Общение как восприятие людьми друг друга

(перцептивная сторона общения)

 

Понятие социальной перцепции. Взаимопонимание между партнерами в процессе общения может быть истолковано по-разному: или как понимание целей, мотивов, установок партнера по взаимодействию, или как не только понимание, но и принятие, раз­деление этих целей, мотивов, установок. Однако и в том и в другом случае большое значение имеет тот факт, как воспринимается парт­нер по общению, иными словами, процесс восприятия одним чело­веком другого выступает как обязательная составная часть общения и условно может быть назван перцептивной стороной общения.

Прежде чем раскрывать в содержательном плане характеристики этой стороны общения, необходимо уточнить употребляемые здесь термины. Весьма часто восприятие человека человеком обозначают как «социальная перцепция». Это понятие в данном случае употребле­но не слишком точно. Термин «социальная перцепция» впервые был введен Дж. Брунером в 1947 г. в ходе разработки так называемого «Но­вого Взгляда» (New Look) на восприятие. Вначале под социальной перцепцией понималась социальная детерминация перцептивных про­цессов. Позже исследователи, в частности в социальной психологии, придали понятию несколько иной смысл: социальной перцепцией стали называть процесс восприятия так называемых социальных объектов, под которыми подразумевались другие люди, социальные группы, большие социальные общности. Именно в этом употреблении термин закрепился в социально-психологической литературе. Поэтому вос­приятие человека человеком относится, конечно, к области социаль­ной перцепции, но не исчерпывает ее.

Если представить себе процессы социальной перцепции в полном объеме, то получается весьма сложная и разветвленная схема (рис. 9).

Здесь обозначены различные варианты не только объекта, а субъек­та восприятия. Когда субъектом восприятия выступает индивид (И), то он может воспринимать другого индивида, принадлежащего к «сво­ей» группе (1); другого индивида, принадлежащего к «чужой» группе (2); свою собственную группу (3); «чужую» группу (4). Если даже не включать в перечень большие социальные общности, которые в прин­ципе так же могут восприниматься, то и в этом случае получаются четыре различных процесса, каждый из которых обладает своими спе­цифическими особенностями.

Еще сложнее обстоит дело в том случае, когда в качестве субъек­та восприятия выступает не отдельный индивид, а группа (Г). Тогда к составленному перечню процессов социальной перцепции следует еще добавить: восприятие группой своего собственного члена (5); восприятие группой представителя другой группы (6); восприятие группой самой себя (7); наконец, восприятие группой в целом дру­гой группы (8). Хотя этот второй ряд не является традиционным, однако в другой терминологии почти каждый из обозначенных здесь случаев исследуется в социальной психологии. Не все из них имеют отношение к проблеме взаимопонимания партнеров по общению [Андреева, 1981. С. 30].

 

Рис. 9. Варианты социально-перцептивных процессов

 

Для того чтобы более точно обозначить, о чем идет речь в интере­сующем нас плане, целесообразно говорить не вообще о социальной перцепции, а о межличностной перцепции, или межличностном вос­приятии (или ― как вариант ― о восприятии человека человеком). Именно эти процессы непосредственно включены в общение в том его значе­нии, в каком оно рассматривается здесь. Иными словами, в данном контексте речь идет лишь о позициях (1) и (2) предложенной схемы.

Но, кроме этого, возникает необходимость и еще в одном ком­ментарии. Восприятие социальных объектов обладает такими много­численными специфическими чертами, что само употребление слова «восприятие» кажется здесь не совсем точным. Во всяком случае ряд феноменов, имеющих место при формировании представления о дру­гом человеке, не укладывается в традиционное описание перцептив­ного процесса, как он дается в общей психологии. Поэтому в соци­ально-психологической литературе до сих пор продолжается поиск наиболее точного понятия для характеристики описываемого процес­са. Основная цель этого поиска состоит в том, чтобы включить в про­цесс межличностного восприятия в более полном объеме некоторые другие познавательные процессы. Многие исследователи предпочита­ют в этом случае обратиться к французскому выражению «connaissanse d'autrui», что означает не столько «восприятие другого», сколько «по­знание другого». В отечественной литературе также весьма часто в ка­честве синонима «восприятие другого человека» употребляется выра­жение «познание другого человека» [Бодалев, 1982. С. 5].

Это более широкое понимание термина обусловлено специфичес­кими чертами восприятия другого человека, к которым относится восприятие не только физических характеристик объекта, но и пове­денческих его характеристик, формирование представления о его на­мерениях, мыслях, способностях, эмоциях, установках и т.д. Кроме того, в содержание этого же понятия включается формирование пред­ставления о тех отношениях, которые связывают субъект и объект восприятия. Именно это придает особенно большое значение ряду дополнительных факторов, которые не играют столь существенной роли при восприятии физических объектов. Например, такая харак­терная черта, как селективность (избирательность) восприятия, здесь проявляется весьма своеобразно, поскольку в процесс селекции вклю­чается значимость целей познающего субъекта, его прошлый опыт и т.д. Тот факт, что новые впечатления об объекте восприятия катего-ризируются на основе сходства с прежними впечатлениями, дает ос­нование для стереотипизации. Хотя все эти явления были экспери­ментально зарегистрированы и при восприятии физических объек­тов, значимость их в области восприятия людьми друг друга в огромной степени возрастает.

Поскольку межличностное восприятие является одной из сторон общения, предполагается, что особое значение имеет активное учас­тие субъекта восприятия, а также роль ожиданий, желаний, намере­ний, прошлого опыта субъекта как специфических детерминант пер­цептивной ситуации. Все это необходимо учитывать, когда познание другого человека рассматривается как основание не только для пони­мания партнера, но и для установления с ним согласованных дей­ствий, особого рода отношений.

