Унамуно
Мигель де Унамуно (1864 — 1936 гг.) — испанский философ, был ректором университета. Автор работ: " Моя религия и другие очерки ", " О трагическом чувстве жизни у людей и народов ", " Агония христианства ", " О пуризме ", др.
" Вся его жизнь, вся философия были размышлением о смерти. В наши дни повсюду заметно преобладание такого настроения, Унамуно можно назвать его предтечей ", —писал о нем Ортега-и-Гассет.
Унамуно занимали не интеллектуальные фантазии и не историографическая реконструкция истории Испании. Он размышляет о народе Испании, который работает, думает, страдает и поет. На упреки в том, что испанский народ погряз в невежестве, Унамуно отвечал: зато "народ знает много того, чем пренебрегают общественные лидеры". "Незнание — божественная наука: оно скорее мудрость, чем наука". "Да будут прокляты достижения прогресса, заставляющие задыхаться людей от работы, от науки!". Он критикует интеллектуалов, которые за экономическими и социологическими графиками не желают видеть человеческих страданий.
Не разум, а воля создает для нас мир, заявляет Унамуно. Он предлагает внести поправку в старый афоризм: "Нельзя хотеть того, что не познано", а именно — "Нельзя познать то, что не стало желанным". Согласно Унамуно, разум приходит после действия, интеллект следует за волей: "Именно жизнь есть критерий наших суждений об истине, а не логическая согласованность рассудка. Если моя вера ведет меня к росту, жизненному творчеству, то кому и зачем нужны доказательства моей веры? Если математика служит убийствам, то, значит, она становится ложью. Если вы после долгого пути почувствуете смертельную жажду и увидите чудо-мираж, то, что мы называем водой, то вы броситесь к ней и почувствуете себя рожденными заново, если вы утолите жажду. Мираж был истиной, а истина — водой. Истина — все то, что заставляет так или иначе действовать".
Здравый смысл Унамуно отождествляет с чумой. Ему он противопоставляет " настоящее безумие ", которого нам всем не хватает. Он говорит: "Твоя вера будет твоим искусством, твоя вера будет твоей наукой". Он призывает спасти гробницу рыцаря Безумия от "власти джентльменов Разума". Дон Кихот становится безумным только по причине зрелого духа. Безумие героя, согласно Унамуно, противостоит ничтожеству здравого смысла, рыцарство — научному интеллектуализму и философскому рационализму.
Все живое иррационально. Рациональное — это противожизненное. Жизнь не приемлет формул, конкретный человек нестабилен, поскольку он индивидуален. Конкретный человек не может быть выведен из той или иной теоретической дефиниции. Унамуно заявляет: "Я не подчиняюсь разуму, я восстаю против него". Что говорит, спрашивает Унамуно, наука о смысле жизни и о нашей жажде бессмертия? — Ничего, именно поэтому жизнь и рациональная истина противоположны. Понятия слишком тесны для того, чтобы выразить смысл жизни. Они "трагичны" и "агонистичны" (агон – спор). Жизнь, существование превосходят всякую попытку разума объяснить их. Настоящий интеллектуал тот, кто никогда не удовлетворен ни самим собой, ни другими. Понятие " трагического " противостоит понятиям точности, достоверности и удобства.
Унамуно не доверяет философским системам, сводящим материю или идею к духу. Он считает, что наши воля, аффекты, чувства и тревоги рождаются раньше рефлексии. Философские теории всегда опаздывают, ибо они апостериорны, судят вдогонку событиям. В науке нет ничего такого, перед чем следует пасть на колени. Ее поддерживает вера в разум, рационально не обосновываемая, как и любая другая вера. Наука существует только в сознании личности и благодаря ей. Философы и ученые, генерирующие и меняющие идеи, ведут непрекращающуюся войну между собой и будоражат умы людей.
Унамуно не принимает и теологический рационализм томизма. Бог существует, утверждает он, не потому, что для этого есть рациональное основание, а благодаря живущем в нас неистребимой воле победить смерть. Трагическое чувство жизни заставляет человека вновь и вновь создавать "живого Бога". Доводы атеистов против Бога Унамуно считает еще более поверхностными, чем доводы теологов в пользу Бога. А ответ агностика — "не знаю" — он трактует как еще более глупый. Позиция Унамуно — "я никогда не узнаю, но хочу знать. Хочу, и все тут!".
Бог — это тот, кто обращается к сердцу, а вовсе не бог философов и теологов. Жизнь и борьба — вот что такое христианство. Не мысль, а вера, умирая, воскресает в неостановимом потоке внутренних тревог и надежд личности.
Благодаря Унамуно из забвения был вызволен Кьеркегор, которого он называл "братом". Себя Унамуно именовал " испанским Паскалем ".
Ортега-и-Гассет
Хосе Ортега-и-Гассет (1883 — 1955 гг.) — испанский философ, автор докторской диссертации: " Ужасы тысячного года ", посвященной Франции эпохи раннего средневековья. Он основатель Института гуманитарных наук в Мадриде. Автор работ: " Размышления о Дон Кихоте ", " Человек и люди " (издана посмертно), " Восстание масс ", " Что такое философия? ", " Дегуманизация искусства ", " Тема нашего времени ", " Ни витализм, ни рационализм ", др.
