Языковеды-русисты не могут прийти к согласию в этом вопросе. <…> С одной стороны, теоретики-синтаксисты или игнорируют понятие «подлежащее» как несущественное, неперспективное, или отводят подлежащему второстепенное, зависимое положение «распространителя» сказуемого. Оспаривается даже очевидная зависимость сказуемого от подлежащего. С другой стороны, в школьном курсе русского языка подлежащее изучается в традиционном плане, а если предпринимаются попытки определить его семантику, то это только запутывает дело.
Между тем споры о подлежащем родились из попытки совместить грамматическую форму этого члена предложения с содержательными компонентами психологического или семантического аспектов предложения. Это раздвоение и следующее из него смешение формального и психологического (семантического) аспектов заложены в концепциях теоретиков предложения — А. А. Шахматова, А. М. Пешковского <…>. В. А. Богородицкий также выделял и подчеркивал форму подлежащего — именительный падеж и определял значение подлежащего как «главный предмет мысли» <…>. При этом теоретиками синтаксиса сразу же делались оговорки об условности отнесения названных выше семантических характеристик к некоторым видам подлежащего. Форма подлежащего сомнению не подвергалась, не оспаривалась, не «расширялась».
<…>
Смешение разных аспектов предложения, отразившееся в трактовке подлежащего и породившее «проблему подлежащего», было предопределено самим развитием русской синтаксической науки, которая последовательно, шаг за шагом, открывала в предложении новые аспекты.
Логический, психологический и формальный подход к предложению осложнялись взаимной критикой и отторжением. Следует подчеркнуть, что концепции предложения не были «чисто» логической (Ф. И. Буслаев), «чисто» психологической (А. А. Потебня) и «чисто» формальной (Ф.Ф.Фортунатов). Так, Ф.И.Буслаев считал главным компонентом именного сказуемого связку (т.е. форму), а не имя; Фортунатов — «формалист» — проанализировал различные реализации в предложении «психологического подлежащего» и «психологического сказуемого», что впоследствии вошло в науку как теория актуального членения предложения; Шахматов представил грамматическую форму предложения, его структуру и типологию как отражение состава психологической коммуникации.
<…>
В. В. Виноградов, не успевший подробно, развернуто изложить концепцию русского синтаксиса, представил ее главное направление и основные категории. Центральным звеном его концепции является представление предложения как основной единицы синтаксиса, единицы целостной и многоаспектной. Виноградов определил и охарактеризовал основные аспекты предложения: грамматический, логический, коммуникативный, семантический.
Огромный вклад в развитие синтаксической теории внесла Г. А. Золотова, которая развивая идеи своего учителя, разработала собственное оригинальное учение о «коммуникативном синтаксисе русского языка».
<…> Между тем есть одна грамматика — грамматический строй русского языка; все формы и виды его функционирования в речи базируются на грамматике. Новые области научных исследований, новые «дисциплины» имеют свой предмет и должны иметь свой терминологический аппарат, как специальные языковедческие науки. Однако при разработке этих новых направлений терминологическая чехарда достигла апогея. Термины «субъект», «предикат», «предикативность», «предикация», «предицирование», «предикативные отношения» и др. не имеют строго очерченного содержания, каждый автор понимает и употребляет их по-своему.
Не избежало этой участи и подлежащее. Было выдвинуто требование отказаться от формального ограничения подлежащего именительным падежом<…>.
Если значение субъекта семантической структуры приписывается подлежащему (т.е. не различаются семантический и грамматический аспекты предложения), то двусоставными, с различными формами подлежащего (подчеркнуто мной. — П. Л.), считаются предложения: Он тоскует; У него тоска. Ему тоскливо <Золотова>.
Всякая форма значима; различие в структуре, в организации предложения не безразлично для семантики высказывания. Указанные выше высказывания имеют принципиально разные формы организации.
Только лингвист может грамотно отождествить и, наоборот, разграничить, противопоставить их. <…>
Мы утверждаем, что разграничение основных аспектов предложения, и соответственно, присущих им компонентов (единиц членения), четкое, последовательное различение терминов, в частности, «подлежащее» и «субъект», настоятельно необходимы не только языковедческой науке, но также вузовской и школьной практике.