Отсюда можно сделать вывод, что термин «социальная перцеп­ция», или, в более узком смысле слова, «межличностная перцепция», «восприятие другого человека», употребляется в литературе в несколько вольном, даже метафорическом смысле, хотя последние исследования и в общей психологии восприятия характеризуются известным сближением восприятия и других познавательных процессов. В самом общем плане можно сказать, что восприятие другого человека озна­чает восприятие его внешних признаков, соотнесение их с личност­ными характеристиками воспринимаемого индивида и интерпрета­цию на этой основе его поступков.

 

Механизмы межличностного восприятия Поскольку человек вступает в общение всегда как личность, постольку он воспринимается и другим человеком ― партнером по общению ― так же, как личность. На основе внешней стороны поведения мы как бы «читаем» другого человека, расшифровываем значение его внешних данных [Рубинштейн, 1960. С. 180]. Впечатле­ния, которые возникают при этом, играют важную регулятивную роль в процессе общения. Во-первых, потому, что, познавая другого, фор­мируется и сам познающий индивид. Во-вторых, потому, что от меры точности «прочтения» другого человека зависит успех организации с ним согласованных действий.

Представление о другом человеке тесно связано с уровнем соб­ственного самосознания. Связь эта двоякая: с одной стороны, богат­ство представлений о самом себе определяет и богатство представле­ний о другом человеке, с другой стороны, чем более полно раскрыва­ется другой человек (в большем количестве и более глубоких характеристиках), тем более полным становится и представление о самом себе. Этот вопрос в свое время на философском уровне был поставлен Марксом, когда он писал: «Человек сначала смотрится, как в зеркало, в другого человека. Лишь отнесясь к человеку Павлу как к себе подобному, человек Петр начинает относиться к самому себе как к человеку». По существу ту же мысль, на уровне психологи­ческого анализа, находим у Л. С. Выготского: «Личность становится для себя тем, что она есть в себе, через то, что она представляет собой для других» [Выготский, 1960. С. 196]. Как мы видели, сходную по форме идею высказывал и Мид, введя в свой анализ взаимодей­ствия образ «значимого Другого». Однако если у Мида этот образ ха­рактеризовал лишь ситуацию непосредственного взаимодействия, то в действительности, по мысли Б. Ф. Поршнева, «Петр познает свою натуру через Павла только благодаря тому, что за спиной Павла стоит общество, огромное множество людей, связанных в целое сложной системой отношений» [Поршнев, 1968. С. 79].

Если применить это рассуждение к конкретной ситуации обще­ния, то можно сказать, что представление о себе через представление о другом формируется обязательно при условии, что этот другой дан не абстрактно, а в рамках достаточно широкой социальной деятельности, в которую включено взаимодействие с ним. Индивид соотно­сит себя с другим не вообще, а прежде всего преломляя это соотнесе­ние в разработке совместных решений. В ходе познания другого чело­века одновременно осуществляется несколько процессов: и эмоцио­нальная оценка этого другого, и попытка понять строй его поступков, и основанная на этом стратегия изменения его поведения, и постро­ение стратегии своего собственного поведения.

Однако в эти процессы включены как минимум два человека, и каждый из них является активным субъектом. Следовательно, сопо­ставление себя с другим осуществляется как бы с двух сторон: каж­дый из партнеров уподобляет себя другому. Значит, при построении стратегии взаимодействия каждому приходится принимать в расчет не только потребности, мотивы, установки другого, но и то, как этот другой понимает мои потребности, мотивы, установки. Все это при­водит к тому, что анализ осознания себя через другого включает две стороны: идентификацию и рефлексию. Кроме того, в этот же процесс включается и каузальная атрибуция. Каждое из этих понятий требует специального обсуждения.

Идентификация буквально обозначает отождествление себя с дру­гим, один из самых простых способов понимания другого человека ― уподобление себя ему. Это, разумеется, не единственный способ, но в реальных ситуациях взаимодействия люди часто пользуются таким приемом, когда предположение о внутреннем состоянии партнера строится на основе попытки поставить себя на его место. В этом плане идентификация выступает в качестве одного из механизмов познания и понимания другого человека. Существует много экспериментальных исследований процесса идентификации и выяснения его роли в про­цессе общения. В частности, установлена тесная связь между иденти­фикацией и другим, близким по содержанию явлением ― эмпатией.

Описательно эмпатия также определяется как особый способ по­нимания другого человека. Только здесь имеется в виду не рациональ­ное осмысление проблем другого человека, а, скорее, стремление эмо­ционально откликнуться на его проблемы. Эмпатия противостоит по­ниманию в строгом смысле этого слова, термин используется в данном случае лишь метафорически: эмпатия есть аффективное понимание. Эмо­циональная ее природа проявляется как раз в том, что ситуация дру­гого человека, партнера по общению, не столько «продумывается», сколько «прочувствуется». Механизм эмпатии в определенных чертах сходен с механизмом идентификации: и там, и здесь присутствует умение поставить себя на место другого, взглянуть на вещи с его точ­ки зрения. Однако взглянуть на вещи с чьей-то точки зрения не обяза­тельно означает отождествить себя с этим человеком. Если я отожде­ствляю себя с кем-то, это значит, что я строю свое поведение так, как строит его этот другой. Если же я проявляю к нему эмпатию, я просто принимаю во внимание линию его поведения (отношусь к ней сочувственно), но свою собственную могу строить совсем по-иному. И в том и в другом случае налицо будет «принятие в расчет» поведе­ния другого человека, но результат наших совместных действий будет различным: одно дело ― понять партнера по общению, встав на его позицию, действуя с нее, другое дело ― понять его, приняв в расчет его точку зрения, даже сочувствуя ей, но действуя по-своему. Впро­чем, оба случая требуют решения еще одного вопроса: как будет тот, другой, т.е. партнер по общению, понимать меня, ибо от этого будет зависеть наше взаимодействие. Иными словами, процесс понимания друг друга осложняется явлением рефлексии.

