всякая причина из-
менения вещи бывает внешней, и для ее изменения необходимо,
чтобы она либо что-то утратила из того, что имела, либо получила
извне что-нибудь, чем до этого не обладала. Мы видим, как под воз-
действием внешней формы что-либо может получить подобие ка-
кого-нибудь образа: так мастер может выбить какое-нибудь изобра-
жение на металле, но сам металл при этом не по внешней причине,
а благодаря собственному свойству и естественной способности
приобретает какой-либо образ». Так, несомненно, и ум, отмечен-
ный подобием всех вещей, способен все охватить и все понять,
но способность эта не самоочевидна, а содержится в потенции. И в
этом главное достоинство нашей натуры, каковым все люди в рав-
ной мере обладают, но не все это сознают. Ибо дух, усыпляемый
плотскими страстями и отвлекаемый от самого себя чувственными
формами, забывает о том, чем он был, и ничего иного о себе не по-
мнит и ни во что иное не верит, как только в ощущаемое. Однако
истинное учение способно исправить дух, и тогда мы познаем нашу
природу, если понимаем, что искать истину нужно не вне себя,
а в нас самих. И высшим утешением в жизни становится постиже-
ние мудрости, и тот, кто вкусил ее, обретает счастье, а кто овладел
ею, достигает блаженства.
