Джон Дьюи (1859 — 1952 гг.) — американский философ, один из ведущих представителей прагматизма. Автор нового варианта прагматизма — инструментализма. Его сочинения: " Школа и общество ", " Исследования по логической теории ", " Влияние Дарвина на философию ", " Как мы мыслим ", " Очерки по экспериментальной логике ", " Опыт и природа ", " Логика: теория исследования ", " Единство науки как социальная проблема ", " Теория оценки ", " Познание и познанное " (совместно с А.Бентли), др.
"Опыт — не сознание, а история", — говорит Дьюи. Простому смертному не к чему понимать, что основной элемент опыта — невежество.
Чем больше мы доверяемся привычкам, тем проворнее и надежнее действуем. Неведение, привычки, укорененные в прошлом, — это то, что эмпиризм с его редукцией опыта к сознательным актам вычеркивает из опыта. Опытнельзя свести ни к сознанию, ни к познанию, ибо и то и другое сами составляют часть опыта: "В опыт входят сны, безумие, болезнь, смерть, войны, поражение, неясность, ложь и ужас, он включает как трансцендентальные системы, так и эмпирические науки, как магию, так и науку. Опыт включает склонности, мешающие усвоению опыта".
Дьюи придерживается идеи опыта, в рамках которого все благородное, почетное и правдивое удостаивается того же внимания, что и неопределенное, непрочное, иррациональное, ненавистное. Поскольку нет тождества между опытом и познанием, он пытается решить гносеологическую проблему следующим образом: "У опыта есть два измерения: одно — обладание им, другое — познание для более уверенного обладания им".
Проблема познания заключается в том, чтобы найти среди всего окружающего нечто надежно гарантированное, достойное приобретения. Скептики могут сомневаться относительно верований или интеллектуальных суждений, но в отношении того, что мы есть или чем обладаем, скепсис невозможен: "ибо это не вопрос истинности или ложности, определенности или сомнения, — это экзистенциальный вопрос".
Опыт — это история, обращенная в будущее и заряженная им. Свои эквиваленты опыт находит в истории, жизни, культуре. В отличие от культурной антропологии, философия аналитически расчленяет и синтетически реконструирует опыт. Характер экзистенции, взятой в феноменальном разрезе, неустойчив и рискован. Явления культуры, представляемые антропологом, образуют материал для работы философов.
Нет природы без человека, а человека без природы, утверждает Дьюи. Человекесть природа, способная изменить саму природу и придать ей смысл. Для этого человеку понадобились сначала магия и мифы, затем все более обнадеживающие идеи неизменности бытия, всеобщего прогресса, разумности вселенной, управляемой всеобщими необходимыми законами. "Благодаря науке мы обезопасили себя, добившись точности и контроля, с помощью техники мы приспособили мир к своим потребностям... Однако одна война и приготовление к другой напоминают, как просто забыть о границе, где наши уловки не замечать неприятных фактов переходят уже в намеренную их деформацию".
Борьба с негативными элементами настолько сложна, что требует от людей максимально интеллигентных и ответственных поступков. В этом положении проявляется суть инструментализма Дьюи и его теории исследования. Истина, считает Дьюи, в большинстве традиционных философских систем представляется как статичная и окончательная, абсолютная и вечная. Однако мышление, как и все живое, — эволюционный процесс. Познание, исследование, по сути дела, выполняют роль приспособления к меняющейся среде. Познание практично, если имеет успех, если оно решает проблемы, поставленные жизненной средой.
Исследование Дьюи определяеткак: "контролируемую или прямую трансформацию некоторой неопределенной ситуации в определенную с целью обращения элементов изначальной ситуации в некую унифицированную тотальность".
Функция рефлексивного мышления, по Дьюи, состоит в том, чтобы внести ясность и гармонию туда, где царят волнение, тревожное сомнение и конфликты. Робкая поначалу попытка справиться с проблемой сменяется ее формулировкой и прогнозами о том, что может произойти. Выдвинутая идея развивается и проясняется системой других идей в разных аспектах. Лишь затем она становится основой опыта. Только эксперимент показывает, следует принять такое решение проблемы или отвергнуть, чтобы откорректировать ее постановку.
Дьюи, в отличие от прошлого эмпиризма, не признает фактов как чистых данных. Ничто не дано иначе, как в отношении к идее или оперативному плану, что всегда можно зафиксировать символическими терминами (от обыденного языка до более специфического языка математики, физики или химии). Операциональны и идеи, и факты. Идеи операциональны, ибо они по своей природе суть проекты вторжения в существующие условия. Факты операциональны как следствие организации и выбора.