Рефлексия, в отличие от философского употребления термина, в социальной психологии означает осознание действующим индивидом того, как он воспринимается партнером по общению. Это уже не про­сто знание или понимание другого, но знание того, как другой пони­мает меня, своеобразный удвоенный процесс зеркальных отражений друг друга, «глубокое, последовательное взаимоотражение, содержа­нием которого является воспроизведение внутреннего мира партнера по взаимодействию, причем в этом внутреннем мире в свою очередь отражается внутренний мир первого исследователя» [Кон, 1978. С. 110].

Традиция исследования рефлексии в социальной психологии дос­таточно стара. Еще в конце прошлого века Дж. Холмс, описывая ситу­ацию диадического общения неких Джона и Генри, утверждал, что в действительности в этой ситуации даны как минимум шесть человек: Джон, каков он есть на самом деле (у Холмса буквально: «каким его сотворил Господь Бог»); Джон, каким он сам видит себя; Джон, ка­ким его видит Генри. Соответственно три «позиции» со стороны Ген­ри. Впоследствии Т. Ньюком и Ч. Кули усложнили ситуацию до восьми персон, добавив еще: Джон, каким ему представляется его образ в сознании Генри, и соответственно то же для Генри. В принципе, ко­нечно, можно предположить сколь угодно таких взаимных отраже­ний, но практически в экспериментальных исследованиях обычно ограничиваются фиксированием двух ступеней этого процесса [Анд­реева, 2000]. В общем виде модель рефлексии выглядит так:

Есть два партнера А и Б. Между ними устанавливается коммуника­ция А ―> Б и обратная информация о реакции Б на А, Б ― А. Кроме этого, у А и Б есть представление о самих себе А' и Б', а также пред­ставление о другом; у А представление о Б ― Б" и у Б представление об А ― А". Взаимодействие в коммуникативном процессе осуществля­ется так: А говорит в качестве А', обращаясь к Б". Б реагирует в каче­стве Б' на А". Насколько все это оказывается близко к реальным А и Б, надо еще исследовать, ибо ни А, ни Б не знают, что имеются несовпадающие с объективной реальностью А, Б', А" и Б", при этом между А и А", а также между Б и Б" нет каналов коммуникации. Ясно, что успех общения будет максимальным при минимальном раз­рыве в линиях А ― А' ― А" и Б ― Б' ― Б".

Значение этого совпадения легко показать на примере взаимодей­ствия оратора с аудиторией. Если оратор (А) имеет неверное пред­ставление о себе (А'), о слушателях (Б") и, главное, о том, как его воспринимают слушатели (А"), то его взаимопонимание с аудитори­ей будет исключено и, следовательно, взаимодействие тоже. Прибли­жение всего комплекса этих представлений друг к другу ― сложный процесс, требующий специальных усилий. Одним из средств является здесь разновидность социально-психологического тренинга, ориен­тированного на повышение перцептивной компетентности [Петровс­кая, 1989].

Каузальная атрибуция как механизм межличностного восприятия занимает особое место, как с точки зрения ее важности, так и с точки зрения разработанности в многочисленных теоретических и экспериментальных исследованиях. Каузальная атрибуция означает процесс приписывания другому человеку причин его поведения в том случае, когда информация об этих причинах отсутствует. Потребность понять причины поведения партнера по взаимодействию возникает в связи с желанием интерпретировать его поступки. Интерпретация поведения другого человека может основываться на знании причин этого поведения, но в обыденной жизни люди сплошь и рядом не знают действительных причин поведения другого человека или знают их недостаточно. Тогда дефицит информации и приходится заменить приписыванием. Приписывание осуществляется либо на основе сход­ства поведения воспринимаемого лица с каким-то другим образцом, имевшимся в прошлом опыте субъекта восприятия, либо на основе анализа собственных мотивов, предполагаемых в аналогичной ситуа­ции (в этом случае может действовать механизм идентификации). Но так или иначе возникает целая система способов атрибуции.

Мера и степень приписывания зависят от двух показателей: от степени уникальности или типичности поступка и от степени его со­циальной «желательности» или «нежелательности». В первом случае имеется в виду тот факт, что типичное поведение (например, терпе­ливое поведение преподавателя на экзамене в случае слабого ответа студента) есть поведение, предписанное ролевыми образцами, и по­тому оно легче поддается однозначной интерпретации. Напротив, уни­кальное поведение (преподаватель не выдерживает и начинает кри­чать и топать ногами) допускает много различных интерпретаций и, следовательно, дает простор приписыванию его причин и характери­стик. Точно так же и во втором случае: под социально «желательным» понимается поведение, соответствующее социальным и культурным нормам и тем сравнительно легко и однозначно объясняемое (юноша посторонился и пропустил в дверь пожилого человека). При наруше­нии таких норм (оттолкнул старика и пролез вперед ― социально «нежелательное» поведение) диапазон возможных объяснений рас­ширяется. Этот вывод близок рассуждению С. Л. Рубинштейна о «свер­нутости» процесса познания другого человека в обычных условиях и его «развернутости» в случаях отклонения от принятых образцов.