Итак, чем же характеризуется подлежащее, каковы его обязательные, интегрирующие признаки? На наш вилял, их два. Во-первых, это независимая форма именительного падежа; во-вторых, грамматическое (категориальное) значение предметности.
В предложении подлежащее занимает абсолютно независимую позицию, вершину иерархия формальных связен: сказуемое находится в подчинительной связи с подлежащим. Эта связь либо выражается формально, т.е. выбором форм сказуемого (это согласование); например: У горевших вею ночь огней стояла бессонная стража» (Н. Гоголь); «Звуки постепенно становились сильнее и непрерывнее» (Л.Толстой); либо не имеет формального (флективного) выражения и перелается интонацией и словопорядком (это координация): например: «А Москва — город большой » (А. Чехов); «Земля — место тесное » (М. Горький).
Именно предикативная связь и предикативные отношения главных членов определяют предложенческое значение подлежащего – «носителя предикативного признака» (или «предикативно определяемого»). Все частные значения словоформы-подлежащего проявляются и определяются на уровне семантической структуры предложения.
Формы подлежащего в русском языке представляют систему, упорядоченную по принципу «ядро периферия». Ядром системы является словоформа именительного падежа существительного — эталон подлежащего. Эта словоформа обладает обоими интегрирующими признаками подлежащего — независимой формой и предметностью; например: «Сквозь зеленые ветви молодых берез проглядывало солнце» (Л. Толстой).
Все другие формы подлежащего ориентируются на эталон:
— местоимения-существительные разных разрядов выражают предметно-указательное и разрядное значения <…>; например:
И все где-то что-то шуршало, ползло, пробиралось (И. Бунин).
— прилагательные, местоимения-прилагательные, причастия в позиции подлежащего субстантивируются (могут иметь определения); то же касается наречий; это периферия системы форм подлежащего; например:
Все живое особой метой отмечается с давних пор (С. Есенин). Каждое сегодня принималось Макаром за ступень к высокому завтра (М. Горький).
Особое место в системе форм подлежащего занимают синтаксически неделимые словосочетания (со значением количества или меры; со значением избирательности; со значением совместности); они хорошо известны. Эти формы также ориентируются на эталон подлежащего, но в них независимая форма подлежащего принадлежит главному компоненту, а предметность — зависимому; например: «На лесной дороге мне попались навстречу две деревенские девушки» (К. Паустовский); «Кто-то из пассажиров сидел рядом с Еленой» (А. Куприн). Эти формы, благодаря указанным специальным значениям, являются продуктивными.
Инфинитив в позиции подлежащего имеет двойную природу. Как абсолютно независимая форма он является предикативно определяемым, и с ним сочетаются стабильные, стандартные формы сказуемого (именного). Однако инфинитив не имеет значения предметности, не субстантивируется, и потому при нем невозможно глагольное сказуемое; он формирует особый тип двусоставного предложения <…>. Было бы более точно квалифицировать инфинитив как аналог подлежащего.
Дальнюю периферию системы представляют разного рода эквиваленты подлежащего. Это слова или знаки, которые занимают позицию («место») подлежащего, но не обладают его признаками; это имеет место в специальных текстах научного и делового характера; например: Над — предлог; И — сочинительный союз и т.д.; аналогично функционируют в предложениях математические и пр. знаки или их «словесные» обозначения (пи, ку и пр.).
Основные элементы системы форм подлежащего достаточно подробно исследованы и описаны <…>. Однако отдельные ее звенья заслуживают более глубокого и детального изучения; в первую очередь это относится к инфинитиву и к инфинитивно-подлежащным предложениям. Среди них особое место занимают предложения с составным подлежащим <…>, которое имеет главный компонент — связку быть или связочный глагол стать, казаться и др. в форме инфинитива — и зависимый именной компонент; например: «Ленивому добрым быть — самое простое» (М. Горький).
Остается актуальным исследование словоформ с субъектной семантикой, которые не имеют грамматического статуса подлежащего: Брату нездоровится; Дочери завтра уезжать; Мне стало грустно; У матери радость; Народу набежало и др. Это компоненты структуры высказываний, имеющих грамматическую форму производную, «вторичную».