Разум операционален по своей конституции. Он утратил созерцательность как свою самую древнюю характеристику. Разум становится оперативным. Будучи зависимым от неустойчивых и неравномерных колебаний мира, человек может обезопаситься только мысленно отождествляя себя со всем мирским, предвидя некоторые последствия, делая все более адекватной свою активность. Чем активнее участие, тем эффективнее действия. Незаинтересованный наблюдатель уступает место участнику событий.
Экспериментальный метод, возможно, и нов, как страховой полис, но он и стар, как сама жизнь, считает Дьюи. Поэтому следует всегда помнить о нераздельности здравого смысла и научного познания: "Наука в специфическом смысле есть разработка повседневных операций и проблем, даже если эта разработка часто носит технический характер". Наука начинает с качественных характеристик объектов. Она аккумулирует информацию о вещах, их свойствах и поведении, постепенно удаляясь от изначальных ситуаций непосредственного использования. Важно, чтобы идеи не теряли связи с практикой, ибо идеи — логические или научные — это всегда функции реальных проблем. Дьюи подчеркивает, практика и только практика определяет ценность идеи. Идеи, в точном смысле слова, не что иное, как противовес угрожающей миру неустойчивости существования. Идеи как таковые суть инструменты решения жизненных проблем. Они могут быть более или менее действенными или бесполезными, но истинными и ложными их считать нельзя. Конечным суждением всякого процесса исследования является гарантированное утверждение.
Смысл инструментализма заключается в том, что истина не в адекватности мышления бытию, а скорее "в надежности ведущей идеи". Истина — это постоянно растущее число гарантированных утверждений. Но гарантия, которую она выдает, не абсолютная и не вечная, Как все человеческое, истина подлежит корректировке и усовершенствованию по мере возникновения новых ситуаций тревог, угроз и сомнений.
Придание активного практического характера познанию привело Дьюи к необходимости пересмотреть теорию ценностей. Если идеи доказывают свою дееспособность в борьбе с реальными проблемами, то ученый обязан продемонстрировать их позитивную направленность. После выяснения практических последствий любых идей сообщество либо принимает их, либо отвергает.
Дьюи отказывается говорить об абсолютных ценностях. "Ценности так же неустойчивы, как формы облаков". Задача философии — проанализировать порождающие ценности условия, интерпретируя нравы, обычаи и институты в функциональном аспекте, все время имея в виду возможность радикального обновления, в зависимости от вновь возникающих жизненных требований. Дьюи считает, что прививать людям привычку рефлектировать по поводу высоких человеческих ценностей не менее важно, чем учить их ориентироваться в мире техники. Наука небезразлична к тому обстоятельству, как используются ее открытия: для лечения болезней или насаждения их, чтобы способствовать жизненному росту или умножать средства уничтожения. Немаловажен, по Дьюи, и тот факт, кто создает науку и в каких целях.
Нет проблемы оценки вне связи целей и средств. Это положение Дьюи распространяет как на науку, так и на этику и искусство. В искусстве создание эстетических ценностей требует одновременного использования адекватных средств, ибо в нем нет различия между искусствами прекрасными и полезными.
Дьюи являетсярелятивистом в том смысле, что для него не существует рациональных методов определения конечных целей. Он непримирим к духу утопизма, к тем творцам идеалов, которые считают недостойной себя черную работу по проверке необходимых средств для искомой цели, эффективности и моральности возможных последствий. Человек науки ни на минуту не должен забывать о целях близких и отдаленных и условиях, исторически эффективных для их достижения. Девиз современного человека, по Дьюи, — моя свобода в том, чтобы умножать ее для других.
Дьюи не принимает тоталитаризм в любом форме. Он считает, что абсолютная цель, какой бы она ни была, блокирует научную дискуссию. При демократии в формировании ценностей участвуют все зрелые люди. Он пишет: "Поскольку индивид становится познавательным субъектом благодаря успешным поисковым операциям, то и личность конституирует себя в критическом акте, например, показывая преимущества нового политического института перед старым, в чем нельзя не видеть дух представляемой им эпохи". Дьюи разграничивает понятия " планового общества " и " постоянно планирующего общества ". Первый тип общества предполагает проекты, навязываемые сверху, в том числе силой. Второй — ориентирован на высвобождение внутренних ресурсов на основе кооперации.
По поводу лысенковского "метода" Дьюи говорил: "Странно, что теория наделала столько шума своей претензией на научную обоснованность, она систематически шла вразрез с любым научным методом".
В своей программе "прогрессирующего образования" Дьюи исходил из того, что школа — это не подготовка к жизни, а сама жизнь в ее особой форме. Он считал важным формировать у детей навыки выработки конкретных решений.
Дьюи принял участие в работе международной комиссии по расследованию деятельности Л.Троцкого, и пришел к выводу о его невиновности.