Характер атрибуций зависит также и от того, выступает ли субъект восприятия сам участником какого-либо события или его наблюдате­лем. В этих двух различных случаях избирается разный тип атрибуции. Г. Келли выделил три таких типа: личностную атрибуцию (когда при­чина приписывается лично совершающему поступок), стимульную ат­рибуцию (когда причина приписывается тому объекту, на который направлено действие) и обстоятельственную атрибуцию (когда при­чина совершающегося приписывается обстоятельствам) [Келли, 1984. С. 129]. Было выявлено, что наблюдатель чаще использует личностную атрибуцию, а участник склонен в большей мере объяснить совершаю­щееся обстоятельствами. Эта особенность отчетливо проявляется при приписывании причин успеха и неудачи: участник действия «винит» в неудаче преимущественно обстоятельства, в то время как наблюда­тель «винит» за неудачу прежде всего самого исполнителя. В этой связи были выявлены возможные ошибки атрибуции, которые важно учи­тывать в процессе межличностного восприятия [см. подробнее: Андре­ева, 2000].

Особый практический интерес представляет та часть теорий атри­буции, которая анализирует вопрос о приписывании ответственнос­ти за какие-либо события, что тоже имеет место при познании чело­века человеком [Муздыбаев, 1983]. На основании многочисленных экспериментальных исследований атрибутивных процессов был сде­лан вывод о том, что они составляют основное содержание межлич­ностного восприятия. И хотя этот вывод не разделяется всеми иссле­дователями (некоторые полагают, что нельзя полностью отождеств­лять атрибутивный процесс и процесс межличностного познания), важность открытия явления атрибуции очевидна для более углублен­ного представления о содержании межличностного восприятия.

Эффекты межличностного восприятия. Содержание межличностного восприятия зависит от характеристик как субъекта, так и объекта восприятия потому, что они включены в определенное взаимодействие, имеющее две стороны: оценивание друг друга и изменение каких-то характеристик друг дру­га благодаря самому факту своего присутствия. Соответственно этому обозначаются две группы исследований.

В одном случае пытаются найти ответ на вопрос о роли характери­стик воспринимающего в процессе межличностного восприятия: какие именно характеристики здесь значимы, при каких обстоятельствах они проявляются и т.д. Именно субъект восприятия как бы «читает», по выражению С. Л. Рубинштейна, другого человека. Суть этого «чтения» заключается в том, что «читаются» внешние данные человека, со­ставляющие как бы «текст», а затем они расшифровываются, за ними раскрывается смысл. «Чтение» осуществляется бегло, автоматически, а последующая расшифровка во многом зависит от особенностей чи­тающего. Так было установлено, что одни люди склонны в большей мере фиксировать физические черты, другие пытаются более непос­редственно воспринимать психологические характеристики окружаю­щих, т.е. в большей мере включают механизм приписывания. Выявле­на также зависимость приписываемых характеристик от предшеству­ющей оценки объектов восприятия.

Другой ряд экспериментальных исследований посвящен характе­ристикам объекта восприятия. Как выясняется, от них также в значи­тельной мере зависит успех или неуспех межличностной перцепции. Индивидуальные психологические особенности разных людей раз­личны, в том числе и в плане большего или меньшего «раскрытия» себя для восприятия другими людьми. На уровне здравого смысла эти различия фиксируются достаточно четко («он ― скрытный», «он ― себе на уме» и т.д.). Однако эти соображения здравого смысла мало чем могут помочь при установлении причин этого явления, а значит, и при построении прогноза успешности межличностного восприятия. Все подобного рода экспериментальные исследования поставили чрез­вычайно важную проблему более общего плана ― проблему эффек­тов межличностного восприятия: эффект первого впечатления (уста­новки), эффект ореола, эффект первичности и новизны, эффект стереотипизации.

Эффект установки играет значительную роль при формировании первого впечатления о незнакомом человеке, что было выявлено в экспериментах А. А. Бодалева [Бодалев, 1982].

Двум группам студентов была показана фотография одного и того же человека. Но предварительно первой группе было сообщено, что человек на предъявленной фотографии является закоренелым пре­ступником, а второй группе о том же человеке было сказано, что он крупный ученый. После этого каждой группе было предложено соста­вить словесный портрет сфотографированного человека. В первом слу­чае были получены соответствующие характеристики: глубоко поса­женные глаза свидетельствовали о затаенной злобе, выдающийся под­бородок ― о решимости «идти до конца» в преступлении и т.д. Соответственно во второй группе те же глубоко посаженные глаза «говорили» о глубине мысли, а выдающийся подбородок ― о силе воли в преодолении трудностей на пути познания и т.д.

Аналогичные эксперименты были осуществлены с формировани­ем установки «учительница» и «актриса» при предъявлении женских фотографий [Куницына и др., 2001. С. 314-315].

Многочисленные эксперименты позволили обсудить в литературе принципиальные вопросы о том, насколько же точно первое впечатле­ние вообще, какой срок оптимален для составления более или менее адекватного образа другого человека и какие еще факторы могут влиять на межличностное восприятие. Без всестороннего анализа этих проблем невозможно прогнозировать успешность межличностного восприятия.

Эффект ореола заключается в тенденции переносить предвари­тельно полученную благоприятную или неблагоприятную информа­цию о каком-либо человеке на реальное его восприятие. Воспринима­емые черты как бы накладываются на тот образ, который уже был создан заранее. Этот образ, ранее существовавший, и выполняет роль ореола, мешающего видеть действительные проявления объекта вос­приятия. Эффект ореола проявляется в том, что общее благоприятное впечатление приводит к позитивным оценкам и неизвестных качеств воспринимаемого, и наоборот, общее неблагоприятное впечатление способствует преобладанию негативных оценок. В экспериментальных исследованиях установлено, что эффект ореола наиболее явно прояв­ляется тогда, когда воспринимающий имеет минимальную информа­цию об объекте восприятия, а также когда суждения касаются мо­ральных качеств. Эта тенденция затемнить определенные характерис­тики и высветить другие и играет роль своеобразного ореола в восприятии человека человеком.