Ортега приходит к концепции человека, которую выражал словами: "Я есть я и мои обстоятельства". Пытаясь разрешить проблемы, человек вынужденно конструирует свою экзистенцию, реализуя тем самым проект, который он выбрал. Человек борется с трудностями, изобретая идеи, инструменты, роли, стили жизни. Отталкиваясь от обстоятельств, человек изобретает человека и открывает мир культуры и истории. Все это было бы невозможно без фантазии, которая делает человека проектирующим существом, меняющим себя и среду.
Согласно Ортега, человек больше, чем мышление, поскольку он еще и страсть, страх, тревога, желание. Человека нет без идей, которые необходимы для решения проблем, непрерывно возникающих сомнений. Человек обязан понимать, чтопроисходит вокруг, он не может жить вслепую. Философия может предложить человеку анализ этических положений, ценностей и идеалов, при помощи которых люди ориентируются в жизни, понимая ее смысл. Наука, со своей стороны, должна стать действенным инструментом информирования человека о состоянии среды, в которой он живет.
Ортега различает верования и идеи-изобретения. Он пишет: "В идеях-изобретениях заключены наиболее строгие научные истины, можно сказать, мы создаем их, утверждаем, обсуждаем — это наши творения". "Верования" — "молчаливое наследие", базовые, полученные в наследство от прошлого идеи. "Не мы располагаем идеями, идеи — мы сами", они — содержание жизни, нашего мира и нашего бытия. Ортега считает, что акты решения человека предшествуют его мыслям о них. Речь идет о вере в то, что за порогом дома человека наверняка есть куда-то ведущая и зовущая нас дорога. Каждый момент жизни предполагает множество автоматизмов, в основе которых лежат верования. Мы помещаем реальность внутрь схем, образованных верованиями. Для нас сегодня Земля есть то, говорит Ортега, что о ней говорит астрономия. Для грека V в. до н.э. Земля была матерью Деметрой. Земля-планета и Мать-Земля сконструированы верованиями наших предков с целью найти успокоение, не быть задушенными бесконечным страхом. Наше окружение — верования и проблемы — результат традиции, «наследственный капитал». "Сознавать себя наследником — значит иметь историческое сознание".
Однако, верования, считает Ортега, лишены абсолютно надежного характера. Верования, как " консолидированные мысли ", бессознательно управляют нами. Иногда в них открывается пропасть сомнений. Дело доходит до борьбы между непримиримыми верованиями. Пошатнувшаяся и ослабевшая вера заставляет человека обратиться к интеллекту, изобретать новые идеи. При этом научные идеи оказываются своего рода удавшимися фантазиями. "Треугольник и Гамлет, — пишет Ортега, — имеют одну и ту же родословную. Они — дети безумной семьи", т.е. фантазии. Изобретая гипотезы и теории, человек проверяет их, отбрасывая ошибочные, не замечая, что именно ошибки — настоящее сокровище. Все, что достиг человек, он достиг силой ошибок, ибо достижения — результат проверки миллионов ложных, никуда не ведущих путей, откуда он, жалкий и безумный, должен вернуться назад.
Все мировые проблемы, которые человек напридумывал, не есть реальность. Накопленный опыт ошибок сузил область поиска выхода. "Важно не забывать ошибки, — подчеркивает Ортега, — в этом история".
Идеи нуждаются в критике, как легкие в кислороде. Самая сильная критика предполагает факты. Факты науки не есть полые и жесткие факты, ибо они теоретически обработаны. "Реальность, — утверждает Ортега, — не дана, в ней нет ничего подаренного. Это конструкция, сделанная человеком из подручного материала". Высшая истина — очевидность. Но ценность очевидности, в свою очередь, — это уже теория, интеллектуальная комбинация. "Человек науки обязан непрерывно сомневаться в собственных истинах". Истины ценны только в той мере, в какой у них есть сопротивляемость скепсису. Непрерывный конфликт с сомнениеместь проверка. Но сама по себе истина безотносительна и не зависит от субъективных условий: "Не может быть истины для одного и истины для другого".
Цивилизацию XX века Ортега характеризует как больную, а ее болезнь он называет " человек-масса ". Эта цивилизация подвергает опасности главную ценность западной цивилизации — индивидуальное начало. Человек-масса не желает отдавать отчета в том, что культурные институты требуют его поддержки, он безответствен. Как специалист, человек-масса прячется от общих проблем, решительно отвергает обсуждения, не считается с объективными нормами и стремится к собственным интересам. Человек-масса — новый варвар, которого не устраивает лишь считать себя вульгарным. Чудовищная новость нашего времени, говорит Ортега: " Право не иметь разума — разум без ума ". Фашизм и большевизм он характеризует как этапы становления человека-массы, лишенного какой бы то ни было культуры.