В одном из экспериментов регистрировались оценки двух групп детей, даваемые субъектом восприятия. Одна группа была составлена из «любимых», а другая ― из «нелюбимых» детей. Хотя «любимые» (в данном случае более привлекательные) дети делали (намеренно) ошибки в исполнении задания, а «нелюбимые» выполняли его кор­ректно, воспринимающий приписывал положительные оценки «лю­бимым», а отрицательные ― «нелюбимым». Это соответствует идее популярной социально-психологической теории соответствия о том, что людям вообще свойственно рассуждать таким образом: «плохой человек обладает плохими чертами», «хороший человек обладает хо­рошими чертами» и т.д. Поэтому приписывание причин поведения и характеристик осуществляется по этой же модели: плохим людям все­гда приписываются плохие поступки, а хорошим ― хорошие. Как пра­вило, позитивные качества преувеличиваются при восприятии пре­восходящих нас по какому-то параметру людей.

В другом эксперименте был продемонстрирован перенос физи­чески привлекательных черт на психологические характеристики вос­принимаемого человека: группе мужчин были показаны фотографии красивых, обычных и явно некрасивых женщин и попросили высказаться об их чертах. Только красивые были наделены такими чертами, как искренние, уравновешенные, любезные и даже заботливые и вниматель­ные. Таким образом, эффект ореола выражает тенденцию затемнить определенные характеристики и высветить другие, играет роль свое­образного фильтра при «прочтении» партнера по общению.

Эффект «первичности и новизны» также умножает трудности меж­личностной перцепции. Он касается значимости определенного по­рядка предъявления информации о человеке для составления пред­ставления о нем: ранее предъявленная информация рассматривается как «первичная», а поздно предъявленная как «новая». Примером про­явления данного эффекта может служить такой эксперимент. Четырем группам студентов был представлен некий незнакомец, о котором было сказано: в 1-й группе, что он экстраверт; во 2-й группе, что он интроверт; в 3-й группе ― сначала, что он экстраверт, а потом, что он интроверт; в 4-й группе ― то же, но в обратном порядке. Всем четырем группам было предложено описать незнакомца в терминах предложенных качеств его личности. В двух первых группах никаких проблем с таким описанием не возникло. В 3-й и 4-й группах впечат­ления о незнакомце точно соответствовали порядку предъявления ин­формации: предъявленная ранее возобладала. Такой эффект получил название «эффекта первичности» и был зарегистрирован в тех случа­ях, когда воспринимается незнакомый человек. Напротив, в ситуаци­ях восприятия знакомого человека действует «эффект новизны», ко­торый заключается в том, что последняя, т.е. более новая, информа­ция оказывается наиболее значимой. Однако однозначного ответа на вопрос, какой же способ предъявления информации о другом челове­ке оптимален, не существует. Как остроумно заявляет Э. Аронсон, «соревнования» двух упомянутых эффектов не происходит: «За не­большими исключениями тут срабатывает старая мудрость: "ставь свою лучшую ногу первой"» [Аронсон, 1998. С. 148].

Стереотипизация также рассматривается как один из эффектов межличностного восприятия, хотя, может быть, ее справедливо по­нимать и в более широком плане ― как явления, сопровождающего все процессы социальной перцепции. Впервые термин «социальный стереотип» был введен У. Липпманом в 1922 г., и для него в этом термине содержался негативный оттенок, связанный с ложностью и неточностью представлений, которыми оперирует пропаганда. В более же широком смысле слова стереотип ― это некоторый устойчивый образ какого-либо явления или человека, которым пользуются как известным «сокращением» при взаимодействии с этим явлением.

Стереотипы в общении, возникающие, в частности, при позна­нии людьми друг друга, имеют и специфическое происхождение, и специфический смысл. Как правило, стереотип возникает на основе достаточно ограниченного прошлого опыта, в результате стремления строить выводы на базе ограниченной информации. Очень часто сте­реотип возникает относительно групповой принадлежности человека, например принадлежности его к какой-то профессии. Тогда ярко вы­раженные профессиональные черты у встреченных в прошлом пред­ставителей этой профессии рассматриваются как черты, присущие всякому представителю этой профессии («все учительницы ― назида­тельны», «все бухгалтеры ― педанты» и т.д.). Здесь проявляется тен­денция «извлекать смысл» из предшествующего опыта, строить зак­лючения по сходству с этим предшествующим опытом, не смущаясь его ограниченностью.

Стереотипизация в процессе познания людьми друг друга может привести к двум различным следствиям. С одной стороны, к опреде­ленному упрощению процесса познания другого человека; в этом слу­чае стереотип не обязательно несет на себе оценочную нагрузку: в восприятии другого человека не происходит «сдвига» в сторону его эмоционального принятия или непринятия. Остается просто упрощен­ный подход, некоторая констатация закрепленных черт, которая хотя и не способствует точности построения образа другого, заставляет заменить его часто штампом, но тем не менее в каком-то смысле необходима, ибо помогает сокращать процесс познания.

Во втором случае, как только констатация заменяется оценкой, стереотипизация приводит к возникновению предубеждения. Если суж­дение строится на основе прошлого ограниченного опыта, а опыт этот был негативным, всякое новое восприятие представителя той же самой группы окрашивается неприязнью. Возникновение таких пре­дубеждений зафиксировано в многочисленных экспериментальных ис­следованиях, но естественно, что они особенно отрицательно прояв­ляют себя не в условиях лаборатории, а в условиях реальной жизни, когда могут нанести серьезный вред не только общению людей между собой, но и их взаимоотношениям. Особенно распространенными яв­ляются этнические стереотипы, когда на основе ограниченной ин­формации об отдельных представителях каких-либо этнических групп строятся предвзятые выводы относительно всей группы [Стефаненко, 1999. С. 244-250).

Все сказанное позволяет сделать вывод о том, что чрезвычайно сложная природа процесса межличностной перцепции заставляет с особой тщательностью исследовать проблему точности восприятия человека человеком.

 

Точность межличностной перцепции. Этот вопрос связан с решением более общей теоретико-методологическойпроблемы: что вообще означает «точность» восприятия социальных объек­тов? При восприятии физических объектов мы можем проверить точ­ность восприятия, сопоставив его результаты с объективной фикса­цией, измерением некоторых качеств и свойств объектов. В случае познания другого человека впечатление, полученное о нем воспринимающим субъектом, не с чем сопоставить, так как отсутствуют методики прямой регистрации многочисленных качеств личности дру­гого человека. Конечно, определенную помощь могут в данном случае оказать различные личностные тесты, но, во-первых, не существует тестов для выявления и измерения всех характеристик человека (сле­довательно, сопоставление если и возможно, то только по тем харак­теристикам, для которых существуют тесты); во-вторых, как это уже отмечалось, тесты нельзя рассматривать как единственный инстру­мент исследования личности, поскольку им присущи те или иные ограничения. Ограниченность тестов, связанная как с ограниченным репертуаром замеряемых характеристик, так и с их общими познава­тельными возможностями, порождена тем, что в них фиксируется и измеряется то, что задано экспериментатором, а не то, что есть «на самом деле». Поэтому всякое сопоставление, которое можно сделать подобным образом, есть всегда сопоставление с данными некоторого третьего лица, которые в свою очередь есть результаты чьего-то по­знания другого человека.

Аналогичная проблема возникает и в том случае, когда использу­ется метод экспертных оценок. В качестве экспертов выбираются люди, хорошо знающие того человека, который выступает объектом вос­приятия. Их суждения о нем («экспертные оценки») сопоставляются с данными субъекта восприятия. По сравнению с тестами экспертные оценки обладают важным преимуществом: здесь мы имеем дело с критерием, практически не лимитирующим выбор параметров меж­личностного восприятия [Жуков, 1977. С. 31], как это имеет место в случае применения тестов. Эти экспертные оценки играют роль того внешнего критерия, который представляет собой «объективные дан­ные». Но и в этом случае мы по существу имеем вновь два ряда субъек­тивных суждений: субъекта восприятия и эксперта (который тоже выступает субъектом восприятия, и, значит, его суждения отнюдь не исключают элемента оценки).

Тем не менее и тесты, и экспертные оценки в определенных слу­чаях принимаются в качестве внешнего критерия, хотя их примене­ние не снимает основной трудности. Эта трудность ― отсутствие воз­можности проверить точность восприятия другого человека путем пря­мого сопоставления с данными объективных методик ― заставляет искать иные подходы к самому пониманию проблемы и путям ее решения. Один из таких путей ― осмысление всей совокупности «по­мех», стоящих на пути межличностной перцепции. К таким «поме­хам» могут быть отнесены все рассмотренные механизмы, эффекты, возникающие в этом процессе. Конечно, знание того факта, что впе­чатления о человеке категоризуются в основном на основе прошлого опыта или что при формировании их действует эффект первичности, косвенным образом помогает в установлении неточности межличност­ного восприятия. Однако знание этих механизмов может лишь указать на факт такой неточности, но не помогает в определении меры ее.

То же относится и к другому ряду средств, а именно ― к более пристальному изучению перцептивных способностей субъекта восприя­тия. В этом случае можно установить (и сделать это достаточно точно), каково соотношение характеристик воспринимающего и объекта вос­приятия. В экспериментах по межличностной перцепции устанавлива­ются четыре группы факторов: а) переменные, при помощи которых субъект восприятия описывает самого себя; б) ранее знакомых личнос­тей; в) отношения между собой и объектом восприятия; наконец, г) си­туационный контекст, в котором осуществляется процесс межличнос­тной перцепции. Соотнеся между собой эти четыре группы факторов, можно, по крайней мере, определить, в какую сторону свойственно сместиться восприятию в каждом конкретном случае. Важным факто­ром повышения точности восприятия другого человека является уже рассмотренная при анализе других сторон общения обратная связь, по­лучение которой помогает откорректировать образ и способствует более точному прогнозу поведения партнера по общению [Соловьева, 1992].

Довольно давно в социальной психологии родилась заманчивая идея отыскать средства развития перцептивных способностей различ­ных людей. Целый ряд экспериментов был поставлен для того, чтобы выявить, обладает ли определенной стабильностью способность от­дельных индивидов «читать» характеристики других людей. Например, пытались выяснить, как связана эта способность с авторитарностью личности, с другими ее характеристиками. Эти эксперименты не дали однозначного ответа на вопрос: примерно в 50% случаев такая ста­бильность была зафиксирована, а в других 50% случаев ее не удалось выявить. Такие же противоречивые результаты были получены и от­носительно того, можно ли обучить искусству более точного воспри­ятия другого человека. Несмотря на то что вопрос этот остается дис­куссионным, ряд усилий тем не менее предпринимается.

Они связаны с использованием для этих целей социально-психоло­гического тренинга. Наряду с тем что тренинг применяется для обуче­ния искусству общения в целом, его специальные приемы ориенти­рованы на повышение перцептивной компетентности, в том числе точности восприятия [Петровская, 1989].

Программы тренинга, применяемые в этом случае, весьма раз­нообразны. Самой простой и неожиданной из них является фиксирование внимания лиц, для которых точность восприятия других людей особенно значима (учителя, врачи, руководители разных рангов), на таком факте, как чрезвычайная распространенность различных «хо­дячих представлений» относительно связи физических характеристик человека и его психологических особенностей. Произвольные пред­ставления о связи различных характеристик человека получили на­звание «иллюзорных корреляций». Эти своеобразные «стереотипы» ос­новываются не только на жизненном опыте, но часто на обрывках знаний, сведений о различных психологических концепциях, имев­ших распространение в прошлом (например, идей Кречмера о связи типов конституции человека с чертами его характера, идей физиог­номики о соответствии черт лица некоторым психологическим ха­рактеристикам и т.д.). Само привлечение внимания к этим обстоя­тельствам имеет очень большое значение, поскольку обычно мало кто отдает себе отчет в том, насколько эти факторы осложняют про­цесс межличностного восприятия. А. А. Бодалев получил в этом отно­шении весьма интересные данные: из 72 опрошенных им людей от­носительно того, как они воспринимают внешние черты других лю­дей, 9 ответили, что квадратный подбородок ― признак сильной воли, 17 ― что большой лоб ― признак ума, 3 отождествляют жест­кие волосы с непокорным характером, 16 ― полноту с добродуши­ем, для двух толстые губы ― символ сексуальности, для пяти малый рост ― свидетельство властности, для одного человека близко поса­женные друг к другу глаза означают вспыльчивость, а для пяти дру­гих красота ― признак глупости [Бодалев, 1982. С. 118]. Никакой тре­нинг в полной мере не сможет снять эти житейские обобщения, од­нако он может хотя бы озадачить человека в вопросе о «безусловности» его суждения по поводу других людей.

Другой прием, применяемый, в частности, в видеотренинге, со­стоит в том, чтобы научить видеть себя со стороны, сопоставив пред­ставления о себе с тем, как тебя воспринимают другие. Особое значе­ние при этом имеет набор понятий, категорий, при помощи которых даются описания самим себя субъектом и другими людьми. Это сбли­жение собственных и чужих представлений о себе также в определен­ной степени служит повышению точности восприятия. Однако в этой связи встает принципиально важный вопрос относительно того, в каких группах есть смысл заниматься тренингом. Большой опыт орга­низации этой работы показал, что навыки, приобретенные в специ­альных группах тренинга, не обязательно удерживаются потом в ре­альных ситуациях взаимодействия. Поэтому особенно целесообразным является тренинг на точность восприятия в реальных группах, объе­диненных совместной деятельностью, однако вопрос о том, способ­ствует ли повышению точности восприятия длительное общение с человеком, заданное совместной деятельностью, нельзя считать пол­ностью решенным. Ряд экспериментальных исследований показывает, что по мере существования длительного контакта возникающая пристрастность к объекту восприятия, напротив, служит источником различного рода искажений образа воспринимаемого. Исследование этого частного вопроса, относящегося к характеристике общения, де­монстрирует необходимость дальнейшего его исследования в контек­сте конкретных групп и конкретной деятельности этих групп.

Межличностная аттракция. Особый круг проблем межличностноговосприятия возникает в связи с включением в этот процесс специфических эмоциональных регуляторов. Люди не просто воспринимают друг друга, но формируют определенные от­ношения друг к другу. На основе сделанных оценок рождается разно­образная гамма чувств ― от неприятия того или иного человека до симпатии, даже любви к нему. Область исследований, связанных с выявлением механизмов образования различных эмоциональных от­ношений к воспринимаемому человеку, получила название исследо­вания аттракции.

Буквально аттракция ― привлечение, но специфический оттенок в значении этого слова в русском языке не передает всего содержания понятия «аттракция». Аттракция ― это и процесс формирования при­влекательности какого-то человека для воспринимающего, и продукт этого процесса, т.е. некоторое качество отношения. Эту многознач­ность термина особенно важно подчеркнуть и иметь в виду, когда аттракция исследуется не сама по себе, а в контексте третьей, пер­цептивной, стороны общения. С одной стороны, встает вопрос о том, каков механизм формирования привязанностей, дружеских чувств или, наоборот, неприязни при восприятии другого человека, а с другой ― какова роль этого явления (и процесса, и «продукта» его) в структуре общения в целом, в развитии его как определенной системы, вклю­чающей в себя и обмен информацией, и взаимодействие, и установ­ление взаимопонимания.

Включение аттракции в процесс межличностного восприятия с особой четкостью раскрывает ту характеристику человеческого обще­ния, которая уже отмечалась выше, а именно тот факт, что общение всегда есть реализация определенных отношений (как общественных, так и межличностных). Аттракция связана преимущественно с этим вторым типом отношений, реализуемых в общении.

Исследование аттракции в социальной психологии ― сравнитель­но новая область. Ее возникновение связано с ломкой определенных предубеждений. Долгое время считалось, что сфера изучения таких феноменов, как дружба, симпатия, любовь, не может быть областью научного анализа, скорее, это область искусства, литературы и т.д. До сих пор встречается точка зрения, что рассмотрение этих явлений наукой наталкивается на непреодолимые препятствия не только вследствие сложности изучаемых явлений, но и вследствие различных воз­никающих здесь этических затруднений. Однако логика изучения меж­личностного восприятия заставила социальную психологию принять и эту проблематику, и в настоящее время насчитывается довольно большое количество экспериментальных работ и теоретических обоб­щений в этой области.

Аттракцию можно рассматривать как особый вид социальной уста­новки на другого человека, в которой преобладает эмоциональный компонент [Гозман, 1987], когда этот другой оценивается преимуще­ственно в категориях, свойственных аффективным оценкам. Эмпири­ческие (в том числе экспериментальные) исследования главным об­разом и посвящены выяснению тех факторов, которые приводят к появлению положительных эмоциональных отношений между людь­ми. Изучается, в частности, вопрос о роли сходства характеристик субъекта и объекта восприятия, их взаимной поддержки в процессе формирования аттракции, о роли «экологических» характеристик про­цесса общения (близость партнеров по общению, частота встреч и т.п.). Во многих работах выявлялась связь между аттракцией и особым ти­пом взаимодействия, складывающимся между партнерами, например, в условиях «помогающего» поведения. Если весь процесс межличност­ной перцепции не может быть рассмотрен вне возникающего при этом определенного отношения, то процесс аттракции есть как раз воз­никновение положительного эмоционального отношения при воспри­ятии другого человека.

Очевидно, что возникновение аттракции между партнерами ока­зывает положительное влияние на общение: коммуникация осуще­ствляется легче, во взаимодействии в большей степени проявляется готовность оказать поддержку друг другу, при построении образа парт­нера преобладает приписывание положительных качеств. (По остро­умному замечанию одного из исследователей, «аттракция ― это фильтр, отбирающий признаки и приписывающий им веса».) Если речь идет о группе, то развитие аттракции в ней способствует уста­новлению психологического комфорта.

Выделены различные уровни аттракции: симпатия, дружба, любовь. На каждом из этих уровней могут быть проанализированы этапы раз­вития соответствующего отношения и факторы, на основе которых оно возникает. Ранее всего с этой точки зрения была исследована симпатия: уже в социометрии Дж. Морено предлагалась даже методи­ка измерения этого чувства. Исследования дружбы более скромны, а любовь, напротив, ― достаточно популярный предмет изучения. Су­ществуют даже две взаимоисключающие теории любви: пессимисти­ческая, утверждающая негативное воздействие любви на развитие лич­ности (возникновение зависимости от любимого человека), и опти­мистическая, разрабатываемая в основном в гуманистической психологии и утверждающая, что любовь способствует снятию тревоги, более полной самоактуализации личности. Описаны также основ­ные формы любви (любовь-страсть, любовь-игра, любовь-дружба) [Кон, 1988].

Теоретические интерпретации, которые даются полученным дан­ным, не позволяют говорить о том, что уже создана удовлетворитель­ная теория аттракции. В отечественной социальной психологии иссле­дования аттракции немногочисленны. Несомненно, интересна попытка рассмотреть явление аттракции в контексте групповой деятельности, что открывает широкую перспективу для интерпретации такой функ­ции аттракции, как эмоциональная регуляция межличностных отно­шений в группе.

Очевидно, что исследования аттракции занимают важное место в общей логике социальной психологии, поскольку служат развитию представления о человеческом общении как единстве его трех сторон.

* * *

 

Анализ общения как сложного, многостороннего процесса пока­зывает, что его конкретные формы могут быть весьма различными. Вычленить «чистые» образцы (модели) общения, конечно, можно в ситуациях лабораторного эксперимента, особенно в таких простых случаях, когда оно имеет место между двумя людьми. Определенное значение таких исследований бесспорно, но также бесспорна и их ограниченность. Они вскрывают лишь механизм, т.е. форму, в кото­рой организуется этот процесс. Традиционно социальная психология уделяла преимущественное внимание именно этому аспекту. Ее ме­тодические приемы, технические средства анализа были подчинены этой задаче. Между тем содержательные аспекты общения оставались по существу за бортом интереса исследователей. Механизм же рабо­тает весьма различно в зависимости от того, с каким «материалом» имеет дело. Типы групп, в которые объединены люди и в которых совершаются процессы общения, настолько многообразны, что одни и те же формальные характеристики этих процессов приобретают со­вершенно различное значение. Кроме того, те два плана общения, которые были выделены в начале нашего анализа, специфически соотносятся в каждом отдельном случае. Для того чтобы понять, как личность включена в эти процессы, что она вносит в них, надо про­следить, как конкретно раскрываются процессы общения в различ­ных группах, т.е. в условиях различной по содержанию деятельности. Принцип единства общения и деятельности требует логического пе­рехода от общих характеристик процесса общения к изучению его в контексте конкретных групп.

 

Литература

Андреева Г. М. Психология социального познания. М., 2000.

Аронсон Э. Общественное животное / Пер. с англ. М., 1998.

Бодалев А. А. Восприятие и понимание человека человеком. М., 1982.

Выготский Л. С. История развития высших психологических функ­ций // Собр. соч. М., 1983. Т. 2.

Гозман Л. Я. Психология эмоциональных отношений. М., 1987.

Жуков Ю. М. Проблемы измерения точности межличностного вос­приятия // Вестник МГУ. Сер. 14. Психология. 1978. № 1.

Келли Г. Процесс каузальной атрибуции // Современная зарубежная социальная психология: Тексты. М., 1984.

Кон И. С. Открытие «Я». М., 1978.

Кон И. С. Введение в сексологию. М., 1988.

Куницына В. Н., Казаринова Н. В., Погольша В. М. Межличностное об­щение. СПб., 1999.

Майерс Д. Социальная психология / Пер. с англ. СПб., 1998.

Межличностное восприятие в группе / Под ред. Г. М. Андреевой и А. И. Донцова. М., 1981.

Муздыбаев К. Психология ответственности. Л., 1983.

Общение и оптимизация совместной деятельности / Под ред. Г. М. Анд­реевой и Я. Яноушека. М., 1987.

Петровская Л. А. Компетентность в общении. М., 1989.

Поршнев Б. Ф. Социальная психология и история. М., 1968.

Рубинштейн С. Л. Принципы и пути развития психологии. М., 1960.

Соловьева О. В. Обратная связь в межличностном общении. М., 1992.

Стефаненко Т. Г. Этнопсихология. М., 1999.

Хьюстон М., Штребе В., Стефенсон Дж. Перспективы социальной пси­хологии / Пер. с англ. М., 2000.

 

Раздел III